Морозы ударили как-то слишком внезапно и неожиданно. Вот буквально ещё вчера на улице стояла хоть и низкая, но все же плюсовая температура, лил противный дождь, который и ночью не желал прекращаться, а сегодня вдруг раз, и вот вам минус пять на улице. Получите, распишитесь, так сказать. Вопрос оставался лишь в том, почему синоптики передавали совершенно другой прогноз. И ответа на этот вопрос так и не нашлось. То ли у них произошли какие-то ошибки в вычислениях, то ли с оборудованием что-то не то, а может они просто не слишком серьезно к свое работе относятся и прогноз этот составляют от балды. Кто их там разберёт? Да и неважно это уже, все равно погоду никак не изменишь. И понятно, что морозы в декабре — это вообще-то не редкость, но все-таки ещё только начало этого самого декабря. Да и чтобы вот так резко погода менялась? Это вообще нормально? Может катаклизмы какие-то? Впрочем, какой смысл сейчас гадать, является ли это последствием от вмешательства человека в природу, или эта самая природа просто шалит? Правильно, смысла нет никакого. Потому Арсений и не гадал. Его вообще другой вопрос интересовал: как им с Тошей до дома добраться так, чтобы ненароком не свернуть себе по дороге шею? Почему при такой отвратительной ситуации на дорогах, школы не закрыли хотя бы на пару дней, пока все это безобразие не оттает, оставалось загадкой. И мужчина был бы и рад перестраховаться и оставить Тошика дома, пока погода не улучшится, но у ребенка, как назло, сегодня была какая-то контрольная, которую пропускать было нежелательно. Так что пришлось топать в такое ненавистное его маленьким чудиком учебное заведение.

И пусть идти было совсем недалеко, отпускать ребенка одного, Попов не желал. Тут навернуться на раз-два на этом льду можно, а так он хоть имел возможность Антошу подстраховать и не дать покалечиться, потому проводил с утра до самого здания школы и сейчас также вел обратно в сторону дома. Конечно, поначалу мальчишка возмущался, мол почему это его тут как маленького чуть ли не за ручку ведут, но потом, когда он таки поскользнулся и чуть было не грохнулся, затих. Понял, что перспектива разбитого носа его не прельщает, а у Арса реакция хорошая, ловить успевает, значит убережёт от падения. Арсений правда и сам только чудом на этом льду умудрялся держаться и не падать, но все равно считал своим долгом поддерживать мальчика. Потому что если грохнется сам мужчина, то это в принципе для него не критично, а вот если покалечится его ребенок, то это да, это будет трагедией для обоих. Вот так и шли. Медленно, осторожно, стараясь не «поцеловаться» с асфальтом, который, впрочем, скрывался под играющей в лучах солнца ледяной коркой. Такая же была на голых деревьях и на некоторых машинах, которые владельцы все ещё не очистили. С крыш свисали сосульки, они тоже переливались на свету. Красиво конечно, словно в какое-то замороженное царство попали, но тем не менее опасно. Лёд в принципе штука непредсказуемая и ненадёжная, а уж когда этот лёд вообще со всех сторон, то совсем не знаешь чего ожидать можно.

Они уже были перед самым подъездом и все бы ничего, если бы Тошина нога не начала скользить вперёд. Мальчишка бы непременно упал, если бы не Арсений, внутри которого что-то родительское буквально закричало «тревога!» Казалось в его сознании даже красные лампочки замигали и завыла сирена, требуя немедленных действий. И Попов действовал. Резким движением умудрился перехватить Антошину руку, да вот только в процессе мужчина и сам поскользнулся и тоже начал стремительно лететь вниз. Как в процессе падения он умудрился развернуть их с мальчишкой так, что это не Арсений упал на ребенка, как должен был по всем законам физикину или не физики, я не разбираюсь, мне просто фраза нравится, а Тоша на него, было непонятно. Но это и хорошо, что получилось так, потому что Арс худенького мальчишку ещё раздавил бы ненароком, а такого им точно не нужно. Так что лучше так, а то, что сам мужчина плечом ударился — это не страшно. Ну в самом деле не головой же, а уж синяк Арсений как-нибудь переживет.

— Ты цел? — спросил он у несколько ошарашенного произошедшим мальчика, который все не стремился подниматься.

— Ага, — отозвался тот, явно пытаясь понять, как их с папой вообще угораздило оказаться в положении перевёрнутого жука.

А что? Отличное сравнение. Жук тоже если на спину перевернется, то все, будет дрыгать своими лапками, а встать сам уже не сможет. Ну ладно, жуком сейчас явно был не Тошка, а папа, который вообще-то встать не мог из-за того, что мальчишка на нем сидел. Осознав сей факт, Антон осторожно, а то не хватало ему ещё раз свалиться, поднялся, стараясь держать равновесие. Ноги в зимних ботинках скользили, несмотря даже на протекторную подошву. Очевидно, что даже она не была готова к такому количеству льда, а потому предотвратить скольжение не могла.

— Нет, ну это уже совсем не весело, — буркнул мальчик, недовольно оглядывая округу, — Мне надоело скользить. Когда вся эта гадость растает?

Вообще Антон считал, что лёд — это довольно круто. Они с одноклассниками ходили на каток и накатались тогда от души. Да вот только когда в этот каток превращается вообще вся улица, а у тебя даже коньков с собой нет — это уже совсем не круто. Это только бесит, потому что ходить нормально мешает. Ну вот нужны им эти приключения, когда каждый шаг — лотерея, в которой неизвестно что выпадет? Если повезёт, то все будет хорошо, а если нет… А если нет, то произойдет тоже самое, что произошло только что. И вообще почему папа до сих пор не поднялся, а лежит себе отдыхает? Это ж не диван, так в чем проблема?

На самом деле проблема была в том, что Арс задумался как бы подняться так, чтобы не свалиться обратно. Тоша то встал, опираясь о него, а мужчине теперь предстояло принять вертикальное положение, опираясь на лёд. Заметив правда, что Антон с каким-то непониманием во взгляде смотрит на него, ожидая когда Попов предпримет хоть какие-то действия, мужчина, с тихим кряхтением, решил таки попытаться встать. Плечо не болело от слова совсем, но какого-то черта правую ногу при малейшем движении прошибало такой болью, что хотелось взвыть. Впрочем упрямый Арсений лишь сильнее стиснул зубы, не желая выдавать своего состояния. Не страшно, ушибся просто, с кем не бывает? Уже завтра-послезавтра наверняка пройдет. Когда он успел долбануться этой самой ногой, фокусник не знал, он в процессе падения вообще не думал как и куда приземляется, просто стараясь сделать так, чтобы Тоша не покалечился.

— Пап, все хорошо? — несколько обеспокоенно спросил мальчишка, явно заметив на лице мужчины гримасу боли.

— Нормально, солнце, — попытавшись улыбнуться, ответил Арс, — Просто неудачно упал. Пройдет. Пошли домой, пока этот гололёд окончательно не свёл меня с ума.

Чудом, не иначе, фокуснику удалось таки принять вертикальное положение. Волны боли по-прежнему разливались от ноги и выше, казалось они прошибали током все тело, но Попов стойко терпел. Прихрамывал, морщился, но упрямо ковылял ко входу в подъезд, умудряясь ещё и мальчика за руку держать. Наверное по-хорошему следовало бы обратиться к врачу, но серьезно? Станет он из-за такой фигни, как ушибленная нога, переться в травмпункт? Увольте. Тут ведь даже не в лени дело, а как раз таки наоборот, в том, что дел сделать нужно ещё очень много, а времени не хватает. Завтра и послезавтра у него выступление, зачем решил в этот раз поучаствовать в мероприятиях, он и сам не знал, просто в бумажках копаться надоело. И вообще фокусник он или нет в конце то концов? Сколько можно отчёты из бухгалтерии проверять и в заказах тонуть? А ещё дома бардак такой, что с ума сойти можно. Ну вернее как, это в представлении Арса там бардак, а на деле просто стирка в машинку не загружена, посуда не помыта и пыль не вытерта. Но если он берется делать это, то можно уже тогда и пропылесосить, и холодильник разморозить и помыть, и Тошку заставить наконец разобрать весь тот хлам, который у него посреди комнаты валяется. Там реально хлам, Попов как через открытую дверь увидел, так и опешил. Вот зачем спрашивается этому ребенку свечки? А пустые коробки? А кастрюля? С кастрюли Арс вообще выпал и даже предполагать не пытался, каким образом она оказалась у Антона в комнате и зачем ему вообще понадобилась. Хотя, учитывая тот факт, что у них недавно в гостях побывал Дима, а вдвоем эти дети могут придумать что-то вообще сумасшедшее, то удивляться наверное нечему. Ну в общем, Тоша у него маленький ПлюшкинПерсонаж произведения Гоголя «Мертвые души», постоянно собирал все что под руку попадется, да и вообще был жаден. И я не говорю, что Тоша жадный, но ерунду ненужную тоже собирает, который собирает все под предлогом «надо». И если бы просто собирал, мужчина бы и слова ему не сказал, но ведь он собирает и оставляет валяться где попало. Ну вот разве это дело? Не дело, потому Арсений был намерен провести генеральную уборку и подключить к ней и мальчишку. Так что о каком таком травмпункте вообще может идти речь, когда он так занят? Правильно — ни о каком!

