— Па-а-ап, — мальчик сидел за столом на кухне, Арсений вообще-то находился прямо рядом с ним, потому совсем непонятно, отчего Антоша решил звать его так громко.

— Я вот не понимаю, ты чего орёшь? Я прекрасно слышу тебя, — сделал замечание мужчина, а потом полез за сковородкой и водрузил ее на плиту. Антон на замечание никак не отреагировал, только продолжил смотреть отчего-то до жути печальным взглядом, да вот только печаль эта была такой наигранной, что Арс просто не мог не закатить глаза. — Ну и что ты так на меня смотришь?

— У меня все боли-и-ит, — страдальчески так протянул Антошка, — и ты меня на улицу не пускаешь. И, вообще, мне ску-у-у-у-учно.

«Скучно». Что люди знают об этом слове? Да вообще-то много чего, скуку испытывал каждый. Вот и Антону скучно. Даже не так. Ему ОЧЕНЬ скучно. А что? Заперли в четырех стенах, на улицу не выпускают, делать просто нечего. Ну, вернее, как? Есть компьютер, игры, программы да те же книги, в конце концов, но Антону это все уже надоело. Он уже вторую неделю не виделся с друзьями, а на улицу выходил только с папой, да и то чаще всего до магазина и обратно, просто потому что не изъявлял желания идти куда-либо ещё. Нет, Арсений-то, конечно, предлагал, но представить только, ему, Антону, четырнадцать лет, а он с папой чуть ли не под ручку гуляет? Как-то это все так по-детски и несолидно. Вот и приходится торчать дома, пытаясь найти себе хоть какое-то развлечение. Так и, как назло, ко всему этому ещё и разболевшиеся горло и голова добавились. Летом! Как вообще можно было заболеть летом? Вот и подросток без понятия как, но каким-то образом он умудрился простыть. И вот что теперь? Он весь такой несчастный, и вообще Тошка страдает. И испытывает сильнейшее желание капризничать и вести себя подобно маленькому ребенку. Ну да, гулять с папой, значит, несолидно, а вот это в его понимании как раз по возрасту подходит, ага. Но, с другой стороны, на улице можно встретить кого угодно, а дома что? Дома только Антон, Арсений и кот — некому осуждать подобное, откровенно детское поведение. А может, это просто такие попытки разжалобить старшего, вдруг он сдастся? А может, даже без «может».

— Что конкретно у тебя болит? — несколько обеспокоенно поинтересовался Попов.

Нет, вообще-то Арсений догадывался, что Антон не столько из-за своей простуды ноет, сколько просто из желания повредничать. И вот, казалось бы, четырнадцать лет этому ребенку, а ведёт себя хуже пятилетнего. Скучно ему, видите ли, на улицу его, такого бедного, не выпускают. Нечего было машину без разрешения брать, сам виноват, вообще-то. И вообще, Арс прекрасно замечает, что «наказание» как-то не сильно на наказание походит. Ну потому что единственное, в чем это дитя ограничено — это прогулки. А в остальном что? Он может развлекаться хоть целый день: компьютер под боком. И ведь раньше-то Антоша с удовольствием бы сидел в компьютерных играх безвылазно и даже бы не вспомнил о существовании мира вне компьютерной реальности. Но стоило ему запретить гулять с друзьями, так всё, он сразу без этих прогулок жить не может, хотя до этого прекрасно справлялся. Это как называется? Мы не ценим то, что имеем, пока не лишимся этого? Что же, возможно, но это не значит, что Арсений отступит от своего слова и сжалится над эти «страдальцем». В конце концов, кара вполне себе справедливая, а значит, возражения не принимаются. А то, что Антошка с ума сведёт его своим нытьем… Ну так мужчина уже привык, потерпит.

— Голова. И горло тоже, — подумав немного, объявил Антон. В принципе, об этом Арсений знал, потому и не удивился, этот ребенок все утро жаловался, но тем не менее не сделал ничего из того, что Арс попросил сделать. А мужчина просил, во-первых, измерить температуру, а во-вторых, выпить таблетку, если уж головная боль настолько сильна. Но нет, Антон только ныть продолжает и всё. — Мне кажется, это всё из-за недостатка кислорода. Мне срочно нужно на свежий воздух.

