Тишина этого домика и прилегающего участка благосклонно действовали на Гермиону, поэтому к концу второго дня пребывания тут, она уже перестала бояться взгляда Драко. Равно как и перестала отличать факт наличия у Драко чувств к ней. В своих же она пока разобраться не могла.
Драко общался с ней так, словно они были женаты уже лет десять. Готовил завтрак для них обоих, укрывал пледом, магией призывал ей книги, которые она начала читать. Интересовался не слишком ли ей холодно или жарко и в целом был до безумия обходителен с ней.
Гермиона, не привыкшая к такому количеству внимания пока еще шугалась от его действий в свою сторону, опасаясь непонятно чего. Драко не приставал к ней. Ни когда касался ее плеч, укрытых тонкой тканью футболки, накрывая ее пледом. Ни когда они сидели и долго читали в гостиной, изредка перебрасываясь короткими забавными фразами. Ни когда спали в обнимку вместе. Гермионе казалось это странным. В какой-то момент ее даже кольнула небольшая злость.
"Разве я настолько непривлекательна?"
Но Гермиона быстро отмела эти мысли. Это было слишком глупо. И слишком давно. Когда-то тогда, в ванной старост.
- Драко! Оладушки готовы, - Гермиона машет кулинарной лопаткой в воздухе, - если не придешь, я приговорю их к быстрой казни сама. Сегодня она проснулась раньше, чем он и решила, что пора бы и отплатить за его доброту, приготовив оладьи, которые раньше делала ее мама на завтрак.
- Не смей! - на втором этаже слышится громкий топот, перемещающийся на лестницу, - не смей! Я тоже хочу убивать!
Драко, с не уложенными утренними волосами, в пижамных штанах и кофте, несется по лестнице вниз на кухню, словно десятилетний ребенок. С такими живыми горящими глазами, словно Гермионины оладушки это единственное дорогое для него сейчас. Забегая на кухню, Драко проезжает на шерстяных носках по скользкой плитке позади Гермионы и тормозит всем телом о маленький столик возле окошка.
- Ммммм, как вкусно пахнет, - словно забыв о своей детской шалости, мужчина выпрямляется, руками поправляет волосы и кофту, - ты молодец, Гермиона.
Драко подходит к столешнице слева от девушки и включает кофеварку:
- Эти магглы такие удивительные, придумали просто кучу крутых штук, - он указывает пальцем на кофеварку, - магическая вещь, сама делает кофе.
Внутри Гермионы вдруг лопается, зревшее несколько последних дней, странное чувство домашней энергии и любви, которую она впитывала от Драко. И которая максимально усилилась от его утреннего представления прямо сейчас. Она заливается громким детским смехом, словно бы и не было этих странных лет после школы. Словно они снова на завтраке в Большом Зале. В воздухе витает запах яичницы, хрустящего жаренного бекона, кукурузных хлопьев и тыквенного сока. Через большие окна пробивается яркий утренний солнечный свет. Под потолком кружат совы, разносящие почту. Все ребята еще сонные, теплые и лохматые. Даже слизеринцы не кажутся такими вредными. Галстуки распущены, глазки полузакрытые, словно у малышей, которых подняли рано утром в детский садик. Черпают ложкой свои мюсли с молоком и кажется что вот-вот уткнутся носом в стол. И Гарри, уже с самого утра сосредоточенно изучает карту Мародеров, держа ее в одной руке, а другой уже в десятый раз пытаясь подцепить кусочек бекона в тарелке, а Рон снова набивает....
РОН.
Смех смолкает. Драко удивленно склоняет голову вправо.
- Что случилось?
- Д-да так, - девушка отмахивается все той же лопаткой и отворачивается к сковороде, - да так.
Последние слова тонут где-то в мгновенно вырвавшись наружу слезах. Драко удивляется еще больше такой реакции, но все же подходит к ней сзади, несмело касаясь плеча, проводя ладонью вниз по руке. Обоими руками он с силой прижимает ее к себе, выбивая весь воздух из легких. Гермиона издает короткий писк и обмякает в его руках. Сил и воздуха, чтобы зайтись в новом приступе рыданий у нее не остается. Поэтому она просто висит на его руках как безвольная кукла.
- Гермиона, - мужчина тихо шепчет, чтобы не пугать ее, - пожалуйста, успокойся.
