Антон не привык вставать в шесть утра. Не привык от слова совсем. Даже в школу он вставал гораздо позже, уже ближе к восьми. Хотя, последнее не удивительно, тут до этой школы идти минут пять, а на сборы, учитывая тот факт, что парень не завтракает от слова вообще, уходит минут двадцать максимум. Впрочем, это все не особенно важно. Важно то, что сегодня он в шесть утра проснулся. И все потому что дело важное и безотлагательное не позволило бы поваляться в постели подольше. Ну ладно, на самом деле дело это не то чтобы было обязательным, да Антон вообще его сам себе придумал и сам же решил следовать намеченному плану действий. Да и как не следовать, если Арсения порадовать ну очень уж хотелось? Хотелось, хотя бы потому что Шастун уже достаточно взрослый, чтобы понимать, сколько на самом деле отец сделал для него. И большинство из этих вещей ценные не столько с точки зрения материальной, сколько с точки зрения души и всех подаренных эмоций. Казалось бы Арсений — человек, не связанный с ним по крови, кто-то наверное даже сказал бы чужой, а на деле он невероятным образом сумел стать самым близким на этой планете. Антон не глуп, да и не маленький он уже, прекрасно понимает, что полюбить по сути чужого ребенка сможет далеко не каждый. А Арс смог, да даже не просто смог, а убедил самого парня в том, что он самый родной, настолько родной, что и словами не передать. Мужчина не просто подобрал с улицы сиротку, он назвал Антона своим сыном и, о чем сам Арсений твердил уже не раз, ни разу не пожалел об этом. И именно поэтому Шастун готов не то, что в шесть утра подняться, а даже не спать вовсе, только бы увидеть улыбку отца. Только бы стать причиной этой улыбки. Тем более повод вполне достойный, не каждый день людям сорок лет исполняется. Вернее, такое событие в принципе только один раз в жизни происходит.

За окном занимался рассвет. Далеко, где-то там, из-за горизонта, которого на самом деле не было видно в черте города, начинало подниматься солнце. Оно освещало леса, луга и поля, да вот только они от города далеко, где-то за его чертой, там, где нет многоэтажек, где нет шума тысяч машин, где людей гораздо меньше, а может их и нет вовсе, только случайные проезжие, которых едва ли волнует пейзаж за окнами авто. А в городе… В городе все еще стоял полумрак. Предрассветные сумерки его, конечно, разгоняли, но пока что не настолько, чтобы выключать уличное освещение. И было тихо… Так тихо, как бывает только утром. Сонные люди еще только начинали выходить на улицы, торопясь на работу, машины только выезжали из гаражей и с парковок.

Еще не образовались на дорогах пробки, еще не стремились к разговорам редкие прохожие, предпочитая преодолевать путь до работы или учебы в тишине, словно пытаясь наверстать упущенные мгновения сна. У утра своя неповторимая атмосфера, атмосфера сонного спокойствия и осознания того, что пока что можно посидеть в тишине, потому что впереди еще целый день. День, полный десятков, если не сотен, событий, насыщенный, наверняка эмоциональный, а можно наоборот спокойный и размеренный, один из тысячи таких же дней.

Антон из этой атмосферы не выбивался, он двигался тихо, настолько тихо, что и сам своих шагов не слышал. Не гремела в его руках посуда, не стучали открываемые шкафы и, казалось, даже шум текущей из крана воды шумом не являлся. Он сливался с тишиной, дополнял ее, идеально вписывался и уж точно не мог никого разбудить. И легкий стук в дверь тоже был тихим-тихим, едва слышным. Возможно Шастун бы его не расслышал, если бы не был готов к тому, что в ближайшее время он раздастся.

Лёгкой поступью Антон двинулся к двери. Следом бежал кот. Несмотря на то, что этот хвостатый тот ещё ленивый пухляш, так порой ещё и неуклюжий, то кружку со стола смахнет, то с тумбочки спрыгнет с таким грохотом, что кажется даже соседи его слышат, сейчас он двигался аккуратно, даже как-то грациозно, чем очень удивил парня. Вот может же вести себя тихо, так почему же днём строит из себя не иначе как гиппопотама. Топает и топает, да так громко, что кажется, будто у него не мягкие лапы, а целые лапищи, к которым кирпичи приделаны. А уж когда этот пушистый зверь есть хочет, то там вообще катастрофа, он ещё и орать начинает, протяжно так, по кошачьи. Впрочем, весь этот шум раздражал обычно только Арсения, сам Шастун кота обожал и закрывал глаза на все недостатки. Ну потому что это котик, котиков в принципе сложно не любить. Один Арсений умудряется тут отличаться, хотя Антон убежден, что где-то в глубине души хвостатый все-таки нравится Попову, пусть и не в такой степени, в которой хотелось бы. Но это ладно, это не то чтобы очень важно.

Тихий щелчок и дверь открыта. А за дверью Пашка, немного сонный, что в принципе неудивительно, но улыбающийся вполне себе дружелюбно. И с огромной кучей гелиевых воздушных шаров, которые он моментально протянул Шастуну, при этом пытаясь их не растерять «по дороге». Эти шары были куплены ещё вчера вечером, но, чтобы Арсений их не заметил раньше времени, Антон уговорил дядю Пашу придержать их пока что у себя. Ну как уговорил? Просто попросил, а тот и не протестовал, что ему сложно что ли помочь? Вот именно, что совсем несложно, особенно учитывая тот факт, что он и так был вовлечён в процесс достаточно бурной деятельности, под названием «организация праздника». А попробуй тут не быть вовлечённым, когда сын твоего лучшего друга решил, что нужно этому самому другу организовать что-то классное и незабываемое и привлек к этому делу кажется вообще всех, с кем Арсений хоть сколько-нибудь общался. Никто правда и не выступал против такой затеи, наоборот все были только рады оказать посильную помощь, да и сама перспектива обрадовать Арса грела душу.

— Дядь Паш, спасибо большое, — затащив шары в прихожую, негромко, но достаточно эмоционально сказал Антон, — Просто лучший, — шутливо склонив голову в знак признательности, добавил он.

