Утреннюю, хотя если уж говорить точнее, то обеденную, прогулку нам пришлось перенести просто во двор. Да, я хотел выйти с детьми в парк и утром, и вечером, но кто ж виноват, что они так поздно проснулись? Пока позавтракали, пока я все тарелки и чашки из-под чая в посудомойку загрузил, пока дети играли, там уже незаметно подкрался обед и Антошка умудрился заснуть прямо на диване среди машинок. И его не смущал ни работающий телевизор, ни о чем-то спорящие Димка с Серёжей. Антошу я перенес наверх, уложив в кровать, а остальным предложил выйти на задний двор, раз уж в парк на тот момент не получалось. Никто отказываться не стал, Серёжка с Димкой бегали по газону и играли в мяч, Арсений выпросил у меня покрывало, утащил его под ближайшее дерево, да там и остался, читая книгу. Учитывая тот факт, что земля была сухая, да и на улице было тепло, даже очень, я не стал препятствовать такому времяпровождению, если ему хочется посидеть под деревом на покрывале, то пускай. Правда, стоит ли говорить о том, что уже через десять минут, наигравшись, Сережа с Димой стали Арса дергать, что-то спрашивать, о чем-то рассказывать? И ведь он отвечал, терпеливо, не демонстрируя недовольства или усталости. Привык, очевидно, что он привык к подобному. Да вот только Арсений и сам ребенок, а не няня для младших. Одно дело, когда он добровольно соглашается с ними поиграть, и совсем другое, когда они буквально вламываются в его личное пространство, не позволяя делать то, что хочется ему.

Я пошел к ним. Потому что неправильно перекидывать младших на старшего и заставлять с ними сидеть и развлекать их в ущерб себе. Неправильно, даже если этот самый старший не высказывает своего недовольства. Он такой же ребенок, как и они, ребенок, которому требуется свободное время, которое он вправе проводить так, как захочет. И сейчас он явно, ну ладно не так чтобы совсем явно, но догадаться не сложно, хотел читать книгу, а не снимать с собственной шеи Димку с Серёжей. В конце концов, родитель тут вроде как я. Почему вроде как? Ну потому что я не то, чтобы умею быть родителем, но я стараюсь, правда стараюсь. Учиться ведь можно и нужно всегда. А как тут не учиться, когда я взял на себя ответственность не за одного, не за двух, а сразу за четверых детей? И сейчас мне нужно вытащить одного своего ребенка из цепких ручек двух других.

— Так, что это у вас за беседы тут такие интересные, м? — я наконец дошел до них, присел на корточки и осторожно, ненавязчиво так, как бы промежду прочим стал оттягивать Димку с Серёжей от Арсения. Они то и не поняли ничего, а вот Арс явно понял, что я делаю и зачем. И улыбнулся. Самыми уголками губ и не совсем явно, но он точно улыбнулся.

— Сережа сказал, что если на землю прилетят инопланетяне, то они захватят мир, — поведал мне Димка. Да уж, не такого я ожидал, я думал они тут обсуждают игры какие-нибудь, а оно вон как, — Но зачем им мир захватывать? — продолжил мальчишка.

— Чтобы всех это… — Сережка на мгновение задумался, явно вспоминая слово, — А поработить, вот!

Ну ничего себе у него теории. Инопланетяне, значит, поработят всех. Детская фантазия порой поражает. Я не берусь утверждать, что инопланетян на самом деле не бывает, просто потому что не могу знать наверняка, но все равно забавно, что детей вообще волнует эта тема.

— А может они наоборот дружить хотят? Откуда тебе знать, что они хотят именно захватить мир? — Дима позицию Серёжи явно не разделяет, это я уже понял.

— Да не будут они дружить ни с кем! Так не бывает, — возразил Серёжка, — В фильмах они всегда мир захватывают!

— Так фильмы — выдумка. Инопланетян даже не видел никто, значит и наверняка знать не может. Почему они сразу должны быть злыми? — говорил Димка так уверено, с запалом.

— А почему должны быть добрыми? Ты сам сказал, что их не видел никто, значит никто и не знает, какие они на самом деле!

Вот это спор они конечно развели. И ведь на пустом месте по сути спорят, но позиции свои пытаются доказать по мере сил и всех своих детских возможностей. Умение аргументировать свою точку зрения определенно точно похвально. Вот только мальчики этими своими дебатами явно все ещё мешают Арсению читать, так что нужно бы их чем-нибудь занять. Вообще-то, у них уроки не сделаны, да вот только захотят ли они их делать — это большой вопрос. Впрочем, сделать их все равно придется, так почему бы и не сейчас этим заняться?

— Так, ну инопланетяне — это безусловно очень интересная тема, — ага, нужно же показать, что я их внимательно слушал, — Только вам не кажется, что в вашем споре нет и не может быть победителя?

— Почему? — тут же поинтересовался Сережа.

— Ну смотрите, вы сами сказали, что инопланетян никто не видел, так? — мальчишки кивнули, причем синхронно, чем вызвали у меня улыбку, — Значит никто не может знать, какие они на самом деле, а потому и смысла спорить нет. Ну вы же сами об этом и сказали, — напомнил я мальчикам, а они только кивнули.

— Обе точки зрения имеют право на существование, поскольку представляют из себя теории, — включился Арс, видимо уже отчаявшись вернуться к книге. Но ничего, сейчас я мелких уведу и он сможет спокойно читать. — Более того, любая теория считается правильной до тех пор пока не получит опровержение. Ну или доказательство, только в этом случае она перестанет считаться теорией и станет фактом.Я не уверена в достоверности этой информации, всемогущий гугл меня окончательно запутал выдав информацию ещё и про гипотезы, с которыми вообще все сложно. Давайте просто условно решим, что оно работает так, как сказал Арсений и не будем вдаваться в рассуждения

И сразу такое недоумение проступило на лицах Димки с Серёжей. Они растерянно так переводили взгляды с меня на Арса. Очевидно, что Арсений только что своими сложными для семилетних мальчишек рассуждениями вогнал их в ступор. И у меня даже мелькнула мысль о том, что сделал он это специально, потому что сразу же наступила тишина, а сам мальчишка уткнулся в книгу. Хитёр, очень хитёр, наверняка ведь и раньше так делал и давал себе таким образом передышку от бесконечного потока слов, который прекращался, пока младшие пытались осмыслить сказанное.

— Паша, — Сережа посмотрел на меня, слегка нахмурившись, — А вот он сейчас что сказал?

Мне захотелось рассмеяться, столько недоумения было в этом детском голоске. Совсем запутал их Арсений, бедные. Впрочем, в какой-то степени это можно считать небольшой местью за нарушенный покой.

— Арс имел ввиду, что вы оба правы, — пояснил я, а потом выпрямился и осторожно ухватил мальчишек за руки, — Так, а сейчас мы с вами дадим Арсению почитать, а сами пойдем делать домашнее задание, ага?

— Ой домашка, — недовольно так протянул Димка, но послушно зашагал ведомый мной, — А давайте без нее? Не хочу.

— Да, Паша, а давай не будем? — ну да, конечно, теперь они вдвоем меня уламывать будут. Там этой домашки всего ничего, а они мне поныть решили.

— А давайте без «давайте»? — я тихонько хмыкнул, настолько обиженными стали два мальчишечьих личика. Ну да, ужасно злой и вредный, в их представлении естественно, Пашка не разрешает отлынивать, ужас то какой.

