Шли третьи сутки с того тяжёлого боя.
Первые Эдукан провалялась без сознания, а на вторые у неё началась лихорадка.
Когда солнце стало клониться к горизонту, Алистер отослал измотанную дежурством Винн. Её магия была бессильна — прошло слишком много времени с того момента, как разъярённый огр столкнул маленькую гномку с обрыва и швырнул в неё чудовищных размеров валун.
Тейрин ненавидел себя всё больше с каждым открывшимся кровотечением, с каждой секундой мучительного ожидания, с каждой новой морщиной на лбу пожилой целительницы. Надо же было именно в тот день пойти в разведку вдвоём, оставив всех магов и аптечку в лагере…
***
Они брели по тропе через бор. Корабельные сосны устремлялись ввысь, и голова у Алистера кружилась, когда он пытался разглядеть их плавно покачивающиеся верхушки. Воздух был унизан тёплыми лучами, тысячи янтарных бликов скользили по шершавой коре, пушистым кронам и невесомым паутинкам, протянувшимся тут и там между вековыми деревьями; незримые пернатые барды разливали по лесу свои звонкие трели.
Озираясь по сторонам в немом восторге, Страж непроизвольно бросил взор на свою подругу. По коже Сайры тоже метались солнечные пятна, но свет их ложился как-то по-другому, мягче, ласковее; рыжие волосы, собранные в коротенький хвостик, отливали чистым золотом. Она шла, глядя куда-то вниз, её серые глаза сияли.
Интересно, о чём она думает?
Быть может, о времени, когда она и её братья были детьми, а не только наследниками Орзаммарского трона, а может — о своих друзьях, которые навсегда остались в той, прошлой жизни.
А что, если она вспоминает свои недавние приключения? Она же вполне может размышлять, к примеру, о Морриган, Стэне, Винн или… Или о нём, Алистере?
Наблюдательный храмовник заметил, как пухловатые губы леди Эдукан дрогнули в улыбке, а на правой щеке показалась и сразу пропала знакомая ямочка.
От этого пустяка у него вдруг перехватило дыхание, даже сердце замерло и пропустило удар. Страж поспешно отвернулся, рывком выдохнув обжигавший лёгкие воздух.
В висках ещё стучало, когда он начал замечать мир вокруг себя. Молодой мох, присыпанный засохшими иголками, так же пружинил под его тяжёлыми сильверитовыми сапогами, а мелкие веточки с треском ломались. Гномка шагала рядом как прежде молча. Видимо, ничего не заметила.
Тейрин ощутил сильное желание заговорить с ней, чтобы заглушить свои мысли. Он нерешительно покосился в сторону Эдукан, которая всё ещё улыбалась одними глазами, приоткрыл рот… И не успел вымолвить ни слова, потому что запнулся об трухлявый пенёк.
Звонкий смех гномки, сразу, впрочем, кинувшейся на помощь нелепо растянувшемуся королевскому бастарду, вернул Алистеру самообладание. Он перевернулся на спину и добродушно засмеялся вместе с ней.
— Вы не ушиблись, Ваше Величество?
Сайра села на колени, наклонилась к своему горе-защитнику.
— А уязвлённое самолюбие считается травмой?
Тейрин снова чувствовал себя отлично. Разглядывая веснушчатое лицо девушки, он думал о том, как легко с ней быть самим собой.
— На что ты так засмотрелся, можно узнать?
— Ох, Эдукан, тебе же известен девиз Серых Стражей, я сохранял бдительность до последнего! — Алистер поднялся и принялся стряхивать с себя труху. — Просто коварный демон праздности подбил меня прилечь на этот мягкий мох, а ты знаешь, насколько сильным бывает искушение.
Гномка усмехнулась, и в глубине её глаз мелькнуло что-то особенное.
Она прекрасно знала, почему он упал и на кого засмотрелся.
Но Алистера это больше не пугало.
***
Сайра не смогла пройти мимо приземистых кустиков, увешанных зрелыми ягодами, а Алистер поддался на её уговоры. Да и как тут было не поддаться, когда это курносое чудо упрямо тянет за пальцы, лопоча под нос:
— Но я так люблю чернику, больше всего на свете… Это вкуснее всего, что я ела, живя в Орзаммаре! Ну Алистер, ну пожалуйста, давай соберём хоть горсточку, принесём в лагерь, угостим всех — они так давно не ели сладостей!
Друзья условились, что делают это только ради поднятия боевого духа, и принялись собирать ягоды во что попало.
Тейрин, поначалу равнодушный к дарам леса, вскоре оценил вкус небольших тёмных ягод. Пока Сайра добросовестно складывала плоды в небольшой мешочек, доблестный воин поспешно запихивал их в рот, удостоверившись предварительно, что спутница на него не смотрит.