— А мне кажется, это всё из-за того, что ты вчера съел ведро мороженого, — хмыкнув, сказал мужчина. Нет, вот точно неправильное наказание какое-то, учитывая тот факт, что Арсений позволил ему это самое мороженое в таких количествах есть. — Я тебя сколько раз уже просил измерить температуру? — напомнил Попов, параллельно ожидая, пока масло на сковородке разогреется.

— Да измерю я, измерю, — вставая из-за стола с тяжкими охами и вздохами, пробормотал Антошка. — И вообще, вот причем тут мороженое? Это все твое наказание дурацкое. Давай его отменим, а?

— Антон, не начинай, — предупредительно сказал Арсений, потому что эту «песню» мальчик заводит уже не в первый раз и Арс уже успел слегка устать от нее. — Я тебе уже сотню раз говорил, что ничего отменять не собираюсь. Если хочешь на улицу, то пожалуйста, пообедаем и сходим с тобой.

— Да ну, так неинтересно, — печально заявил мальчишка. Ну вот где справедливость? Антон все пытается, пытается папу разжалобить, а он какой-то непробиваемый, вообще не желает навстречу собственному сыну пойти, ужас! — Я с Димой хочу. Ну пап, ну пожалуйста, ну отпусти.

— Иди измерь температуру и не морочь мне голову, — отмахнулся старший, сосредотачиваясь, наконец, полностью на готовке.

Антон ещё раз печально вздохнул, будучи ужасно недовольным тем, что папа уговорам не поддается, и пошел-таки в комнату, куда Арсений ещё с утра притащил градусник и таблетки от головы, но сам Тоша их нагло проигнорировал. Ну потому что доставать папу было веселее. А теперь его вот отослали, ну нормально вообще? Собственного сына отправить измерять температуру вместо того, чтобы поддержать бедного, несчастного и болеющего. Вот так вообще можно разве делать? Подростку казалось, что эти действия нечестные во всех своих проявлениях, но вряд ли он способен хоть что-то изменить. Ну и ладно, тогда он просто продолжит папу терроризировать, это лучше, чем не делать вообще ничего. И что с того, что Арсений уже, кажется, устал от его бесконечного нытья? Антоша тоже устал дома сидеть, так что он просто восстанавливает пошатнувшийся баланс и справедливость.

Подросток взял градусник с тумбочки, принялся измерять температуру и пока сидел в ожидании, то задумался. Задумался над тем, настолько ли сильно у него болит голова, чтобы пить таблетки? Нет, она, конечно, противно ноет где-то в районе висков, но вообще-то эта боль вполне терпимая. Неприятная, но не более. Просто так пить таблетки не хочется, а потому выходит, что если все не настолько плохо, то можно и не пить. Это он для папы трагедию развел, потому что очень уж Антону хочется, чтобы его, такого несчастного, пожалели, но на деле-то все не столь критично. Вернее, все вообще не критично. Ну болит горло и болит, ну ноет голова и ноет, ну конечности немного ломит, но это тоже не то чтобы совсем уж нестерпимо. В целом, жить можно.

Спустя несколько минут градусник противным писком оповестил, что измерение закончено. Антон увидел цифру в 37,3, хмыкнул, убрал градусник снова на тумбочку и вышел из комнаты, снова двинувшись на кухню. А что? Такую температуру даже не сбивают, Антошка точно знает. Но разыгрывать роль «самого печального больного» ему ничто не мешает.

Мальчик зашёл в кухню, Арсений уже жарил на сковородке кусочки колбасы. Зачем ее вообще жарить, если она изначально вареная — это, конечно, вопрос. Но в целом-то Антон не против, жареная она вроде как даже вкуснее. Антошка задумался, запах от этой самой колбасы исходил очень уж вкусный. Вообще-то он уверен, что в холодильнике есть ещё и можно было бы ее взять, сделать бутерброд, чтобы перекусить, пока обед готовится, но так же неинтересно. Та, которая в холодильнике, — не жареная, а ему хочется именно этой.