— А почему Арсений не делает, а мы делаем? — спросил Сережа и губы так обидчиво поджал, явно видя во всем происходящем несправедливость.

— Арсений домашнее задание уже сделал, — ага, причем сделал он его давно и не только за курс третьего класса, но это к делу отношения не имеет, — Вот чего вы на меня обижаетесь? Неужели будет лучше, если вы в школе двоек нахватаете из-за того, что не сделали уроки? У вас же там немного совсем, решите все, а потом поиграем, хорошо?

Откуда я знаю, что у них домашки немного? Так все просто, я уже как неделю обитаю в родительском чате, даже в двух, один за первый класс, второй за третий, куда эту самую домашку регулярно скидывают, просто потому что все прекрасно знают, что дети далеко не всегда ее записывают. И, на самом деле, это довольно полезно. Сережа с Димой мне так пару дней назад попытались доказать, что нет у них домашнего задания, на деле, естественно, попросту не желали его выполнять. Ну и залез я тогда в этот чат, проверить, а действительно ли оно так. Нет, я понимаю, что детям нужно доверять, но серьезно, им семь лет и дело касалось уроков, очевидно же было, что что-то там нечисто. Так оно и получилось собственно, домашка была, сделать ее мальчишкам все равно пришлось, так они в итоге ещё и чуть ли не целую лекцию от меня выслушали о том, почему не стоит врать, что вся ложь всегда становится явной и все в таком духе. К слову, такую же лекцию я уже читал Антону. Ага, раза три читал, а ему хоть бы хны, врунишка маленький. Димку с Серёжей хоть пробрало, они пристыдились, извинились и пообещали больше не врать, а Антоша как доказывал мне что это «не он» так и продолжает это делать. Не он капризничал, не он разбил кружку (за которую я, впрочем, даже не собирался его ругать, потому что кружка — это сущая мелочь), не он не слушается. Короче, по мнению Антошки он — ангелочек, а все плохое творит какая-то неведомая барабашка. И я без понятия как его от этого отучить, не слушает и все тут.

Впрочем, я отвлекся. Хотя я всегда отвлекаюсь, это уже стало нормой. Диму с Серёжей я повел наверх, чтобы взяли учебники, предварительно попросив их не шуметь, чтобы не разбудить младшего. Мальчишки послушались, взяли нужные книжки и тетрадки, а потом перебрались вниз. Делать домашнее задание за обеденным столом уже стало нормой. Нет, в их комнатах были столы, причем с кучей всяких ящичков, но детям все равно отчего-то было комфортнее внизу. Возможно, это потому что так они находились рядом друг с другом, а не каждый по отдельности в комнате. Я вообще заметил, что мальчишкам слишком непривычно оставаться по отдельности друг от друга. Арсений ещё мог иногда уйти в комнату, ну или как сейчас сам по себе сидеть и книжку читать, но и его дольше чем на час обычно не хватало. Наверное, это потому что они чересчур привязаны друг к другу, да и ранее у них не было никакого личного пространства. Я, впрочем, и не настаивал на том, чтобы они сидели по комнатам, хотят играть или делать уроки на первом этаже и все вместе, так пускай, что в этом плохого? Отвлекаются немного, это да, но это, на самом деле, не такая уж и большая проблема.

Уроки были сделаны быстро, всего пятнадцать минут на них ушло, к чему, спрашивается, были бессмысленные обиды? Ну да ладно, об этих своих обидах, что Серёжка, что Дима очень быстро забыли, притащили настольную игру и попросили с ними сыграть. А спустя ещё минут двадцать к нам присоединился и Арсений. Я же говорил, что он долго в одиночестве сидеть не будет. Играли, периодически спорили о том, чей был ход, Димка с Серёжей ещё и игровыми фигурками начали перекидываться, но эту не самую хорошую затею я быстро пресек, объяснив свою позицию тем, что фигурки эти и в глаза попасть могут такими темпами. Естественно на меня снова обиделись, чему я уже не удивлялся. Обида эта, правда, прошла довольно быстро, потому что мальчишки снова запутались чья очередь кубики бросать и начали спорить. А вот действия Арсения меня удивили, он сидел подле меня и в какой-то момент, устав ждать, когда очередной спор младших закончится, просто прижался к моему боку, явно находя такое положение вполне себе удобным. Вот серьезно, он полулежал на мне, причем делал это добровольно, а когда я его ещё и приобнял одной рукой, так он и вовсе улыбнулся, украдкой посмотрев на меня. Что с ним происходит и почему он так резко и неожиданно проникся ко мне тёплыми чувствами? Не знаю, но происходящее меня определено точно устраивает. Это намного, намного лучше, чем его некая отстранённость и попытки казаться самостоятельным. Наверное, это утренний разговор так повлиял. И я, на самом деле, очень рад, что так происходит, каждый раз, когда кто-то из мальчишек ко мне прижимается, причем делают они это так доверчиво, я ощущаю какое-то такое приятное и необычное тепло. Да я готов часами их обнимать, причем всех и сразу, если от этого так хорошо и им, и мне.

Играли мы до самого Антошиного пробуждения, проснулся мальчишка ближе к четырем часам, спустился вниз, весь такой сонный и растрепанный, подошёл ко мне и уселся на мои коленки, чуть потеснив так и не поднявшегося с меня Арса. Дима с Серёжей, явно ощутив какую-то вселенскую несправедливость, сначала попытались обидеться на то, что их я не обнимаю, но потом я ловко и осторожно притянул и их ближе, умудрившись одной рукой обнять сразу двоих. Ну какова прелесть, а? Антошка на моих коленках, Арсений справа прижался ко мне, Дима с Серёжей оба слева. Определено это что-то такое, что вызывает во мне самые теплые и светлые чувства, какие только может испытать человек. И ведь жмутся все так ко мне, уходить явно не собираются. И мне так хорошо, губы сами собой в улыбке растягиваются, я бы ещё и замурчал как кот, честное слово. Так вот оно какое, это ваше счастье, оказывается. А хотя нет, не ваше. Это счастье мое, персональное, а я жуткий жадина и делиться им с кем-то не намерен.

***

Чтобы собраться и выйти в обычный, казалось бы, парк нужно сделать очень много действий. Ну во-первых, мы, естественно, пообедали, хотя обед в половину пятого вечера уже и за обед считать как-то не получается, но неважно. Во-вторых, нужно было собрать всех детей, отправить их переодеваться, проследить, чтобы никто не надел кроссовки на босу ногу и все в таком духе. В-третьих, мне самому нужно было ничего не забыть, предугадать все возможные ситуации и взять с собой все, что потенциально может пригодиться. Короче, все это вместе представляет собой довольно сложную задачу, потому что все как и всегда идёт не по плану. Вместо того, чтобы просто переодеться и спуститься вниз Сережа с Димой устроили неожиданные бега по лестнице, причем лестнице не между первым и вторым этажами, а между вторым и третьим. Антон, на мое счастье, к ним не присоединился, потому я смог помочь ему переодеться. А теперь мальчишка пытался затолкать мне в рюкзак кучу каких-то маленьких машинок под предлогом «очень нужно». Арсений, который видимо уже устал ждать, пока соберутся младшие, сидел на диване в гостиной и снова читал книгу. И вот и выходит, что выйти мы должны были ещё минут двадцать назад, но так и не вышли. И ведь нужно по дороге ещё зайти в магазин, есть тут недалеко, и купить Антоше обещанные пузыри. Но до этого магазина ещё дойти нужно, а, чтобы до него дойти, нужно выйти из дома, а для этого нужно собрать разбежавшихся по дому детей. Короче, сложно, но возможно.

