— Я спать хочу, — пожаловался Антон, упрямо смотря в окно автомобиля.

Арсений хмыкнул услышав это уже в который раз? Кажется в пятый. Ну да, разбуди Антона с утра пораньше и выслушивай потом целый день его нытье. Ему точно четырнадцать? Арс вот иногда сомневается в этом.

— Ага, я это уже слышал, — сказал мужчина, краем глаза наблюдая за мальчишкой, сидящим рядом, — И я тебе уже сказал, что домой вернемся и можешь ложиться и досыпать все то, что не доспал.

— Легко сказать! — возмутился мальчик, — А я ж теперь не усну. Вот нужно было прям с самого утра идти с этим загранпаспортом разбираться?

— Антон, ну говорил же тебе уже, что они только с утра работают, — вздохнул мужчина, ему, откровенно говоря, уже надоело несколько раз повторять одно и тоже, — И пока ты снова не завел свою пластинку о том, зачем он тебе вообще понадобился, если мы никуда не едем, то я отвечу, уже в который раз, пускай он будет. Я прекрасно знаю нас, и я прекрасно знаю Серёжу с Пашей. Если в один момент они заявятся и скажут мол поехали куда-нибудь за границу, то никто, конечно же, не откажется. А как ты ехать собрался, если у тебя документ просрочен?

— Ладно, ладно, я понял, — отозвался Антон, отвернувшись от окна и теперь глядя на Арсения, — Но все равно они могли бы работать и во второй половине дня и дать мне выспаться!

Попов фыркнул и закатил глаза, никак это не прокомментировав. Какой же все-таки Антон вредный становится иногда. И мужчина уверен, что эта вредность пройдет уже через пару часов, как только Антоша придумает чем себя занять, но это будет потом. А пока что Арсу приходится все Тошины недовольства выслушивать.

Антон задумчиво смотрел по сторонам. Ага, как будто хотел увидеть что-то новое, хотя что там в этой машине могло быть нового — вообще непонятно. Но было скучно, а выбор из развлечений — это либо смотреть в окно, либо рассматривать салон авто. Нет, вообще-то Тоша бы с удовольствием сидел в телефоне, погрузившись в мир социальных сетей, но увы, он этот самый телефон умудрился забыть дома, слишком сонный был с утра и собирался второпях, потому что они опаздывали. Ехать то конечно было совсем недалеко, но блин, там такие очереди в этом паспортном столе, жуть. Этот мир бюрократии отвратителен, но выхода особого не было. И то, что они с каждой минутой все ближе и ближе к тому — это, конечно, не может не радовать, но все равно скучно и занять себя нечем.

Впрочем, Антон, неожиданно даже для самого себя, засмотрелся на действия Арсения, пока тот вел машину. Было что-то такое классное в движениях папиных рук, во вдавливании педалей в пол, во всех этих панельках, отражающих скорость и количество топлива. И руль! Каким же привлекательным казался этот руль, даже словами не передать. Подросток и сам не ожидал, что в какой-то момент ему может захотеться попробовать вести машину самому. Но вот теперь хотелось! Ещё пять минут назад этого желания не было, а теперь оно есть. Серьезно, это все прям так и манит его к себе, и кто-то навязчиво так нашёптывает на ухо что ему срочно, просто жизненно необходимо попробовать. Да он даже про сон забыл! Да и какой тут может быть сон, если все мысли теперь заняты другим?

— Папа.

— Чего? — Арсений уже приготовился к очередному «я хочу спать» от этого ребенка.

— Научи меня водить, а? Пожалуйста, — жалобно так, просяще протянул, совсем как маленький ребенок, когда выпрашивает игрушку в магазине.

Попов удивился, действительно удивился. В голосе у Антона звучал интерес, причем интерес этот был вполне себе искренним, даже удивительно, что мальчишка сумел так быстро переключить собственное внимание. И понятно дело, что интерес этот оправдан, Антону четырнадцать, конечно, ему хочется попробовать. Да вот только как бы сильно Арсу не хотелось этот интерес собственного сына удовлетворить, он бы не смог этого сделать. Просто потому что в таком возрасте за руль не садятся.

— Маловат ты ещё, — с тихим смешком, сказал Арсений.

— Я не маленький! — тут же обидчиво заявил этот самый «не маленький», вызвав улыбку на лице старшего.

— Я не сказал, что ты маленький, я сказал, что ты маловат для того, чтобы за руль садиться, — пояснил мужчина, — Нельзя ещё в твоём возрасте машину водить.

— Так я же не один прошусь по городу кататься, ты со мной будешь. Ну пап, ну пожалуйста, — Антон и вправду не понимал почему нельзя.

Что плохого произойдет, если папа даст ему попробовать? Он же не планирует разгоняться до бешеных скоростей, да и папа рядом будет. Вот что ему сложно, что ли?

— Во-первых, это опасно, — Арсений стал собраннее и серьезнее, шутки шутками, а Антон кажется и вправду сейчас упрется и будет настаивать на своем, совершенно не понимая, почему именно нельзя, — А во-вторых, противозаконно. Я не инструктор, да и даже если бы был им, то все равно не имел бы права тебя учить.

— Да ну почему? — явно громче чем следовало воскликнул ребенок, а Арсений вздохнул.

— Потому что ты несовершеннолетний, Тош…

— Я Антон, — перебил мальчишка, обиженно скрестив руки на груди.

Арсений хмыкнул. Ну да, в любой другой ситуации он и Тоша, и зайчик, и солнышко, а как обиделся так все, сразу Антон. Взрослый видите ли. И сопит тоже так обиженно, только вот Арсу он упрямо напоминает ежа и все тут.

— Хорошо, Антон так Антон, — мужчина спорить не стал. С подростками вообще спорить себе дороже, там такие эмоциональные качели, ого-го. — За руль я все равно тебя не пущу и это не обсуждается, понятно?

— Да ну тебе жалко, что ли?

— Антон, дело не в том жалко мне или нет, — голос неожиданно стал строгим. Ну а как иначе, если по-другому этот ребенок не понимает? — Ты не умеешь водить, имеешь огромные шансы не справиться с управлением. А я не имею права тебя учить как минимум из-за твоего возраста. Я не хочу, чтобы ты пострадал, неужели непонятно?

Подросток все ещё обиженно сопел. Да, да, в словах папы есть здравый смысл, да вот только разве ж кто-то хочет его слушать? От навязчивой мысли о том, что нужно попробовать водить машину, избавиться не так то и просто. Антон вообще не уверен, что он сможет от нее избавиться. Но спорить дальше с Арсением он не стал. Не хочет как хочет, Антон найдет выход и научится сам. В конце концов, у него есть неограниченный доступ к интернет ресурсам, что ж он не найдет парочку уроков о том, как машину водить? Найдет конечно. Раз папа не хочет ему в этом помогать, то он возьмёт все в свои руки!

— Ладно, я понял, — уже спокойнее отозвался Антон, а потом улыбнулся собственным мыслям.

Арсений улыбку заметил, не понял чему это чудо зеленоглазое улыбается, но потом решил просто не зацикливать на этом внимание. Подростки, у них настроение скачет туда-сюда. Пообижался, перебесился, а теперь вон ничего, вполне себе нормально себя ощущает. В конце концов, чему Попов вообще удивляется? Давно уже стоило привыкнуть к подобному.

***

Антон вышел в прихожую и принялся надевать кроссовки. Быстро справился со шнуровкой, распрямился, а потом стал осматривать небольшую полочку. Арсений всегда там оставляет ключи, причем как от квартиры, так и от машины. Так проще, чем потом бегать и искать их по всему дому. Но тогда и пропажу заметить будет легко. Но Антоша рассудил, что выходить папа никуда не собирается, а потому и ключей он сразу не хватится, а если и заметит позже, то уже ничего не сделает. Ну вернее как? Ругать будет сто процентов, но это кажется мальчишке такой мелочью по сравнению с возможностью самому проехаться на машине. Ну вернее не совсем самому, он ещё Диму с собой позвать планирует, но все равно. Это же должно быть так здорово!

Антон кивнул сам себе, схватил ключи от автомобиля, спрятав их в карман штанов и собрался выйти в коридор. Вспомнил, что ни слова не сказал папе о том, что он вообще уходит. Решил, что хотя бы об этом предупредить стоит.

— Пап, я гулять ушел, — заорал так, что услышал не только Арсений, находившийся в своей комнате, но и кажется все соседи в округе.