Он аккуратно ставит ее на ноги и ведет к стулу. Сажает, а сам присаживается рядом на корточки. Внимательно заглядывается во все еще слезящиеся глаза.
- Не плачь, - он тянет ладонь и аккуратно смахивает слезинки с щеки, - что ты вспомнила?
- Рона вспомнила, - Гермиона прерывисто вздыхает, - старого Рона. И старого Гарри. Школу вспомнила. Как легко раньше было.
- Ты все еще любишь его? - слова даются Драко больно, но он понимает, что ей сейчас больнее.
- Не уверена, что это вообще была любовь, - девушка утирает ладонью слезы, - просто мне так больно от того, что все изменилось, - она тянется к прошлой порции оладьев, стоящей на столе, - мне страшно от того, что мы меняемся.
- Изменения - это нормально, - Драко также берет оладушек, - хуже было бы, если бы всё всегда оставалось таким, каким было изначально.
- Мы меняемся, растем, стареем, умираем, - мужчина водит перед лицом Гермионы оладушком, словно гипнотизируя, - меняются наши взгляды, вкусы, предпочтения, желания, чувства. Но знаешь, что остается неизменным?
- Что?
- Этот чудесный оладушек, - Драко широко улыбается, - он достиг своей совершенной формы. Идеальнее чем сейчас, он уже не будет. И дальнейшее его существование ведет его лишь к разрушению. Он совершенен и завершен в своей форме и содержании. Дальше будет только ничто. Так что, Гермиона, спасибо, что мы с тобой не оладушки, иначе бы у нас не было миллиона возможных вариантов развития себя, до того, как мы станем пеплом.
Гермиона долго смотрит в лицо Драко силясь понять, он дурак или гений. Быстро вспомнив высказывание о том, что это две стороны одной и той же сущности, она улыбается, правда как-то немного обреченно и кусает свой оладушек.
- Мистер Драко Малфой, я считаю, что вам нужно защитить докторскую научную работу в области философии, - она снова возвращает себе эту утреннюю веселую энергию, - назовем ее "Существует ли идеал? Или насколько совершенны оладьи и человек?", - Гермиона с умным видом делает пальцем жест, будто поправляет очки на носу.
- Безусловно, мисс Грейнджер, я примусь за работу как только доем эти чудесные оладушки, - Драко встает, забирает остатки оладьев со сковороды и чашечки с кофе, - так сказать, познаю их суть полностью.
Гермиона не сразу поняла, что он использовал к ней обращение "мисс" и девичью фамилию. Как тогда, при первой встрече. Он также назвал ее по старой фамилии. Тогда Гермиона вообще не обратила на это внимания. Видимо, подобная реакция говорит о том, что в голове, для самой себя она уже давно не "Уизли". Девушка решает не погружаться снова в омут размышлений а, наконец, спокойно позавтракать.
Обед и вторая половина дня прошли у них как обычно, по негласному сценарию. Молчаливое чтение в гостиной самых разных книг, периодическое обсуждение каких-либо животрепещущих тем и литры вкусного травяного чая. Солнце плавно клонило к закату, когда Драко вдруг резко захлопнул свою книгу, чем порядком напугал Гермиону, и заговорщически посмотрел на нее:
- Предлагаю разбавить сегодняшний чай, которого уже стало слишком много, небольшим количеством огневиски, вы как, мадам?
Гермиона, если уж быть совсем честной, была сильно не против окунуться в дивный мир полупьяного состояния, в котором все кажется таким простым и понятным. Звезды становятся ярче, пропадает стеснение из речи и движений. Кажется, что тебя любят все вокруг. И даже ты сам.
- Да, я не против, - девушка убирает свою книгу и устраивается поудобнее на своем кресле в ожидании.
Драко повторять два раза не надо, поэтому из кухни уже летят призванные магией холодная бутылка и два стакана для виски. Золотисто-коричневая жидкость вязким ледяным сиропом льется в стаканы, в которых также из ниоткуда появились ровные кубики льда.
- Прошу, мадам, - Драко протягивает Гермионе ее стакан.
- Благодарю, мсье, - девушка преувеличенно грациозно принимает стакан и тут же удивляет Драко своими навыками употребления алкоголя, полностью осушая пятьдесят миллилитров обжигающей жидкости, и выдыхая в сторону.