— Тош, все машинки не поместятся, — решил начать с малого, уговорить Антона не таскать за собой все игрушки проще, чем отловить Диму с Серёжей, — Давай ты возьмёшь только парочку, ладно?

— Но они мне все нужны, — ну или не проще. Мальчишка обиженно так надул губки и посмотрел на меня, состроив недовольное личико. И вот зачем сдались ему все эти машинки?

— Малыш, ну ты же все равно на площадку пойдешь, зачем тебе столько машинок? — думай Паша, думай. Думай, как отговорить Антона от затеи под названием «утащи за собой весь игрушечный автопарк».

— Ну Паша, ну мне нужны они! — крикнул и посмотрел на меня, ручки на груди сложил, явно этим жестом копируя взрослых, а потом еще и ногой топнул. — Нужны, нужны!

Так, а вот это уже совсем нехорошо. Эти все его крики и топот, как правило, является сопутствующими истерике действиями, а истерика мне тут точно не нужна. И вот вопрос, чего он этим добивается? Очевидно, что хочет, чтобы я сделал так, как просит он, да вот только это не дело. Он должен меня слушаться, а не я его, пусть это и такая мелочь, как глупые машинки. И если до этого я бы, может, ещё и придумал способ взять их все, раз уж Антону так сильно хочется, то теперь я делать этого точно не стану. Потому что если сделаю, то докажу, что вот таким совершенно неправильным и несколько истеричным поведением на меня можно оказать влияние. А никому из нас не нужно, чтобы такое поведение стало нормой.

— Антош, вот скажи мне, я разве кричу на тебя? — я присел около ребенка. Это, слава богу, ещё не та стадия, когда он меня не будет слушать. Это истерика на ещё самой самой начальной стадии и в моих силах сейчас не дать ей прогрессировать. — Я же разговариваю с тобой спокойно, правда?

Мальчик немного растерялся, ничего не сказал, но ногами больше не топал, уже хорошо. Да и взгляд у него осмысленный, эмоции явно не взяли верх над ребенком, значит у нас есть все шансы решить все мирным путём. Ручки правда у Антошки по прежнему были сложены на груди, но это не такая уж и большая проблема.

— Давай мы с тобой будем разбираться. Ты разозлился? — нужно научить детей четко понимать, что именно они чувствуют, это мне психолог говорил.

— Да, — сказал мальчик. Не крикнул, а именно сказал, спокойно сказал, что не может не радовать.

— А почему ты разозлился? — нет, я прекрасно знаю почему, но важно чтобы и ребенок понимал причины собственных эмоций.

— Потому что я хочу все машинки взять. А ты не разрешаешь, — Антоша произнес это так обвинительно и нахмурился, смотря на меня.

— Антош, послушай пожалуйста, — я старался говорить мягко и спокойно, у меня даже это, вроде бы, получалось. Впрочем, с чего бы и не получаться, если я совершенно не был зол на мальчишку? — У меня рюкзак и так очень тяжёлый, да и все машинки в него просто не влезут, понимаешь? Там ведь и водичка, и салфетки, и кошелек, и ещё много чего. Я ведь не сказал, что ты вообще не можешь машинки взять с собой, можешь, просто нужно взять столько, сколько я смогу уместить в рюкзак. Потому давай мы с тобой сейчас выберем, какие именно машинки тебе нравятся больше и их и возьмём, ладно?

— Хорошо, — согласился. Ура, ребенок согласился. Ура, мы избежали истерики, радость то какая.

Антон выбрал всего четыре штучки и хорошо, что только четыре, потому что до этого он мне пытался затолкать в рюкзак штук пятнадцать этих машинок точно. Мальчишка успокоился окончательно и теперь его только и оставалось, что обуть и все. Вот только, прежде чем это сделать, нужно пойти и прекратить безумные прыжки по лестнице, пока никто не покалечился случайно. Антоша убежал в гостиную, прихватив те игрушечные автомобили, которые не взял с собой, видимо для того, чтобы скоротать ожидание за игрой. Я очень надеюсь, что ничего за пять минут моего отсутствия не произойдет и что Антон не станет доставать Арсения, пока я буду на другом этаже. Впрочем, я решил не затягивать и разобраться со всем быстро, а потому двинулся наверх.

— Дим, ты не сможешь оттуда до самого низа допрыгнуть. Лучше не делай этого, — так я не знаю, что у них там происходит и откуда Дима собрался прыгать, но интонация Серёжи мне не нравится. Обеспокоенная она какая-то, явно Димка задумал что-то глупое и опасное.

Я ускорился и спустя пару секунд достиг лестницы, ведущей на третий этаж. Сережа стоял на первой ступеньке, а вот Дима забрался на перила на самом верху лестницы и теперь балансировал на них придерживаясь за стену. Ну ясно, этот неугомонный ребенок собрался оттуда вниз сигать. И он бы, кажется, и вправду прыгнул, если бы не увидел меня и не замер на месте, тут же опустив взгляд, да и голову в целом. Наверное, с такой скоростью я по лестницам ещё не бегал, но страх того, что мальчишка может не удержаться и свалиться прямо на ступеньки, поглотил меня с головой и подстегнул к действию. Диму я уже спустя пару секунд подхватил и вместе с ним же спустился к Серёже.

Вот как ему в голову могла прийти такая затея? Инстинкт самосохранения не работает от слова «совсем» или что? Не глупый же, да и не настолько маленький, чтобы не соображать, что лезть на перила — это затея не очень разумная. И теперь что? Я его опустил на пол, стоит взглядом этот самый пол прожигает, на меня, естественно, не смотрит. Дурость, ну какая же дурость вот так вот лезть куда не следует.

— Дима, это что за игры такие? — мой голос звучал строго, но я не кричал. Я уже говорил, что крика стараюсь избегать в принципе. Ребенок молчал, на меня все также не смотрел, поэтому я опустился около него, чтобы сравняться в росте, — На меня посмотри, пожалуйста.

Не сработало, моя просьба так и осталась неуслышанной, а сам мальчик все также разглядывал паркет под ногами. Я осторожно протянул к нему руку и легонько коснулся подбородка, вынуждая поднять голову. Глаза ребенка, правда, все равно смотрели куда угодно только не на меня. Боится он меня что-ли? Так я ж не кричу, не наказываю, а объяснить хочу, почему его действия опасны. Впрочем, откуда ребенку знать что я хочу? Может его как раз таки эта неизвестность и пугает.

— Дим, ты же понимаешь, что подобные развлечения опасны? Ты ведь мог упасть, удариться или даже сломать себе что-нибудь, — мальчик все-таки взглянул на меня. Робко-робко, неуверенно, явно все ещё не зная, чего ожидать. И глаза у него чуть ли не на мокром месте, того и гляди расплачется, а я этого не хочу. — Послушай, я очень не хочу, чтобы ты пострадал из-за таких глупых игр. Есть ведь так много более безопасных занятий, зачем тебе нужно было именно на перила лезть?

— Я думал будет весело, — негромко сказал ребенок, а потом я заметил как его взгляд скользнул к Серёже.