Доковыляв таки до квартиры, Арсений даже вздохнул облегчённо. Какое счастье, весь этот кошмар закончился! Сегодня можно больше не выходить и заняться полезным делом. Но сначала пообедать, а то у него тут ребенок некормленный, а это не есть порядок.

— Пап, а ты уверен, что все в порядке? — наблюдая, как мужчина, хромая, движется к кухне, поинтересовался Тошка. Скинув обувь, он двинулся следом.

— Да уверен я, солнце, уверен. Не волнуйся поболит и пройдет, — Антоша тихонько фыркнул на такое заявление.

Если бы то же самое сказал Арсу сам мальчик, то уже давно бы был осмотрен с ног до головы, ещё и к страшному врачу отведен. Чисто на всякий случай. А сам что? Вот где справедливость? Почему как Антоша даже просто ударится, так все трагедия, скупаем все мази от ушибов, а как сам папа явно не просто ударился, а кажется даже что-то посерьезнее, так ничего? Пошел себе как ни в чем не бывало, а то, что мужчина хромает, кажется только Тошу из них двоих и волнует. Этот папа, такой… папа. Для ребенка вообще все, чуть ли не звезду с неба достанет, а как у самого что-то случается, так он на это внимание не обращает. Вот как так вообще можно? Ну до чего дошли, а? Это не Арсений Антошу отчитывает, а Тоша Арсения получается? Мысленно, но все-таки! И как спрашивается они до этого докатились? Мальчишке вот совсем не нравилось, что папе было явно больнее, чем он пытался показать. К чему спрашивается он это делает? Перед кем пытается казаться крутым? Перед Тошей что-ли? Так вообще-то даже одиннадцатилетний ребенок прекрасно понимает, что если у человека что-то болит — это не слабость, которую нужно скрывать, а проблема, которую нужно решать. И вот почему папа ее не решает? А ответ прост, — папа слишком упрямый и халатно относится к своему здоровью. По крайней мере так бабушка говорила каждый раз, когда видела, что Антоша сытый ходит, а сам Арсений, особенно если много работает, сидит ну видимо на какой-то особенной диете, состоящей из одного только кофе. Бабушку такой расклад обычно не устраивал и она начинала с папой ругаться. Может и сейчас стоит ей позвонить? Хотя наверное это будет не очень красиво по отношению к мужчине, который не хотел бы беспокоить свою маму. Тошка вздохнул и подумал, что пока он будет просто наблюдать, а если вдруг заметит, что нога у папы так и не прошла, то что-нибудь придумает. Потому что нельзя это просто так оставлять, что же только папе о нем вечно беспокоится что-ли? Тошка так-то тоже за Арсения переживать может, он ведь любит его!

Сделать все, что хотел Попов не сумел. Просто не смог из-за идиотской и ужасно раздражающей его боли в ноге. Все, на что хватило сил — это накормить Антошу и попросить его если не убрать весь беспорядок в комнате, то хотя бы кастрюлю «на родину» вернуть. Мальчишка спорить не стал, кухонный атрибут отдал и даже помыл посуду, просто не позволив Арсению это сделать. Заявил, что ему бы посидеть или лучше полежать, а не по дому туда-сюда ходить бродить с больной то ногой. Арс лишь про себя изумлялся этой резкой перемене из милого шалопая в юного командира. Ну каков, а? Ещё и советует, как лучше сделать. Впрочем, фокусник понял, что в чем-то Тошка определено точно прав. Нога с каждым шагом болела все сильнее и мужчина уже даже задумывался над тем, чтобы выпить какое-нибудь обезболивающее, потому что терпеть это было ну просто невыносимо. И наверное он бы так и сделал, если бы не необходимость вставать и идти до ванной комнаты, где лежала аптечка. Ведь если встанет и наступит на правую ногу, то может стать только хуже. Вот он и сидел. Мучался, но упрямо продолжал ничего с этим мучением не делать, уверяя самого себя, что мол и так пройдет.

— Папа, а давай может врача? — появившийся в гостиной Антоша, опустился на диван около мужчины.

Конечно, если бы тоже самое предложили самому мальчику, то он бы не согласился, ещё и попытался бы спрятаться где-нибудь. Но папа ведь вроде как врачей не боится, по крайней мере, до этого он относился к ним спокойно. А раз с самим Тошей делать ничего не собираются, то в принципе и страшного ничего нет. Вот такой вот парадокс: докторов мальчишка считал страшными, только если они непосредственно собирались «пытать» его самого, а в остальном он даже был готов смирится с их присутствием. Ну вернее как, не совсем смирится, а скорее вынужденно терпеть, но не суть. Да и вообще вон дядя Паша его не так чтобы сильно пугал, ну до тех пор пока не пытался Антона осматривать естественно. Кстати о дяде Паше, может его позвать, раз предпринимать какие-то действия самостоятельно папа не собирается? Ну и что, если он педиатр и лечит детей? Даже если сам не поможет, так хоть заставит папу посетить специалиста. Потому что у Тошки это сделать точно не получится, папа вон его и не слушает, но может послушает друга?

— Да не нужно мне никаких врачей, само пройдет, — отмахнулся Попов. Ну вот, так Тошик и думал. Интересно а дядя Паша сейчас дома?

Мальчишка взглянул на часы и понял, что скорее всего нет, ещё не дома. Времени то всего четыре часа, а Пашка вроде как возвращается к половине шестого. Ладно, значит он подождёт чуть-чуть, все равно вариантов не много, сам он Арсения не переубедит.

— Заяц, вот ты чего сидишь? Уроки кто делать будет? — то и дело болезненно морщась, спросил фокусник.

— Да сделаю я, сделаю. Ты точно уверен, что у тебя все хорошо? — Арсений чуть улыбнулся, несмотря на боль и осторожно притянул мальчишку чуть ближе, стараясь никак не двигать поврежденной ногой.

— Зайчик, я точно уверен. Мне конечно приятно, что ты у меня такой заботливый и беспокоишься, но не стоит. Все хорошо, это просто ушиб, — проговорил он, ласково поцеловав мальчишку в макушку.

Ну чудо же, а не ребенок, в самом деле. Переживает так, что Арсений готов расплыться счастливой лужицей умиления. Вот Тошка вроде ещё маленький такой, а в то же время и взрослый. Ну вот как можно быть таким очаровательным? Стоит только посмотреть в эти зелененькие глазки, так мужчина обо всем забывает, и о неприятной боли в том числе. Что-то родительское внутри Попова рождало столько радости и счастья, что словами не передать. И все эти ощущения теплом разливались по всей душе, а уж осознание того, что этот маленький милейший чудик сидит рядом и прижимается к боку, вообще приносило чувство спокойствия, правильности происходящего и гармонии. Ну вот разве не в этом счастье? В том, что у него есть такой во всех проявлениях замечательный и просто наичудеснейший ребенок? Ну и пусть шалит иногда, это совсем не страшно, особенно на фоне всего остального. Ну вот с кем, если не с Тошей Попов бы сумел испытать такую гамму эмоций? Вот именно, что нет больше таких. Только Антоша единственный и неповторимый. Потому да, Арсений считал, что счастье именно в этом, в его маленьком-большом сынишке, который ну просто как солнышко освещал его жизнь.

Антоша все-таки ушел делать уроки. Ну или делать вид, что он их делает, а на деле постоянно отвлекаться то на переписку с друзьями, то на кота. Арс же решил все-таки посмотреть что с этой ногой не так. Превозмогая боль, он закатал штанину, постоянно выдыхая сквозь крепко стиснутые зубы. Картина, представшая взору, не очень то радовала. Нога ниже колена вся опухла и почему-то посинела, а даже малейшее движение вызывало такую боль, что казалось искры из глаз посыпятся. Попов лишь тихонько вздохнул, понимая, что чего-то не похоже это на обычный ушиб. Вот совсем не похоже. Наверное прав Антоша, и по-хорошему следовало бы обратиться к доктору. Да вот только знал бы его маленький чудик, как сильно не хотелось этого делать. Нет, врачей Попов не боялся, в отличие от мальчишки. Но серьезно, какой человек при малейшей боли станет бежать в больницу и искать причину? Ну может какой-нибудь иностранец, который трясется над каждой царапиной, а тут что? Все люди простые, сначала будут страдать, лечиться лекарствами, которые можно купить без рецепта, или же народными методами и только потом, когда уж совсем невмоготу, они соизволят обратиться к специалисту за помощью. А Арсений мало чем отличался от большинства. Вот когда речь шла о здоровье его ребенка — это да, тут он был готов при малейшем синяке забить тревогу, а о собственном состоянии мужчина особо не заботился. Да и времени на то, чтобы брать больничный, отлеживаясь дома, тоже не имеется. А потому фокусником было принято «гениальнейшее» решение подождать до завтра и посмотреть, что будет. Ну потому что, а вдруг пройдет? Тогда и в травмпункт ехать не придется, и срочно искать себе замену для выступления на мероприятии тоже. Шикарный план же, ну? Арсений считал, что шикарный. А пока он просто будет стараться шевелиться как можно меньше, только ужин приготовит, а на уборку так уж и быть забьет.