Антошка осторожно, аккуратненько так и, главное, молча подошёл ближе к Арсению. Тот его, конечно же, заметил, не слепой же, и окинул задумчивым взглядом, уже ожидая, что сейчас снова начнется нытье. Не началось. Антон улыбнулся так по-хитрому, а потом протянул руку к сковородке, пытаясь пальцами зацепить кусочек колбасы. Затея, конечно, была провальной изначально, кто ж в здравом уме будет руки к раскаленной поверхности подносить? Но у подростка, видимо, инстинкт самосохранения не работает, по крайней мере, так это попытался объяснить себе Арсений, когда резко перехватил руку Антона, не давая ему обжечься.

— С ума сошел?! — воскликнул мужчина, а потом взглядом зацепился за деревянную лопатку, которой планировал переворачивать колбасу, но ещё не успел этого сделать, а потому она была чистой. — Антон, я все понимаю, правда. И я даже согласен терпеть твои капризы, но головой-то ты думать можешь? Куда руки суешь?

— Да ну я же осторожно. Ой! — Арсений схватил эту самую лопатку, а потом взял и стукнул ею этого мальчишку по лбу.

Не сильно, конечно, что он, дурак, что ли? Сделать больно Антошке Арс не желал, только проучить слегка. А потому, подумав мгновенье, он ещё раз легонько стукнул лопаткой по Антошиному лбу. Не, ну а что это он? Совсем уже в образ малыша вошёл, что ли? Настолько, что забыл об элементарных правилах безопасности? Это уже совсем не дело, ему четырнадцать, а не пять, соображать уже прекрасно умеет, только не хочет почему-то этого делать. Это ж нужно было ещё додуматься, пытаться руки к горячей сковородке протянуть. Осторожно он, как же. А ожоги потом кто ему лечить будет?

— Ну и за что? — обиженно буркнул Тошка, потирая одной рукой лоб. Он-то и не болел даже, но обидно-то было. Это папа совсем уже, что ли, обалдел — по лбу лопаткой ему давать?

— Чтобы думать начал, — пояснил Арсений.

— Нет, ну у меня и так голова болит, — жалобно заявил Антошка. — Температура ещё, я тут, может, едва на ногах стою, а ты? Злюка. Собственного сына лопаткой! Не стыдно? — Тошка обиженно так поджал губы и скрестил руки на груди, отворачивая голову в сторону, чтобы не смотреть на мужчину.

— Не стыдно, Антош, вот ни капли, — чуть посмеиваясь, сказал Попов, а потом нахмурился. — А теперь давай рассказывай, что там с твоей температурой. Она поднялась?

— Да, я ужасно болен, — мальчишка говорил так серьезно, что Арс и вправду напрягся. — Тридцать семь и три. Я пойду писать завещание.

— Дурень, — лопатка в третий раз приземлилась на мальчишеский лоб. — Ты зачем меня пугаешь? Я подумал, тебе действительно так сильно плохо.

— Да ну хватит уже меня бить! — Антон просто отобрал «грозное орудие» и переложил его подальше.

А то что это? Его совершено не устраивает сложившаяся ситуация, вообще, это несправедливо, что папа ему по лбу дать может, а Антоша папе — нет. Нет, он-то, конечно, мог бы и попытаться отомстить, но где гарантия, что за такое не прилетит по жопе? Проверять как-то не сильно хочется.

— Хватит комедию ломать и строить из себя умирающего лебедя, — фыркнул Арсений, а потом заметил, что если колбасу не перевернуть, то она точно начнет гореть. Мужчина потянулся за лопаткой, а Тошка предусмотрительно так отошёл на шаг назад. На всякий случай. Арсений, заметив это, только издал тихий смешок и вернулся к сковородке.

— Нет, ну тебе что, вот вообще ни капельки меня не жалко? — Антоша добрел до стола и обречённо так опустился за него. И вздыхал так тяжко, драматично, ну точно актер. — Я тут такой одинокий, болеющий, на улицу не выходящий. Как этот орёл. Как там было? — мальчик задумался на мгновение, а потом вскинул палец вверх. — О, точно. Сижу за решеткой, в темнице сырой«Узник» Пушкина.