Мда мой косяк, додумался же отчитывать одного, стоя рядом с другим. Оба ведь себя ощущают совсем неловко, отсюда и взгляд этот Димин. Да и сам Серёжка стоит явно растерянный и не знает, куда себя деть, вроде как я и уходить не позволял, а с другой стороны, не его же ругаю, а Диму. Надо впредь за этим тоже следить, потому что вызывать в детях чувство неловкости от того, что кто-то, пусть даже это и члены семьи, видит как я их ругаю, мне не хочется. Одно дело, когда дел наворотили все вместе, а потому вместе и выслушивают, и совершенно другое, когда виноват кто-то один.

— Серёж, иди пожалуйста переоденься, мы скоро выходим, — а что? Отличный повод занять его чем-то и сгладить неловкое положение. К тому же, за все это время мальчишки действительно так и не удосужились сменить домашнюю одежду.

Сережа кивнул и быстренько скрылся в комнате, а Димка даже выдохнул. Черт, мне определено точно стоило отправить Серёжу переодеваться с самого начала, может и Дима бы тогда не так сильно переживал бы и на контакт шел бы куда охотнее. Но что уж теперь? Всего не предугадаешь, за всем не уследишь. Да и разве может быть так, чтобы в жизни все всегда шло гладко и идеально? Я просто надеюсь, что Дима простит мне эту маленькую оплошность.

— Прости, я должен был сразу попросить Серёжу уйти, — признавать ошибки не страшно, даже перед маленьким семилетним мальчишкой. Куда страшнее не признавать их вовсе и считать себя правым во всем. Мальчишка же на мою фразу только кивнул, но ничего не сказал. — Послушай, я понимаю, что тебе хочется повеселиться. Но нужно же иногда думать над тем, что далеко не все, что кажется весёлым, является безопасным. Ты же не глупый мальчик, прекрасно знаешь, что перила не предназначены для того, чтобы на них стоять, ведь так?

— Угу. Простите, — пробормотал мальчишка, — Я не подумал о том, что могу оттуда упасть.

— В следующий раз постарайся сначала подумать, а потом уже делать, хорошо? — Димка кивнул, понуро так, даже обречённо и снова голову опустил. Ну вот и чего он расстроился, если я ничего такого ему не сказал? — Дим, ну все, не грусти, — я осторожно притянул ребенка ближе, позволив ему обвить мою шею.

— Вы сердитесь? — спросил так тихонечко, я бы может и не услышал даже, если бы он стоял немного дальше.

Сержусь ли я? Нет. Я вообще человек отходчивый, да и злиться на детей за то, что они дети — это глупо. Я, безусловно, испугался, что Дима может попросту свалиться и пострадать, но это не значит, что я прямо сейчас начну кричать, возмущаться и запру его где-нибудь, чтобы больше никуда не лез. Желание пошалить, сделать что-нибудь такое, чего делать не стоит присуще всем, абсолютно всем детям. Это нормально и неплохо. Плохо, когда детям запрещается абсолютно все и из-за этого это самое желание у них просто исчезает, атрофируется и не восстанавливается никогда. Не бывает послушных детей, потому что даже самые казалось бы спокойные нет-нет, а натворят что-нибудь. Стену разрисуют, кружку разобьют, попытаются убежать на улице. Я не говорю, что детям нужно позволять все, нет, их нужно учить что правильно, а что нет, но учить нужно так, чтобы они оставались шаловливыми и не боялись, что малейшее их неправильное действие приведет к наказанию. Какое ж это детство тогда, если нельзя вообще ничего? Запрещать откровенно опасные и безрассудные вещи, но при этом позволять познавать этот мир всеми возможными путями — это баланс, который нужно отыскать.

— Нет, Димка, я не сержусь, — я осторожно провел рукой по волосам мальчика, в попытке успокоить окончательно. А то чего это он нос повесил? — Я просто хочу, чтобы ты был осторожнее и оставался целым и невредимым.

— Я понял, — сказал ребенок, все также не отлипая от меня. Вот любит он обниматься и все тут. А я что? Я не против, пускай обнимается, меня все устраивает.

— Одеваться то идёшь? Там Антон с Арсением уже заждались, да и Сережа вот-вот будет готов.

***

Чудо свершилось, до парка мы в итоге добрались. Сначала правда я купил таки мыльные пузыри, причем в количестве трёх штук, потому что у детей работает схема «что нужно одному, автоматически нужно и остальным». Ну ладно Арсению не нужно, я предлагал, но он отказался. И шахматы с собой брать отказался, взял книжку. Это у него какой-то день чтения или что? Впрочем, пускай читает сколько хочет, если уж ему так нравится, это точно не та вещь, которую стоит запрещать. Да чтение наоборот поощрять нужно, много ли в современном мире можно отыскать детей, которые читают добровольно и с удовольствием? У меня вот таких целых двое между прочим, с той лишь только разницей, что Арс читает чуть ли не всегда и везде, а Димка чаще тогда, когда сил ни на что другое уже не остаётся. Сережа тоже периодически что-то почитывает, но без особо энтузиазма и, как правило, ему быстро надоедает и он возвращается к столь любимому оригами. Антон так и вовсе даже букв не знает, и нужно бы уже начинать потихоньку его обучать, а то чего-то это совсем не дело. Не спорю, он, конечно, маленький, но все-таки в четыре года пора бы и начинать потихоньку учить как минимум буквы и цифры. К тому же, мы тут вроде как сошлись на том, что в садик он все-таки идёт, там тоже нет-нет, а проходят какие-то незамысловатые занятия для деток. Но чего-то меня опять не туда понесло.

Дошли мы с мальчишками до площадки, которая находилась совсем недалеко от озера, практически даже на берегу я бы сказал. И дошли весело, со смехом, в окружении пускаемых детьми мыльных пузырей и догонялками. Дети они и есть дети, на месте не стоят, постоянно тянут вперёд приговаривая «быстрее, быстрее», шумные, шаловливые, но словами даже не передать какие любимые и родные. Да я готов хоть целые дни проводить с ними, с утра до вечера и без перерывов, настолько сильно я успел привязаться. Хотя, конечно, проводить с ними прямо все свое время я не могу, как минимум из-за того, что работаю, да и сами мальчики в школу ходят. К тому же, это сейчас я говорю, что готов находиться с ними постоянно, а на деле ведь у людей есть свойство уставать друг от друга. Да, мальчишек я полюбил, причем кажется настолько сильно, как не любил ещё никого и никогда. Но все равно, наверное, рано или поздно даже мне будут требоваться небольшие перерывы, просто потому что дети требуют внимания и забирают много энергии. Да и они не факт, что не устанут от моего постоянного общества. Нет, разнообразие, пожалуй, тоже должно быть, потому, наверное, это даже хорошо, что я провожу некоторое время на работе, а дети учатся.