Мужчина вышел из комнаты, глянул на Антона, кивнул.

— Иди, только не задерживайся, — Арс чуть улыбнулся.

Антон ничего не ответил, только улыбнулся в ответ и выскочил в коридор, дошел до лифта, дождался пока он приедет, ворча себе под нос, что какой-то он слишком медленный. Наконец, забрался в этот самый лифт и отправился вниз. Выйдя из подъезда, он заметил уже ждущего его Димку, и тут же подбежал к другу.

— Привет, — радостная улыбка так и лезла на лицо мальчишки и скрыть ее было просто невозможно.

— Привет. Ты чего такой довольный? — Дима так подозрительно на друга посмотрел, что Антон просто расхохотался, таким комичным показался ему этот взгляд.

— У меня такая идея, — протянул мальчик и самодовольно ухмыльнулся, — Что насчёт немного покататься? — Антон вытащил из кармана ключи, демонстрируя их Диме. У того удивлённо округлились глаза и брови поползли куда-то вверх.

— Тох, ты уверен, что это хорошая идея? — друг явно был настроен скептически, но оно и неудивительно, никто из этих двоих водить не умеет, — Ты разве умеешь водить?

— Так в том то и суть! Научусь, — уверенно заявил зеленоглазый, — И вообще, я посмотрел всякие разные видео, там все не так сложно как может показаться. У папы автоматэто про коробку передач если что, а ей вообще очень просто управлять.

— Ну все равно опасно, — сказал Дима, а Антон закатил глаза на такое заявление.

— Слушай, если боишься, то так и скажи, нехер мне тут заливать про то, как это может быть опасно, — недовольно буркнул Антон, — Говоришь как мой папа, честное слово.

— Да я не то, чтобы боюсь, просто не уверен, — в голосе Димы явно звучало сомнение, и хочется и колется.

— Дим, ну тебе слабо, что ли? — мальчик использовал откровенную манипуляцию и прекрасно это понимал. Да, брать людей на слабо — это нехорошо от слова совсем, но как ещё можно друга уговорить? Никак, а так он точно согласится.

— Ладно, хрен с тобой, — недовольно буркнул Димка, — Поехали. Но если ты не справишься с управлением и угробишь нас обоих, я не знаю, что с тобой сделаю.

Антон хмыкнул, он был уверен, что справится. Он ведь действительно подготовился, изучил все, и единственное чего не хватало — это практики! Но сейчас он это исправит.

Мальчишки подошли к машине, зеленоглазый нажал на кнопку на ключах, двери разблокировались. Антон уселся за руль, Дима обошел машину и сел на переднее пассажирское сидение.

— Ну и как оно работает? — поинтересовался Димка.

Он с интересом поглядывал в сторону друга. Мальчишка явно пытался понять, действительно ли Антон настолько серьезен или вот сейчас здравый смысл возьмёт верх, и мальчик сообщит, что просто пошутил. Не сообщил. Вставил ключ, нажал на тормоз, завел двигатель, под одновременно осуждающий, недовольный и заинтересованный взгляд Димы.

— Смотри, мы едем, — Антон явно был доволен собой, он перевел рычажоквообще-то, если верить всемогущему гуглу, то это называется селектор коробки, но пусть будет рычажок на английскую букву «D» и машина действительно тронулась с места.

Повезло, что Арсений припарковался так, что теперь не требовалось сдавать назад, а можно было сразу начать движение вперёд. Габаритов машины Антон, конечно же, не чувствовал, да и как их можно чувствовать, если он за рулём никогда до этого не сидел? Именно поэтому разгоняться он не стремился, да, пусть со двора они выезжали медленно, улитка могла бы обогнать, зато ничего не задели, машину не поцарапали.

— А куда мы едем то? — спросил Дима, кажется даже немного расслабившись, когда заметил, что Антон и вправду знает что делает.

— Ээ я не знаю, — отозвался мальчик, сосредоточено смотря на дорогу и пытаясь не перепутать газ с тормозом, — А ты куда хочешь?

Они окончательно выехали со двора и каким-то чудом умудрились пристроится в общий поток машин. Антон кажется за всю свою жизнь не был так сильно сосредоточен как сейчас. Продолжать плестись со скоростью улитки было не вариант, поскольку другим водителям это вряд-ли бы понравилось, но и совсем разгоняться Антоша бы тоже не рискнул.

— Давай за город? К реке?

Антоша задумался. За город — это довольно далеко, сумеет ли он столько проехать и не напортачить с управлением? Но сейчас же вроде получается неплохо, так? Мальчик даже умудрился вовремя затормозить на светофоре. Ну и что, если чуть было не влетел в машину спереди? Не влетел же!

— Можно, — все-таки согласился он, — Но я не знаю как туда ехать.

— Щя погодь, все будет, — Дима выудил свой телефон и принялся там что-то тыкать и искать.

Антон продолжал вливаться в общий поток машин. Конечно, правил он по большей части не знал, равно как и значения дорожных знаков. Исключениями были разве что те, которые обозначали максимально допустимую скорость и знак пешеходного перехода.

— Вот смотри, — Дима прикрепил свой телефон на специальную подставку, так чтобы Антон видел происходящее на экране.

Оказалось друг открыл навигатор и теперь «милейшая» леди орала на всю машину «поверните направо». Антон повернул. Аккуратненько так, стараясь не создать аварийную ситуацию, а то за это он от папы точно получит, а оно ему надо? Голос робо-женщины начал орать о том, что нужно перестроиться. Легко ей говорить, а откуда Антону знать, как правильно это сделать? Тут машин столько, что не пересчитать. Повезло, что спереди автомобиль решил провернуть тот же маневр, а потому мальчик просто повторил за ним. Правда он перепутал поворотники и включил не тот, но это не так важно, главное что он смог!

На самом деле ощущения были непередаваемые! Чувство адреналина заставляло кровь стучать в ушах, сердце колотилось как бешенное, а руки подрагивали, сжимая руль, но было в этом что-то грандиозное. Наверное, с таким же ощущением люди пробуют прыгать с парашютом, адреналин, головокружительное зрелище, кайф! Вот и Антон ощущал тоже самое. Чувство это было восхитительным, а через какое-то время он попривык немного к управлению и вовсе расслабился. Скорость правда все ещё не стремился набирать, ну его, на скорости они как-нибудь в другой раз погоняют. И совершенно непонятно, чего папа так боялся? И ничего Антоша не маленький для вождения, вон как здорово у него получается. И не так уж это и сложно, как казалось в начале. Только и делай, что успевай вовремя поворачивать и на тормоз нажимать. Здорово же, ну здорово!

В какой-то момент город закончился, остались позади высотки и улицы, полные людей. И на машине все ещё ни одной царапины или даже намека на нее! Антон даже возгордился собой. Да, если бы машину вел папа, то они бы, конечно, не потратили больше часа только на то, чтобы выехать за пределы города, но у папы и опыт имелся. А Тошка что? Он начинающий водитель, ему положено быть более осторожным и медлительным. И неважно, что до того места, которое отметил на навигаторе Димка ехать ещё час, если развивать максимально допустимую скорость. Ну выйдет у них не час, а два и что? Зато покатаются!

За окнами авто были видны деревья и какие-то поля или что-то вроде того. Но Антон на них не отвлекался, он смотрел только вперёд, периодически отвлекаясь на зеркала заднего вида, чтобы ненароком не произошло чего-нибудь непоправимого. Конечно, большинство машин их обгоняли, некоторые водители сигналили, поторапливая, но мальчик не обращал на это внимание. Как там говориться? Тише едешь дальше будешь? Антон не то чтобы фанат всяких пословиц и поговорок, но в его случае именно эта подходила как нельзя кстати.

— А тут по дороге есть какие-то магазины? — спросил Антон, продолжая сосредоточено вести автомобиль.

— Чуть впереди есть заправка, — отозвался Димка, — Остановимся?

— Там людей полно наверное, не думаю, что им очень понравится, если они увидят меня за рулём, — задумчиво отозвался зеленоглазый, — Давай на обочине не доезжая до нее остановимся, сгоняем в магаз, а потом вернёмся и поедем дальше?

— Давай, — отозвался Дима.

Они проехали ещё немного, а потом Антон свернул на обочину и остановил машину.

— Стой, стой! — довольно громко сказал Дима, — Включи аварийку.

— Зачем?