Ну а что? Дяде Паше вообще-то совсем необязательно было в такую рань подскакивать, ещё как минимум часик он мог и поспать, но нет, принес шары как и обещал с вечера. Ну замечательный же человек, в самом деле, как можно не быть благодарным, когда мужчина по сути жертвует своим сном только для того, чтобы помочь Антону? И ведь это ему ещё за город ехать, там встретиться с остальными и уже к двум дня успеть подготовить все, что нужно. Много ли в мире людей, настолько сильно дорожащих дружбой, что и за организацию праздника возьмутся без раздумий, и помогут в любой момент, и просто будут готовы элементарно выслушать? Почему-то парнишка уверен, что во всем мире едва ли пара сотен таких наберётся, что, в сравнении с общим числом людей, проживающих на земле, все равно что одна капля воды в огромном океане. Не удивительно, что дружба между Арсением, дядей Пашей и дядей Сережей сохраняется уже не первый год. Такую дружбу в принципе встретишь не так часто, но если уж встретил, то можно быть уверенным, что она, как говорится, на века.

— Не за что, малой, — хмыкнув, сказал мужчина, — Ладно, я пошел, мне ещё много чего успеть нужно. Вы к двум подъедете, так? — уточнил он.

— Примерно, — подтвердил парень. Паша ещё раз кивнул, скорее для себя, чем для Антона.

— Увидимся ещё, — снова улыбнувшись, сказал врач, хотя именно этот факт Антон предпочитал игнорировать, потому что вспоминать о профессии дяди Паши себе дороже выходит, а потом двинулся в сторону своей квартиры.

— Ещё раз спасибо, — сказал ему вдогонку парнишка, прежде чем закрыть дверь, перед этим придержав ногой кота, который отчего-то решил, что лестничная клетка — это вот прям то, что ему прямо сейчас нужно.

Дел у Антона полно, а вот времени не так уж и много. Вряд ли Арсений будет спать дольше чем до восьми-половины девятого. Да, выходной, но Попов уже привык вставать достаточно рано, режим сам собой выстраивается, когда большую часть недели в любом случае приходится вставать пораньше, дабы успеть на работу. Вот и выходит, что у Шастуна в лучшем случае два с половиной часа, да и то не факт. А ему за это время нужно шары по всему дому разнести, причем сделать это достаточно тихо, и завтрак приготовить. Не то чтобы подросток умеет делать это очень хорошо, великим кулинаром его ну никак не назовешь, но тут ведь главное не сложность приготовленного блюда, а проявленное внимание. Ему отец сколько раз готовил завтраки, обеды и ужины? Да там кажется и подсчитать не получится, так много их было. А чем Антоша хуже? Нет, он и до этого бывало готовил что-то на ужин, когда Арсений задерживался допоздна, но это явно не повод отказываться от задуманного сейчас, просто потому что «ну я же так уже делал». Делал и что с того? Вряд ли папе от этого будет менее приятно. А Антон только и рад будет стать причиной, по которой мужчина улыбнется. Шастун вообще заметил, что, чем старше становится, тем сильнее меняется понятие «ценности». Раньше, в силу возраста наверное, выходило, что вещи материальные, в частности подарки для себя любимого, казались гораздо важнее чего-либо иного. Нет, это совершенно не значит, что Антону не нравились теплые слова, объятия или просто улыбки на лицах близких и друзей. Нравились, но просто тогда они не играли такую важную роль, какую начинают играть сейчас. Теперь в голове все чаще вместо «хочу, чтобы мне что-то подарили», возникает «хочу что-то кому-то подарить». Просто для того, чтобы увидеть искреннюю радость на лицах людей, чтобы посмотреть, как расцветает на их губах улыбка, как меняется взгляд, становясь таким светлым и теплым. И вслед за ними и у самого парня на душе непременно становится теплее, гораздо теплее. И именно эта теплота в данный момент кажется куда более ценной, чем любые материальные вещи. Потому что ничего не сможет заменить чувства и эмоции, ничто не заменит человеческой улыбки или смеха, ничто не заменит счастья других, которым невольно заражаешься, ничто не заменит позитива, заботы, да той же любви в конце концов. Дети, как правило, этого не понимают, просто потому что малы ещё, им и необязательно понимать. Но с возрастом, по крайней мере так казалось Антону, это понимание приходит к каждому. К кому-то чуть раньше, к кому-то чуть позже, но приходит. Наступает тот момент, когда ты гораздо больше начинаешь ценить те чувства, которые ты сам вызываешь а людях. Безусловно, самому подарки получать все также приятно, этого ни у кого не отнять, но в том то и суть, что это просто приятно. Приятно осознавать, что люди о тебе помнят, что хотят, чтобы тебе что-то понравилось. Да вот только есть огромная разница между «приятный» и «счастливый». Подарки других приятно получать и, конечно, они вызывают улыбку. Но когда ты сам делаешь что-то для другого человека, то начинаешь ощущать счастье. Настоящее человеческое счастье, которое невозможно подделать. Потому что счастье не может быть наигранным, просто не может. Улыбки, радость, смех могут быть фальшивыми, но счастье — никогда. Просто потому что оно откажется в глазах человека и ещё никому никогда не удавалось подделать эти сияющие искры в глазах. И это казалось бы такое простое, но вместе с тем такое сложное счастье, эти самые искорки — самое главное сокровище, которое только может отыскать человек.

***

В окно, шторы на котором не были задернуты, ярко светило весеннее солнце, оставляя на полу длинные полосы света. Эти полосы тянулись, казалось, через всю комнату и достигали самой кровати. Спать дальше при таком освещении не представлялось возможным, свет мешал, проникал сквозь закрытые веки и одним своим присутствием сообщал о том, что за окном уже утро. Удивительное дело, обычно в марте ещё достаточно прохладно, да и частенько льют дожди, но сейчас погода была не просто хорошей, а даже отличной. Температура, по крайней мере так передавали синоптики, днём должна была достигнуть вполне себе комфортных девятнадцати градусов, да и солнце определенно точно только радовало, не вызывая никаких негативных эмоций. Прямо чудо какое-то, а не погода, в самом деле.

