— В первый день Бог создал воду, а во второй…
— Борщ.
(«Сегодня на улице я услышала»)
Выйдя из здания клуба, Кристина около минуты стояла и озиралась, ожидая, когда из-за угла наконец выедет знакомый чёрный Фольксваген, и недоумевая, какого чёрта Генрих опаздывает. Она ведь и так задержалась сегодня, боялась, что он заждался…
Потом вспомнила, что он ещё вчера уехал в командировку в Берлин. И машину ей придётся вести самой. И вообще целую неделю кантоваться одной, если не брать в расчёт кота. Конечно, звонки и связь через интернет никто не отменял, но… Чёрт, она уже успела так соскучиться, что и словами не передать. И всё хорошее настроение, распалённое тренировочным сражением, тут же куда-то испарилось.
Кристина стала думать, чем себя занять, чтобы отвлечься и не завыть от тоски к утру. Например, весь вечер можно смотреть какие-нибудь фильмы, лёжа на диване с ноутбуком, уснуть за полночь (благо, следующий день был выходным), а завтра погулять с Софией, если она свободна… И купить чего-нибудь вкусненького.
Поэтому, поужинав в немноголюдном кафе возле клуба, Кристина заехала в спортивный магазин — успела прямо перед закрытием — и взяла протеиновый батончик. Обычный шоколад она ела редко: её кожа была слишком восприимчива к сладкому и из-за одной маленькой конфетки могла расцвести огромными созвездиями акне. А протеиновый батончик, помимо всего прочего, помогал набрать мышечную массу, ведь Кристина была девушкой довольно худощавой, а занималась она всё-таки не балетом, а фехтованием, где физическая сила играла очень важную роль.
Домой она вернулась, уже почти забыв о тоске и ощущая блаженное предвкушение тотального ничегонеделания.
И поняла, что вечер лени, кажется, отменяется.
Генрих предупредил её, конечно, что перед отъездом отдал свой ключ от квартиры маме, но Кристина не думала, что фрау Виктория заглянет к ней так скоро, да ещё и без предупреждения. Хотя могла бы догадаться, ведь подобное было вполне в стиле этой женщины.
— Кристиночка, добрый вечер! — улыбнулась Виктория, обнимая ошалевшую от такой заботы Кристину. Кстати, этот славянский вариант её имени ей почему-то нравился — всё лучше того отстойного «Крис», которым любил называть её Хельмут. — Кушать хочешь?
— Нет, спасибо, — смущённо отозвалась Кристина, проходя в квартиру, — я поужинала.
— Пиццей? — фыркнула Виктория.
— Вы же знаете, что я такое не ем.
Пока она мыла руки и переодевалась в домашнюю одежду, фрау Штейнберг пропадала на кухне. Кристина поняла, что убедить её в том, что в ужине сейчас нет необходимости, не получится — уже по всей квартире разносился запах жареных овощей. Аппетитный запах, между прочим, но есть от него всё равно не захотелось. Два приёма пищи за вечер — это слишком, хватит с неё и батончика.
Но Виктория не унималась. Пока Кристина имитировала бурную деятельность — кормила кота, подметала в прихожей, раскладывала в шкаф брошенную на стул одежду, — женщина продолжала колдовать на кухне, постоянно чем-то гремя, шурша и звеня. Заглянув туда, Кристина поразилась тому, сколько, оказывается, посуды оказалось в их квартире… Особенно её впечатлила огромная кастрюля вырвиглазного оранжевого цвета с белыми кружочками и полосками — наверняка она принадлежала самой Виктории и была привезена ею из России, потому что Кристина могла поклясться, что в Европе никогда таких не видела.
В конце концов она не выдержала и, как хотела, улеглась на диван с ноутбуком и столь желанным батончиком. Начала потихоньку его грызть, но вскоре фильм так захватил её, что она напрочь забыла о том, что ела.
И буквально на самом интересном моменте фильма в гостиную вдруг степенно зашла Виктория — в синем выцветшем фартуке поверх бордовой атласной блузки и с половником в руке. Вслед за ней через открытую дверь в комнату ворвался довольно приятный запах — странная, но интересная смесь свёклы, капусты, моркови… Кристина поставила фильм на паузу и вопросительно взглянула на фрау Штейнберг.