— Тут сплошная, нельзя останавливаться, только если не произошла экстренная ситуация. Давай я быстро сгоняю до магазина, а ты тут останешься, если кто остановится, говори, что родители отошли и сейчас придут, а ты остался проследить, чтобы все в порядке было.

Антон кивнул. Удивительно, что он и сам об этом не подумал. Хотя, с другой стороны откуда ему было знать, что сплошную нельзя пересекать? Откуда ему вообще было знать как эта сплошная выглядит? А откуда Димка это знает?

— Откуда ты все это знаешь? — озвучил вопрос мальчик, пока его друг выбирался наружу.

— Мы с родителями так один раз ехали и с машиной что-то произошло. Стучало вроде что-то или нечто подобное, я не сильно разбираюсь, — пояснил он, — Ну и мы так остановились, недалеко был какой-то населенный пункт, папа пошел туда, а мы с мамой остались в машине. И вот тоже на аварийку поставили. Потом папа вернулся вместе с каким-то мужчиной, который оказался механиком. Ну короче, ты понял. — Антон кивнул, — Ладно я пошел, постараюсь быстро.

— Дим, а деньги?

— Вернусь, отдашь, пока из своих заплачу, — отмахнулся мальчик и побежал вперёд.

Антон проводил его взглядом, пока тот не скрылся за поворотом, а потом, подумав немного, мальчишка вышел из машины, просто чтобы размять ноги. Только сейчас он обратил внимание, что они, также как и руки, подрагивают от напряжения. Все таки он очень сильно волновался, сидя за рулём, но слава богу пока что все было под контролем. Удивительно даже, мальчик не думал, что это оказывается так просто. И чего папа не разрешил? Непонятно.

Антоша немного прошёлся, вернулся обратно, оперся о капот и просто стал разглядывать небо. Оно окрашивалось красками заката, все-таки они из дома вышли уже довольно поздно, да и ехали долговато, не удивительно, что скоро начнёт темнеть. Небо было расчерчено красными, желтыми, оранжевыми и даже фиолетовыми линиями. По нему медленно плыли облака, огромные и такие же разноцветные. Где-то на горизонте можно было увидеть лес, за него медленно, не торопясь заходило солнце. Шум дороги и ветра. И простор. Огромный, необъятный простор. Красиво, волшебно и так хорошо. Хочется застыть в этом мгновении навечно и смотреть, смотреть, смотреть на эти прекрасные дали. Возможно, Тоша немного мечтатель, но что можно взять с художника, пусть даже такого юного, привыкшего замечать чудесное там, где другие не заметят?

— Ты чего? — Антона вырвал из размышлений и созерцания природы Дима, с полными руками всякой всячины. Чипсы, газировка, какие-то крекеры. И как всё утащил?

— Нормально все, тебя жду, — ответил зеленоглазый, — Поехали дальше?

Дима кивнул и полез в машину, предварительно сгрузив все купленное добро на задние сидения. Антон снова уселся за руль и завел машину. Ехать оставалось совсем недалеко, по крайней мере если верить навигатору. Димка без умолку болтал о какой-то ерунде, Антон, впрочем, не протестовал и разговоры эти поддерживал. Теперь он чувствовал себя ещё более расслабленным. Дороги по большей части были пустыми, видимо потому что дело уже совсем к вечеру идёт, а потому и ехать стало гораздо проще, не нужно было так пристально следить за каждым автомобилем и гадать не пойдет ли он на обгон. Здорово. Просто здорово.

Мальчики добрались до места назначения, парковки тут естественно не было, местность дикая, а поворот, на который они свернули, даже не был асфальтирован, но машине это не помешало проехать. Они остановили авто буквально в пяти метрах от реки. Кругом ни одного человека, а единственными звуками были крики каких-то птиц и журчание воды.

— Ееее мы доехали, — обрадовано протянул Дима.

— Я же сказал, все норм будет, а ты? — Антон был доволен собой, очень сильно доволен собой. И неважно, что им вообще-то ещё обратная дорога предстояла, главное, что сейчас он справился на ура.

— Ну ладно, ладно, был неправ, — признал мальчик, — Тох, пошли купаться пока окончательно не стемнело?

— Так у нас же даже плавок с собой нет, — возразил мальчик.

— И? Тут никого нет, какая разница в плавках или в обычных труселях? Пошли давай.

Антон продолжать спорить не стал. В конце концов, Дима в чем-то прав, не голые же они в воду лезут. Да и на ближайшие пару километров тут ни одного человека. Конечно, натягивать потом штаны на мокрое нижнее белье будет не очень удобно, но в конце концов, даже несмотря на то, что сейчас уже вечер, на улице все равно стоит невыносимая жара. Ну сколько им времени потребуется, чтобы высохнуть? Явно не так уж и много.

Медленно наступала ночь, а мальчишки откровенно веселились и дурачились. Сначала плескались в воде, но потом злые полчища комаров, принудили их вылезти оттуда и отойти от этой самой воды на достаточное расстояние. Конечно, это не то чтобы спасало, комары все-таки везде есть, но на берегу от них было проще избавиться. Какое-то время они носились по поляне то ли в попытках быстрее высохнуть, то ли просто играя в салочки как дети малые. Потом оделись, окончательно устали от комаров, перебрались в машину и нагло развалившись на задних сидениях ели все то, что накупили. Если бы Арсений увидел, сколько крошек они после себя оставили, то выпал бы в осадок. Но Арса то тут не было, потому у мальчишек была полная свобода действий. В какой-то момент у Антона начал звонить телефон. Раз, второй, третий. Мальчишка его взял в руки, посмотрел на экран, убедился, что звонит ему папа, но перезванивать не стал, это черевато долгим разговором и выяснениями, а хотелось просто повеселиться. Нотации он будет слушать как-нибудь потом. Время приближалось к двенадцати, Антона начало клонить в сон, Димка так и вовсе уже сопел, привалившись головой к окну.

Конечно, по-хорошему, им давно бы уже следовало вернуться домой. Да вот только сейчас Антон четко осознал, что он быстрее уснет, чем доедет до места назначения, да и водить в темноте он откровенно трусил. Все таки одно дело — днём, когда все видно, и совсем другое — ночью, когда из-за любого поворота может неожиданно показаться чей-нибудь автомобиль. Рисковать Антоша точно не хотел, а потому, здраво рассудив, что с утра ехать будет удобнее, да и он не будет сонным, мальчишка просто устроился поудобнее на сидении и умудрился заснуть, даже не особенно заботясь о том, что спать сидя — это не самое комфортное, что можно придумать.

***

А ведь Арсений попросил этого ребенка не задерживаться. Попросил… И что в итоге? Вот откуда мужчина должен знать, где его носит? Ладно он не пришел в девять, ладно в десять, но на часах уже одиннадцать! И совершенно непонятно, где Антон и все ли с ним в порядке. Попов пробовал ему звонить. Он пробовал раз. Он пробовал два. Три. Четыре. Пять. Да там количество звонков уже перевалило за двадцать! И ни на один Антон не ответил. Ни на один! И Арсений уже и сам не понимает что он чувствует. То ли злится на такую безалаберность со стороны собственного сына, то ли переживает за него. Ведь не может же он просто без причины не отвечать на звонки? Логика вообще-то твердила, что может, это Антон, он далеко не всегда думает своей головой. А сердце упрямо твердило, что что-то может быть не так, что с ребенком могло что-то произойти, что не может он просто так игнорировать звонки, просто не может! Арс выходил на балкон, вглядывался в темноту, словно надеялся там что-то разглядеть. Что? Да у них окна даже не в сторону двора выходят, что бы он там увидел? Ничего! Там ничего нет.

Страх охватывает с каждой секундой все больше. Это один из тех моментов, когда человек просто не может найти себе места. Он ходит туда сюда, из комнаты в комнату, каждый раз хватается за телефон, звонит, звонит и все безуспешно. И непонятно, то ли звонить в полицию, то ли ждать. Ведь есть огромная вероятность, что Антон просто решил не заявиться домой из собственной прихоти. Но что если это не так? Что если то, что так упрямо шепчет Арсу собственное сердце на самом деле является правдой? Все так сложно и непонятно. Арсений просто сойдёт с ума под бременем собственных мыслей и переживаний. Здравый смысл твердит, что все в порядке, да вот только он находится на самом дне целого океана из беспокойства и переживаний, потому Попов его просто не слышит. Не слышит, что твердит ему логика. Да и как ее можно услышать, если сердце не на месте и душа болит из-за этого отвратительного чувства неведения? Идти искать ребенка? Да вот только где? А впрочем, какая разница? Сейчас казалось правильным сделать все что угодно, только бы не сидеть на месте. Потому что сидеть на месте невыносимо. И так понятно, что мужчина просто не сумеет не то, что заснуть, но даже просто закрыть глаза.