***

Мальчишка осторожно прокрался к двери. Он видел, что папа сидит в гостиной, смотрит телевизор и вроде как не обращает на окружающую его действительность ровным счетом никакого внимания. Покачав головой (у Арса что ли перенял привычку?), Антошка подумал, что папа поступает как-то очень нелогично, ведь если ему больно, то мог бы сделать хоть что-то. Но нет, Арсений боль игнорирует и просто смотрит телевизор. И вот этот человек потом ещё Тошку будет ругать за то, что он без куртки ходит и здоровье свое подрывает? На себя бы смотрел лучше, нашелся тут умный самый. Вот где справедливость спрашивается? А нет её, справедливости этой, совсем нет. Зато мальчик точно понял, что папа у него тоже может быть жутко безответственным.

Антон осторожно открыл дверь, вышел в коридор и тут же прикрыл ее за собой, избегая сквозняка. Вышел он как был: в домашней одежде и только тапки нацепил, понимая, что босиком ходить по кафелю не вариант. Было конечно немного прохладно, все-таки отопление было в квартирах, а не в подъезде, но в целом терпимо. Да и к тому же он совсем ненадолго вышел, только до Пашкиной двери и обратно. Дойдя до этой самой двери в два шага, Антоша громко постучал. Вообще-то можно было бы и в звонок позвонить, рост уже позволял это сделать, но мальчик слишком привык игнорировать наличие дверного звонка и обходиться стуком. Где-то секунд тридцать ничего не происходило и мальчишка уже думал, что может дядя Паша приходит позже, а Тоша просто ошибся. Но потом за дверью послышалась какая-то возня, щёлкнул замок и перед Антоном предстал несколько недовольный Паша, который кажется визитёров не ждал и уже был готов прогонять непрошенных гостей. Впрочем, когда он заметил мальчика, то выражение лица тут же сменилось и губы затронула лёгкая, дружелюбная даже, ухмылка.

— О, Тошка, а ты чего тут делаешь? — спросил мужчина, опираясь плечом о дверной косяк.

— Дядь Паш, а вот если после падения нога очень сильно болит, — начал быстро тараторить зеленоглазый мальчик, — Вот прям настолько сильно, что ей и шевелить нормально не получается, то это что может быть? — Павел удивлённо округлил глаза, пытаясь понять почему Антон ему вообще задал такой вопрос.

Взглядом мужчина окинул ребенка с ног до головы, но потом осознал, что стоит мальчик вполне себе спокойно, от боли не вскрикивает, а значит проблема явно не у него. А у кого же тогда? Или это просто праздное любопытство взыграло? А почему тогда он спросил у него, а не у Арсения? Ну или просто не воспользовался услугами, предоставляемыми интернетом? Странно это все как-то. Да и сам Антон выглядит как-то взволнованно. Случилось чего, что ли?

— Ну вообще разное может быть, я конечно не травматолог, — пояснил Паша, — Но там зависит от того, насколько сильным был удар при падении и как это падение вообще произошло. Это может быть как просто слишком сильный ушиб или растяжение, так и вывих или вообще перелом. А ты почему кстати спрашиваешь?

— Дядь Паш, а вот в таких случаях, что делать нужно? — проигнорировав вопрос, заданный ему, поинтересовался Тоша.

— Желательно сходить к врачу, чтобы получить точный диагноз, — все ещё ничего не понимая, ответил мужчина.

— Ага, — задумчиво пробормотал мальчишка, — А теперь объясни все это папе, пожалуйста, — рукой указав в сторону двери в их с Арсом квартиру, добавил он.

— Так это папа твой умудрился где-то упасть что ли? — наконец разобравшись в чем же тут дело, скорее утвердительно нежели вопросительно воскликнул Пашка, — Так и чего ты сразу не сказал? Стоишь тут вопросы всякие задаешь. Пойдем посмотрим, что там с твоим папой.

И они пошли. Уже не стараясь вести себя тихо, Антоша забежал в квартиру, а следом за ним вошёл и Паша, который сразу же двинулся в сторону гостиной, откуда были слышны звуки телевизора. Мальчишка не отставал, и в комнату они вошли практически одновременно, застав Арса сидящим практически неподвижно и каким-то совершенно невидящим взором смотрящим в экран. Мужчина казалось несколько выпал из реальности, так бывает, когда о чем-то задумаешься. Вроде бы здесь, а смотрит только в одну точку, гипнотизируя ее взглядом и мыслями витает далеко-далеко, где-то там в облаках.

— Эй, прием, — Пашка подошёл совсем близко и щёлкнул пальцами перед самым лицом Попова. Тот дернулся от неожиданности и тут же сморщился, резко втянув воздух, так как случайно пошевелил ногой.

— Ты чего тут? — несколько недоуменно поинтересовался он, а потом заметил и сына, стоящего чуть в стороне, — Так, вы что задумали?

— Мы? Ничего не задумали, — спокойно отозвался Пашка, — Антон сказал, что ты ногу повредил и что мне нужно объяснить тебе, что в таких случаях нужно обращаться к врачу, — тихо хмыкнув, добавил он, — Так что давай, поехали в травмпункт и не вздумай препираться.

Арсений кинул взгляд на мальчишку и чуть улыбнулся. Какой все-таки хитрец, сам не сумел уговорить так подключил тяжёлую артиллерию в лице Паши. Впрочем может и не так уж и плохо, что Антоша это сделал, с ногой и вправду что-то не так, это с каждой минутой становилось все очевиднее. И пусть сам Попов думал дотянуть до утра, но сопротивляться на стал. Иди знай, что с этой ногой до утра произойдет, может же и хуже стать.

— Поможешь, Паш? Я сам не встану, — жалобно объявил мужчина. Друг вздохнул, осторожно помог приподняться, а потом перекинул руку Арса через свое плечо, стараясь не позволить мужчине перекинуть вес своего тела на поврежденную конечность.

— То есть все настолько плохо, а ты, идиотина, сидишь и ничерта не делаешь? — недовольно цокнул Пашка, — Арс, ей богу, у тебя ребенок и тот сообразительней. Ты чего ждал?

— Да там все не так плохо, — несколько оскорбленный тем, что его тут отчитывают, недовольно проворчал мужчина.

— Да уж вижу. Все не настолько плохо, просто ты даже шаг сделать не можешь, а так да, так все в порядке.

— Да не заводись ты, ай, — воскликнул от того, что случайно зацепился за дверной проем больной ногой. Паша лишь закатил глаза и не стал никак это комментировать. — Эй, стой, а Антон? Он не ужинал вообще-то.

— Арс, Антону не пять лет, уж какие-нибудь бутерброды он в состоянии сделать, — сказал Пашка, — Правильно говорю, мелкий?

— Сам ты мелкий, — отозвался ребенок, показав язык, — Смогу, — уже серьезнее сказал он.

Удивительное сочетание ребячества и сообразительности, и как только это все может быть присуще одному человеку? Впрочем какая разница как? Главное, что присуще. Арсений даже вроде как успокоился. Ну правда сколько их не будет? Пару часов? Вряд-ли они сильно задержаться, а даже если и задержатся, то Тошка некоторое время и сам посидеть может. Не в первый раз в конце то концов.

Ботинок Попов натянул только один, прикосновения к правой ноге приносили только кучу неприятных ощущений, а потому он даже пробовать не стал. Все равно на машине поедут. Кое как доковыляли до лифта, спустились вниз. А вот тут проблема. Гололёд то никуда не делся.

— Я так понимаю, ты где-то на улице грохнулся? — поинтересовался Павел, стараясь аккуратно шагать к машине. Если прямо сейчас они свалятся оба, то никому от этого легче не станет, а потому осторожность была превыше всего.

— Да, — Арсений не видел смысла скрывать подобную информацию от друга. Ну упал и упал, с кем не бывает? — Антона со школы до дома вел, ну сначала поскользнулся он, я пытался не дать ему упасть, в итоге грохнулись оба. Тоша правда на меня приземлился и не пострадал, а я… Ну ты сам видишь.