Пузыри, естественно перекочевали ко мне, как только перед глазами ребят предстали всевозможные качели и горки. О машинках Антоша тоже позабыл, полез наверх к той горке, которая представляет из себя этакую трубу. И зачем он вообще настаивал на том, чтобы мы эти машинки с собой тащили? Хотя с детьми часто так, перед выходом они заявляют, что им нужно чуть ли не все игрушки с собой взять, что-то даже берут, а потом даже не вспоминают об этом, потому что находят занятие поинтереснее. А мне эти игрушки таскай. Впрочем, ладно, это мелочь, к тому же, сейчас у меня была прекрасная возможность снять наконец довольно тяжёлый рюкзак и оставить его на скамейке. Сережа моментально убежал следом за Антоном на площадку, Арсений устроился на этой же самой скамейке и снова достал книгу, а вот Димка почему-то убегать не спешил и вообще с интересом посматривал на озеро. И вот что он уже задумал? Купаться я его точно не пущу, все-таки уже вечер и довольно прохладно, да и вода в этом озере совсем для купания не подходит, грязная она.

— Дим, ты чего играть не идёшь? — я подошёл совсем вплотную к мальчику, опустил руку ему на голову, легонько растрепав волосы.

— А в озере лягушки есть? — поинтересовался мальчишка и перевел взгляд своих любопытных глазок на меня. И голову немного склонил, явно со всей заинтересованностью дожидаясь ответа.

— Есть, — конечно есть, их отсюда даже слышно прекрасно, сидят там где-то в камышах и запевают свою лягушачью песню.

— А можно попробовать их поймать? — спросил и тут же взгляд у него такой просящий стал. И глазены большие пребольшие, точно кот. И надо же, не кинулся сломя голову к воде, а разрешения спрашивает, ну какой молодец.

— Ну смотри, ты можешь подойти поближе к воде и попробовать поймать лягушку, но только если она находится на берегу.

Я на самом деле не видел смысла запрещать мальчишке совсем все. В воду, конечно, не пущу, но если уж ему так хочется попробовать эту самую лягушку словить, то почему бы и нет? Они ведь иногда сидят на берегу, даже в траве бывает прячутся, как знать, может Димке и удастся одну отловить. Хотя, зная насколько это пугливые и прыгучие создания, получится у мальчика, конечно, вряд-ли, но никто не мешает попробовать. В конце концов, детское любопытство и желание попробовать что-нибудь сделать нужно поощрять, а не пресекать. Нет ведь ничего страшного в том, что он пройдется вдоль воды, к тому же, его и видно отсюда будет прекрасно, до этой самой воды рукой подать.

— В озеро не лезь, хорошо? — добавил я, а мальчик серьезно так кивнул, — Тогда вперёд, иди лови, раз тебе так хочется.

— Ура, — Димка даже подпрыгнул на месте, а потом умчался, правда спустя пару шагов остановился, развернулся и снова посмотрел на меня, — Спасибо, — и снова возобновил бег.

За что благодарил? Ну видимо за разрешение. Забавный он такой, все они забавные, но в самом хорошем смысле этого слова. Такие искренние, живые. Они не играют какую-то роль, не пытаются во всем угодить, не пытаются подлизываться как это, к сожалению, делают многие взрослые в моем окружении. Конечно, когда они подрастут, то такая эмоциональная открытость начнет пропадать, особенно это касается подросткового возраста, но до него нам ещё как до луны. Тем более, в моих силах сделать так, чтобы со мной они не боялись эту самую открытость сохранить даже когда станут старше. Одно дело не выдавать всех чувств при общении с незнакомцами, это нормально и это правильно, и совсем другое, если они будут бояться проявлять эту открытость при мне. Второе докажет, что где-то я ошибся, раз допустил подобное и тогда я это уже вряд-ли смогу исправить. Именно поэтому думать об этом стоит сейчас, не просить их скрывать эмоции, потому что видите ли громко смеяться на людях — это неприлично, а злиться не имеет права никто. Глупости это все, каждый человек должен испытывать эмоции и не бояться осуждения со стороны. Какая, в конце концов, разница, что там подумают другие, если прямо сейчас человек счастлив и ему хочется улыбаться и смеяться? И пусть люди думают, что хотят, все равно ведь найдутся в мире те, для кого именно смех или даже та же самая злость окажутся важными, просто потому что являются частью личности. На самом деле, вопрос эмоциональной грамотности довольно сложен, его и взрослые то не всегда могут понять, но, тем не менее, он важен, действительно важен и умение выражать свои эмоции, понимать, что именно ты ощущаешь и чувствуешь нужно прививать с детства. Я не психолог, но вопрос изучил. Да и как мог не изучить, если взял ответственность за детей? Будем потихоньку и над этим работать по мере сил и возможностей.

— Думаете Диме и вправду удастся поймать лягушку? — я обернулся, увидел что Арсений хоть и держал все ещё в руках книгу, но смотрел на меня, а не на страницы. Естественно он слышал, что Дима говорил, мы же и не отходили никуда, да и секрета в этом никакого не было.

— Даже если и не поймает, так хоть повеселится в процессе, — я чуть улыбнулся и увидел ответную улыбку мальчишки.

И улыбка эта была открытая, совершенно не наигранная. Какое же счастье, что он стал улыбаться чаще. И времени ведь совсем немного прошло. Может единственное, что Арсению и требовалось по сути — это лишь немного заботы? Просто он и сам этого не понимал, а может не хотел признавать, но сейчас понял. И это не может не радовать.

— Паша, Паша, — Антошка прибежал со скоростью света, впечатался мне в ногу, ухватил за руку и потянул в сторону площадки. Арсений, посмотрев на это лишь тихо хихикнул и вернулся к чтению.

— Чего, Антош?

— Покачай на качелях. Ну пожалуйста, — и тянуть меня продолжает, на месте от нетерпения подпрыгивает, точно зайчишка, и смотрит так просяще, глазки строит.

— Арсений, ты тут останешься? — нет площадка то прям рядом, но я понимаю, что не могу следить за всеми разом, да и глаз на затылке у меня нет. Мало ли Арс решит пройтись куда-нибудь, а я не замечу, лучше заранее уточнить.

— Может до Димы пройдусь, но из вашего поля зрения не уйду, — отозвался мальчик, снова подняв взгляд.

Я кивнул и пошел таки за нетерпеливым Антошкой, которого так сильно манили качели. Впрочем, понятно почему манили, Сережа то на них уже качался, а Антон у нас же повторюшка маленькая, что старшим, то и ему нужно. Хотя, иногда это работает и в обратную сторону и мыльные пузыри тому доказательство. Мальчишку на качели я посадил, потому что сам бы он не забрался. Понятия не имею, зачем делать качели, предназначенные для детей вообще-то, такими высокими. Серьезно, я уверен, что на такую же соседнюю и Сережа с трудом забрался, хотя он и был чуть повыше Антона из-за возраста. И вот о чем думали люди, которые это проектировали, а потом устанавливали? О том, что дети умеют летать или прыгать настолько высоко? Спешу их разочаровать, они не умеют, это дети, а не чудо-люди. Впрочем, исправить я все равно ничего не могу, так что оставим это на совести строителей. А вот, кстати, нужно будет проследить, чтобы у меня во дворе качели установили на нормальной высоте. Главное теперь не забыть об этом.

— Паша, ну что ты встал и стоишь? — возмущённо так воскликнул зеленоглазый мальчишка и на меня посмотрел, забавно надув губки, — Качай!

Ну ничего себе командир маленький. Качай его, так ещё и обижается. К надутым губам прибавил и щеки, как хомячок. Маленький, недовольный, зеленоглазый хомячок. Ещё и очень пушистый из-за своей кудрявой шевелюры. Правда как только я ухватился за цепочку на качели и принялся его качать, то все недовольство и обида сменились громким заливистым смехом. А потом ещё и Сережа попросил его тоже качать, потому что у меня, по его мнению, выходит лучше, чем у него самого. Благо, что рук у меня две и расстояние между двумя качелями небольшое, что позволяло мне раскачивать обоих мальчишек одновременно.