Арсений открыл таки глаза, ну рано или поздно все равно бы пришлось проснуться, так почему бы и не сейчас? Все равно свет не даст продолжить погружаться в царство Морфея. Да и время уже приближалось к девяти, чему и сам мужчина успел удивиться, обычно он встаёт пораньше. С другой стороны, неделя выдалась достаточно суетливой и напряжённой, так что, наверное, удивляться все-таки было нечему.

Стоило встать, сходить умыться, сообразить что-нибудь на завтрак, но Арс не сильно торопился покидать кровать. Было, откровенно говоря, просто лень. Да, вот так оно бывает иногда, что не хочется делать абсолютно ничего. И происходит это с каждым человек. Лень появляется внезапно и не отпускает, с одной стороны, за нее рано или поздно станет стыдно, а с другой… Так порой хорошо поваляться подольше под одеялом и никуда не торопиться. Настолько хорошо, что прямо сейчас Попов никаких угрызений совести не испытывал, а попросту созерцал потолок над головой. Просто, если посудить логически, Антон не настолько маленький мальчик, завтрак себе сделать может, Арсений потом тоже сделает какой-нибудь бутерброд или пожарит пару яиц и ему этого с головой хватит, так что можно и повременить с подъемом. Да и вообще, хотя бы в собственный день рождения он имеет право немного поваляться и побыть наедине с собой и своими мыслями, пока не началась какая-нибудь суета? А она начнется, в этом Попов уверен, не просто же так друзья в один голос заявили, что в этом году ему не стоит беспокоиться вообще ни о чем, да и вообще это они ему праздник сделают, а не наоборот. С одной стороны, хорошо, не пришлось думать над тем, как и где праздновать, с другой же, мужчина теперь был без понятия чего вообще ожидать. А зная его друзей… Ну ерунду какую-то они придумать могут на раз-два, правда в любом случае даже эта ерунда обычно выходит веселой, потому беспокоится не стоит. Стоит просто довериться окружающим и… ну получать удовольствие наверное, как иначе то?

Вообще, нельзя сказать, что Арсений не любил дни рождения. Любил и даже очень. А все вот эти отказы от празднования, просьбы не поздравлять и делать вид, будто ничего не происходит, ему и вовсе казались глупыми. Люди, как правило, таким образом просто пытаются забыть, что становятся старше, они не хотят задумываться об этом и, в целом, имеют на это полное право. Но сам Арс ещё давно понял, что неважно празднуешь ты день рождения или нет, старше ты в любом случае станешь, это попросту неизбежно. Так не лучше ли устроить для себя праздник, радоваться и получать удовольствие от этого дня? Все взрослеют, стареют, так что же теперь траур по этому поводу устраивать? Ну уж нет, на подобное фокусник не подписывался. Ему всегда нравилось ощущение праздника, нравилось веселье, шутки, смех, люди вокруг. Так зачем себе в этом отказывать? Просто потому что цифра с тридцати девяти сменилась на сорок? Ну сменилась и сменилась, что с того? Они каждый год меняются, цифры эти, но это совершенно не повод грустить и тосковать, как многие любят делать, по ушедшей молодости. Да, ему не двадцать, да он давно уже не юноша, но разве ж это плохо? В каждом возрасте, если захотеть, можно найти что-то хорошее. Для этого правда нужно перестать зацикливаться на плохом. Да и вообще это же просто цифры, разве они хоть что-то значат? Арсений видел и восьмидесятилетних старичков, которые такую фору дадут молодым, что в это до конца даже и не верится. Так если они в своем возрасте могут радоваться жизни, то почему Арс в свои всего-лишь каких-то там сорок, должен не делать этого? Вот именно, что нет для этого причин.

С кровати Арсений все же поднялся. Не то чтобы сразу, но все-таки. Валяться целый день конечно можно, но, во-первых, это не то чтобы очень хорошо, он потом сам себя за свою лень корить начнет, а во-вторых, очевидно же, что ему все равно этого не позволят. Удивительно, что Антон все ещё не прискакал к нему, а то с него станется. Впрочем, Антоша у него уже не маленький, видимо здраво рассудил, что отцу стоит позволить поспать, за что Арс ему премного благодарен. Вообще, если ещё пару лет назад тишина в доме начинала напрягать, то в последнее время перестала. Сейчас Попов может быть на сто процентов уверен, что, если Антон ведёт себя тихо, то он, вероятно, просто чем-то занят, рисует там или учится, и он точно ничего не пытается разбить, сломать, затопить соседей, ну и прочие «бедствия», которые как правило сопровождались тишиной. В прошлом остались хлопки дверей, громкий топот, прыжки с дивана, ролики и попытки поиграть в мяч в квартире. Наверное от того прошлого теперь остались только смех и разговоры, которые порой были столь эмоциональны, что громкость своего голоса парень контролировать не мог. А впрочем, даже их не будет слышно, если Арс попросит сына не шуметь. Вот так вот живёшь много лет в квартире с одним человеком, с ребенком, наизусть заучиваешь его привычки, знаешь много мелочей, вплоть до любимых фраз, а потом осознаешь, что это чудо то уже выросло, причем прямо на твоих глазах, а ты почему-то этого и не заметил даже.

Вот и Арсений также. Только в последнее время он стал все чаще и чаще замечать, как сильно повзрослел его ребенок. Нет, Антон не утратил способности шутить и смеяться до упаду, он все также не против сыграть в ту же приставку, при этом доказывая, что он в этих играх лучший и никак иначе. Да вот только ощущается все это уже как-то по-другому, теперь Шастун так ведёт себя вполне осознанно, делает все это специально, просто потому что хочет повеселиться. А раньше, пока он был маленьким, подобного рода вещи происходили на подсознательном уровне и состояли целиком и полностью из детской непоседливости, непосредственности и, конечно же, искренности. И искренность — это должно быть то единственное, что сохранилось до сих пор. И нет, это не плохо, что Антон повзрослел, просто теперь все как-то по-другому и Арсений это понимает. Понимает и, наверное, принимает, хотя нельзя сказать, что его совсем не беспокоят такие перемены. И беспокоят не в том плане, что он опасается, что произойдет что-то плохое, никак нет, просто все происходит так быстро и неожиданно, что мужчине иногда кажется, будто он просто не успевает жить эту жизнь. Очень хочет успеть, но не успевает…

Впрочем, все это совсем не то, о чем ему следует сейчас думать. Радоваться нужно и улыбаться. За окном чудесная погода, чудесный день. Да все в этом мире чудесное, если присмотреться по лучше. И не стоит омрачать собственное настроение навязчивыми мыслями. Поразмышлять он успеет всегда, а сейчас… Сейчас нужно жить. Жить пока ещё можно, пока ещё есть время впереди, приличное количество времени. Жить, потому что иначе он точно не успеет.