— Вижу, — помогая Арсу сесть на пассажирское переднее сидение и стараясь зафиксировать поврежденную конечность в статичном положении, сказал Паша. Он сам обошел машину, открыл дверь с противоположной стороны, сел, закрыл ее, вставил ключ, завел двигатель. — Ты, Арсюх, как дитя малое, честное слово. Я бы понял, если бы твой Антон тянул до последнего и делал все, только бы не обращаться к врачам, но ты? Ладно мелкий врачей как огня боится, а ты почему ничего не стал делать, а?

— Ну хорош, уже. Понял я, что дурак, понял, — вздохнул мужчина.

А что? И вправду ведь дурак. Глупо поступил. А ещё взрослый называется. Ну и вот какой он интересно пример Антоше подаёт, если как раз таки этот самый Тоша в итоге и стал инициатором похода Арсения к врачу? И это его ребенок, который этих самых врачей боится! Хорош родитель, у него собственный сын о нем беспокоится сильнее, чем сам Попов о себе. Дальше что? Дойдут до того, что это Антошка будет его отчитывать за всякие глупости, а не наоборот? Иронично конечно получится, ничего не скажешь. Мужчина лишь тихо вздохнул, осознавая, что сглупил он сильно, но чего уж теперь? Только ехать узнавать, что же там с этой ногой не так, что они собственно и делали.

Арсений откровенно охреневал от всего происходящего. То есть как это перелом большеберцовой кости? Спасибо хоть без смещения. Но блин, каким вообще образом обычное падение привело к этому? Вот вам и ушиб… А уж Пашка как орать начал из-за безалаберности друга, который мало того, что даже не предположил наличие этого самого перолома, так ещё и каким-то образом ходить некоторое время с ним умудрялся. Арс столько «лестных» слов в свой адрес от Паши кажется вообще никогда не слышал. И вот что Попов имеет по итогу? Внезапный больничный, необходимость в срочном порядке найти себе замену на мероприятиях, гипс на ноге и злющего друга рядом. А ещё костыли, без которых передвижение было затруднительным, и кучу проблем, возникающих из-за неожиданной неспособности полноценно передвигаться.

— Такая безалаберность! Арс, у меня просто слов нет! — Арсению уже начало казаться, что Паша никогда не перестанет критиковать его за эту саму «безалаберность».

И это все после того, как его буквально десять минут назад выпустили из кабинета перед этим «заковав» в гипс и вручив костыли вместе с рецептом на кучу каких-то неизвестных лекарств. Ну что мало что-ли Паше его страданий, пытается добить своим нудным бубнежом? Понял он уже, что нужно было сразу к врачу бежать, но теперь то уже что? Сделал и сделал, от того, что Пашка ему сейчас талдычит о том, как это неправильно, ничего ведь не изменится. Интересно, а Антоша тоже самое испытывает когда сам Арсений ворчит без особого повода? Ну так то Тоша, он вообще вроде как уже даже привык к тому, что у папы иногда включается режим «ворчу как старый дед». А вот сам папа к включению такого режима у обычно веселого и любящего пошутить друга никак не был готов. И все равно терпел, потому что понимал, что да, виноват.

— Паш, — заговорил Арсений, когда заметил, что друг больше не говорит ничего и вообще он кажется обиделся. И на что интересно? — Ну извини, я правда ужасный, отвратительно безотвественный в отношении собственного здоровья человек. Ты во всем прав. Спасибо, что помог, — несколько смущённо пробормотал мужчина. Да уж, что говорится отчитали его как мальчишку. И ведь кто? Друг! Не мама, не папа, а Пашка! Как так вообще получилось?

— Ладно, хрен с тобой, — кажется Паша начал остывать и смотрел уже не таким убийственным взглядом. А то до этого создавалось впечатление, что он его реально убьет. Ну или вторую ногу для коллекции сломает. Хотя он ж доктор, ему не положено калечить людей. — Пошли.

Ага, «пошли». Это Паша пошел, а Арсений поковылял, стараясь совладать с дурацкими костылями. Кажется коллекция раздражающих Попова вещей пополняется, и эти странного вида палки точно заслуживают в ней места. Попробуй тут ещё наловчись в них не путаться. И Пашка, как назло, даже не пытается помогать, а только ржет с его нелепых попыток. Ну вот что за человек? Сначала ругает, а потом хохочет. И все же, когда они вышли на улицу, то друг оказался рядом и подстраховывал так сказать. Ну потому что не в его интересах было, чтобы Арсений ещё что-нибудь себе сломал, пытаясь пройти по скованному льдом асфальту. На самом деле Арс и вправду был очень благодарен Паше. Мало кто мог бы вот так вот посреди вечера, после наверняка изматывающего рабочего дня, сорваться, чтобы помочь своему дурному покалеченному другу. А Пашка это сделал, чем в очередной раз доказал Арсу, что друг у него замечательный. Арсений подумал, что нужно будет непременно как-нибудь отблагодарить его. Коньяк ему что-ли купить? А что, идея неплоха. Так и сделает как только возможность появится.

А время уже приближалось к девяти. Вообще удивительно, что их приняли так поздно, но, судя по всему, перелом у врачей рассматривался как травма серьезная и требующая немедленного вмешательства, потому им и не отказали в приеме. Паша опять помог Арсу сесть в машину, отобрал у него костыли, закинув их на задние сиденья, и они двинулись в сторону дома. За окном мелькали освещенные улицы, но людей практически не было. Только лёд переливался в свете уличных фонарей, да в незашторенных окнах можно было увидеть людские силуэты. Что они делали, можно было лишь догадываться. Может готовили поздний ужин, может смотрели телевизор, может общались, может кто-то уже спал. Так много возможных «может». Но волновало ли Попова, что там делают все эти незнакомые люди? Отнюдь. Зачем ему знать, что происходит у незнакомцев, когда его дома ждёт очень даже знакомый и такой чудесный сынишка, который ещё и переживает наверняка? Арсений просто надеялся, что Тошка ничего не натворил и все-таки поел, а то знает он его, оставь наедине с компьютером и все, пиши пропало. Не вылезет же из виртуального мира, пока насильно не оттянешь. А впрочем даже если сидит, то пусть. Тоша сумел совладать со своим упрямым папой, так что считайте заслужил.

Дороги были практически пусты, а потому, хоть и ехали медленно, боясь что машину занесёт из-за скользкой дороги, все равно до дома добрались быстро. Уже поднявшись на нужный этаж и остановившись около квартиры Арсения, Паша ещё раз осмотрел друга с ног до головы.

— Ты до кровати то доберешься или помочь? — спросил он, видя, что Арс все ещё очень неумело орудует деревянными палками, призванными облегчить ему передвижение.

— Доберусь. Паш, спасибо ещё раз, — чуть улыбнувшись, сказал мужчина.

— За такое не благодарят, — фыркнул Пашка, — Ещё раз так халатно отнесёшься к чему-либо, связанному со здоровьем, и я тебе голову откручу, — кинул шутливую угрозу, подходя к своей двери и отпирая ее, — Я зайду завтра, хорошо? — дождавшись кивка со стороны друга, Паша скрылся за дверью собственной квартиры, оставляя Арса одного.

Сам же Арсений постучал в дверь и тут же отошёл чуть в сторону. А ну никак Антон, когда открывать будет, зашибет его ненароком, мужчина сейчас настолько неустойчивый, что кажется даже лёгкого дуновенья ветра будет достаточно, чтобы он свалился. Мальчишка дверь открыл довольно быстро, а как только увидел Арса, так сразу же так рассеяно начал хлопать своими зелёными глазами и недоуменно переводить взгляд с ноги на костыли, а потом на лицо мужчины и так по кругу. Сам же Попов лишь усмехнулся такой реакции, да Антоша явно не это ожидал увидеть.

— А… Это что? Это как? — отходя в сторону, чтобы пропустить фокусника, пробормотал мальчик.

— Это, зайчик, значит, что ты молодец, что настоял на своем и позвал Пашу, — хмыкнув, ответил мужчина, — А я дурак, потому что не послушал тебя с самого начала.

— Так это что же, у тебя нога сломана получается? — со все тем же недоумением спросил Антоша, — А это что за палки?

— Да, нога сломана, — осторожно двигаясь в сторону гостиной, Арсений не прерывал разговора, — А это костыли. Без них я бы прыгал как кролик, одноногий правда, — хохотнув, сказал он, наконец опускаясь на диван и чувствуя неимоверное облегчение. Кажется он даже мозоль на руке натереть умудрился, пока мучался с костылями.

— Но оно же пройдет, правда? — присаживаясь рядом, а потом и вовсе прижимаясь к старшему, обеспокоенно спросил Антошка.