Я также видел, как Димка носился по берегу, видимо и вправду пытаясь поймать лягушку, но пока что безуспешно. Как я понял, что безуспешно? Так все просто, если бы поймал, то сразу же прибежал бы показывать, но этого он не сделал. В какой-то момент Арсений и вправду присоединился к нему. Правда, если младший продолжал носиться с просто невероятной скоростью, то старший просто спокойно ходил следом за ним, что-то рассматривал и рассказывал. Естественно, с такого расстояния мне не было слышно что именно, но оно ведь и неважно. Ну наверняка же Димка просто спросил у Арса что-нибудь, а тот теперь терпеливо отвечает. И ведь на этот раз он добровольно к Диме пошел, к нему специально не приставали, его специально не отвлекали, так что его вроде как и не нужно «спасать» от младшего. И, наверное, это даже хорошо, что он решил к Диме присоединится. Книжки — это, конечно, интересно, но не может десятилетний мальчишка все время сидеть на месте, это же против всякой логики.

Качели Антону надоели довольно быстро, равно как и Серёже. Второй правда моментально переключился на горки, а вот Антошино внимание привлекла «паутинка». Ну знаете, этакие верёвочки, по которым можно лазать? Мальчик вознамерился забраться на самый верх, правда даже до середины не долез, нога запуталась, из-за чего пришлось его вызволять. Сдаваться, впрочем, Антон не собирался, полез снова и даже почти добрался до верха, но остановился, потом развернулся так, что оказался повернут лицом ко мне и с интересом уставился куда-то мне за спину. Не сказать, что такое положение казалось мне безопасным, все-таки пока он был повернут ко мне спиной, то и ногу на веревки ставил примерно посередине стопы. А сейчас он балансировал на пятках, имея все возможности свалится вниз. Впрочем, руками держался, вроде бы, крепко, да и я рядом, поймать успею если что. Нет, можно было бы, конечно, попросить его снова развернуться, можно было бы вообще запретить ему лазать, под предлогом «маленький ещё». Да вот только запрет этот будет таким глупым. Да, маленький, и что дальше? Не младенец ведь, равновесие удерживать умеет, да и вроде бы понимает, что делает. Не вижу смысла запрещать детям лазить на специально предназначенных для этого турниках, паутинках, лесенках и прочем. Тут ведь есть и за что ухватиться, и падать не так высоко, к тому же, песок, который тут везде, смягчит падение если что. Все таки есть огромная разница между тем, что Дима сегодня на перила влез и мог свалится прямо на ступеньки и серьезно пострадать, и между Антоном держащимся за веревки, так ещё и прямо рядом со мной. Тут он даже если захочет упасть, все равно этого сделать не сможет, я не позволю, значит и проблем нет. Да и вообще, они же дети, к тому же мальчишки, не могу же я запретить им лазать, бегать и прыгать.

— А я тоже хочу в озере купаться, — вдруг сказал мне Антошка, все ещё смотря мне за спину, видимо на это самое озеро. А вообще стоп, всмысле «тоже»?

Я чуть повернулся, так чтобы если вдруг что и Антошу подхватить, и суметь посмотреть на происходящее за моей спиной. И, если честно, от этого самого происходящего я несколько обалдел. Теперь понятно, почему Антон сказал «тоже». Конечно тоже, один то уже полез, а Антону автоматически тоже нужно. И, не поверите, в воду полез не Дима. Он то как раз стоял себе спокойно на берегу, что-то рассматривал у себя под ногами. А в воду полез Арсений. Зачем? А вот чтоб я знал, но зашёл мальчишка в озеро примерно по колено, предварительно закатав штаны. Что я там говорил? Что это замечательно, что он решил немного поиграть с Димой, а не остался сидеть на скамейке? Ага, а ещё замечательнее было бы, если бы он не влез в озеро. Он ведь был совсем рядом, когда я просил Димку в воду не лезть, очевидно же, что он слышал все сказанное мной, но все равно зачем-то это сделал. А я вот как на подобное реагировать должен? Я мог ожидать от Арсения многого, но такого варианта у меня и в мыслях не возникало. Да он мне из всех самым послушным казался, но, судя по всему, это были поспешные выводы. В тихом омуте называется.

Нет, я не спорю, что это не самое страшное, что он мог бы сделать, но все равно. Арс ведь сто процентов слышал, что нельзя, следовательно, в воду полез осознанно и явно подгадал момент, когда я не смотрю. И вот это во мне вызывает чувство такой растерянности. Просто потому что я не ожидал подобного, совсем не ожидал. А впрочем, он ведь такой же ребенок как и остальные, так что чему я удивляюсь? Да, он развит не по годам, да он прошел школьную программу, предназначенную для более старшего возраста, но разве ж это показатель? С чего я вообще решил, что он будет послушным? Хотя ясное дело с чего, он сам себя таким показал, никуда не лез, без разрешения ничего не делал. Да вот только не потому ли это, что он попросту мне не доверял и откровенно боялся моей реакции на возможные его проделки? И значит ли то, что он прямо сейчас ослушался, что он стал мне доверять чуточку больше? А может это ничего не значит, может действительно он просто неожиданно вспомнил о том, что он ребенок, может пытается проверять границы, может просто не подумал. Там этих «может» на самом деле столько, что и не пересчитать. Да и не о них мне сейчас думать следует, а о том, что Арсения из воды теперь вытащить нужно. Так ещё и отругать придется. Подумать только, уж кого кого, а Арса я за прошедшую неделю ещё не ругал, да и не думал, что мне придется это делать. Впрочем, все бывает в первый раз, да?

— Так, Антоша, давай-ка вниз, — я осторожно подхватил мальчика и опустил его на землю, — В озере вода холодная и грязная, а потому купаться нельзя, — пояснил, вспомнив, что ребенок вообще-то мне говорил о том, что он «тоже хочет».

— А почему Арсению можно? — и так обиженно это прозвучало, явно ощущал несправедливость и его можно понять. Он ведь искренне убежден, что Арсу я разрешил, а ему нет.

— Арсения мы сейчас будем вытаскивать, потому что ему тоже нельзя, — поспешил я заверить этого малыша, пока он не предъявил мне ещё какую-нибудь претензию, — Антоша, ты, если хочешь, можешь остаться на площадке, но только если никуда не будешь уходить. Или же идём вместе до Димы с Арсом.

— Я к Серёже пойду, с горки кататься, — тут же отозвался мальчик и моментально убежал к этой самой горке.

Ох, я, если честно, понятия не имею, насколько хорошая идея вот так оставить его с Серёжей на площадке, а самому отойти. Нет, я недалеко, не спорю, прекрасно их видеть буду, да и они меня тоже, но мало ли. С другой стороны, я не могу разорваться на части, а таскать мелких все время за собой тоже не вариант, они же играть хотят, а не ходить за мной хвостиком, только потому что я опасаюсь, что они могут разбежаться кто куда.