Но осторожности ему не хватило.
— Ах ты негодник! — В плечо наглецу прилетела шишка. — Я все вижу, между прочим!
Показная злость Эдукан сменилась громким хохотом, когда храмовник обернулся на крик. Сын короля Мэрика извозился в чернике так, что стал похож на придворного трубочиста.
Вскоре напарники обнаружили, что черничные поля простираются до самого горизонта, и решили двигаться дальше — собирать ягоды до заката не входило в их планы.
Однако планы переменились снова, когда на небольшой полянке у границы леса Сайра нашла землянику.
Добрых три четверти плодов было уже собрано, но тут Стражи как по команде подняли полные ужаса глаза друг на друга.
— Тоже чувствуешь? — Алистер почему-то шептал.
— Да… Не могу понять, откуда они идут.
— Не хочу тебя пугать, но… Похоже, отовсюду.
Они оба чуяли скверну, много скверны.
Гарлоки подступали из-за холмов и окружали их плотным кольцом.
Схватка была длительной, потому что выбраться из окружения оказалось не так-то просто. Отступая на холм, Сайра достала арбалет и начала осыпать стрелами гарлоков и поступивших вскоре генлоков. Гарлока-эмиссара Алистер зарубил мечом, не дав прочесть ни одного заклинания; удача явно была на их стороне, и оба с облегчением подумали, что никому не расскажут об этой неожиданной стычке.
Радость длилась недолго: кошмарный огр выбежал из ниоткуда, а бывший храмовник был слишком далеко, чтобы отвлечь его на себя.
Когда Тейрин увидел, как гномка упала, у него что-то больно сжалось в груди. Он с криком рванулся на холм, сбивая оставшихся порождений, но чудовище уже подняло камень высоко над своей рогатой головой.
Алистер опоздал.
Осознание этого факта разбудило в нём настоящую ярость, подожгло отравленную кровь.
***
Он очнулся на закате, с недоумением уставившись на свои окровавленные руки. Вокруг него аккуратными рядками лежали трупы порождений тьмы, а сам он кромсал мечом давно остановившееся сердце огра.
Небо тоже залилось кровью, всё вокруг — и луга, и рощи — были залиты кровавым светом.
Алистер вспомнил про Сайру.
Разгребая крупные осколки, он сдавленно бормотал не то молитвы, не то проклятия. В багрово-чёрном месиве он наконец узнал лицо гномки, и глухо зарычал.
Времени оставалось мало. Страж взял девушку, а точнее то, что от неё осталось, на руки, и побежал.
На бегу он исступлённо молился за Эдукан, уже не надеясь абсолютно ни на что. Единственное, чего он просил у Создателя — чтобы она выжила, а в ином случае — чтобы Тейрин умер вместе с ней.
Потому что это он виноват в том, что случилось, и никто больше. Он должен был быть её защитником, а не убийцей.
Страж мчался по лесу, почти обезумев, несколько часов. Вскоре пошёл ливень, и бежать стало труднее: Алистер не видел дороги за стеной дождя, его поминутно хлестали колючие ветви елей, а песчаную тропку размыло.
Завидев огни лагеря, он впервые остановился, упал, не чувствуя ног, и стал звать Винн, Стэна, Морриган, Лелиану, даже пса…
Под заливистый лай последнего его с Сайрой нашли в грязи и отнесли в рыбацкую лачугу. Скорее всего, верный пёс услышал хозяина, а до ушей спутников доносился лишь стук капель.
***
В полупустой комнатке единственным источником освещения был толстый оплывший огарок. Все, кто заходил сюда, в его неверном свете старели лет на двадцать.
Алистеру казалось, что он постарел на целую вечность, ведь он дежурил у постели Сайры эти бесконечные трое суток. Прислонившись спиной к холодной стене, он наблюдал за всеми процедурами, проводимыми целительницей.
— Если она поспит сегодня ночью, то будет жить.
Голос Винн был хриплым и выцветшим, однако она посмотрела в глаза Тейрина необычайно уверенно.
— Ты мужественный юноша, друг мой. Не вини себя.
С этими словами она тронула Алистера за плечо и бесшумно вышла.
Алистер безмерно уважал целительницу. Несмотря на почтенный возраст, она была лучшим магом из всех, кого он когда-либо знал, и ни разу не позволила членам отряда даже потерять сознание на поле боя.
Сейчас, ощутив прохладную волну её магии, Страж захотел броситься за ней следом, упасть перед ней на колени и молить о прощении, благодарить, каяться ей…
Его удержал только его долг. Эдукан дышала быстро и неглубоко, такая маленькая на огромном продавленном пуховом матрасе. Иногда она хныкала и звала то братьев, то отца, то мать, то Горима, но чаще — просто металась по кровати, и в такие минуты Тейрин особенно остро понимал, что готов умереть за неё.