И Арсений был готов выйти на улицу. Ездить по городу, всматриваться в редких прохожих, в надежде заметить в этой ночной тьме собственного сына. Был готов, а потом вышел в коридор, хотел было взять ключи от машины, но не обнаружил их. На полке их не было, на полу под полкой тоже, значит они не просто упали, они пропали. Была надежда, что Арсений просто поставил их куда-то в другое место и забыл. Была, ровно до тех пор, пока он не вспомнил, что всегда ставил их в одно и то же место. Он не мог, просто не мог вот так взять и переложить их, да ещё и забыть об этом. Вспомнился утренний разговор с Антоном, его желание прокатиться на машине, его обида, явно читавшая на лице, когда Попов ему отказал. И дураку ясно куда пропали ключи и что сделал Антон. Да вот только разве ж от этого легче? От этого только хуже! С ребенком, который по собственной глупости уселся за руль, может произойти вообще все, что угодно. Потеря управления? Авария? Легко! Слишком легко это может произойти и от этого становится так страшно. Арсений молиться готов, чтобы Антон не поднимал трубку, потому что боится последствий, а не потому что с ним что-то случилось. Но каковы шансы, что все в порядке? А каковы шансы что все не в порядке? И где теперь искать ребенка? Как его искать? Если пешком Антон не мог бы уйти слишком далеко, то на машине легко. Может он вообще уже где-то в другом городе, кто знает? С него станется отправиться в путешествие. А Арсу что делать? Его несовершеннолетний сын уселся за руль, при этом никогда ранее машину не водив, он не вернулся домой, да Арсений вообще не знает, что с ним! Мужчине хотелось то ли злиться, то ли плакать, то ли все вместе. С одной стороны, хотелось разнести всю округу к чертям собачьим, обойти весь земной шар и вернуть своего ребенка, а с другой, Арсений здраво оценивает собственные силы и способности. Шанс того, что он найдет сына в одиночку минимальный, только если Антон сам соизволит возвратиться. Обращаться в полицию? Арс бы обратился, да вот только представить страшно, какие проблемы это создаст не только ему, но и Антону, если представители закона узнают о том, что четырнадцатилетний парнишка оказался за рулём. Нет, полиция явно остаётся на крайний случай. На тот, который Арс надеется не произойдет. Но а сейчас то ему что остаётся? Получается, что только ждать, пытаясь совладать с собственной паникой и страхами, и продолжать безуспешные попытки дозвониться? Получается, что так. Разве ж есть у Арсения другой выбор?

***

Попов ужасно уставший и все ещё ужасно переживает. Голова раскалывается, успокоительные уже просто не помогают, на улице уже давно рассвело, а ребенка все ещё нет. Равно как нет и машины. В голове возникают только самые худшие варианты развития событий. Ведь по какой то же причине Антон не вернулся? А если авария? Если он сломал себе что-нибудь? Или ещё что похуже? Эти мысли сведут Арсения с ума. Просто возьмут и сведут. Он обзвонил уже всех друзей мальчишки, надеясь, что он все-таки окажется у кого-то из них. Не оказался. Только Дима трубку не поднял, а когда Арс позвонил его родителям, те были не менее обеспокоены и пришли к выводу, что ушли дети вместе. Да вот только кому от этой информации легче стало? Родителям Димы? Отнюдь, они точно также как и Арсений не имеют ни малейшего понятия, где носит их сына. Арсению? Да какое там легче? Его лучшие друзья — это паника, недосып, кофе и нервный срыв. Замечательный квартет, не правда ли? Да он в зеркало смотреть боялся, настолько уставшим выглядело его лицо. Темные круги и мешки под глазами, бледность, возникшая из-за непроходящего чувства напряжения и страха, да у него даже глаза стали какими-то блеклыми и совершенно неживыми. И это за одну только ночь! А если Антон просто не вернётся? Если действительно произошло что-то ужасное, что-то непоправимое? Да и вообще что делать Арсению? Времени прошло много, даже слишком много. Продолжать ждать? Или звонить в полицию, пускай ищут детей? А где гарантия, что полиция вообще их найдет? А где гарантия, что дети не наткнулись на какого-нибудь маньяка? Где гарантия, что они вообще живы? Впрочем, такие мысли нужно гнать куда подальше, не стоит Арсу накручивать себя ещё сильнее. Нервные клетки, в конце концов, не восстанавливаются, а у Арсения от этих самых клеток и так практически ничего не осталось. Да вот только как не накручивать себя, если только такие мысли в голову и лезут? И не избавиться от них никак, совсем никак. И что делать? Нужно что-то делать, да вот только мысли лихорадочно скачут в раскалывающейся от боли голове и собрать их в кучу, выцепить хоть одну здравую мужчина просто не может. Он устал, он очень устал и все, чего хочет Арсений — это чтобы его дурной, но такой любимый сынишка оказался дома, живой и здоровый.

Стук в дверь заставил сердце мужчины пропустить удар, а потом застучать в несколько раз быстрее. Неужели вселенная все-таки услышала его мольбы и это Антон? К двери Арсений подходил медленно, просто потому что боялся. Боялся, что это не его ребенок, а кто-нибудь другой, кто-нибудь пришедший сообщить какие-нибудь ужасные новости. И что, если по логике незнакомый человек в дверь не стал бы стучать, а позвонил бы в звонок? Арс не спал всю ночь, какая уж тут логика? В буквальном смысле затаив дыхание, мужчина повернул защёлку на двери и открыл её.

Облегчение накрыло так неожиданно, но стало буквально маной небесной для Попова. Антон. За дверью действительно оказался Антон. Живой и невредимый. Стоит себе, улыбается, в глаза заглядывать избегает. Восхитительно, неправда ли? Арсений чуть с ума не сошел, а этому ребенку хоть бы хны. И почему-то не кажется мужчине, что Антон на самом деле хоть сколько нибудь чувствует себя виноватым. Да, он пытается, очень пытается, но эта улыбка на лице доказывает, что ребенку не стыдно. Вот ни капли не стыдно. Да он вообще кажется не осознает, какую дурость совершил и до чего довел Арса.

— Где ты был? — Арсений вздохнул. Тяжело так, устало.

— Просто гулял, — ответил мальчик, а улыбка стала шире.

Глухое раздражение появилось неожиданно. Оно перемешалось с усталостью, а сверху оказалось присыпано злостью, возникшей также внезапно. Очень большим количеством злости. «Просто гулял». Вот так теперь выглядит «просто гулял» в понимании Антона. Не появляться всю ночь, угнать машину, — простая прогулка, не более. И вот как тут не разозлиться, когда это чадо творит нечто подобное? Просто неугомонный и кажется совсем отбившийся от рук ребенок. Чем он думал? Да черт его знает! Как вообще так получается, что в один момент этот ребенок ведёт себя ну прямо как ангелочек, лезет обниматься, с увлечением рассказывает что-то, а в другой… А в другой происходит нечто из ряда вон выходящее. Очень далеко выходящее. Нечто такое, что выходит за грань не на два, не на три, а на целую тысячу шагов. И почему… почему это все так сложно? Ни в одной из всей той кучи книг по воспитанию, которые перечитал Попов за все это время, не говорилось, что делать если твой четырнадцатилетний сын не появлялся дома всю ночь, да к тому же ещё и машину угнал. Благо хоть не чужую! И слава богу, он на ней не разбился, слава богу он не наткнулся в ночи на каких-нибудь подозрительных личностей, слава богу с ним все в порядке. Но ведь в теории этот неугомонный ребенок мог серьезно пострадать! Как можно быть настолько безответственным, безрассудным?

— Зайди внутрь! — глухо прорычал мужчина, а у Антоши глаза округлились от удивления. Он вообще не знал, что папа может рычать как дикий озлобленный зверь.

— Пап, ну ты чего? — тихо прошептал мальчишка, проходя внутрь квартиры и стягивая обувь.