Попов двинулся на выход из комнаты, параллельно пытаясь расчесать собственные волосы. Правда делал он это почему-то пальцами, отчего опрятнее они точно не становились, но да ладно, Арса это не сильно волновало. А открыв таки дверь, Арсений увидел… шарики? Много шариков. Очень много шариков, летающих под потолком и заполнивших кажется весь коридор и прихожую. Ленточки, привязанные к ним, свисали вниз, некоторые запутались между собой, а сами шары слегка покачивались. Догадаться, чьих рук это дело, для Арса не составило никакого труда, и улыбка сама собой появилась на лице мужчины. Потому что приятно, черт возьми. Очень приятно. Арсений не фанат этих гелиевых шаров, что они есть, что их нет, — для него все одно, но сам факт того, что в квартиру их принес его ребенок, а фокусник на сто процентов уверен, что это он, просто потому что больше некому, заставляет что-то внутри разгораться теплым пламенем, что приятно согревает душу. Не в шарах дело, а в том, что Антон просто захотел его порадовать и удивить. И пусть кому-то это покажется банальным, пусть кто-то скажет, что несолидно покупать шарики для взрослого сорокалетнего дяденьки, но прямо сейчас Арсу так плевать на мнение этих кого-то. Потому что в душе расцветает нечто невероятное, какой-то цветок необычайной красоты, который раскрашивает мир тысячами разноцветных красок. Таких же разноцветных как и все эти шары, летающие под потолком.

Антона в коридоре не было, но предположений о том, где может быть подросток не так уж и много. Кухня, гостиная или его комната, — это пожалуй и все, что в целом логично, у них тут не пентхаус, а обыкновенная квартира. Ванную комнату и вовсе можно было отметать сразу, учитывая тот факт, что Арсений до нее уже дошел и никого в ней соответственно не обнаружил. Зато мужчина почистил зубы и умылся, откровенно наслаждаясь ощущением исчезающей сонливости, буквально смываемой прохладной водой. Прежде чем покинуть ванную, Арс бросил взгляд на свое отражение в зеркале и улыбнулся сам себе. Настроение было отличным, да и как ему не быть таковым? Было бы преступлением грустить и тосковать в такой-то день.

Сына Арсений нашел на кухне. Тот стоял у раковины, отмывая сковородку и кажется не заметив появление старшего. Здесь тоже были воздушные шарики, а Господин Котиус сидел на столешнице и завороженно так смотрел на ленточки, явно раздумывая как бы ему схватить одну. Не укрылся от взгляда Попова и стоящий на столе завтрак. Ничего сверхъестественного, обыкновенный омлет с мясом, который, тем не менее, пах восхитительно и, чего уж скрывать, казался сейчас самой привлекательной едой на этой планете. Не потому что он был сделан из каких-то особенных ингредиентов, все-таки куриные яйца они и в Африке яйца, а потому что сделал их Антон, причем, судя по наличию двух тарелок, позаботился он и об Арсении. И от такого казалось бы совсем простого жеста со стороны ребенка настроение стало ещё лучше, пусть до этого и казалось, что лучше просто некуда. Иногда, ну ладно практически всегда, чтобы быть счастливым достаточно замечать те мелочи, которые окружающие делают для тебя и ради тебя. И, наверное, Арсу бы и слов не хватило, чтобы передать насколько же на самом деле его трогает такая забота его ребенка. Это ведь его собственный, кажется теперь уже действительно достаточно взрослый сын. И, наверное, только это теперь и имеет значение, это и ничего больше.

— Доброе утро, — дождавшись, пока Антон домоет сковороду и уберет ее в сторону, Арсений дал знать о своем присутствии.

Парень развернулся моментально, столкнулся с теплым взглядом ставших давно родными голубых глаз, которые сейчас были такие чистые, совсем как небо в летний день. Заметил парень и лёгкую, но такую искреннюю улыбку на лице отца и просто не мог не улыбнуться в ответ. Улыбки они вообще заразительные, как простуда какая-нибудь. Впрочем, это никак нельзя считать чем-то плохим. Даже наоборот, улыбаясь, человек как бы делится своим счастьем со всем миром, заражает позитивом всех окружающих и кажется даже светится изнутри. Доказывает, что вот он я, могу искреннее радоваться и улыбаться вам всем и раз уж я не это способен, то и вы все тоже можете.

— Доброе, — отозвался Антон, а потом, хитро так прищурившись, шагнул ближе, заключая мужчину в объятия, — С днём рождения, — сказал негромко, но с такой искренностью и любовью в голосе, что перекрыл этим все.

— Спасибо, солнце, — Арсений протянул руку и растрепал кудри на голове ребенка. Теперь это было делать немного сложнее, все же Антон перегнал его по росту, но Попов все равно умудрялся доставать до его макушки. Ну нравилось Арсу так делать, что уж теперь? Да и Антон не протестовал.

— Кстати, это тебе, — отчего-то хихикая, Шастун полез в карман домашних спортивок, достал какую-то непонятную баночку и вложил ее в руку Арсения. А потом ещё предусмотрительно так отошёл чуть в сторону, а то мало ли, при этом с трудом удерживаясь от того, чтобы расхохотаться окончательно.

— Ну ты и засранец, — совершенно беззлобно, а скорее даже со смехом подметил Арс, рассматривая в собственных руках крем от морщин, — По-твоему я настолько стар, что это именно то, что мне нужно?

Даже если бы захотел, обидеться на такой своеобразный подарок Арсений не мог. Во-первых, не идиот, прекрасно понимает, что это шутка, тем более от его сына. Во-вторых, шутки про возраст Попова в принципе никогда не раздражали, да он и сам был не против так пошутить, причем даже над собой. Это ведь действительно весело и не подразумевает под собой ничего плохого.