— Конечно пройдет, чудо мое, — мужчина поцеловал мальчишку в кудрявую макушку и легонько пощекотал, вызвав тихий смешок у Тошки.

— А давай тебе туда Господина Котиуса посадим? — указывая на ногу в гипсе, предложил мальчик, — Я читал, что коты лечить могут, может оно быстрее пройдет?

Арсений опять рассмеялся, легконько потрепав этого невозможного чудика по голове. Да уж, такой метод лечения только Антоша мог предложить.

***

Субботнее утро. Ещё только десять, а Арсений уже сидел на кровати и вел переписку с Серёгой. Была у них одна важная задача по вызволению «заключённого». А все дело в том, что приехали родители мужчины. По его же просьбе. Спустя три дня, когда Арс, во время готовки, костылем снёс всю посуду, он понял, что один в таком состоянии не справится. Беспокоить родителей очень не хотелось и он бы даже не стал этого делать, если бы жил один. Но у него есть Тошка, которого нужно кормить нормальной человеческой едой, а не всякими полуфабрикатами. К тому же, не способность старшего сделать уборку привела бы к тому, что их квартира стала бы настоящим свинарником, а жить в таких условиях, да ещё и с ребенком, было бы невыносимо. Потому пришлось притупить свою гордость и просить помощи у мамы с папой. Они то конечно не отказали, более того приехали сразу же, как узнали о состоянии своего сына, а мама потом ещё и причитала по поводу того, что нужно было сразу говорить, а не пытаться все делать самому. Но что поделать если Арсений — птица гордая, и признавать собственную слабость не хотел? Впрочем признать пришлось, хотя бы ради Антоши. Мальчишка же приезду бабушки с дедушкой очень обрадовался, а уж пирожки с каким довольным лицом лопал — ну просто загляденье. И все бы хорошо, так и дождались бы снятия этого дурацкого гипса, да вот только уже через полторы недели Арсений был готов выть просто от того, что ему совершенно нечем себя занять. Мужчина не привык только и делать, что сидеть и лежать, вообще не выходя из дома. Он всегда старался выходить куда-то, да хоть в тот же парк вместе с Антоном, но сейчас такой возможности не было. Вернее не так, наверное он бы и смог выйти хотя бы во двор, если бы его мама не заявила категорично, что ему вообще-то положено отдыхать и не напрягаться, а потому ни о какой улице и речи не шло. К тому же, там такие сугробы образовались из-за недавно выпавшего снега, что и с целыми ногами пройти сложно, что уж говорить о человеке со сломанной? Тем не менее, Попов чувствовал себя подростком, которого несправедливо заперли в доме и вот эта неожиданно пробудившаяся подростковая натура требовала бунта и срочного исправления ситуации.

Наверное в иной ситуации слушать глупые советы собственного разума мужчина бы не стал, но не в этой. Он слишком сильно устал от однообразия и собственного бессилия, а бездействие начинало все сильнее раздражать, потому было принято крайне неожиданное для тридцатитрехлетнего дяденьки решение — сбежать. Ага, как школьник из дома. И для реализации этого решения он подключил Серёжу и они составили план. И так уж получилось, что в план неожиданно был включен Антон и сбегать им теперь предстояло вместе. Ага, хорош отец, и чему только учит собственного ребенка? Но даже осознание того факта, что Тошик то за ним и повторить может через пару лет, не останавливало от действий. Неожиданно проснувшийся азарт, теперь требовал осуществления задуманного хотя бы просто ради того, чтобы повеселиться в процессе и даже результат уже не был столь важен. А уж последствия тем более. Ну что родители ему сделают в самом деле? Взрослый уже, ну крикнут может да и успокоятся, а Тошу так и вовсе он ругать не позволит, ребенок папе помогал, так что ни при чем.

Сейчас же Сережа сообщил, что он уже подъехал и ждёт, пока Арс спустится. Потому нужно было срочно идти к Тоше, чтобы и он осуществил свою часть плана, и мужчина сумел ускользнуть из дома, пока никто не видит. Ну реально как глупый подросток, ей богу. И это он твердил Антону, о том, что каждое действие имеет последствие, что нужно думать головой и блаблабла? Ужас какой, насколько же некорректно с его стороны прямо сейчас брать и действовать вопреки собственным словам. Но ведь хочется же и с этой хотелкой уже ничего не сделаешь. Остаётся только ее выполнить. Арсений аккуратно поднялся, схватив ненавистные костыли. Хоть он и научился более-менее нормально их использовать, они все равно его раздражали и он бы и вовсе предпочел передвигаться без них. Да вот только тогда пришлось бы все время прыгать на одной ноге, что тоже такой себе вариант. А потому выбора нет, костыли так костыли. Мужчина добрался до двери в комнату Антона и коротко стукнул.

— Да заходи уже, — донеслось негромкое с той стороны и Арсений открыл дверь, быстро, насколько это вообще было возможно в его ситуации, вошёл внутрь и закрыл ее за собой.

Антоша уже был полностью одет, впрочем как и сам Попов, и дожидался по сути только команды со стороны папы. Когда Тоша только услышал, что задумал мужчина, то решил, что во вселенной произошел какой-то сбой. Потому что ну не могла в голову его такого правильного папы прийти такая неправильная идея. А потом оказалось, что могла, очень даже могла и вообще мужчина чуть ли не слёзно умолял ему такому несчастному помочь. Антоша сначала долго смеялся, но папина затея показалась ему веселой, а мальчик веселье любил, ему по возрасту положено, потому и согласился. К тому же, раз уж папа с ним в заговоре, то и ругать будет некому, а значит всё складывается вообще отлично!

— Ты помнишь? — тихо спросил Арсений, Антон лишь закатил глаза. Папа думает, что у него память как у рыбки и он пару простых действий запомнить не сможет?

— Помню. Отвлечь бабушку с дедушкой, чтобы ты мог тихонько выйти, а потом сказать им, что иду с друзьями гулять. А ты с дядей Серёжей уже внизу будете ждать, — все же повторил уже давно заученное мальчишка.

— Тогда давай, Сережа нас уже ждет, да и ты как я вижу уже оделся.

Взгляд Арсения был каким-то по-лисьему хитрым, а губы затронула задорная улыбка. Он подмигнул Тоше, который проскочил мимо него и двинулся в сторону кухни, где и сидели сейчас родители Арсения. Сам мужчина был уверен, что заговорить старшим зубы Антоша сможет, это он умеет делать хорошо. Отсчитав про себя полминуты, он двинулся к выходу, стараясь не издавать лишних звуков. В коридор вышел легко, также легко прикрыл за собой дверь, добрался до лифта, ведомый азартом и адреналином в крови. Давно он ничего подобного не испытывал, все чаще считая себя правильным взрослым. И кто бы мог подумать, что ему, этому самому правильному взрослому, так сильно захочется нарушить идиотское даже не правило, а скорее наставление матери. Это так странно и так нелогично в свои тридцать три в буквальном смысле убегать из дома так, чтобы родители не заметили. И ведь он прекрасно понимал, что при желании мог настоять на своем, сказать, что идёт с друзьями куда-то, что Тошку тоже берет с собой, понимал, что на самом то деле ему и запретить то этого не могут, не маленький ведь уже. А все равно почему-то хотелось сделать именно так как они делали сейчас, по-глупому и так по-детски, но зато весело. И вот кто бы мог подумать, что и взрослым иногда хочется побыть детьми, причем не в самых лучших проявлениях? А никто не думал, но им хочется. Даже тем, которые самые-самые правильные. А раз хочется, значит надо!

Мужчина добрался до самого низа, где его уже ждал Сережа. Он же и помог спустится на те четыре ступеньки, что отделяли лифт и квартиры первого этажа от выхода из подъезда. Ну вернее как помог? Держал костыли пока Арсений, как тот самый кролик, спрыгивал на одной ноге вниз, держать за перила. Ага взрослый дяденька по лесенкам скачет, не удивительно, что Серёга ржет во всю. Уходить далеко от подъезда не спешили, ждали Антона. Мальчишка появился уже спустя пять минут, ужасно гордый и довольный собой.

— Тебя не видели, а я в их представлении ушел гулять с Димой, — радостно объявил он.

— Молодец, — хмыкнув, сказал Арс. Кошмар то какой, хвалит ребенка за то, что он врёт. Так ещё и делает это с его подачи. В какой момент своей жизни Арсений свернул на эту дорожку? Впрочем, в происходящем, по неведомой причине, он по-прежнему не видел чего-то совсем уж неправильного и воспринимал это скорее как обычную шуточную глупость.

— А мы куда едем? — уже усаживаясь на заднее сидение вызванного Серёжей такси, спросил мальчик. Попов сел около него каким-то чудом умудрившись и костыли уместить рядом. Сам Серёга же уселся спереди и назвал водителю нужный адрес.