Арсений чуть прищурился, смотря на ребенка. «Ну ты чего». Вот уж действительно, чего? Это же такая типичная ситуация, он же каждый день сталкивается с подобным, ничего удивительного. Злость контролировать не получалось, нервы ни к черту и все как-то наперекосяк. И ребенок себя виноватым явно не считает. Нормально вообще?

— До конца лета ты и шагу из дома не ступишь без меня, — стараясь не срываться на откровенный крик, но со все ещё рычащими нотками в голосе, сказал Арсений, — И сейчас ты идёшь в свою комнату и не попадаешься мне на глаза ближайшие пару часов, — добавил он, осознавая, он зол, а в такие моменты ребёнка не то, что ругать, на него даже смотреть не стоит. Не сдержится ещё, сотворит что-нибудь такое о чем потом они напару с Антоном пожалеют.

Мужчина слишком близко к тому, чтобы взорваться, подобно бомбе, взрывчатке, ну или мине какой-нибудь. И взрыв этот будет масштабным, даже слишком. Нужно просто уйти самому и отослать Антона в свою комнату, для надежности. Они поговорят потом, когда часы обратного отсчёта перестанут тикать, предвещая взрыв, когда они замрут на месте, когда огромная ударная волна перестанет нависать угрозой. Иными словами, они поговорят тогда, когда Арс успокоится.

— Нечестно! — неожиданно воскликнул мальчишка, обиженно скрестив руки на груди.

Перспектива оставаться в четырех стенах до конца лета его совершенно не радовала. Разве ж это справедливо? Папа сам виноват, что не согласился, чтобы Антон ездил под его присмотром. А сам Тоша то что? Он ничего такого не сделал, они с Димой даже не поцарапали папину машину. А то, что домой не пришли… Так кто ж виноват, что они так засиделись на берегу, что глаза сами собой начали закрываться. Что им было делать? Не ехать же обратно, имея все шансы уснуть прямо за рулём? Вот и легли спать прямо в машине. Сознательно поступили между прочим! А папа тут с порога уже наказаниями разбрасывается. Это даже обидно, между прочим!

— Ах нечестно? — Арсений сказал это явно громче, чем следовало, но сдерживаться было всё сложнее.

Двумя пальцами мужчина схватился за переносицу и прикрыл глаза, словно пытался отогнать наваждение. Ну или просто взять себя в руки. Второе даже более вероятно. А часики то тикают, приближая ко взрыву, настойчиво так тикают. И ничего не помогает их остановить. Зовите саперов, чтобы разминировали. А хотя нет, саперы тут уже все равно не помогут.

— Да, нечестно, — подтвердил Антон и упрямо вздернул вверх подбородок.

Вот же творит этот глупый ребенок? Неужели Антон не понимает, что стоит он сейчас на очень-очень, просто коллосально, тонком льду? Не сможет Арсений себя сдержать, если Антон продолжит в том же духе стоять и так нагло себя вести. Попов злой, и как бы сильно он не пытался успокоиться, прямо сейчас ему это не удается. Да черти в аду и те покажутся ангелочками, по сравнению с тем зверем, что сидит внутри мужчины и вот-вот вырвется наружу. И этот ребенок явно пытается сделать все, чтобы зверь сорвался с цепи.

— Нечестно, Антон, это то, что я далеко не в первый раз прощаю твои выходки, — будучи уже не в силах сдерживаться, рявкнул мужчина, да так громко, что мальчик аж подпрыгнул. — По всей видимости мне уже давно стоило взяться за ремень, а я все жалею тебя! Может мне это исправить прямо сейчас? Я смотрю, ты очень сильно напрашиваешься!

— Да ну я же ничего такого не сделал, — возразил Антон, поежившись от прозвучавшей угрозы. Слишком уж серьезно звучали папины слова.

И Антону бы остановиться, сам ведь себя закапывает, продолжая этот бессмысленный спор. И ведь мальчик понимает, осознает, что ещё шаг и он скатится в пропасть, наполненную только праведным гневом. И все равно продолжает, просто потому что собственное упрямство не даёт остановиться.

— Ничего не сделал?! — Арсений заорал кажется ещё громче, чем до этого. Потому что все, часики дотикали, обратный отсчёт окончен, а сил и терпения, чтобы держать себя в руках больше нет. — Ты говоришь мне, что ничего не сделал?! — даже не пытаясь снизить тон, мужчина подошёл вплотную к ребенку и ухватил его за ухо, довольно-таки болезненно это самое ухо выкрутив.

— Ой отпустииии, — пропищал Антон, пытаясь вырваться из захвата. Впрочем, безуспешно, держал Арсений крепко.

— Ты всю ночь не появлялся дома! — снова с рычанием громко сказал мужчина, — Ты не ответил ни на один мой звонок! Что я должен был думать? А Антон? Что?! Ты, паршивец такой, без разрешения взял ключи от машины. Это равносильно воровству, Антон! О воровстве мы с тобой уже говорили!

— Я бы вернул, мы просто покатались, — со слезами на глазах и болью в ухе, отпускать которое мужчина не стремился, шепнул Антон.

— Покатались?! — рявкнул мужчина, — Да ты понимаешь, что ты, будучи несовершеннолетним, не имея не то, что прав, но даже опыта вождения полез за руль! Да ты мало того, что закон нарушил, ты пострадать мог, серьезно пострадать. Если бы ты не справился с управлением?! Если бы ты в аварию попал?! У тебя голова на плечах для чего? Для красоты?! — злость даже не думала никуда деваться, она кипит и бурлит как вода в котле над огнем. — Я тебе русским языком сказал, что за руль тебе нельзя, а ты что сделал?! С тобой говоришь, говоришь, и все как об стенку горох! Серьезно говорю тебе, Антон, я в шаге от того, чтобы взяться за ремень и выпороть твою неугомонную задницу. Ты этого хочешь?!

Арс осознал, что ещё чуть-чуть и он точно совершит нечто непоправимое, слишком уж сложно ему совладать с самим собой. Еще немного и он психанет и просто всыпет так, что мальчик потом ещё неделю сидеть не сможет, но допустить такого исхода никак нельзя. Хватает того, что Арс мальчишку за ухо сцапал, о чем он наверняка пожалеет, как только успокоится. Антон, конечно, поступил очень отвратительно и глупо, но это не отменяет того факта, что мальчик остаётся его ребенком и навредить ему — это последнее что хочет Арсений. Вернее он вообще этого не хочет, пусть даже Антон так и просит ремня.

Попов потянул тихо поскуливающего ребенка в сторону его комнаты, распахнул дверь и аккуратно, настолько, насколько он вообще мог быть аккуратен, пребывая в ярости, втолкнул мальчика внутрь, отпуская наконец раскрасневшееся и пульсирующее ухо Антона.

— Сиди здесь! — скомандовал мужчина, одаривая ребенка холодным яростным взглядом.

Антон поежился. Тон, которым папа это произнес, был холодным, как зимний ветер, который воет где-то высоко в горах. И нет ничего светлого в этом ветре, он только создаёт снежные вихри, нагоняет вьюгу, буран или метель. Холод и лёд. Плотный лёд, который даже не думает давать трещину, чтобы выпустить на поверхность воду, хотя бы немного воды. Вот и голос у папы сейчас такой же. Холодный и плотный, покрывший собой все то тепло и заботу, которую мальчишка слышал в голосе мужчины обычно.

— Х-хорошо, — отозвался Антон, одной рукой растирая пострадавшее ухо, пытаясь избавиться от неприятных ощущений в нем, а другой пытаясь утереть непрошенные слезы, которые потекли по щекам.

Арсений ничего не сказал, просто закрыл дверь, а потом начал наматывать круги по квартире в попытке успокоиться. Но успокоиться не получалось, пошатнувшееся душевное равновесие и разодранные в клочья нервы не могли так просто восстановится. Стены давили, раздражали и так раздражённого мужчину ещё больше, а ещё почему-то ощущалась острая нехватка воздуха. Не в силах все это больше терпеть, Попов просто рванул в прихожую, нацепил первые попавшиеся кроссовки и вышел из квартиры, не удосужившись даже запереть за собой дверь на ключ. Он просто захлопнул её, но сейчас, если честно, было совсем не до этого. Нужно было избавляться от злости, пока она не сожрала его изнутри окончательно. И неважно, что вышел он на улицу в домашних спортивных штанах и футболке, неважно, что он даже не взял с собой телефон, ничего не важно. Хотелось просто отвлечься от всего мира и от самого себя, особенно от самого себя. Ноги сами несли куда-то. Куда? Мужчина не знает. Да и важно ли это? Идёт и идёт, без направления, без цели. Это просто помогает отпустить ненужные мысли и эмоции, восстановить какое-никакое, а равновесие. А именно это ему и нужно.