— Ну началось, — Арсений закатил глаза. В который раз за этот день? Да он уже не помнит, но явно не в первый.

— Вскормленный в неволе орёл молодой, — тут Попов уже откровенно заржал, попытавшись прикрыть смех кашлем.

Ну а как тут не смеяться? Такую драму этот ребенок развел, такую драму. Ему бы в конкурсе чтецов поучаствовать, как раз хватает выразительности в голосе. Арсений уверен, что у Антона есть все шансы выиграть с таким-то подходом.

— Мой грустный товарищ, махая крылом, — Антон сделал очередную драматическую паузу, а Арс уже даже не пытался маскировать смех, хохотал открыто и без малейшего зазрения совести. — Ждёт, пока ты меня наконец-то освободишь от тяжкого бремени оков под названием «домашний арест», — закончил мальчик совсем не так, как было в стихотворении, и просяще уставился на мужчину.

Арсений пытался уследить за яйцами, которые он теперь жарил на сковороде всё с той же колбасой, успокоить хохот и одновременно не поддаваться на провокации Антона. Щенячий взгляд он демонстрирует хорошо, ничего не скажешь, но только нехорошо получится, если Арс поддастся ему, Антоша же тогда поймет, что может с лёгкостью манипулировать им. А разве ж оно Арсению нужно? Чтобы собственное дитя им манипулировало? Не нужно, точно не нужно.

— Передай своему товарищу, что он может не ждать тебя раньше начала учебного года, — наконец отсмеявшись, сказал Арс, пытаясь, чтобы его голос звучал строже. Он искренне надеялся, что ему это удавалось. О каком таком товарище идёт речь, Арс понял сразу. Нет, друзей-то у него полно, но подразумевал Антоша наверняка Димку, кого ж ещё?

— Не, ну чё ты такой злой, а? Ты что, совсем меня не любишь?

— Это кто тебе такую глупость сказал? — Арсений принялся доставать тарелки и перекладывать их на стол. — Очень люблю тебя, Тош. Но наказание не отменю, даже не надейся.

— Говорю же, злой, — Антоша совсем по-ребячески показал мужчине язык.

Попов хотел было прокомментировать этот совсем уж детский, по его мнению, жест, но его отвлёк стук в дверь.

— Хватит уже на жалость давить, — сказал он. — Иди, вон, лучше дверь открой.

— Меня подпускать к двери? — вся печаль была мгновенно отброшена, зато в зелёных глазах тут же появилось много-много хитрости. — А не боишься, что сбегу?

Арс чуть приподнял брови в удивлении. Почему Антон ставит ситуацию так, словно мужчина и вправду садист какой-то и даже к двери ребенка не подпускает, не то что на улицу? Арсений ведь столько раз предлагал Антошке сходить с ним прогуляться, так тот сам отказывался. И чего теперь хочет — непонятно. Нет, ясное дело, что с друзьями оно всяко интереснее гулять, но чего он из Арсения-то тирана сделал какого-то?

— А не боишься, что ты сейчас договоришься у меня до того, что и вправду злым стану? — сказал это мужчина, конечно же, в шутку, да и Антон это прекрасно понял, снова показал язык и умчался в сторону коридора. Ну вот дитя же, в самом деле дитя. Ростом вымахал ого-го, а все равно ребенок ребенком.

Тоша дотопал до прихожей, смотреть в глазок не стал, считая, что это лишняя трата времени. Хотя, с другой стороны, на что ещё ему его тратить? Ладно, это все равно неважно. Щёлкнул замочек, открылась дверь, а за ней…

— Привет, бабушка, — довольно так воскликнул Антон, улыбнувшись. А что? Если в гости зашла бабушка, то наверняка принесла чего-нибудь вкусного, она всегда так делает. Чем не повод для радости? И вообще, они редко видятся, Антоша скучал между прочим.