— Хороший вопрос. Серёж, а действительно, куда? — доверяя другу задачу, которая звучала как «придумай что-то интересное, пока я не помер от скуки и тоски», Арс не давал конкретных указаний, решив полностью доверится фантазии Серёжи, а потому знал не больше, чем Антоша.

— В караоке, — радостно объявил мужчина, — Через час ещё Пашка подъедет, он обещал, что не будет на тебя кричать за нарушение рекомендованного врачами режима полного покоя, — чуть посмеиваясь, добавил он, — А ещё Светка с Колей и ребятней сказали придут. У них же дети всего на год Антохи старше, ну я и подумал, что так ему веселее будет.

Арсений лишь тихо хмыкнул, давая понять, что принял информацию к сведению. Света работает у них в компании и они с ней умудрились неплохо подружиться, несмотря на то, что женщина старше него и Серёжи. А Коля — это ее муж, с ним они не были так хорошо знакомы, но пару раз пересекались и впечатление он о себе оставил хорошее. О том, что у них есть дети Попов знал, но не догадывался, что они практически одного возраста с его Тошей. Хотя наверное удивляться нечему, все-таки Света и Коля старше него на четыре года, а познакомились они ещё будучи в школе, сразу после нее и сыграли свадьбу. Это все Арсений знал только по рассказам женщины, все-таки они работать вместе начали уже гораздо позже.

До нужного места добрались спустя полчаса, которые за легкой шутливой беседой пролетели совершенно незаметно. Заведение это не было караоке в привычном понимании этого слова, на самом деле это был обыкновенный ресторан, просто несколько дополнительных комнат было оборудовано телевизором, колонками, микрофонами, что позволяло снять одну такую на компанию и развлекаться не боясь, что кто-то помешает. Идея на самом деле хороша, никто из незнакомых людей не услышит тщетных попыток что-то спеть, а то знаете ли там иногда такие завывания слышны, что и перед друзьями стыдно, что уж говорить об остальных? Они пришли чуть раньше, потому пришлось ещё ждать остальных. Спустя минут сорок объявился Пашка. Не сказать, что он был очень уж доволен, когда увидел Арсения, но взгляд не был прям совсем уж убийственным. Наверное это потому что он заранее знал, что Попов тут будет и успел смириться с этим фактом.

— Шарик, ты балбес, — иронично протянул мужчина, подражая небезызвестному коту Матроскину и опускаясь на диванчик около друга, — Вот чего тебе дома не сидится, а? У тебя же вроде родители приехали, как тебе вообще позволили выйти из дома? — Арсений тихонько расхохотался. Голубые глаза наполнились искрами смеха и хитрости. Пашка забавно округлил глаза, ошарашено смотря на фокусника. — Да нет, — догадавшись, что именно сделал друг, пробормотал Паша, — Ты ж не мог так сделать.

— Да да, — не переставая веселиться, сказал Арс.

— Катастрофа, — Павел хмыкнул и нагловато ухмыльнулся, — Вы, Арсений Сергеевич, чему сына учите?

— А мне тоже интересно, — сидевший рядом Антошка активно прислушивался к разговору и решил вмешаться, — Ты, папа, чему сына учишь? — хихикнув, поинтересовался мальчик.

— А ты, засранец, не учись у папы, — растрепав непослушные волосы ребенка, сказал мужчина, — Знаю я тебя, все плохое на лету схватываешь. Попробуешь от меня удрать, будешь наказан, — Тошка фыркнул на такое заявление.

— Нечестно, — выдал мальчишка, — Почему тебе можно, а мне нет?

— Так, заяц, — уже серьезнее заговорил Арсений. А то действительно сейчас научится у него нехорошим вещам, а ему потом разбирайся с этим негодником. — Давай мы договоримся, что ты так не делаешь, хорошо? Я взрослый человек и отвечаю за себя сам, а ты ещё маленький, так что нечего. Я не хочу чтобы с тобой что-то случилось, потому если куда-то идёшь, то говори мне, пожалуйста.

— Ладно, ладно, — все же несколько обиженно заявил мальчик.

Ситуация все ещё казалась ему нечестной. Вот что за двойные стандарты? Как самому что-то не так делать, так это можно, а как Антошка накосячит, так все, сразу наказать норовит. И вот как эта несправедливость называется? И как бы, с одной стороны, понятно, что папа действительно взрослый и все такое, а с другой, даже сейчас выходит, что ушли из дома то они вместе. Получается Тоша тут тоже виновен? Так это ещё и папа его виноватым и сделал? Все ещё нечестно! Но правда чисто в теории Антоша не сбегал, он же с папой, а значит под присмотром. Логично? Логично! А вот, что нелогично — так это то, что папа каждый раз ему твердит о каких-то там последствиях и призывает думать головой, а сам? Впрочем обижаться на папу не хотелось. И вообще Антошка решил быть хитрее. Он запомнит, что папа сам творит и потом при случае, когда он его снова ругать вздумает, то Тошка все припомнит и попытается выбить послабление. Потому что должна же быть хоть какая-то справедливость в этом мире, ведь так? Так! А значит решено, мальчик мужчине ещё это припомнит!

Спустя ещё двадцать минут все уже были в сборе. Антоша умудрился в самые короткие сроки подружиться с сыном и дочерью Светы и Николая. Девочка и мальчик были очень похожи между собой, как внешне так и по характеру, оно наверное и не удивительно, двойня все-таки. Шебутные и шумные, они не сидели на месте. А теперь прибавим к ним ещё и Антона и перестанем удивляться тому, что парочка стаканов оказались разбиты, на полу образовалась лужа из-за разлитого напитка, а аппаратура чуть было не была снесена. А уж петь то этим троим понравилось настолько сильно, что в итоге микрофон оказался только у них. Взрослые отобрать его и не пытались, они к этому моменту уже достаточно песен исполнили и нахохотались от души, а потому пусть себе дети развлекаются. Микрофон правда им поделить между собой было трудновато, а потому в перерывах между пением по помещению разносился топот трёх пар ног и бесконечные споры, на которые правда не обращали внимание, ну до тех пор пока это не переросло в драку. Вот тогда их уже посадили за стол, велев больше не ругаться и попытались накормить. Раззадореные дети есть что-то существенное отказались, зато выпили несколько молочных коктейлей и выпросили мороженое, куда только влезло спрашивается? Потом попытались снова устроить дебош, швырялись едой, но угомонились после того как Светка крикнула на них так, что аж стаканы зазвенели. Дальше уже вели себя более-менее прилично, настолько насколько вообще могут себя прилично вести ребята их возраста. Взрослые же постоянно шутили, переговаривались, смеялись. Отчитывать Арсения Паша больше не пытался, чему сам Попов несказанно радовался. Немного выпили, немного попели, много, даже наверное слишком, поели. В общем и целом, день удался и Арсений наконец-то почувствовал, что он вообще-то живой человек, который может испытывать самые разные эмоции. А то за все эти дни, проведенные в четырех стенах, ничего, кроме глухого раздражения, в его душе не было. Казалось, что прошла целая вечность в «заточении» и он уже и позабыть успел, как иногда хорошо просто смеяться и веселиться, как иногда хорошо слушать идиотские шутки друзей и наблюдать за шалостями собтсвенного ребенка. Ну чудесно, в самом деле чудесно, неправда ли?

И все-таки все чудесное, как это ни прискорбно, тоже имеет свойство заканчиваться. Было уже довольно поздно, половина десятого вечера, и как они умудрились не заметить как пролетело время? Ехать до дома сейчас было бы не самой лучшей затеей, ругаться с собственными родителями на ночь глядя совершенно не хотелось. Ну и что если сам виноват? Все равно не хотелось, лучше с утра, на свежую, так сказать, голову. Потому Сережа любезно предложил переночевать у него. Пашка ехать с ним отказался, хотя ему тоже предлагали, а потому ехали втроём: Серёга, Арсений и Антон. Добравшись до дома Матвиенко, спать не легли, хотя как минимум Тоше пора бы уже. Но приставка такая приставка. Прямо манила их своим присутствием, и неважно, что дома такая же имеется. Арсений решил, что ладно, раз уж они с мальчишкой и так все правила нарушили, то можно и режимом разок пренебречь, тем более Антоша очень сильно уговаривал. Потому они играли по очереди, соревнуясь друг с другом. А потом Попов заметил, что Сережа какие-то слишком уж заинтересованные взгляды в сторону гипса на его ноге бросает. И вот что задумал?

— Ааарс, — протянул он таким тоном, каким обычно говорят дети, когда хотят что-нибудь выпросить, игрушку там или, в случае Антона, право лечь попозже.

— Чего нужно? — чуть прищуренные голубые глаза мужчины смотрели прямо в хитрющее лицо Матвиенко. С любопытством на дядю Серёжу начал посматривать и Антоша, перед этим поставив игру на паузу.