***

Антон опустился прямо на пол у стены, подтянув колени к груди. Слезы душили, не позволяли сделать полноценный вдох. Непонятный ком образовался в горле, а все нутро казалось завязывалось в замысловатые, сложные узлы, развязать которые не представлялось возможным. Хотелось скулить, выть как воет ночью волк на луну. Ухо все ещё болело, но не оно было причиной слез. Антон ненавидит когда папа на него кричит. Но ещё хуже внезапно осознать, что Арсений волновался за него и очень сильно. Беспокоился, кажется даже не спал всю ночь, а Антон… А что он? Игнорировал его звонки, даже не подумав, что папа может так сильно переживать, просто потому что мальчик не вернулся домой. И когда машину брал, даже не рассматривал тот вариант, что что-то может пойти не так. Но папа то прав. Антоша легко мог потерять управление, серьезно пострадать напару с Димой, которого он буквально принудил поехать с ним взяв на слабо. И если бы они пострадали, то что бы было с родителями друга? А с Арсением? Они бы с ума сошли, наверняка начали бы винить во всем себя, мол не уследили. Выходит, что из Тоши и друг никудышный, и сын отвратительный, раз он даже не подумал о том, что чувствовал папа в его отсутствие. И ведь поначалу ещё и не хотел признавать, что сделал что-то неправильно, спорить начал. Для чего? Запереть дома до конца лета — это даже мало за такую выходку, а Антон возмущается. Это он ещё спасибо должен сказать, что ремня не получил, хотя, как ему сейчас кажется, вполне заслужил.

Плач был тихим, еле слышным. Мальчишка уткнулся лицом в собственные колени и только судорожные вздохи и всхлипы могли дать понять, что он вообще плачет. Антоша слышал, как захлопнулась входная дверь. Что же, кажется папа куда-то ушел. Мысль о том, что его возможно решили бросить, оставить навсегда в полнейшем одиночестве мелькнула, но тут же пропала. Не сделает Арсений этого. Как бы сильно не злился все равно не сделает. Любит потому что Тошку, непутёвого такого. И от этого на душе становится ещё паршивее. Любит его папа, потому и беспокоится, места себе не находит, а Антон так безответственно отнёсся ко всей ситуации. Чувство щемящей тоски, одиночества, отвращения к самому себе казалось полностью завладели сознанием. Он, должно быть, ужасный человек. Самый ужасный на этой планете. И папа злится, очень сильно злится. Но ладно злость, рано или поздно она пройдет, а вот где гарантия, что мужчина теперь вообще захочет с ним общаться и хоть как либо контактировать, если Антон такой дурак? И мальчику бы сделать что-то, хоть что-нибудь, извиниться хотя бы. Да только как тут извинишься, если папа ушёл и неизвестно когда именно он вернётся? И слезы эти, они все никак не желают прекращаться. Надо бы отвлечься от этого состояния, хоть как-нибудь, а потом поговорить с папой, если конечно мужчина вообще захочет после такого говорить с ним.

Тоша оторвался от собственных коленей и совсем не аккуратно начал вытирать слезы, но на деле он только размазывал их по лицу. Ну и ладно. Плевать как он сейчас выглядит. Взгляд упал на скетчбук и карандаш, оставленный на кровати. Мальчик поднялся с пола, добрел до кровати, все ещё тихо всхлипывая, схватил карандаш, открыл чистую страницу, снова сел, только теперь уже на кровать, оперевшись спиной о стену, и стал выводить какие-то линии. Карандаш плавно скользил по бумаге, даже несмотря на то, что из-за застывших в глазах слез, Антон не мог четко видеть, что именно он рисует. Делал все на уровне каких-то инстинктов, линии на бумаге появлялись будто по волшебству, словно это не он управляет собственной рукой, а кто-то другой, совершенно неведомый. Становилось ли от этого легче? Может быть, по крайней мере, это помогало отвлечься от невеселых мыслей о собственном идиотизме. Просидел он так долго, кажется даже дольше двух часов, а Арсений все не возвращался. Впрочем, оно и понятно, ему нужно время чтобы успокоиться, равно как и Антону. И слезы в какой-то момент закончились, их просто не осталось, они исчезли, испарились, как лужи испаряются от сильной жары. Но Антон знал, что это все временно, что одно малейшее слово, одна малейшая мысль и он легко расплачется снова. Антошка разглядел собственный рисунок и грустно улыбнулся. А потом написал на нем пару строк, вырвал листочек, подошёл к столу, оторвал кусочек скотча и вышел из собственной комнаты.

***

Арсений неспешно шагал домой. Он не мог сказать точно, сколько времени прошло, так как ни часов, ни телефона с собой не было, но, судя по внутренним ощущениям, дело приближалось к обеду, а ушел он ещё утром. Так что наверное часа четыре он точно отсутствовал. Сейчас, когда мужчина наконец сумел успокоится, он осознал, что явно погорячился и очень сильно. Наорал, наверняка напугал мальчика. Но теперь уж что? Сделал и сделал, может быть этот ребенок хотя бы таким образом осознает всю глупость своих поступков. Он ведь просто безрассудный подросток, им свойственно творить глупости, но как же с этим тяжело справляться, честное слово. Арсений ведь не робот, он тоже человек и далеко не все он может вытерпеть. Неужели Антон совсем не видит границ? Неужели не понимает, что хотя бы иногда нужно думать своей головой? А впрочем, что с него взять? Он всегда был непрочь натворить как-нибудь полнейшую глупость, наверное Арсу уже давно следовало бы привыкнуть, что от ребенка можно ожидать всего, чего угодно. Но как тут привыкнешь? Как привыкнешь, если сердце каждый раз болезненно сжимается от одной только мысли, что с мальчиком могло случиться что-то нехорошее? К такому вообще можно привыкнуть? Никаких нервов не хватит, а седых волос явно стало в разы больше. И это за одну только ночь. Конечно, рассуждать о последствиях безрассудства Антона можно долго, но смысла в этом никакого нет. Что изменится от этих рассуждений? Ничего. Остаётся только надеяться, что рано или поздно мальчишка сам начнет соображать и думать, прежде чем что-то делать.

Злости уже не осталось, и слава богу, что не осталось. Только усталость, все-таки Попов не спал всю ночь, так ещё и накрутил сам себя. Было бы гораздо более удивительным, если бы Арс не чувствовал себя уставшим после такого. Он бы пришел и, может быть, лег поспать хотя бы пару часов, но не мог себе этого позволить. Острое чувство необходимости поговорить с ребенком брало верх и чем ближе он был к дому, тем это чувство было сильнее. Конечно, сейчас стало очевидным, что вообще не нужно было на Антона кричать, не нужно было хватать его за ухо. Нужно было просто развернуться и уйти, сразу же как только почувствовал, что не может держать себя в руках. Но смысл теперь жалеть о совершенном? Машину времени ещё никто не изобрел, в прошлое не вернуться, действий своих не исправить. Остаётся только смириться и объясниться.

Проходя мимо парковки, Арс заметил, что припарковать машину это дитятко умудрилось. Криво, косо, заняв сразу два парковочных места, но все-таки. И машина и вправду цела, хотя что машина? Простая железяка с двигателем. Она Арсения вот вообще не волновала. Да даже если бы Антон ее разбил, то Арсу было бы плевать. Потому что никакой автомобиль не заменит человека и уж точно не заменит ему сына. И слава богу, что ничего не произошло и с Антоном все в порядке. Но машину перепарковать нужно будет, вряд-ли соседи оценят, если она продолжит оставаться в таком положении. А ключи ведь кажется остались у Антоши. Но ничего, мужчина этим вопросом озаботится, но позже. Сначала поговорить.

Попов вошёл в подъезд, потом в лифт, добрался до нужного этажа. Дверь, конечно, не была заперта, да и кто бы ее запер? Антон? Вряд-ли ребенка после того, как на него так громко накричали, волновало заперта входная дверь или нет. В который раз Арсений уже успел пожалеть о собственных действиях? Не в первый, далеко не в первый. А ведь Антоша ещё и голодный наверняка. Завтраком то его накормить никто не соизволил, да и сам мальчишка вряд-ли об этом подумал. Да уж, как-то не так оно идет, все кувырком, все вверх дном. И вот стоило так на Антона срываться? Конечно не стоило.