Я дошел до самой воды. Дошел довольно быстро, потому что мне ребенка нужно срочно вытаскивать. Вот он сейчас в холодной воде постоял, а потом с температурой сляжет? Это сейчас ему, наверное, все происходящее кажется весёлым, да вот только если он заболеет, то весело не будет ни мне, ни ему самому. Кто бы мог вообще представить, что именно Арсений не подумает о последствиях? Я вот не мог. И что он там в этой воде выискивает? Стоит, рассматривает что-то, руки держит так, словно пытается что-то выловить.

— О Паша, — около меня оказался Димка. Ну естественно мальчишка мое появление заметил, не мог не заметить, я далеко не маленький, и оказался рядом, — Арсений сказал, что достанет мне лягушку, ты представляешь?

Ура он перешёл на «ты». И не ура, Арсений решил ловить лягушку. И о чем только думал? А у Димки энтузиазма полно, я уверен, что он и на «ты» перескочил, просто потому что он сейчас чересчур воодушевлен и ему эта лягушка вот прямо жизненно необходима. Юный животновод, нужно ему точно какую-нибудь зверушку приобрести.

— Арсений! — мальчишка за это время умудрился забрести чуть ли не в самые камыши, а потому мне пришлось крикнуть, чтобы он точно услышал.

Ребенок развернулся, взгляд мой поймал, кажется даже смутился. Я махнул рукой, показывая, чтобы он шел к берегу и, спасибо хоть не стал упрямиться, мальчик и впрямь двинулся в нашу сторону. Правда шел он ну очень уж медленно.

— Ты его попросил лягушку поймать? — тут же обратился я к Диме.

Такой вариант развития событий я и впрямь вполне себе мог предположить. Дима попросил, а Арсений попросту не смог отказать младшему. Это было бы логично. Да вот только Димка головой помотал отрицательно и, тем самым, окончательно разрушил мой мир и все мои представления об Арсении. Непослушный, такой же как и все непослушный ребенок.

— Он сам предложил, — тут же поведал мне Дима.

Ну да, сам. Я уже, наверное, ничему не удивлюсь, даже если мне сейчас скажут, что кто-нибудь из моих детей попытался угнать вертолет. Послушание — это явно не их конек. А мне тут отчитывать всех по очереди и объяснять, что не так. Сложно? Сложно, даже отрицать не буду. Все это очень сложно, потому что я каждый раз должен следить за собственной реакцией и за реакцией детей. Не напугать, не накричать, не злиться. Сейчас я, впрочем, не злюсь, но это, наверное, потому что пребываю в крайней степени шока. Так ещё и Арсений идёт медленно, словно нарочно и, негодник такой, все равно продолжает высматривать лягушек, словно это его долг — поймать одну для Димы.

И честно я был готов снова его позвать, поторопить, чтобы вышел наконец из воды, потому что за все это время он практически не сдвинулся с места. Да вот только не успел. Мальчик обо что-то споткнулся, без понятия не имею обо что, но это и неважно. Мало что-ли всякого в воде валяться может? От банальных камней до выброшенного людьми мусора, так что под ноги ему попасть могло что угодно. Да вот только споткнулся он очень неудачно, потерял равновесие, упал спиной назад, умудрившись уйти с головой под воду.

Как я оказался в этой самой воде, я и сам не понял. Просто в голове что-то щёлкнуло, закричало, сиреной завыло где-то на задворках сознания, и я чуть ли не мгновенно добрался до мальчишки, не сильно заботясь о сухости собственной обуви и штанов. Плевать на одежду, у меня тут ребенок имеет все шансы захлебнуться. Нет, вероятно, я преувеличил, и масштаб трагедии не был столь велик. Там было не глубоко и Арсений, скорее всего, смог бы успешно выбраться и сам, но мне в тот момент было не до здравых мыслей. Вот оно какое оказывается, это чувство, когда на одних инстинктах бросишься в омут с головой, только бы вытащить и обезопасить своего ребенка. И неважно было, что ребенок то этот не пострадал, толком даже и не понял, что произошло и вообще он просто слегка растерянно и виновато посмотрел на меня, как только я его вытащил и поднял на руки. Сидит себе, голубые глаза такие большие-большие, ресницами хлопает и мокрый с головы до ног. Вода с его волос стекала целым ручьем, а одежду, я уверен, выжимать можно. Так Арс ещё и босой. Где обувь потерял спрашивается? А нет, не потерял, обувь осталась на берегу, он, видимо, её снял перед тем, как в воду заходить, а я попросту не заметил. Обратно к этому самому берегу я и двинулся. И мальчишку при этом прижимал к себе так, словно он сокровище, которого меня чуть не лишили. Хотя почему словно? Сокровище и есть. Чувствую себя драконом, который ревностно охраняет свои ценности. Ну знаете зарычу и отгоню любого, кто на моих детей посягнет или хотя бы косо посмотрит. Правда будет несколько странно, если я начну рычать на озеро. Да и вроде рычать мне не на водоем нужно, а на ребенка, который по собственной дурости в него полез. Ну вернее как? Рычать — это выражение образное, конечно же, я этого делать не буду, ребенок явно не оценит такого подхода, но побеседовать нам точно нужно. Правда сначала нужно окончательно выбраться на берег, потому что вода холодная, вступив в нее я это понял отчётливо и ясно, а Арсений так и вовсе насквозь вымок. Да и ветерок прохладный тоже, ох не дай бог заболеет, я очень этого не хочу. Не потому что мне тяжело заняться лечением, а просто потому что я не хочу, чтобы мои дети болели.

Так, наверное, сначала мне нужно собрать всех детей, добраться до дома, причем как можно быстрее, мальчишку отправить в душ и переодеваться, а потом уже разговоры вести.

И почему именно сегодня вечер решил быть таким прохладным? Ведь днём было тепло, а сейчас что? Даже я ощутил прохладу, как только мы выбрались из воды, пробежавшую вместе с ветром по моим ногам, промокшим естественно. А Арсу сейчас какого? У него вообще вся одежда мокрая и ветер явно доставляет кучу дискомфорта. А у меня ещё и кофты с собой никакой нет, да и мое худи, которое я, в теории, мог бы отдать мальчику, с каждой секундой становилось все мокрее от того, что пропитывалось водой, стекавшей с самого Арсения. Вот уж приплыли так приплыли, окончательно и бесповоротно.

— Извините пожалуйста, — вдруг подал голос ребенок. Выглядел он и впрямь расстроено и виновато, но прижимался ко мне крепко, то ли замёрз и пытался таким образом согреться, то ли просто хотел ощущать себя защищенным, так сразу и не скажешь. — Я не хотел, чтобы так получилось.

— Давай мы обсудим это немножко позже, — попросил я, а потом наклонился и подхватил его обувь, при этом продолжая удерживать самого мальчика и не давая ему свалится. — Дим, пошли.

Младший спорить не стал, видимо понял, что я и так не то, чтобы очень доволен всем произошедшим и если он сейчас начнет перечить и сопротивляться, то имеет все шансы нарваться на неприятности. Нет, понятное дело, что скандалить я не собираюсь, но вряд-ли мальчишка сильно хочет выслушивать очередную лекцию от меня, вот и решил не высказывать недовольство. А оно наверняка было, потому что гулять мы планировали дольше, но куда уж там? Так, сейчас мне нужно ещё двоих отловить, причем быстро и желательно без капризов, а дальше домой. Потому что я уже четко ощущаю, как мальчишка при порывах ветерка съеживается и прижимается ко мне все теснее. Ну точно замёрз. И казалось бы, на дворе май, но все равно этот факт никак не спасает.