— А давай рисовать? — совершенно невинно предложил друг.

Арсений несколько опешил, потому что совсем не понял к чему это предложение было. Ну какое рисовать? Они же даже не умеют, да и вообще вроде как не солидно, взрослые уже. Ладно бы это Тоша предложил, но Сережа? Почему-то казалось, что есть тут какой-то подвох, но вот какой? Другу все что угодно в голову взбрести может. И почему он продолжает гипнотизировать взглядом его поврежденную ногу?

— Какое ещё рисовать? На ночь глядя? — все же спросил мужчина недоуменно.

— Арсений, друг мой любезный, — ухмыльнувшись начал говорить Сережа, — Вот у тебя на ноге такой замечательный во всех проявлениях гипс, — Арс тихо хмыкнул. Ага замечательный, как же. Ему вот так не кажется, его этот гипс вообще уже порядком достал. — И главное какой-то слишком чистый. Давай исправим это?

— В каком плане исправим? — не понял Попов.

— Арс, да не тупи ты, — недовольный таким туго соображающим другом, проговорил мужчина, — Давай нарисуем что-то на гипсе?

— А я тоже хочу, — тут же подключился Тошик, строя просящие глазки. — Пап, ну пап, дай порисовать, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Если бы Серёже он бы ещё сумел отказать, то уж сынишке просто не мог. Эти зелененькие глазки так умоляюще глядели, ну просто невозможно огорчить и не позволить. Да и к тому же, нет в этом ничего такого, гипс все равно рано или поздно снимут, а так Антошке веселье. Ну и Матвиенко заодно, а то он тоже совсем как ребенок смотрит так жалобно. Эти двое прямо стоят друг друга. Создавалось впечатление, что детей в этом помещении больше, чем кажется на первый взгляд. А отказывать детям в такой мелочи не положено. Потому Арсений лишь улыбнулся, притянул Антошу поближе, поцеловав его в висок, и кинул взгляд на Матвиенко.

— Ну рисуйте раз вам так хочется, — дал позволение он. Антон счастливо пискнул, а Сережа убежал в комнату, чтобы через минуту вернуться с маркерами.

— Так, Матвиенко, давай только без всяких непотребств, очень тебя прошу, — предупредил Арс. Сережа кивнул, он вообще-то ничего такого делать и не собирался, всего-то хотел нарисовать милейший цветочек, максимально выбивающийся из образа всегда такого собранного и одетого чуть ли не с иголочки Арсения. А что? Кто ему запретит это сделать? Никто.

Попов лишь посмеивался, наблюдая как гипс на его ноге покрывался откровенно детсадовскими рисунками от Серёжи. То цветочки, то домик, то солнышко, честное слово рисует как пятилетний ребенок. А Тошка вот к делу подошёл ответственно, рисовал какого-то супергероя и получалось у него в разы лучше, чем у Сергея. И ведь какой он у Арса молодец, сам всему учится, сам практикуется, ведь до художки они так и не успели дойти, хотя сам Тоша периодически напоминал. Все времени не хватало записать мальчишку туда, но Арсений подумал, что срочно это исправит в ближайшее время. Чего таланту зазря пропадать? Тем более Антон и сам хочет. А раз ребенок сам изъявляет желание чем-то заниматься, то нужно это желание поощрять, может он в будущем в художники заделается, кто знает? Да и даже если это так и останется обычным хобби, то лишняя практика и знающие учителя все равно не повредят.

— Не, Антох, я на твоём фоне полная бездарность, — хмыкнул Сережа, рассматривая рисунок мальчишки. Сам Антоша несколько смутился и отвел взгляд.

— Да, зайчик, у тебя правда очень красиво получается, — улыбнувшись сказал Арсений, — О все, солнце, вот теперь точно спать пора, — заметив, что его ребенок уже начал зевать, добавил мужчина.

Спорить Антоша не стал, спать действительно уже очень сильно хотелось. Ещё одной комнаты у Серёжи не было, но зато раскладывался диван в гостиной. Впрочем, Матвиенко включил все свое возможное гостеприимство и уступил Арсению и Антону свою кровать. Она была широкая, двуспальная, а потому мальчик легко поместился рядом с мужчиной и уже спустя десять минут сладко сопел, уткнувшись носом в подушку.

***

— Пап, так ты стучать то будешь или мы так и будем тут стоять? — поинтересовался мальчишка, который все посмеивался с поведения старшего.

Они уже были дома и последние пять минут стояли перед дверью в квартиру. А все почему? Потому что Арсений неожиданно струсил. Ага, вот так вот. Взрослый мужчина и струсил из-за того, что там за дверью его родители. Чувство это было странным и давно забытым, последний раз такое волнение именно перед родителями он испытывал во сколько? Лет в семнадцать наверное, когда всю ночь где-то шлялся с друзьями, а потом припёрся под утро пьяный, что называется в дрова. А что? Все молодыми были и глупыми. Но сейчас то ему тридцать три и вообще это его квартира, так чего бояться? А вот пойди разбери, страшно и все тут. Ага, ну да, вчера ему то есть страшно не было, а теперь что случилось? Адреналин из крови выветрился, азарт спал, повеселились то они конечно неплохо, только вот теперь непонятно чем это аукнется. Осознание того, какой же на самом деле идиотский поступок он совершил накрывало с головой. Ну вот правда, взрослый лоб, а как мальчишка ушел без предупреждения. По сути имел право, да, но ведь все равно некрасиво по отношению к родителям получилось. Они приехали помочь, мама так вообще переживает и беспокоится, а он что? Мало того, что сам ушел, так ещё и своего ребенка в это все втянул, вынудил отвлекать и обманывать бабушку с дедушкой. Какой же на самом деле отвратительный пример он подал Антоше, ну прямо слов нет. Но теперь то что? Глупость уже сделана, время назад не воротишь, оно, зараза такая, только вперёд бежать умеет. Вздохнув, Попов все-таки постучал в дверь, отступив чуть в сторону, чтобы случайно не зашибли. Костыли по-прежнему оставались штукой очень неустойчивой.

Дверь открылась быстро и перед мужчиной и мальчиком предстал отец первого, он же дедушка второго, он же Попов-старший, он же просто Сергей. Удивительно, но факт, мужчина, увидев сына с внуком, которые как-то синхронно опустили головы, изображая раскаяние, лишь рассмеялся и посторонился пропуская их внутрь. Ему вся эта ситуация казалась очень забавной, а уж если вспомнить, что в гостиной ещё и его злющая жена сидит, то вообще комедия получается.

— С мамой сам разбирайся, — все ещё хихикая, сказал мужчина, обращаясь к Арсению, — Она вас обоих прибить готова за все это безобразие.

— А ты? — робко поинтересовался Антоша. Он чуть-чуть отступил назад, пытаясь спрятаться за папу. А что? За его спиной безопаснее!

Да и вообще кажется поторопился Тошка с выводами о том, что ругать его не станут, раз уж он с папой был. Тут неподалеку имеется неучтенный фактор в лице бабушки, которая не только отругать, но и по попе надавать при необходимости может. Проходили они уже один раз такое, когда мальчишка оставался у них и без спроса в реку полез. Ну и что если досталось не сильно? Обидно все равно было! И вот сейчас оно Антоше надо, по попе получать? Не надо. И вообще это вроде как папа во всем виноват, пусть теперь бедного Тошу защищает!

— Я то? — хохотнул Попов-старший, — Делать мне больше нечего, кроме как с вами ругаться, вот ещё, — фыркнул он, — Не маленький уже, чтобы тебя воспитывать. Мама правда так не думает, — весело объявил мужчина, глядя на сына.

— Конечно не думает! — раздалось какое-то чересчур грозное и в прихожей показалась женщина, — Если творит черте что, то и повоспитывать не грех. Вы двое что устроили? Ушли куда-то, всю ночь вас не было, я что думать должна?! Ты Антон мне что сказал? Что до вечера идёшь с другом гулять! А в итоге?

— Мам, ну его то не ругай, — попросил Арсений, а Тошка так вообще окончательно скрылся за его спиной, уже даже не пытаясь из-за нее выглядывать. Вот ещё, с бабушкой ругаться себе дороже. Но от того, что Арсений все таки начал за него заступаться стало поспокойнее. Может покричит бабушка немного да и успокоится? — Во-первых, он по моей просьбе так сказал, а во-вторых, находился под моим присмотром.

— Да уж под присмотром! — строго сказала женщина, — А если бы ты где-то навернулся, то кто бы тебе помог? Антон? Вряд-ли у мальчика хватит на это силенок!

— Мам, да не одни мы были, успокойся пожалуйста.

— Успокойся? Легко тебе говорить, это же не ты всю ночь пытался дозвониться до собственного сына и внука, а я! Головами вообще не думаете? Ладно ушли, но на звонок то ответить можно было? — она двинулась обратно в гостиную и Арсу вместе с Тошей не оставалось ничего, кроме как двинуться следом.