— Именно, — не испытывая ни малейших угрызений совести, уверенно, ну настолько насколько вообще возможно сдерживать смех и одновременно быть уверенным, сказал Антон, — Но ты не печалься, средство говорят хорошее, — парнишка указал на банку в руках мужчины, — там какие-то обалдеть какие масла, травы и ещё что-то непонятное. Короче, никто даже и не догадается, что тебе уже сорок. Эй! Так нечестно!

Пока Антон тут распинался про эти самые «масла и травы», Арсений осторожно подошёл вплотную, делая вид, что ну вот ничего плохо он точно делать не собирается. Арс вообще сама невинность, как кто-то мог подумать иначе? Баночку он при этом аккуратно открыл, а потом взял, зачерпнул немного этого самого крема и размазал по носу подростка, вынуждая того так офигевше хлопать глазами и возмущаться, что выглядело это ну очень комично.

— Ты его на себе вообще-то использовать должен, — продолжил Антон, наигранно обидевшись, — И мазать нужно не на нос, — стирая крем с этого самого носа, проговорил он, — И вообще, мне то какой с него толк? Я молод, красив, полон сил и энергии. Это ты старикашка с морщинами и… Ой, ладно, папа, хватит, я понял, — разразившись хохотом, он принялся пытаться отодвинуться подальше от начавшего его щекотать мужчины, который предварительно банку на столешницу убрал.

Отодвинуться правда не вышло, Арсений, наигранно зловеще хохоча, умудрился одной рукой прижать своего ребенка к себе, а другой нагло щекотал его бока и живот. То, что Шастун боится щекотки Арс знал очень хорошо, да и как тут не знать, если он на протяжении всех тех лет, что Антон с ним живёт, нет-нет, а начинал шутливо щекотать сына? И неважно, что парень он уже вроде как взрослый, кого это волнует вообще? Попов как видел в нем ребенка, так и продолжит это делать, да и нет ничего плохого в этом шутливом дурачестве.

— Папа, хаха… Я… Сдаюсь. Хватит, — уже будучи не в силах даже элементарно вдохнуть достаточное количество воздуха, прохрипел Антон. Арсений отпустил, шутки шутками, но меру тоже знать нужно. — Вредный ты, — чуть отдышавшись, как факт сказал парень. Он весь раскраснелся от смеха, а на голове был какой-то кавардак, но кажется это не волновало вот вообще никого.

— Я? — якобы удивившись, переспросил мужчина, забавно округлив глаза и не переставая улыбаться, — Не, Тош, тебе все кажется. И вообще, ты первый начал.

— Ладно, ладно, — не стал продолжать этот шутливый недоспор Шастун.

Нет, он бы мог продолжить и дальше подкалывать папу, это довольно весело, да и мужчина точно не обижается, в этом Антон уверен. Но во-первых, у них ещё целый день впереди, так что успеет, во-вторых, им ещё за город ехать и, если они хотят успеть к двум, то нужно все-таки садиться завтракать и собираться, но сначала…

— На самом деле у меня действительно есть для тебя подарок, — не переставая улыбаться, сказал Антон.

— Какая-нибудь омолаживающая сыворотка? — посмеиваясь, предположил фокусник, хотя и догадывался, что скорее всего он не прав.

— Нее, сыворотку ты пожалуй сам себе купишь. Ну исходя там из типа кожи и все такое, — подхватывая смех старшего, сказал Шастун, а потом полез в другой карман штанов.

Арсению иногда казалось, что эти карманы безразмерные и Антон в них что угодно поместить может, даже вселенную, причем целиком. Чаще он правда в них таскает кучу кисточек, карандашей и ещё непонятно чего, чтобы точно все под рукой было, но сейчас вот нашел другой применение, подарки спрятал, смешной такой. Вообще, сам факт того, что сын сумел найти деньги и купить этот самый подарок Арсения не удивлял. Мужчина прекрасно знал, что ребенок его уже умудряется зарабатывать самостоятельно, рисуя какие-то картины на заказ, да и плюс сам Арс выделяет ему более чем достаточно средств, потому накопить для Антона явно не было проблемой. Но вообще, и ежу понятно, что Попова не столько волновали подарки, сколько сам факт того, что ребенок подумал, не забыл, потратил время, ну и в данном случае деньги. На самом деле Арс и мелочам, преподнесенным Антоном, радовался. Тот когда помладше был, так постоянно рисовал забавные открыточки и картинки, которые на самом деле у Арса до сих пор сохранились. Ну а как вообще можно не радоваться, когда подходит к нему вот такое кудрявое зеленоглазое чудо и смотрит в самую душу? Да для фокусника нахождение сына рядом — это уже подарок, а все остальное вторично, но, безусловно, приятно.

— Держи, это тебе, — чуть смутившись, Антон протянул мужчине какую-то коробочку. Не то чтобы большую, иначе в карман она бы точно не поместилась, но и не совсем маленькую.

Сама коробочка была белой, а лента, которой она была перевязана, наоборот черной, из-за чего создавался контраст. Открывал Арс коробку аккуратно и нарочито медленно, чем, кажется, слегка нервировал Антона, который отчего-то беспокоился. Хотя, Арсений догадывался отчего именно, явно же парень попросту боялся, что подарок придется не по нраву, не осознавая, что Попову уже заранее понравится все, что угодно, просто потому что оно от его ребенка.

— Ух ты, — удивление мужчины было совсем не наигранным, он действительно не ожидал увидеть в коробке часы. Стильные, с широким черным ремешком, Арс не удивится если кожаным, и достаточно внушительным, но выглядящим органично циферблатом.

— Нравится? — робко так, словно ему снова лет десять, не больше, поинтересовался Антон.

— Конечно нравится. Спасибо большое, Антош, — мужчина улыбнулся и заметил, что парень улыбнулся ему в ответ.