До площадки мы дошли быстро. Дошли, чтобы я мог во всей красе лицезреть рыдающего Антона, все лицо которого было в песке и отчего-то прячущего руку за спину Серёжу. И я вот отчётливо заметил, что в глазах второго тоже блестят слезы. А потому вопрос. Что здесь успело произойти за те… А сколько меня не было? Да минут пять-семь от силы на самом деле. И вот непонятно, что эти двое уже успели натворить, и почему Антон ревет в три ручья, так ещё и подвывает и всхлипывает так, что у меня просто сердце сжимается от такой картины. Оставил без присмотра на пару минут называется. Детки меня под вечер решили все дружно свести с ума или что? Так, что я там говорил о дыхательной гимнастике? Помнится я отмечал, что она помогает успокоится. Значит и сейчас нужно ее практиковать, чтобы не психануть случайно. И выяснить заодно, что случилось.

— Что произошло? — а недоумения то сколько в моем голосе. Хотя оно и неудивительно, я действительно не понимаю ровным ничего.

— Он меня обижааааает, — протянул, хотя я бы даже сказал провыл Антошка, а потом подбежал ко мне и ухватился за мою ногу.

Все бы ничего, да вот только штанины то у меня мокрые. Не полностью, а только до места чуть пониже коленей, но все равно. Антона это правда, кажется, не волновало вообще, он просто плакал и своими пальчиками цеплялся за мою одежду.

— Не правда, — тут же возмутился Сережа и даже нахохлился точно петушок, — Я ничего не сделал и даже не трогал его.

Все, я запутался окончательно и бесповоротно. Кто кого обидел? Или не обидел? Почему Антон продолжает плакать? Почему у Серёжи тоже глаза блестят словно от слез? Почему рука спрятана за спину? Я ничего не понимаю, можно мне какое-то руководство, которое распутает запутавшегося меня? Очень нужно. Так ещё и домой нужно идти, чтобы дать возможность Арсению душ принять и переодеться, а я не могу этого сделать потому что младшие решили устроить непонятно что. Дурдом, честное слово. Как-то когда Женя на месте оно попроще все выходит, вдвоем получается уследить за всеми сразу, а тут. И вот я даже не знаю что делать. Отложить все разборки на потом, ревущего Антона взять на руки, при этом продолжая удерживать и Арса и шагать в сторону дома? Организовать эти самые разборки на ходу? Разобраться все-таки прямо сейчас? Я не знаю. Ничего уже не знаю.

— Не праааавда, ты не р-разрешаешь, — ох ну какой же Антоша громкий, в самом деле. И что ему там уже Сережа не разрешил, что так сильно задело его чувства?

— Серёж, что ты ему не разрешил? — так, стараемся сохранять спокойствие, не поддаваться эмоциям и не злиться. В конце концов, это просто дети, такое поведение является нормой.

Мальчишка просто смотрел на меня и молчал. Ну ясно, он явно не желает младшего сдавать, даже не смотря на то, что этот самый младший его только что обвинял чуть ли не во всех грехах этого мира. Поразительное для детей нежелание сдавать своих товарищей, обычно в таком возрасте они все только и делают, что ябедничают, но видимо это не про моих мальчишек. И я в любой другой ситуации даже умилился бы такому желанию не давать младшего в обиду, даже несмотря на то, что он и сам обидеть может кого угодно. Да вот только не сейчас. Я тут понять происходящее пытаюсь, а дети явно усложняют мне задачу.

— Я задал вопрос и хочу услышать на него ответ, — эх, не хотел я звучать строго, но меня практически вынудили.

Обычными уговорами я явно ничего не добьюсь, пришлось строить из себя строгого взрослого, который очень недоволен. Впрочем, мне даже притворяться не пришлось, я действительно недоволен и готов ругаться долго и громко, но приходится себя сдерживать.

— Он ел песок, — нехотя сказал Сережа, а Антон заревел ещё пуще и громче.

Что у этого ребенка за отношения с песком такие? То он им кидается, то, нате вам, ест! И ведь не настолько маленький, прекрасно же знает, что нельзя в рот всякую гадость тянуть, а все равно. Зато теперь понятно, почему у него личико все в этом самом песке. И все ещё непонятно, как мне со всем этим справляться и разбираться. Сейчас Антон все равно меня не услышит, он слишком занят тем, что плачет и сам себя жалеет. Серёжка выходит действительно ни в чем не виновен, и на том спасибо. Правда все ещё непонятно, что у него с рукой.

— Руку почему прячешь? — опять молчание в ответ.

Во-первых, делаем глубокий вдох и не орем на Серёжу за то, что не отвечает, мальчик так-то и не виноват по сути, потому кричать я на него не должен. Да я вообще ни на кого кричать не должен, пусть прямо сейчас мне очень хочется. Во-вторых, позволяем Антоше и дальше плакать и цепляться за меня, не прогоняем, но и не спешим с жалостью и попытками успокоить. Иначе он возьмёт на заметку, что слезы позволяют обратить на себя внимание и будет мне истерики устраивать постоянно. Плакать он рано или поздно перестанет сам, а там уже и поговорим. В-третьих, прекращаем стоять на месте, двигаемся к скамейке за рюкзаком, при этом показывая Диме и Серёже, чтобы шли следом, Антона ухватывая за руку, а Арсения не отпуская. Потому что как я его отпущу, если он по-прежнему разутый? Рюкзак на плечо, Арсения перехватить поудобнее, передать ему его же обувь, пускай держит, а Антошу подхватить свободной рукой, при этом стараясь не позволить рюкзаку сползти с плеча.

— Он меня укусил, — вдруг сказал Сережа, шагая вместе с Димой следом за мной. То ли понял, что я с трудом удерживаю себя в руках и его молчание и нежелание отвечать на поставленный вопрос нервируют меня ещё больше, то ли просто решил, что младший заслуживает правосудия, я без понятия.

— Покажи, — я на мгновение остановился, стараясь не обращать внимания на верещащего мне прямо в ухо Антона.

Руку Серёжка послушно вытянул и я и вправду заметил следы от Антошиных зубов чуть выше его запястья. До крови, конечно, не прокусил, но синяк может остаться. Ох, ну вот что за вечер сегодня такой? Такое ощущение, что мальчишки решили проверить мои нервы на прочность. Особенно Арсений с Антоном, эти двое прям комбо собрали, я даже не ожидал.

— Домой придем, напомни мне дать тебе мазь от ушибов, чтобы синяка не осталось, — попросил, потому что практически на сто процентов уверен, что я, скорее всего, забуду об этом. Сережа кивнул и мы продолжили идти в тишине, если не считать Антошиных криков, которые, на мое счастье, стали немного затихать.

И так, что я имею? Укушенного Серёжу, мокрого и явно подмерзшего Арсения, истерящего и наевшегося песка Антона, и, удивительно, спокойного и только немного растерянного Димку. И мне предстоит вернуться домой, желательно без происшествий, со всем произошедшим разобраться, потом накормить, потом отправить купаться, потом спать уложить. Столько всего на одного меня. Пора овладевать суперспособностями, возможность себя клонировать мне бы не помешала, очень не помешала. Но жизнь не фильм, суперспособностей в ней не бывает, так что придется справляться своими силами. Эх, не сойти бы с ума в процессе.