— Вы закончили завтракать? — спросил я, как только вошёл в комнату.

Дети моментально перевели взгляды на меня, причем сделали это одновременно, что показалось мне довольно забавным. Глазки, впрочем, равно как и выражения лиц у них были совершенно разные и не похожие друг на друга. Димка смотрел с любопытством, чуть склонив голову, будто ожидая от меня чего-то, Серёжка буквально светился радостью и хорошим настроением, что не могло меня не радовать. Арсений по своему обыкновению выглядел не слишком эмоциональным, но по крайней мере каких-либо негативных эмоций он тоже вроде бы не испытывал. Единственное, что бросал на меня какие-то задумчивые долгие взгляды, суть которых я разгадать не мог. Антон же глядел хитро, шкодливо и очень довольно. А ещё он был весь перемазан кашей… Оставил детей в одиночестве на пять минут называется.

— Закончили! — радостно объявил этот самый перемазанный чумазик, поднимая ладошки, которые тоже были в каше.

Нет, вот я не пойму, он руками ел что ли? Когда я уходил, у него в руках точно была ложка, которой он вполне себе ловко и без проблем орудовал. У него в принципе не было проблем со столовыми приборами и пользоваться ими мальчишка прекрасно умеет. И отсюда возникают вопросы: что успело произойти за время моего отсутствия и почему Антон стал игнорировать ложку?

— Золотце мое, а ты точно овсянку ел, а не купался в ней? Почему она у тебя даже в волосах? —спросил я у мальчика, подходя к детям ближе и, к собственному ужасу, убеждаясь, что Тоша перепачкан даже сильнее, чем мне показалось изначально. Так еще и бровь его, вернее ее отсутствие, только дополняла картину, неделя прошла, а она лишь только-только начала отрастать и это было еще не так сильно заметно.

Я чуть пристальнее присмотрелся ко всем детям по очереди, пытаясь понять действительно ли Антошка выглядел как маленький поросенок по собственному желанию или же тут успела произойти какая-то масштабная баталия, в которой завтрак выступал в качестве оружия. Бывало у нас уже подобное, так что я бы не удивился. Впрочем, остальные ребятишки были чистыми, если не считать пятнышка от красного фломастера на щеке Серёжи, но это он ещё перед завтраком случайно испачкался, а смыть забыл. В общем, выходило, что битвы все же не было, и оно, наверное, к лучшему, потому что отмывать всех детей — дело довольно долгое, а нам уже стоило выезжать.

Не то чтобы мы в действительности куда-то опаздывали, но просто родители мне уже успели позвонить и сказать, что они в дороге и мне не хотелось бы заставлять их ждать нас слишком долго. Да, им до места назначения ехать чуть дольше, чем нам, но всё-таки. Вообще, идея выехать куда-нибудь за город, элементарно сменить обстановку и развеяться пришла совершенно спонтанно. Так уж получилось, что последние три дня я был вынужден провести на работе, задерживаясь допоздна, что лично меня совершенно не устраивало, но и выбора не было. К сожалению для заключения новых договоров о взаимовыгодном партнёрстве с определенными компаниями требуется время и достаточно серьезный подход. Это и встречи с представителями, и составление контракта с условиями, и даже чертов корпоратив в честь успешного заключения этих самых контрактов. И едва ли кого-то волновало мое желание не задерживаться на этих дурацких конференциях и банкетах, поскольку это — часть работы, которая должна была быть выполнена. А я понял, что отвык, понял, что мне совершенно не нравится возвращаться домой к девяти вечера и только и успевать, что отправить детей по кроватям. И ещё больше мне не нравится смотреть в становившиеся откровенно тоскливыми глаза ребят, стоило мне только сказать, что я снова буду вынужден задержаться. Они вчера все вчетвером подскочили ни свет ни заря, только чтобы проводить меня на работу… Как к подобному можно было остаться равнодушным? Как можно было не начать искать хоть какие-то выходы из положения, только бы в этих замечательных детских глазках светилась радость, а не печаль?

Конечно, я не мог все бросить и просто не пойти на работу, хотя, признаться честно, очень и очень хотелось. Начатое нужно было закончить, благо вчера прошла последняя конференция, на которой мы уже до конца всё обсудили и мне даже удалось вернуться домой чуточку пораньше. Ненамного, но всё-таки. И мне очень хотелось верить, что в ближайший месяц подобных приключений меня больше не ожидает и я смогу, как и прежде, возвращаться домой часам к четырем и проводить всю вторую половину дня с мальчишками.

Так вот, о поездке. Вчера в середине дня, когда мне удалось вырвать себе двадцать минут перерыва, я, здраво рассудив, что впереди выходные, взял и забронировал два домика на какой-то небольшой базе за городом. Вышло, конечно, не очень логично, потому что я сначала все решил, а только позже позвонил родителям, чтобы узнать, а свободны ли они вообще, чтобы поехать с нами. А потом и вовсе вспомнил, что у Димки вообще-то футбол по субботам и уже стал задумываться над тем, чтобы все отменить. Но все же решил набрать Женю и попросить ее дать мне Диму и спросить у него напрямую, согласен ли он пропустить одну тренировку ради поездки. А мальчик возьми, да и согласись, причем так легко и непринужденно, будто ему тот футбол был и не нужен вовсе. Впрочем, это же Димка, он на тренировки через одну ходит, по настроению. И с родителями как-то тоже очень легко получилось, у них не было совершенно никаких планов, а потому они даже рады были моему предложению, успели всё-таки соскучиться. Потому и не стал я ничего отменять, решив, что этакая чисто семейная поездка никому из нас не повредит, да и детям должно понравиться, там на территории бассейн есть, речка рядом, пространства много, самое то, чтобы провести выходные и порадовать мальчишек. В конце концов, именно последнее ведь и было моей главной целью, наверное, можно даже сказать, что это своеобразный способ извиниться за те три дня моего практически полного отсутствия.