Арсений шагнул ближе к ребенку, одной рукой осторожно притягивая его к себе и обнимая, а в другой все ещё сжимая коробку с часами. В какой-то степени это даже символично, ведь когда-то все началось именно с часов. С часов, парка и маленького мальчика. И вот опять часы. Другие, но все-таки часы. Вот только мальчик уже вырос, да и парк остался за окном, а они находятся в квартире, на собственной кухне. И объятия… Объятия — это то, что осталось таким же крепким и родным, как и много лет назад. Наверное это одна из тех вещей, которые не меняются. Объятия, тепло, ощущение защищённости, счастье, которое дарят близкие люди. Все это не изменится никогда, потому что не может измениться, но, к сожалению, рано или поздно подойдёт к концу. Просто исчезнет, словно не было этого никогда. Исчезнет также, как исчезнут и люди. И останутся только воспоминания, отголоски прошлого, которые можно будет увидеть разве что только на фотографиях. Запечатлённые навеки улыбки, глаза, сияющие счастьем, неведомые огоньки, отражающие душу словно в зеркале. Люди, будто бы застывшие во времени и пространстве, такие настоящие и такие фальшивые одновременно. Обыкновенные фотографии… Они будут отражать картинку, красивую, на первый взгляд полную жизни картинку, но на деле… На деле это все останется в прошлом, затеряется в памяти, возможно даже навечно. Да и фотографии со временем выцветут или же затеряются среди тысяч файлов на компьютере. Потому что все рано или поздно изживает себя и теряется в пространстве и времени. И оттого подобные моменты, когда все хорошо, когда хочется улыбаться и радоваться, когда кажется будто мир вокруг тебя застыл, только чтобы продлить мгновения счастья, становятся ценнее. Становятся ценнее, ведь когда-нибудь их просто не станет…

***

Иногда приятно ехать на машине не в качестве водителя, а в качестве пассажира. В этом Арсений убедился, наблюдая как пролетают за окном пейзажи и радуясь тому, что ему сейчас не нужно следить за дорогой, обращать внимание на знаки, контролировать скорость, чтобы случайно не превысить её. Нельзя сказать, что вождение его напрягало или он не любил водить, просто, когда изо дня в день приходится садиться за руль, невольно устаешь от этого. У водителя нет тех преимуществ, которые есть у пассажира, он не может смотреть в боковое окно и смотреть, как мелькают с кажущейся невероятной скоростью деревья, не может безбоязненно читать сообщения, да и вообще водитель всегда должен быть сосредоточен на дороге во избежание аварийных ситуаций. Потому то Арс действительно был рад, что Антон решил не просить Арсения везти их, а вызвал такси. Правда Попов до сих пор не знал, куда именно они едут и сколько им ещё добираться до места назначения, но он и не жаловался. Сама поездка в машине расслабляла, служила своеобразной сменой обстановки, «разгружала» мозг. Было так легко, что и словами не передать. Хотелось улыбаться, просто так, безо всякой причины. Улыбаться, пока за окном мелькают какие-то поля и деревья, пока по голубому небу плывут облака, складываясь в причудливые фигуры, пока никто никуда не торопит и можно просто наслаждаться моментом.

Антон чувства Арсения разделял, парень в принципе всегда любил поездки на машине, так что тут и удивляться было нечему. В таких поездках даже разговоры не нужны, они лишние, ненужные здесь. Это поездки для души, порой кажется, что они даже имеют исцеляющий эффект. И даже тот факт, что Шастуну иногда приходилось корректировать маршрут водителя, говоря ему где именно нужно повернуть, ничего не портил.

Машина свернула с трассы, заезжая куда-то в лес. Тут тоже была дорога, пусть и не такая большая, по бокам находилось множество деревьев, на которых уже появились почки, а кое-где даже и листочки. Настоящая весна пришла на удивление рано в этом году, обычно цветение начинается где-то в апреле, причем ближе к его середине, а сейчас март ещё не закончился, а уже такая красота. На самом деле именно поэтому друзья Арса напару с Антоном и решились выехать за город. Конечно, в разы проще заказать столик в каком-нибудь заведении, посидеть там допоздна, но это ведь не то. Есть какая-то своя прелесть в том, чтобы праздновать в окружении природы. Тут и воздух другой, отчего дышится легче, и звуки совсем не похожи на те, которые бывают в городе. Тут все другое, но оттого не менее прекрасное.

Расплатившись с водителем, они вышли из машины и Арсений увидел уходящую куда-то вдаль тропинку. Именно по ней и двинулся Антон, явно ожидая, что Арс последует за ним. Ну а мужчина что? Пошел следом, будто у него был выбор. Шли недолго, уже минут через пять из-за деревьев показалось чудесное озеро, а практически на самом его берегу деревянный домик. Средних размеров, с облагороженной вокруг него территорией и небольшим пирсом, уходящим прямо в озеро. Красиво, действительно красиво и очень органично. Домик и территория вокруг него настолько хорошо вписывались в окружающий лесной пейзаж, что казалось будто так и должно быть, будто так и было всегда.

Конечно, на улице все-таки было прохладно, не май месяц, тем более рядом водоем, да и в целом температура в лесу значительно отличается от той, которая в городе. Впрочем, весенние куртки спасали и не давали замёрзнуть. Было тихо, только лёгкий плеск воды можно было расслышать, да хруст каких-то веточек. Можно было бы даже подумать, что тут и вовсе нет никого, если бы не мелькающие в окнах силуэты и висящие на этих же самых окнах ленты и флажки с поздравлениями. Очевидно же, что кто-то тут все-таки есть, просто находится в доме, в котором наверняка должно быть уютно и тепло, а не на улице.

Так и оказалось, дом встретил теплом, топотом, смехом, музыкой, запахами еды и разговорами. Кажется никто ещё не подозревал, что именинник то уже на месте. Впрочем, заметили все довольно быстро, трудно не обратить внимание на стук двери, оказавшийся неожиданно громким. И что началось… Арсений и сам удивился, что тут, помимо Серёжи с Ясей и Паши, к чему он был готов, оказались и его родители, и, подумать только, Анявы ее вообще помните?! Так ещё и не одна, а с мужем и дочерью четырех лет. С обоими Арс был знаком, пусть и не лично, но при звонке общались. И… Это невероятно, просто невероятно. Люди из другой страны приехали, просто чтобы его поздравить, провести время вместе. Арс и подумать не мог, что в мире так вообще бывает, чтобы люди настолько дорожили дружбой, чтобы отложить все дела и приехать. Они ведь могли написать сообщение, как делали это обычно, и никто бы и не подумал обижаться на подобное. Арсений взрослый человек и прекрасно понимает, чего на самом деле стоит приезд сюда. И все это просто ради того, чтобы увидеться с ним. И, судя по хитрому прищуру зелёных глаз его сына, без Антона тут явно не обошлось. Арсений не думал, что можно быть ещё более благодарным, чем он уже был, но оказывается можно, можно черт возьми. Ему в сыновья достался просто невероятный, восхитительный ребенок, которому кажется действительно нравится радовать близких. Это точно Антон позвал Аню, больше некому.