— Кристиночка, я там борщ сварила, — заметила та. — Иди покушай, пока горячий.
Девушка не смогла сдержаться и приоткрыла рот от удивления. До этого Виктория кормила её домашними котлетами и окрошкой, пельменями и разнообразными салатами, но то чудо славянской кухни, о котором в Европе ходили легенды, она ещё не готовила. Кристина знала, что в немецком написании слова «борщ» было восемь согласных подряд, и это её не очень вдохновляло.
— Да не хочу я, спасибо, — смущённо улыбнулась она.
— Конечно, шоколадок уже наелась, — закатила глаза Виктория, проходя в гостиную.
— Это не шоколадка, это протеиновый батончик, — спокойно поправила её Кристина, не прекращая улыбаться — слишком уж забавно выглядела женщина в этой отглаженной, блестящей блузке и стареньком фартуке сверху. В таком виде она была очень похожа на своего сына. — Вот, попробуете? — И она протянула Виктории оставшуюся половину батончика, завёрнутую в серебристую с синими полосками упаковку.
Та взглянула на него недоверчиво, но всё же подошла к дивану и осторожно приняла батончик, внимательно рассматривая его серую начинку. Кристина улыбалась, а вот Виктория выглядела очень сосредоточенной, будто обезвреживала бомбу. Видимо, она не могла решиться надкусить эту странную серую плиточку, покрытую тонким слоем шоколада.
Но всё-таки решилась где-то через минуту.
Надкусила, поморщилась и быстро вернула батончик Кристине. Та рассмеялась.
— Гадость же, Господи! — воскликнула Виктория, потрясая половником. — То ли вата, то ли бумага, только шоколад и спасает…
— В этом и суть! По-моему, прикольно. — И Кристина отгрызла от батончика большой кусок.
— Борщ уж точно поприкольнее будет, — заметила фрау Штейнберг. — В общем, я пойду, но если до завтра ты его не съешь — всё Хайнцу расскажу.
— А что он мне сделает, я в другом городе, — усмехнулась Кристина.
Спать она легла, как и планировала, за полночь, а проснулась в час дня, отдохнувшая, выспавшаяся, счастливая, но голодная. Зайдя в соцсеть, обнаружила сообщение от Генриха, отчего на сердце тут же потеплело, но в желудке заурчало сильнее.
Готовить что-то на завтрак (или обед?) было принципиально лень. Кристина осмотрела холодильник и внезапно обнаружила в нём ту огромную оранжевую кастрюлю. Стало любопытно, в конце концов, во время готовки этот самый борщ пах довольно вкусно… Она приоткрыла крышку и обнаружила в кастрюле довольно густое коричнево-оранжевое варево, в котором плавали кусочки алой моркови, кровавой свёклы и жёлтой картошки, а ещё — очень большой шматок говядины.
Кристина любила говядину, и именно это сподвигло её вытащить тяжеленную кастрюлю из холодильника, едва не опрокинув себе на ноги всё это ведьминское зелье. Она с трудом поставила её на плиту… Решила не греть всё, да и зачем? Вылила немного в маленькую белую кастрюльку и разогрела, снова почувствовав этот вчерашний запах, донельзя аппетитный и приятный.
Наверняка ведь всё это очень жирно и калорийно… Впрочем, что ей будет с одной тарелочки?
Кристина не заметила, как съела две, с хлебушком, под конец ещё и тарелку корочкой вытерла. Да, жирно и калорийно, но как же, чёрт возьми, вкусно!
Бросив тарелку в посудомойку, Кристина схватила телефон и набрала номер мамы Генриха, надеясь, что не отвлекает её от каких-то важных дел, и, как только та взяла трубку, быстро проговорила:
— Фрау Виктория, вы сегодня вечером свободны? — Получив положительный ответ, Кристина улыбнулась и скромно попросила: — А вы бы не могли научить меня готовить этот ваш борщ?