***
Когда он проснулся, умытый и переодетый, в такой же комнатушке два дня назад, ему было страшно пошевелиться. Окоченевшими пальцами он натянул чистую рубаху и вышел вон на негнущихся ногах. У крыльца дома сидела Морриган.
Она заговорила как всегда без приветствия и отчего-то не глядя на Стража.
— Ох, ты жив. Не ожидала, что скажу это, но я рада.
Алистер всматривался в лицо ведьмы молча. Он уже готов был придушить её или повеситься, когда она продолжила:
— Да, наша леди Эдукан сейчас в весьма плачевном состоянии.
Ведьма на секунду сморщилась, и Тейрин заметил, что под глазами у неё пролегли чёрные круги, а между бровей появилась первая морщина.
— Не стой столбом, дурень, иди к ней… — Морриган вдруг прикрыла лицо рукой и отвернулась. В её словах не было злобы.
Страж сделал пару неустойчивых шагов, из-за спины его донеслась фраза:
— Спасибо, что принёс её так быстро. В ту ночь решила всё одна секунда.
Он обернулся, но желтоглазой уже след простыл.
В тесной рыбацкой хижине у изголовья постели стояли Лелиана, Стэн и Винн; Эдукан было не видно из-под повязок и компрессов. Тейрин вошёл туда как на эшафот, однако никто не бросился на него с кулаками, даже не накричал; лишь Лелиана подошла, вполголоса спросила о самочувствии и дала выпить какой-то отвар, после которого жутко загорчило во рту.
Никто не считал его виноватым, но это только обостряло его чувство вины.
Так было и сейчас. Если Сайра умрёт ночью, он будет ответственен за это.
***
Сумерки спускались на деревушку у озера Каленхад. Гномке очень понравилось это название, и она дала такую же кличку своему мабари. Она, конечно, не знала тогда, в честь кого названо само озеро… У Алистера не было времени рассказать.
Но он всё ещё надеялся, что оно найдётся.
Сайра резко вдохнула и впервые за три дня и три ночи начала звать Алистера.
Он привычным движением взял тряпку из лоханки с остывшим отваром лекарственных трав, слегка отжал и приложил ей ко лбу. Девушка не успокаивалась, её начало трясти. Тейрин дрожащей рукой погладил веснушчатую щёку, сейчас больше похожую на кусок белого мрамора, и ужаснулся.
Эдукан сгорала.
Не медля ни секунды, защитник взял умирающую, прямо какой была, в одной простыне, на руки и молнией вылетел из лачуги: он помнил, как Дункан выходил его после одной опасной болезни.
В три секунды очутившись у берега, Алистер вошёл в воду по пояс и опустил в неё гномку.
Бережно держа её под голову и спину, он умывал ей лицо. Дыхание девушки постепенно выравнивалось, жар спадал; во время того, как Тейрин в очередной раз смачивал ей лоб, она приоткрыла глаза и одними губами промолвила:
— Спасибо.
У сына короля Мэрика ком стал поперёк горла.
Он так много всего хотел ей сказать, столько боли рвалось у него наружу… Но было не время и не место для слов.
Поэтому молодой страж аккуратно убрал с лица подруги мокрые пряди, медленно наклонился и с отчаянной нежностью поцеловал её горячие губы.
Когда он выпрямился, веки Эдукан были закрыты.
— Алистер…
Страж опять почувствовал щемящую боль в сердце. Он весь обратился в слух, готовый рассыпаться прахом перед маленькой гномочкой.
— Отнеси меня обратно.
Странно, но горечи от её слов не было. Наверное, если бы она сказала сейчас «Уйди и не возвращайся» или «Спрыгни со скалы в ущелье», Алистер бы в точности исполнил её приказ.
Сменив простыню на сухую, он уложил девушку в постель. Отлучившись ненадолго, чтобы развесить мокрое полотнище на просушку, он вернулся и увидел, что Эдукан… Спит.
Храмовник вознёс благодарственные речи Андрасте и Создателю; остальным всё скажет завтра. Судя по тому, сколько раз он повторил молитвы за эти сумасшедшие три дня, его просто обязаны услышать.
Алистер нагнулся к Сайре вновь, чтобы послушать, как она дышит, потом не удержался и прижался губами к её лбу. Присев на коврик у койки, измученный Тейрин взял миниатюрную руку гномки в свои и так и уснул.
Он не заметил, как она улыбнулась ему сквозь сон, показав свою единственную ямочку.