И на самом деле так и было, с Аней Антон связался ещё месяц назад, прекрасно зная, что такие вопросы нужно решать заранее, сильно заранее. Идея эта к нему пришла спонтанно, когда он невольно услышал их с Арсом разговор и понял, что в последний раз они виделись вживую… Ну кажется тогда, когда самому Антону было лет десять. Давно то есть, очень давно. Вот Шастун и подумал, что папа был бы очень рад встретиться с давней подругой и неважно, что первая и последняя встреча самого Антона с ней закончилась не совсем хорошо. Обид впрочем, на него никто не держал, хотя маленьким ревнивцем женщина не преминула его назвать, когда он ей только написал, умудрившись найти в одной из соцсетей. Правда парень лишь посмеялся с этого и убедил папину подругу в том, что ему давно уже не десять, истерики закатывать не собирается. Ну и вот она здесь, да ещё и не одна.

Поздравления звучали со всех сторон, да и вообще Арса натурально «облепили», обнимая, не переставая что-то говорить и желать кажется вообще всего, что только можно пожелать в этом мире. И так хорошо было, просто хорошо. Хорошо от улыбок близких и друзей, от смеха, от музыки, от шуток и веселья, которое воцарилось моментально. Носилась по всему дому Яська напару с дочерью Ани, та хоть и значительно младше была, но все равно умудрилась найти общий язык с девочкой. Вовсю хохоча бросались подушками Антон с Пашей, пытался что-то спеть Сережа, вызывая у всех присутствующих смех. Родители Арсения, пусть и ушли уже через пару часов, прекрасно понимая, что компания тут не совсем их возраста, до этого не переставали участвовать в каких-то забавных играх, придуманных кем-то неизвестным из интернета. Было весело и так просто. Ничего сверхъестественного, никаких попыток достать звёзд с неба или прыгнуть выше головы. Они просто развлекались так, как умели и как любили. Непринужденно, без обязательств. Семья и друзья для того и нужны, чтобы с ними можно было творить какую-нибудь ерунду и не опасаться показаться странным. Несолидно взрослым дяденькам играть в игру «кто дальше прыгнет с дивана»? А кто это сказал? Кто поставил такую установку? Почему несолидно? Арсений вот прыгал, и Паша, и Сережа, и даже Анин муж подключился. Да, как дети, ну и что? Где написано это «нельзя»? Где? Почему, если взрослый, то значит непременно угрюмый и серьезный? Что за глупые стереотипы и кто их вообще придумал? В любом, абсолютно любом возрасте найдется место веселью, дурацким забавам и смеху. И пусть кто-то посчитает людей, которые не бояться чудить, странными, пусть! Это не зазорно — быть немножечко другим. Даже наоборот, это доказывает, что все мы, каждый из нас — это отдельно взятый человек. И необязательно подстраиваться под стандарты общества, можно и нужно быть другим, выделяться среди толпы. Просто потому что в любой толпе найдется ещё парочка таких же странных, на первый взгляд кажущихся отвергнутыми всеми, а на деле самых счастливых людей. Счастливых, хотя бы потому что они остаются собой, не пытаясь соответствовать стандартам. И если собрать этих странных, но счастливых людей в одном месте, то можно будет увидеть, как на самом деле выглядит простая человеческая радость. А где радость, там и счастье неподалеку. Стоит, притаившись в уголке, наблюдает и улыбается, невольно передавая эту же улыбку всем вокруг.

А за окном, на небе разноцветными красками вспыхивал закат. Он отражался в озёрной глади, заставлял воду блестеть и переливаться, как бы окрашивая ее в яркие красно-желтые цвета. Арсений вышел на улицу, дошел до пирса, а дальше по нему до края, просто чтобы посмотреть на воду. Он вышел не потому что захотел сбежать или что-то такое, никак нет, мужчина ощущал себя счастливым как никогда и ни за что бы не хотел от этого счастья убегать. Ему просто захотелось посмотреть на закат, на озерную гладь, на лесной пейзаж. В этот момент он был неимоверно красив, даже несмотря на то, что лес, из-за отсутствия пышной листы, не казался таким густым. Солнце окрашивало в те же цвета, что и озеро, верхушки деревьев, тут и там по земле тянулись длинные полосы света, теряясь где-то в пространстве. Отбрасывали причудливые тени деревья. И какие-то мелкие птички перелетали с ветки на ветку. Красиво настолько, насколько вообще может быть красивой природа.

Ветер слегка трепал волосы, заставлял ежится, поскольку мужчина не удосужился надеть куртку и вышел в одной лишь спортивной кофте и часы он, кстати, тоже надел, не мог не надеть. Но прохлада на удивление не мешала и не беспокоила, даже она сейчас была на своем месте, такая правильная, словно часть картины, без которой она бы потеряла целостность. Такие картины рисуют искусные художники и все в них правильно, все на своих местах, все так, как и должно быть.

Забавно. Арсению подумалось, что сюда неплохо вписалась бы сигарета, по крайней мере она бы не выделялась на общем фоне, а даже наоборот, вписалась бы, контрастом выступая на фоне такой правильной природы. Но… Фокусник бросил. Он обещал, что бросит и бросил. Вспоминать, чего это ему стоило не хотелось, были и ссоры, и крики, и срывы. А потом все прошло, улеглось само собой и исчезло, также как исчезло желание браться за сигареты. Исчезло, потому что перед взором все время мелькали зелёные глаза, такие родные и такие близкие. Именно эти глаза заставляли двигаться дальше и не сдаваться. Как оказалось самый главный стимул в жизни Арса — это его собственный ребенок. Дороже Антона нет никого и быть не может. Потому что Арсений и бросил. Ради ребенка бросил.