Наверное такого стыда мужчина не испытывал давно, очень давно. Сам же постоянно твердит Тоше, чтобы поднимал трубку и не заставлял его волноваться, а в итоге делает всё тоже самое. Кажется техника воспитания у Арсения какая-то неправильная, он же вроде как на собственном примере должен демонстрировать ребенку правильное поведение, но почему-то этого не делает. Можно было бы конечно сказать, что это техника такая, «от противного» называется, мол я делаю, а ты не делай как я, потому что это плохо. Но серьезно, разве это поможет? Наоборот ведь лишь послужит стимулом к действию. А потом Тоша ему заявит, что «тебе же можно, значит и мне тоже». И ведь Арсению даже предъявить нечего будет, потому что мальчишка, сказав это, будет прав во всем. Мда уж наворотил делов, хорош отец конечно.

— Мам, ну извини, — совершенно искренне заявил Арс, — Ну напортачил правда. Не нужно было вот так уходить. Повел себя глупо, как ребенок и я сам это прекрасно понимаю. Прости пожалуйста.

Женщина на мгновение задумалась, а потом вышла из комнаты. Попов стоял в некоторой растерянности, не понимая, что ему сейчас делать. Извинения кажется не приняты и вообще мама на него похоже обиделась. Мужчина уже думал поковылять следом за ней, когда она снова вернулась. Со стулом в руках. Арс растерянно пронаблюдал за ней совсем не понимая, зачем этот самый стул его маме понадобился. Он переглянулся с Антоном, но тот был не менее растерян. А женщина тем временем опустила этот стул практически в самом углу комнаты и развернулась к ним, скрестив руки на груди.

— Заметь, ты сам признал, что поступил как ребенок, — уже чуть спокойнее сказала она, — Вот тебе и наказание соответствующее. А раз стоять в углу тебе не позволяет нога, значит будешь сидеть. Вперёд! — и указала в сторону этого самого стула. Арсений в полном недоумении уставился на собственную мать, не понимая шутит это она сейчас так или нет.

А Антон, все ещё стоящий за спиной Арса, вообще расхохотался, услышав такое заявление со стороны бабушки. Ещё бы не смеяться, у него тут папу в угол отправить пытаются, ну прямо сцена из какого-нибудь комедийного телешоу, не иначе. Да и вообще то, что бабушкин гнев направлен не только на него грело мальчишечью душу. А то чего это его одного все время все наказывают? Папа вон похоже тоже заслужил, по крайней мере по мнению бабушки.

— Мам, я…

— Даже слышать ничего не хочу, — перебила женщина, — Делай, что велено! — и не поверите, но Арс сделал.

Конечно он прекрасно понимал, что не обязан, что никто в этой комнате на самом деле не в силах заставить его выполнить требуемое. Но что-то внутри, оставшееся ещё с самого детства, до сих пор велело родителей слушаться, даже если то, что они предлагали ему сделать сейчас было несолидно и вообще никак не вязалось с его образом. С другой стороны, если матери будет так проще успокоится и перестать на них с Антоном злиться, то ладно, Попов сядет на этот идиотский стул в этом идиотском углу.

— А ты чего ждёшь? — обратилась уже ко все ещё смеющемуся Антону, — Углов много, так что давай, выбирай понравившийся.

— Да не причем тут Антоша, — не дойдя до места назначения, мужчина развернулся и посмотрел в глаза матери. И глаза эти говорили, что очень даже причем и переубедить ее кажется не удастся.

— Антон, ты нам соврал, что идёшь с другом гулять? — мальчишка смеяться перестал, прикусил нижнюю губу и снова стал выглядеть виновато.

— Соврал, — не стал отпираться он.

— Знал, что так делать нельзя, даже если твой папа тебе это позволил?

— Знал, — снова ответил Тошка. Ну а что? Правда ведь знал…

— Тогда не понимаю претензии. Ты, Арсений, наказан за собственный идиотизм и халатное отношение к своему состоянию. Если бы ты подумал головой, то вспомнил бы, что врач запретил тебе тревожить ногу и рекомендовал как можно меньше нагрузок в целом. А ты все сделал с точностью да наоборот! — снова принялась отчитывать она, — А ты, Антон, наказан за то, что соврал. А теперь прекратите испытывать мое терпение и идите по углам. Оба!

Тошка моментально прошел куда велено и уткнулся носом в стену. Бабушка и так злая, а потому выводить ее из себя ещё и своим непослушанием не хотелось. Вот чему Антоша удивился так это тому, что папа, тот который вроде как взрослый ага, тоже послушно дошел до стула и опустился на него. И ладно сам мальчишка не мог перечить взрослым в силу возраста и возможности нарваться на ещё большие неприятности, но он то зачем это сделал? Может и вправду считал себя виноватым?

— Вот и думайте над своим поведением, — выходя из комнаты, сказала женщина.

Мальчик сначала стоял смирно. Минут пять стоял. А потом уловил краем глаза недоумение на лице собственного папы, который явно не мог понять, как так вышло, что он оказался в таком положении. Уловил и снова заржал, привалившись лбом к стене и стараясь смеяться тихо, чтобы бабушка случайно не услышала и не пришла обратно. Ну а как тут не смеяться? Подумать только взрослый мужчина сидит на стульчике. В углу. Его папа сидит на стульчике в углу. Тут даже свое, тоже не особо завидное положение, не беспокоит. А уж когда в комнату зашёл дедушка и также громко расхохотался, то Антоша и вовсе перестал сдерживаться и рассмеялся во весь голос.

— И как? Надумали уже что-то? — ехидно заявил мужчина, оглядывая спины младших.

— Ага. Что у нас в доме слишком много свободных углов и их нужно чем-нибудь заставить, — разделяя веселье остальных, улыбнулся Арсений, а потом и вовсе развернулся, потому что разговаривать со стенкой было не очень комфортно.

— Хорошая идея, — тут же отозвался все ещё посмеивающийся Тошка.

— Не солнце, специально для тебя один свободным оставлю, — подкалывая мальчишку, сказал фокусник, — Ты у меня ещё тот проказник, я знаю.

— Кто бы говорил, — наигранно-обиженно протянул ребенок, чем вызвал смех у старших.

— Вот именно, не тебе Антоше что-то предъявлять. Себя не помнишь что-ли? И вообще неправильно ты в углу стоишь. То есть сидишь, — хихикая сказал Попов-старший, — Арсюша, ну все детство учили, что лицом к стене нужно.

— Да ну тебя, — несколько обиженно сказал мужчина, но все-таки вернулся в изначальное положение. Попов-старший ещё посмеялся немного, покачал головой, а потом ушел оставляя этих двоих одних.

Сколько он так сидел уже? Ну минут десять, не больше. Положение конечно было крайне интересным, да и вообще опыта именно сидения в углу у Арсения даже в детстве не было, он в них обычно стоял. А что? Тоже тем ещё проказником был и по сути от Антошки мало чем отличался. Но потом вроде как вырос. Ну или думал, что вырос, потому что его нынешнее положение говорило об обратном. И как же глупо он себя чувствовал. А ещё бы не чувствовать. Тридцать три годика ему уже, а в углу находится наравне с собственным одиннадцатилетним сыном. Оригинальная у них семейка, ничего не скажешь. Наверное это положение должно было быть несколько унизительным, но на деле было почему-то смешно. Ещё и Антоша так заразительно хихикал, что в какой-то момент Арсений не удержался и рассмеялся вслед за ним. Один сидит, другой стоит, оба по углам и оба ржут. Ну прямо идиллия, пусть и несколько странная.

— Так ладно, чудо мое, — Арсу в конце концов бессмысленное созерцание стены все-таки надоело, — Пошли вымаливать у бабушки прощения, а то я чувствую себя глупо. Вот прямо очень глупо. И, солнце, давай об этом никто не узнает, ладно?

— Боишься, что сидение в углу испортит твой образ сильного и независимого? — подойдя к мужчине, пока ещё не успевшему встать со стула, и обняв его за шею, с задором и искорками в зелёных глазах, поинтересовался мальчишка.

— Боюсь, что если об этом узнает Паша или Сережа, то припоминать мне до конца жизни будут, — честно ответил Арсений, поглаживая спинку мальчика.

Антошка хмыкнул. Это дядя Паша с дядей Серёжей могут. Конечно, можно было бы чуть-чуть поторговаться и пошантажировать папу, раз уж Антоша владеет такими компроматом. Но мальчик делать этого не хотел. Просто не хотел и все. Без каких-либо причин.

— Да не скажу, я не скажу. Сохраним это в тайне, — заговорчески шепнул Антоша, — Так мы с бабушкой мириться идём?

— Идём, Антоша, идём.