- Оу, Гермиона, а ты не так проста, как кажешься, - смеется он и опрокидывает свою порцию, - такая ты мне нравишься еще больше.
Гермиона зарделась. Был ли огневиски этому причиной или слова Драко. Наверное эта адская смесь сейчас пробудила сердце Гермионы от многолетнего сна. Заставила усиленно качать кровь ко всем органам и тканям. Наполняя их кровью, кислородом и вместе с тем наполняя Гермиону теплом и жизнью. Огромная глыба льда, в которую была закована девушка постепенно оттаивает, давая ей возможность заново чувствовать этот мир. И других людей в нем.
Спустя еще некоторое количество стаканов Гермиона уже прилично окосела и сейчас плясала посреди маленькой комнатки, показывая Драко "какой-то там древний танец каких-то народов". Именно так его описала сама девушка. В ответ мужчина лишь посмеялся и решил не уточнять, видя, что название народа тут не важно.
Физические движения усиливали опьянение, поэтому Гермиона отказывалась от следующих порций и просто танцевала в свете пламени камина, отбрасывая красивые манящие тени на стены и мебель вокруг.
- Драко, - на выдохе произнесла она, с размаху приземляясь на маленький диванчик, где развалился мужчина, - почему не танцуешь?
- Я слишком стар, Гермиона, - Драко делает преувеличенно загадочное лицо, - знаешь, я, на самом деле, вампир.
- Да ладно, правда?! - мимика Гермионы гипертрофирована из-за алкоголя, что выражается в задранных чуть ли не до корней волос бровях и широко распахнутых глазах и немедленно вызывает в Драко дикий смех.
- Нет, нет, - отсмеявшись произносит он, - я человек.
- Жаль, - Гермиона куксится, - а я думала, что буду как та девушка из нового фильма, про вампиров.
- У нас была бы вампирская любовь, - ее лицо мгновенно приобретает мечтательное выражение, - мы бы нарожали кучу вампирят и убежали бы жить в лес.
Драко сжимает пальцами щеки, не в силах больше смеяться. Гермиона вдруг меняется в лице и пристально смотрит на него. Ее затуманенный пьяный взгляд блуждает по его лицу и вдруг останавливается. На губах. Драко понимает, что сейчас произойдет.
Теплые, раскрасневшиеся, влажные и манящие губы оказываются совсем близко от его, крепко сжатых в тугую нить, губ.
Я не могу позволить ей.
С утра она будет жалеть.
Гермиона подается вперед для поцелуя, Драко же отводит голову вправо, позволив девушке привалиться на него.
- Пойдем спать, Гермиона, - он мягко гладит ее по спине, зная, что ее это успокаивает.
- А? Что? Но почему? - недоумевающий взгляд, который можно было бы увидеть, не будь он прикрыт еще час назад рассыпавшимися из хвоста волосами, после диких танцев.
- Пойдем, мы оба устали, - Драко непреклонен. Его опьянение схлынуло с него будто волна с берега во время отлива. Гермионино же пришло к своей кульминации, поэтому что она явно уже плохо контролировала свои действия и поступки.
Девушка лишь грустно выдыхает и бурчит что-то нечленораздельное, пока Драко ведет ее наверх в кровать.
- Спокойной ночи, - Драко нежно, по-отечески, целует Гермиону в лоб и видя, что она моментально отключилась, быстро спускается вниз, на кухню.
Воспоминания, болезненные и сладкие, вперемешку, бьются волнами о берег его сознания. Как он страдал, видя ее каждый день, но не имея возможности коснуться. Как был бесконечно счастлив, после ее поцелуя. Как еще долго ощущал вкус ее губ на своих губах, тепло ее рук, на своих руках. Как молчаливо поклялся хранить вместе с ней эту тайну. Как тяжело и гулко билось его сердце каждый раз, когда он чувствовал свежий травянистый запах ее духов. И как заболела его душа, когда он встретил ее в первый раз после стольких лет, одинокую и покинутую в том кафе.
Драко устало потер шею. Ему кажется, что Гермиона отвергнет его, разбив тем самым последние осколки его сердца, которые он так старательно оберегает сейчас. Тут. С ней.
Но он, кажется, совсем ничего не может поделать, отдаваясь потоку Гермиониных переживай и чувств, слез и смеха. Тысячам деталей ее образа, которые он запоминает с фотографической точностью.