— Привет, — женщина улыбнулась, прошла в квартиру, притянула мальчишку к себе, поцеловав его в щеку. — Ты куда так вымахал, а? — осматривая его с ног до головы, поинтересовалась она, шутливо ткнув его куда-то в бок. — И все такой же худющий, тебя папа кормит вообще?

— Меня папа запер в четырех стенах, — не, ну а что? Это отличный шанс пожаловаться на свою несправедливую судьбу. Может, бабушка сможет на Арсения повлиять, а? — И бьёт меня, — вспомнив про злосчастную лопатку, добавил он.

— Как это бьёт? — у женщины даже глаза расширились от недоумения и удивления.

— А вот так, прямо по голове, а она и так болит между прочим, — это было сказано ещё драматичнее и еще печальнее.

— В смысле по голове? Что тут у вас происходит? Арсений!

Упс, это Антошка, кажется, перестарался, потому что бабушка, очевидно, восприняла все слишком серьезно. В одно мгновение разулась и умчалась в сторону кухни, словно инстинктивно догадываясь, где именно находится Арс. Так она ещё и кричать там, кажется, начала сходу. Точно перестарался. Но, с другой стороны, кто ей виноват, что она шутки не поняла? Пусть даже эта шутка и вышла не очень удачной. А вот ещё вопрос: что Антоше за такие шутки будет? Непонятно, да и узнавать как-то не сильно хочется. Да вот только поздно уже, папа выскочил из-за поворота и недоуменно так уставился на Антошку.

— Я не понял, ты чего уже бабушке наплел? — поинтересовался он немного громче, чем следовало бы.

— Вот чего ты на него кричишь? — следом за Арсением вернулась обратно и женщина. — Ты как вообще посмел руку поднять на этого ангелочка? — указав в сторону Антоши, громко так поинтересовалась она. — Как можно было додуматься ударить ребенка по голове?!

«Ангелочек», наблюдая за происходящим, нервно сглотнул. Вот кто ж знал, что оно вот так получился? Нет, то, что бабушка его защищает, оно, конечно, приятно, но, блин, не в такой же ситуации. Тоша же на самом деле ничего плохого не имел ввиду и не собирался ни в чем папу обвинять. Да он же вообще в шутку жаловался! А вышло то, что вышло. И вот что теперь с этим делать? Вот это он попал, конечно, из-за собственной дурости попал. Вот кто за язык тянул? Молчал бы и всё. Но нет, решил пожаловаться. А как теперь быть? И бабушку как-то нужно успокоить, и папу бы не разозлить. Ой, натворил дел.

— Мама, да не бил я его и не собираюсь, — Арс даже руки выставил в защитном жесте.

Он вот вообще ни черта не понял, что произошло. Отправил Антона дверь открыть называется, а теперь от собственной матери защищается, которая отчего-то решила, что он тут чуть ли не избивает ребенка. Хотя ясно, отчего она так решила. Антон наплел уже чего-то. Да вот только что делать, если в слова Арсения о том, что он мальчика и пальцем не тронул, женщина верить не собирается? Нет, вот что за глупость? Этому ребенку и по жопе-то ни разу не попало, а уж по голове Арс бы тем более не стал его бить, что за идиотизм в самом деле? И хуже всего то, что его родная мама вообще поверила в эту чушь. Как вот она смогла даже мысль такую допустить, что Арсению вдруг в голову пришло ударить ребенка? Своего ребенка? Она считает, что Попов уже совсем с ума сошел?

— Почему тогда Антон утверждает обратное? — серьезно, но уже не крича поинтересовалась женщина. Все-таки поверила? Допустила мысль о том, что это Антон откровенной лапши на уши навешал? Судя по тому, как она переводит взгляд с одного на другого, то это действительно так.

— Да мне вот тоже, знаешь ли, интересно, — Арс уставился на мальчика, скрестив руки на груди. — Я жду объяснений, Антон. Когда это я тебя ударил?

— Да я же… Я не то имел ввиду… То есть, — мальчишка откровенно мямлил, будучи не в силах собрать слова в предложения. — Я… Это же шутка была. Я не всерьез… — глаза Антоша опустил в пол, не желая смотреть на взрослых.

