Когда она заходит в его камеру, разумеется, вовсе не в часы посещения, он торопливо поднимается с кровати. Прошло всего два дня… он не ожидал увидеть ее так скоро.

Впрочем, время – довольно относительная величина. Особенно когда ты еще помнишь, как ощущается глоток свободы.

Уэнсдей усаживается за стол, на ее лице нет ни намека на улыбку, и это сбивает с толку. Но все же она здесь... И он уже говорил с адвокатом, с ее адвокатом.

Тайлер усмехается:

– Так не терпелось меня увидеть?

Несмотря на внешнюю самоуверенность, внутри он чувствует себя... более беззащитно.

Кончики губ Уэнсдей подрагивают, и в районе груди становится тепло. Он опускается на стул напротив нее.

– Наручники? – спрашивает он.

– Если тебе так больше нравится, – бесстрастно отвечает она, и Тайлер пожимает плечами, сдерживая смешок.

Он позволяет себе пару мгновений тишины, чтобы рассмотреть ее – пришедшую к нему, встречающую его взгляд отстраненной видимостью, но все же позволяющую изучать... И изучая в ответ.

Тайлер кладет руки на стол и переворачивает одну из них ладонью вверх. Почему бы и нет? Он должен попробовать.

– Привет, – удовлетворенно, тихо, немного неловко здоровается он. Уэнсдей смотрит на его подрагивающие кончики пальцев и молча кивает.

Когда ее холодная ладонь ложится поверх его, перекрывая тремор, он чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Тайлер прикрывает глаза, купаясь в этом ощущении.

– На твоем месте я бы не привыкала, – замечает Уэнсдей, заставляя его открыть глаза и вынырнуть из эйфории, но он знает, что она... дразнит его.

– Никогда, – искренне обещает он, подаваясь вперед. Уэнсдей выглядит удовлетворенной.

Тайлер, будто вспомнив что-то, поднимает голову и видит, что камеры выключены. На его губах расцветает ухмылка.

– Полагаю, о том, как я себя чувствую, можно не рассказывать? – скорее констатирует, нежели спрашивает он. Разумеется, его девочка уже и так узнала всю нужную ей информацию.

Пальцы Уэнсдей мягко скользят по его ладони и отстраняются.

– Полагаю, нет, – отвечает она.

Тайлер поднимается с места и усаживается на стол. Его распирает изнутри – он прекрасно уживается с самим собой, а она здесь, она здесь, она здесь…

– Что же я могу для тебя сделать? – вальяжно спрашивает он, болтая ногой. Разумеется, он уже знает. Она будет до последнего создавать видимость, что пришла не потому что соскучилась.

– Превратись в хайда.

Он знает лучше, чем отговаривать ее – впрочем, сейчас он как никогда уверен, что опасности нет. Они одно целое, он одна полноценная личность, обладающая возможностью становиться монстром и контролировать свою жажду крови, впрочем, и у него остался один вопрос, на который он совсем скоро, уже почти узнал ответ...

Тайлер кивает и, спрыгнув со стола, отходит на пару шагов. Тело наливается силой, ткань трещит по швам, а дышать становится легче – в его легкие поступает больше воздуха, а Уэнсдей с высоты его роста теперь кажется совсем крохотной... Но не беззащитной. Он уверен в этом.

А ещё – она как будто бы совершенно не впечатлена... Или могла бы казаться таковой для любого стороннего наблюдателя – но только не для него.

Она поднимается со своего места и подходит к нему, принимаясь медленно осматривать монструозное, могучее тело. Когти, плечи, спину, лицо – Уэнсдей будто сканирует его, и он наверняка бы ухмыльнулся ей будучи человеком, но... Жаловаться ему определенно не на что.

– Обратно, – коротко говорит она, и хайд склоняется перед ней, теряя свои громоздкие, пугающие (или очаровательные – тут уж каждому свое) черты. Тайлер усмехается, стоя перед Уэнсдей на одном колене, и выверенным, резким движением, поднимается, оказываясь с ней на равных.

– Твое желание – закон, – мягко констатирует он, приобнимая ее за талию и склоняясь к ее уху. – Полагаю, абсурдно обвинять тебя в том, что ты затеяла все это только для того, чтобы я остался без одежды?

Разумеется, это не проблема – он в любой момент может взять новый комплект из шкафа. Но его очаровательная, странная спутница любит игры, так кто он такой, чтобы отказывать ей в такой малости?..

– Разумеется, – бесцветно отвечает Уэнсдей, однако ее тело говорит совсем иное. Одна ее рука ложится ему на плечо, а вторая – двумя пальцами оглаживает неровно вздымающийся живот.

Ну разумеется...

– Продолжай вести себя так, будто проверяешь теории, и быть может, я поверю, что ты не скучала, – ему сложно поверить в собственную самоуверенность, но рядом с Уэнсдей он становится собственником. Она заслуживает того, кто точно знает, чего хочет. Того, кто одержим ей так же, как она одержима им.

Тайлер проводит носом за ее ухом, вдыхая знакомый, насыщающий его волей к жизни запах. Ладонь Уэнсдей, лежащая на его плече, ощущается нестерпимо горячей.

Борьба... О да, их ждет игривая борьба разумов, сплетенная одним чувством, и она наверняка будет менять формы и проявления, но не кончится никогда.

Тайлер готов восхищаться ей, помогать ей, составлять ей конкуренцию и бесконечно очаровывать – и он уверен, что Уэнсдей находит эту своеобразную перспективу привлекательно приемлемой.

Он отстраняется на какие-то пару сантиметров, и Уэнсдей смотрит на него своим темным, пронизывающим взглядом, будто сканируя до самого нутра.

Он принадлежит ей, как и она – ему, и если ей хочется узнавать об этом, пытаясь понять, о чем он думает, разгадывая его, что ж, кто он такой, чтобы ей отказывать?

Когда ее ладонь ложится на его сердце, он наконец целует ее.