Мужчина разулся, заметив, что дверь в комнату Антона открыта. Удивился, но пока что не стремился туда идти, а вместо этого зашагал в ванную. То ли стремился потянуть время, перед предстоящим разговором, то ли хотел собраться с мыслями, Арс и сам если честно не знал. Отчего-то все это было так тяжело. Оба ведь наворитили дел: Антон своим безрассудством, Арсений — несдержанностью. И теперь нужно все это как-то расхлёбывать, искать решения, находить компромиссы. Да вот только сложно все это, очень сложно.

Мужчина тихо вздохнул и подошёл к раковине. Взгляд упал на зеркало и глаза расширились от удивления. На зеркале висел листочек. На листочке был нарисован ужасно печальный котик с большими пребольшими грустными глазами и поджатыми ушками. И эти нарисованные глаза казалось смотрели в самую душу. И надпись сверху: «Прости, я знаю, что виноват». Коротко и ясно. Арсению даже гадать не нужно чье это творчество. Ну надо же, опять котик. У этого ребенка хобби такое извиняться при помощи котов, неважно настоящих или нарисованных? Лёгкая, но все равно очень усталая и какая-то тоскливая улыбка затронула губы мужчины, когда он сорвал этот листик и отложил его в сторону, чтобы случайно не намочить. Включил воду, вымыл руки и лицо, откровенно наслаждаясь чуть прохладной водой. Казалось, что вместе с ней приходила и ясность ума. Вытерся полотенцем, снова схватил рисунок и пошел таки в сторону комнаты Антона.

Стучать не стал, да и не требовалось этого, дверь то Антоша не закрывал. Попов просто остановился на самом входе, опираясь плечом о дверной косяк, сжимая в руке листок и рассматривая ребенка. Антон сидел на кровати, подавленный и погруженный в свои мысли. Перед ним лежал раскрытый скетчбук, но мальчик ничего не рисовал, просто невидящим взглядом смотрел на пустую страницу. Арс на мгновение прикрыл глаза. Понятное дело, что Антон в таком состоянии из-за его крика. Каждый раз одно и тоже, сначала мужчина на него сорвётся, а потом сам себя корить начинает за содеянное, смотря на этого несчастного лохматого зеленоглазого чудика, который даже одежду на домашнюю сменить не удосужился.

— Я тебе уже говорил, что ты очень хорошо рисуешь? — тихонько хмыкнув, поинтересовался Арсений, демонстрируя найденный листок. Да вот только в голосе все ещё скользила печаль.

Антоша вскинул голову и мужчина с досадой отметил, что он плакал, точно плакал. Его выдавали красные, чуть припухшие глаза. И вот на этого несчастного ребенка он накричал? На этого чудика, который чуть что и сразу ревёт в три ручья?

— Говорил, — еле слышно отозвался ребенок, а Арс заметил, что в зелёных глазах кажется снова заблестели слезы.

Арсений быстрым шагом дошел до мальчика, опустился рядом с ним и прижал его к себе. Рисунок был благополучно отложен в сторону. Антон уткнулся куда-то ему в плечо и откровенно зарыдал, даже не пытаясь сдерживаться.

— П-простиии, — сквозь слезы буквально провыл мальчишка, — Я… Я… Н-не… — говорить не получалось совсем, всхлипы просто не давали словам вылететь наружу.

— Тихо, тихо, — Арс осторожно погладил Антошу по голове, — Успокаивайся, а потом мы поговорим.

Арсений всегда сдается под натиском слез своего ребенка, всегда. Да на эти слезы даже смотреть невыносимо, такой сильной болью они отдаются в сердце. И ведь это он в них виноват. Накричал, напугал, вот стоило оно того?

Антон продолжал плакать, совершенно не понимая, почему папа ведет себя совсем не так, как пару часов назад. Где вся та злость, которая так и рвалась наружу? Где сталь в голосе? Почему папа сейчас такой… такой спокойный? Почему гладит по голове? Зачем шепчет что-то лаковое? Это все настолько неправильно. Совсем неправильно. Папа должен кричать, должен отчитывать, ругаться. А он сидит и успокаивает. Почему? Что вообще происходит? Почему все в этом мире работает совсем не так, как ожидает этого Антоша?

— Я такой… такой г-глупый, — выдал мальчишка все ещё заходясь в истерике.

— Твои поступки иногда глупы, Антош, — мягко подметил мужчина, продолжая осторожно успокаивать этого ребенка, — Но ты не глупый. Просто иногда не думаешь головой.

— Но я… Ты… Ты в-волновался. А я… Я даже не п-подумал.

Арс склонил голову, уперевшись лбом в Антошину макушку. То, что до мальчика наконец дошло, что он заставил его очень и очень сильно волноваться — это, конечно, хорошо. Но какой ценой? И вот почему Антошка никогда не думает наперед? Неужели ему настолько нравится выводить Арсения из себя, а потом самому же от этого страдать?

— Ты прав, — негромко сказал Попов, — Ты заставил меня очень сильно переживать. Разве сложно было ответить мне на звонок или хотя бы просто написать сообщение о том, что ты в порядке?

— Ты бы начал ругаться, — пролепетал мальчишка, громко шмыгая носом, — За… За то что машину в-взял.

— Я в любом случае начал ругаться, Антон, — обречённо сказал Арсений, — Но знаешь, позвони ты мне и скажи, что ты цел, я бы может и не сорвался на тебя. А так… Я не железный и нервы у меня не резиновые. Я не спал всю ночь, пытаясь дозвониться до тебя, я был готов в полицию заявление о пропаже подавать, ты это понимаешь? А ты как ни в чем не бывало приходишь домой и начинаешь мне доказывать, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. И вот скажи мне, стоило оно того? Стоила одна дурацкая ночная прогулка всех тех нервов, которые потратил я, которые потратил ты сейчас? — Арсений говорил спокойно и сам себе удивлялся. Почему он не мог так изначально? Проблем бы было явно меньше, если бы он сумел удержать себя в руках.

— Прости меня пожалуйста, — шепнул Антоша.

Он поступил так глупо. Очень глупо. И вправду заставил папу волноваться, да ещё и машина эта. Может папа его прямо сейчас и вовсе ненавидит из-за его такого ужасного поведения. Кому вообще такой сын нужен? Он же совсем не подумал о чувствах Арсения, Антоше просто захотелось развлечений. Но ведь так нельзя, совсем нельзя. А он сделал… Зачем? Это казалось весёлым. А теперь? А теперь не кажется.

— Я очень виноват, я ужасно поступил, — слезы немного отступили и говорить было проще. Ну вернее как проще? Слова обжигали душу, разрывали ее на части, и заставляли эти части медленно тлеть, но они хотя бы были. — Зачем я тебе такой нужен? Я же только разочаровываю тебя, — совсем на грани слышимости спросил мальчишка.

Брови Арса ползли все выше, настолько сильно было удивление от слов мальчишки. Дать что-ли Антоше по лбу? Совсем уже с ума сошел такие мысли допускать в свою кудрявую головушку? Никто не спорит, что Антон поступил глупо. Да, он Арса разозлил. Да, напугал. Но кто ему сказал, что Арсений разочарован? И вообще, неужели Антон и вправду считает, что Арсений бы стал так переживать, если бы он был ему не нужен? Это у всех подростков вот так? Ты их заверяешь, что они ценны и любимы, а они все равно не слушают? Ох, душа и чувства подростка — это темный лес. Густой такой, непроходимый. Научил бы ещё кто-нибудь Арсения в этом лесу ориентироваться.

— Антон, вот честно тебе говорю, ещё одно такое заявление и ты окажешься в углу, — со всей серьезностью в голосе заявил мужчина, — И без разницы мне, что тебе уже четырнадцать.

Ребенок оторвался от плеча старшего и недоуменно заглянул в голубые глаза. Арсений это недоумение заметил и покачал головой.