Стало слишком уж стыдно, наговорил глупостей в папин адрес. Но ведь он и вправду не хотел ничего плохо, просто заигрался, привыкнув, что папа уже не воспринимает все его жалобы всерьез. Да вот только бабушка-то не могла знать, что он шутит. Не могла…

— Какая ещё шутка, Антон? — очень недовольно поинтересовалась женщина. — Что происходит? Почему ты вообще позволяешь себе шутить подобным образом? — ну да, теперь бабушкино негодование и недовольство направлено на Антошу.

— Да я не… Понимаешь… Папа меня лопаткой по лбу стукнул, — тихонько пробормотал Тошка. — В шутку, бабушка, это все было в шутку! Папа не пытался сделать мне больно, ты что? — поспешил добавить, заметив, что женщина снова уставилась на Арсения. — Я просто не подумал, что ты-то об этом не знаешь, и даже предположить не мог, что воспримешь все так серьезно. Простите, пожалуйста, — чуть тише добавил мальчишка, так и не подняв головы.

— Совсем уже с ума посходили, — покачала головой женщина. — Что у одного шутки дурацкие, что у другого. И вот что с тобой делать? — спросила она, смотря на Тошку. Тот взгляда этого, конечно, не видел, потому что рассматривал пол, но он явно его чувствовал, и неприятные мурашки из-за этого бежали по всему телу.

— Понять и простить? — робко предложил мальчишка.

— Накормить обедом и отправить домашнее задание, которое вам дали на лето, доделывать, — сказал Арсений.

Он на самом деле находился в слегка шокированном состоянии и не особо мог разобраться в собственных ощущениях. То, что не стоило давать Антошке по лбу — это он уже понял, шутки шутками, но эта явно вышла из-под контроля. Хотя Антоша тоже хорош, додумался же брякнуть такое. Ругаться с ним не хотелось, да и при матери неудобно как-то, она же в гости вроде как зашла, а Арсений тут сейчас начнет отчитывать ребенка? Да это только унижением Антону может показаться, так что лучше они поговорят попозже, наедине. Обсудят сложившуюся ситуацию, сделают выводы, ну и так далее.

— Но оно ведь даже необязательное для выполнения, — попытался возразить Антоша, но стушевался, осознав, что спорить сейчас — это не самая лучшая затея, мало ли папа разозлится. Удивительно, что он сейчас ещё не зол, все-таки накосячил Антон знатно. Хотя, может, папа просто слишком хорошо эту злость скрывает, как знать?

— А ты выполнишь, — сказал мужчина. — Пошли обедать.

***

Арсений проводил свою маму и двинулся в сторону комнаты Антона. Женщина надолго не задержалась, она вообще по чистой случайности оказалась в городе и решила заглянуть в гости, перед этим, естественно, скупив половину магазина. Она вообще почему-то убеждена, что Арс с Антоном тут голодают, и постоянно норовит их накормить, как только они попадают в ее поле зрения. Правда, в этот раз она спешила, а так бы, Попов уверен, осталась до самого вечера, преследуя благородную цель накормить «изголодавшихся». И неважно, что ни Арс, ни его ребенок на изголодавшихся не походили. Да, по мнению его мамы, у них тут даже кот голодный, хотя он давно уже превратился в толстый шарик, который, впрочем, умудряется двигаться очень даже ловко и шустро. Антон, правда, постоянно убеждает мужчину, что Господин Котиус не толстый, а просто пушистый, но Арс не верит, этот кот столько ест, что быть «не толстым» просто не может. Да и не о коте сейчас речь, Арсений же с ребенком беседы вести собирался, а не о весе кота рассуждать, в самом деле.

Попов легонько стукнул в дверь, услышал негромкое «зайди» и открыл её. Антоша сидел за столом и, надо же, вправду что-то писал. Им там на лето задали какой-то читательский дневник сделать или как там эта непонятная штука называется. Книжки-то он прочитал, но писать ничего не собирался, да и Арсений не настаивал до сегодняшнего дня. Вообще-то, он и сейчас не думал, что Антон послушается, рассчитывал застать ребенка занятым чем угодно, но не тем, чем нужно, но Антоша удивил, приятно удивил. Арсений подошёл ближе, опускаясь на кровать и смотря на мальчика, который оторвался от работы, но смотреть в ответ не стремился, все рассматривал стол и собственные руки.