И, наверное, в какой-то степени жить стало легче. Не было постоянного желания вдыхать едкий дым, да и элементарно кучу денег Попов перестал тратить на это. Так что можно сказать наверняка, что мужчина ни о чем не жалеет. Он вообще к своим сорока неожиданно осознал, что жалеть хоть о чем-то, сделанном или не сделанном — неважно, глупо и бессмысленно. Большую часть из этих вещей все равно ведь не удастся изменить, так какой толк тратить собственное время и нервы на бессмысленные сожаления? Лучше улыбаться. Улыбаться также искренне, как улыбался сам Арсений, когда заметил, что к нему подошёл Антон.

В зелёных глазах, наверное как и в его голубых, отражался закат, играючи создавал искорки и делал взгляд таким мягким, полным различных чувств. Арсений ещё давно осознал, что это — единственные глаза, в которых он может утонуть и ради которых он сделает все, только бы они всегда сияли также ярко, как сейчас. Глаза не девушки, не друзей и даже не родителей, а сына. Два зелёных изумруда, в которых, также как и в когда-то любимом тогда ещё совсем мальчишкой космосе, разгораются звёзды и водят свои хороводы планеты. И кажется, что больше ни у кого на всем белом свете нет и не может быть именно таких глаз.

— А ты чего тут? — подойдя совсем близко и позволяя себя обнять, спросил парень. Он немного щурился от яркого света, но при этом не испытывал никакого дискомфорта по этому поводу.

— Просто, — отозвался Арсений, — Красиво тут. Спокойно так, тихо.

— Это ненадолго, — хмыкнув, сказал Шастун, чуть развернувшись и заметив, что к ним двигаются Паша с Сережей. Где последний оставил Ярославу — неясно, но скорее всего та заигралась в доме.

— Купаться собрались? — задорно так поинтересовался Сережа, как только подошёл ближе.

— Какое купаться? Вода ледяная, — прокомментировать Попов, переглядываясь с Пашей.

А переглядываться было из-за чего. Взгляд у Серёжи стал такой, что оба мужчины сразу поняли — сейчас что-нибудь отчебучит. Они не первый год знакомы и знают, как порой Матвиенко начинает смотреть, хитро так и одновременно с вызовом. А потом раз и сотворит что-нибудь странное. И сиди гадай, как ему это в голову вообще пришло. Вот и сейчас сто процентов что-нибудь будет, осталось только понять что именно.

— Не ну чисто в теории… Вот есть же моржи, они и зимой в прорубь лезут, — задумчиво так протянул мужчина, почесав собственный затылок.

— Серёг, вот даже не думай, — нахмурился Паша. Ещё бы, он уже понял, что собрался делать его друг. — Те, кто в прорубь лезут, сначала подготовку проходят. Ты подготовку не проходил, потому шансов не замёрзнуть у тебя нет вообще, а вот заболеть после такого купания вполне.

— Да ладно тебе, ничего со мной не станется, — быстро проговорил мужчина, а потом резко подошёл к краю пирса, да на такой скорости, что его и остановить никто не успел и прыгнул таки в воду, причем прямо так, в одежде.

Арс с Антоном переглянулись, обалдевая от происходящего, потом посмотрели на мало того, что офигевшего, так ещё и недовольного Пашу. После этого снова перевели взгляды на озеро, ожидая, пока этот «морж» вынырнет. На самом деле происходящее было настолько абсурдно и в то же время комично, что сдерживать смех удавалось с трудом. Они все знали, что Сережа — человек способный, творить всякое разной степени странности горазд только так. Правда ожидать, что мужчина прыгнет в озеро, да ещё и холодное, да ещё и в марте, не мог никто. Впрочем, это Серёга, рано или поздно что-то такое должно было произойти.

— Кто-нибудь подарите этому человеку чувство самосохранения, — недовольно пробурчал Пашка, наблюдая за тем, как голова Матвиенко все-таки показывается над водой, — Сережа, ты дурак или да? Я тебя, сволочь ты такая, лечить не буду, — чуть громче сказал он, смотря как с волос друга вовсю стекает вода.

— Да ладно тебе, один раз живём, — крикнул мужчина, но на берег все-таки выбираться начал, явно ощущая, что вода холодная, причем очень. И вот зачем нырял спрашивается? Ну так весело же.

Мужчина, что очевидно, был мокрый с головы до ног, ещё из воды полностью не успел выйти, но уже было заметно, что эта самая вода с него течет чуть ли не ручьями. Как и где он собирается собственную одежду теперь сушить — непонятно. Ещё непонятнее, как он объяснит дочери, почему это папа на улицу выходил сухой, а вернулся мокрый. Впрочем, выкручиваться и придумывать отговорки Сережа тоже умеет, скажет ей что-нибудь про дождик, а восьмилетней девочке, чтобы поверить в какую-нибудь сочиненную мужчиной историю, много времени не понадобится, наивная она ещё.

— Ну точно придурок, — закатил глаза Паша, а, как только Сергей оказался на берегу, начав стучать зубами от холода, потому что на дворе вообще-то далеко не лето, отвесил ему подзатыльник. Дружеский конечно, но довольно ощутимый. — У тебя хоть одежда запасная есть, морж ты хренов?

— Не полез бы в воду, если бы не было, — поежившись и обхватив себя руками, сказал Матвиенко.

— Ну так иди и переодевайся, чё ты встал то? — Серёжу Паша чуть ли не пинками погнал в дом, при этом сетуя на то, что ему в друзья достались какие-то идиоты, которых собственное здоровье не волнует по неведомой причине. Впрочем, вероятно это в нем врачебная натура заговорила, на деле же он наверняка и сам с трудом сдерживал смех, пытаясь не разрушить свой образ этакого строгого доктора.

А Арсений с Антоном, давились смехом, стоя все не том же пирсе в лучах закатного солнца. И смех этот был таким правильным, таким искренним, таким… человеческим? Должно быть только люди способны смеяться и радоваться смеху окружающих. Любой фотограф скажет, что самая прекрасная фотография, которую только можно запечатлеть — это кадры со смеющимися людьми. И сейчас Попов на все сто процентов уверен, что с таким окружением, как у него, даже старость встретить будет ни капли не страшно.