— Слушай меня внимательно, — снова заговорил Попов, — Ты забрал ключи от машины и поехал ночью невесть куда, заставив меня волноваться. И да, я огорчён твоими поступком, потому что он глупый, опасный, к тому же противозаконный. Да я был очень зол, признаюсь, перегнул палку, мне не стоило на тебя кричать, но ты сам меня довел, Антош. Да мне ужасно не нравится твоё безрассудство и ты будешь сидеть дома до конца лета в качестве наказания, каким бы несправедливым тебе это не казалось, — Антон никак не комментировал слова Арса, только голову опустил, рассматривая одеяло на кровати, — Мне очень не нравится, как ты поступил. Но, Антон, я не разочарован в тебе и никогда не разочаруюсь, это понятно? И уж тем более я не давал тебе повода думать, что ты мне не нужен. Да я только и делаю, что уверяю тебя в обратном, а ты все равно каждый раз себе придумываешь что-то. Стал бы я так сильно беспокоится из-за твоего отсутствия, если бы ты мне был не нужен? Стал бы ругаться? Если бы ты был мне не нужен, то мне было бы все равно на любые твои действия, неужто не понимаешь? А мне не все равно, Антон. Я люблю тебя, я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло и ты мне нужен. Запомни пожалуйста это и сделай так, чтобы я больше никогда не слышал от тебя обратного, ты меня понял?

— Я понял, — прикусив губу сказал мальчик, — Я больше не буду…

— Что именно не будешь? — чуть прищурившись, спросил Арсений.

— Все, — сказал Антоша, — Думать, что не нужен тебе, не отвечать на звонки, машину без разрешения брать, — с каждым пунктом голос звучал все тише и тише.

— Кстати о машине, — со вздохом произнес Арс, — Ключи мне верни, — он вытянул руку и мальчик, выудив ключи из кармана джинс, вложил их туда, — Тоша, скажи мне пожалуйста, мы с тобой о воровстве уже говорили, разве не так?

— Да, пап, говорили, — Антошка понимал к чему клонит мужчина, — Я знаю, что не имел права забирать ключи от машины без спроса. Но я же их вернул, — попытался оправдаться он, но Арсений лишь покачал головой.

— Вернул или нет, — неважно, — произнес мужчина, — Важно то, что ты их взял. А ведь ты обещал, Антош, что подобного не повторится.

— Знаю, извини.

— Антон, я очень хочу тебе доверять, правда хочу, — Тоша закусил губу, украдкой посмотрев на Арсения. Он выглядел недовольным, но не сердитым, по крайней мере не настолько сердитым как пару часов назад. — Но ты почему-то делаешь всё, чтобы мое к тебе доверие подорвать. Это что же, выходит, что твои обещания ничего не значат?

— Я… Этого больше не повториться, — затараторил мальчишка.

Почему-то мысль о том, что он может потерять доверие близкого человека, доверие отца ужасно задевала. Сам виноват, конечно сам, но как же больно от осознания того, что папа может перестать ему верить.

— Знаю, — заметив, что Арс хочет что-то сказать, снова начал говорить Антон, — Я говорил это много раз и каждый раз все заканчивалось одинаково. Но, пожалуйста, папа, пожалуйста, поверь мне. Я не буду больше. Правда не буду. Веришь?

Мальчик с надеждой посмотрел в голубые глаза мужчины. Важно, как же важно услышать ответ. И Антон прекрасно понимал, что если ответ этот будет «нет», то все. Внутри оборвется какая-то ниточка, нарушится связь. И связь эта очень важная, ее нельзя нарушать, никак нельзя. Но… Но что, если папа все-таки скажет, что не верит? Что будет если эта связь нарушится? Разорвется? Исчезнет словно ее не было никогда? Кажется Антоша просто не выдержит, снова расплачется, пусть ему и кажется, что слез вроде как уже не осталось. На самом деле мальчишка знает, что слезы есть, и они обязательно прорвутся наружу, если он услышит это ужасное «нет».

— Верю, Антош, — словно камень с души упал и ребенок теснее прижался к старшему, ластась как котенок, — Пока ещё верю, — уточнил Арсений, — Но, зайчик, ещё один подобный случай и я перестану. Не подводи меня.

— Не подведу, — негромко ответил Тошка. Почувствовал невесомый поцелуй куда-то в макушку и улыбнулся. Тепло, хорошо.

— И все же я не понимаю, — вздохнув, сказал мужчина спустя пару минут молчания, — Я тебе несколько раз сказал почему тебе нельзя за руль. Почему ты все равно полез? Зачем?

— Я… — Антоша замялся, думая как бы ему ответить. Зачем, зачем, дурень потому что, но для папы же это наверное не аргумент? — Мне очень хотелось. А ты не разрешил, мне показалось это таким несправедливым, что я решил сам попробовать. Это было любопытство наверное.

— Ох, Антон, это безрассудство, а не любопытство.

— Ну или так, — тихонько пробормотал мальчишка.

— Где вы с Димой хоть были? — спросил Арсений. Антон продолжал прижиматься к нему и Арс в объятиях не отказывал. Удивительно на самом деле, что после всех этих оров и криков, Антоша так легко и доверчиво к нему жмется и вообще не опасается.

— А откуда ты знаешь, что я не один был?

— Звонил Диминым родителям, — пояснил Арсений, — Да и в принципе догадаться не так уж и сложно. Вы всегда глупости творите вдвоем, где ты, там и Дима и наоборот.

— Он так-то меня отговорить пытался, — смущённо шепнул мальчишка.

— Ага, безуспешно как я погляжу, — Арс хмыкнул, — И ты так и не сказал, где вы были.

— А ты ругаться не будешь?

— Сильнее, чем было до этого точно не буду, — Попов расстрепал волосы этого маленького негодника, — Рассказывай давай.

— Ну мы это… — Тошка задумался на мгновение, подбирая слова, — За городом были, у реки. Но ничего не случилось, с нами все в порядке, с машиной тоже! — поспешил заверить, заметив, что старший нахмурился.

— Я очень рад, что ничего не случилось, — серьезно сказал Арсений, — Но если ты ещё раз вздумаешь мне такой фокус выкинуть, то без шуток, ремень тебе гарантирован, — строже добавил он.

— Я же сказал, что больше не буду. Правда не буду, — сказал Антоша, прикусив губу.

— Ох, ребенок, — мужчина чуть теснее прижал мальчишку к себе, снова оставляя невесомый поцелуй на макушке, — Когда ты уже начнешь думать головой?

Антон ничего не ответил, только плечами пожал. Ну а вправду откуда ему знать когда? Он старается, правда старается, а выходит как-то не очень. И не может Тошка ничего с этим поделать. Да и что тут поделаешь, если те затеи, которые кажутся такими интересными, в итоге приводят к… Ко всему произошедшему и приводят!

Какое-то время они сидели молча, просто обнимались, как это у них бывает всегда. Ну да, сначала поссорились, потом помирились, теперь вот успокаивают друг друга таким образом. Забавно на самом деле, это уже кажется в своеобразную традицию превратилось.

— Голодный? — вспомнив, что ребенок так и не был накормлен, спросил Арсений спустя несколько минут. Антон еле заметно кивнул в ответ. — Тогда пошли на кухню.

— Пап, — Антошка поднялся с кровати и потопал следом за мужчиной, — А ты серьезно?

— Насчет?

— Дома меня до конца лета запрешь, — пробормотал мальчик.

— Абсолютно серьезно, — уверенно заявил мужчина, — Извини конечно, но твое поведение перешло уже все границы, как бы сильно я тебя не любил, с рук тебе подобное спускать не собираюсь.

— Но полтора месяца? Это…

— Антон, не начинай, — прервал его Арс, — Захочешь выйти на улицу, подходишь ко мне и говоришь об этом. Сходим куда-нибудь, но один ты не пойдешь. И никаких возражений, понял?

— Угу, — грустно пробормотал Антоша, с тихим вздохом усаживаясь за стол. Справедливо конечно, но все-таки сидеть дома так долго очень не хотелось, а потому попытаться отвертеться все равно стоило. Не вышло правда.

— Омлет? Картошку? Суп? — начал предлагать Арсений, развернувшись к ребенку.

— Блинчики? — предположил мальчишка, чуть улыбнувшись. А что? Должна же быть хоть какая-то радость, раз на улицу больше не пускают.

— Блинчики ему, — хмыкнул Попов, — А ты разве заслужил?

— Ну пап, — Антошка состроил жалобные глазки, а Арсений закатил глаза. Четырнадцать лет, вроде уже взрослый парнишка, водить вон уже хочет, а ведёт себя совсем как ребенок. То котиков рисует, то блинчики просит.

— Ладно уж, негодник, будут тебе блинчики.