— Прости меня, пожалуйста, — ребенок заговорил сам, чем снова удивил Арсения. — Я чего-то слишком сильно вошёл в образ страдающего, не сумел вовремя остановиться и не подумал наперед о том, что именно говорю, — слова давались Антоше легко, потому что у него было более чем достаточно времени, чтобы продумать, что он может папе сказать в свое оправдание.

Арсений чуть улыбнулся, он злиться на этого ребенка и не собирался. Понятное дело, что они с Антошей просто слишком сильно отдались дурачеству, а из образа в принципе выходить сложно, тем более когда Антошка в этом образе пребывал уже не первый день. Наверное, Арс в какой-то степени сам виноват в том, что позволил Антону, как он выразился, заиграться. Мог ведь остановить все эти капризы и нытье ещё на начальном этапе, мог, но не стал, потому что его они не то чтобы сильно беспокоили, ворчал, конечно, для приличия, но позволял мальчику и дальше развлекаться подобным образом. Ну а что? Не дурак же Арсений, прекрасно понимал, что мальчишка так ведёт себя специально, и позволял ему это. Попов ведь мог быть настойчивее, а так что? Вроде и делал вид, что ему не сильно нравится происходящее, а на деле сам же и смеялся над этим чудным мальчишкой. И Антошка ведь не протестовал.

— Я очень рад, что ты сам осознал, что сделал не так, — спокойно и даже ласково протянул мужчина.

— Пап, а… — Антон замялся, прикусил нижнюю губу. — Ты же понимаешь, что я не всерьез бабушке это все сказал? Ну, что ты меня бьешь… — мальчик окончательно стушевался и принялся водить пальцем по столу.

— Какое счастье, что я в твоих глазах все-таки не настолько злой, — чуть посмеиваясь, сказал мужчина и заметил, что Тошка позволил себе улыбнуться в ответ. — Кстати, можешь не заканчивать это твое задание, раз уж оно необязательно, — Арс кивнул на раскрытую тетрадь, лежавшую на столе. Улыбка на личике Антона стала шире.

— Ой, спасибо, счастье-то какое, я уж думал, эта ерундистика меня доконает, — затараторил Антошка. — Слушай, а раз уж ты такой добрый, то, может, и на улицу с Димкой пустишь? — тут же попытался воспользоваться шансом Антоша и даже глаза наконец-то соизволил поднять.

А что? Раз пошла такая пьянка, то, может, папа сжалится? Было бы неплохо, по друзьям Антон и вправду скучал. Нет, они-то, конечно, писали и звонили, в играх опять же пересекались, но это ведь не то. Разве может сравниться онлайн общение с общением вживую?

— Э-э нет, это уже слишком, — хмыкнул Арсений, про себя удивляясь хитрости этого маленького засранца. Ишь какой, моменты он тут подгадывает. — Я, может, и добрый, но не настолько, и вообще, это наказание, так переноси его достойно.

— Ну и ладно, — отмахнулся мальчик, даже не обидевшись, а потом невольно поежился, ощутив неприятный холодок. Арсений это заметил, нахмурился и стал пристально, цепко даже, осматривать Антона. — Что? — мальчишка этот взгляд словил, недоуменно уставился в ответ.

— Иди сюда, — Арс протянул руку, ухватил Антошу за ладонь, чуть потянул, вынуждая встать, а потом усадил рядом с собой на кровать.

Губами мужчина осторожно прикоснулся ко лбу ребенка, а потом досадливо цокнул. Конечно, лоб не был прям совсем уж горячим, но температура явно уже была ближе к тридцати восьми, по крайней мере по ощущениям.

— Ох, Антоша, чтоб я тебе ещё раз позволил столько мороженого есть, — со вздохом произнес Арсений, а потом взял градусник с тумбочки и протянул Антону. — Меряй давай, мой болеющий страдалец.