— А в каше можно купаться? Это как вообще? — широко раскрыв глаза от удивления, спросил Антошка. Ну что за очаровательное наивное создание?

— Это ты мне расскажи, как? — хмыкнув, сказал я. — Ты же весь в овсянке, а не я.

Вообще-то я ребятенка не упрекал, а говорил спокойно и даже шутливо. Ну подумаешь испачкался, тоже мне проблема, вода есть, отмоем. Но мне в действительности было любопытно, как он за столь короткий срок, — а я всего лишь перенес вещи в машину, оставив мальчишек доедать завтрак, — успел заляпать даже волосы.

— Аааа, — очень многозначительно протянул Антошка, а я заметил, как Серёжка хихикнул, поглядывая на младшего, — ну ложка это знаешь как-то так слишком очень скучно. Я хотел есть руками! А потом у меня зачесалась голова. Но она сама, я не виноват! — поспешил заверить меня ребенок. — И по щекам каша очень так смешно размазывалась, вот.

И ведь говорил он с таким счастьем в голосе, что невозможно было не улыбнуться. Ну вот что за ребенок? «Искупался» в каше и довольный, будто ему мешок конфет дали и позволили их все съесть. Честно говоря, даже завидно, что я слишком взрослый, чтобы творить подобные глупости и радоваться им также искренне и непринужденно. Думаю, любой согласится, что тридцатилетний дяденька выглядел бы очень странно, если бы решил вдруг есть кашу руками. А Антошке ничего, ему четыре года, ему такие забавности позволены.

— Ясно все с тобой, поросенок, — хмыкнул я, покачав головой, но все также в шутку, — посиди пока на месте, я сейчас посуду быстро помою и пойдем отмывать тебя.

— Тебе с посудой помочь? — моментально спросил Арсений, смотря на меня своими пронзительными голубыми глазами.

Удивительный мальчишка, в самом деле. Ну какой десятилетний ребенок станет добровольно вызываться вымыть посуду? Обычно наоборот дети ищут тысячи причин, чтобы этого не делать, а Арс сам предлагает помощь. И обычно я выступаю за то, чтобы поощрять детское желание помогать, но в этот раз я только покачал головой, мягко улыбнувшись и шагнув еще ближе к мальчику.

— За предложение спасибо, но я справлюсь, не переживай, — заверил ребенка я, проведя рукой по его темным волосам, а потом и по спине. — Вы бегите пока что переодевайтесь, хорошо?

Ну что я в самом деле четыре тарелки не самостоятельно не помою? Особенно учитывая тот факт, что лишь три из них были из-под каши, поскольку Серёжка на меня такими жалобными глазами посмотрел, когда узнал, что у нас на завтрак каша, причем даже ягоды уже не спасали, что я сдался и просто сделал ему бутерброды. Лучше так, чем заставлять ребенка есть то, что ему совершенно не нравится. Да и из-за неприязни он бы все равно много овсянки не съел, а так хоть не голодный и вполне себе довольный. Бутерброды, конечно, я предложил и остальным, а то вышло бы совершенно нечестно, но Дима с Арсением отказались, а Антон согласился только на колбасу, заявив, что у него свой бутерброд под названием «без хлеба», авторский получается. Как сладкая каша и колбаса сочетались, одному лишь Антошке и было известно, но тем не менее колбасу он слопал с удовольствием, да и кашу то в итоге доел до конца. Размазал по себе тоже — это да, — но ведь доел. Но что-то я отвлекся.

Сережка с Димкой с места сорвались моментально и исчезли из комнаты уже буквально через секунду. Вот не сидится этим непоседам на месте, все им побегать, да попрыгать нужно, причем везде и обязательно на перегонки. За Арсением подобной непоседливости я не наблюдал. Он просто спокойно встал со стула, позволив себе робко улыбнуться мне в ответ, и спокойно вышел из комнаты, не норовя врезаться в стену на каком-нибудь повороте. Ну какие же они всё-таки разные все, удивительно.

— А я что? Ты что меня дома оставляешь? Я переодеваться, что ли, не буду? — привлекая к себе внимание, возмущённо поинтересовался Антошка.

— Будешь конечно, — поспешил заверить его я, параллельно собирая со стола тарелки и относя их к раковине, — голову твою отмоем и сразу же пойдешь. И не нужно говорить глупости, без тебя никто никуда не уедет.

— Это праааавильно, — протянул Тоша, уже успев растерять все свое возмущение, — я очень очень очень ценный экземпляр, без меня вообще никуда нельзя, — серьезным, будто бы учительским тоном добавил мальчик, вынудив меня совершенно беззастенчиво хохотнуть.

Ей богу, я от таких заявлений даже чуть не выронил тарелку, которую мыл. Нет, с тем, что Антошка очень ценный я, безусловно, не спорю и спорить не собираюсь, они все ценные, особенно для меня. Но почему «экземпляр» то? Где он вообще это услышал? Хотя, скорее всего это чудо кудрявое уже и не вспомнит, когда именно ему встретилась такая фраза, но вот ее саму мальчонка запомнил, кажется, очень хорошо. Ну не просто же так он ее использовал, правда? Детки они вообще все в себя «впитывают», одно неосторожно сказанное слово и все, ребенок будет повторять его снова и снова. Так что с этим, пожалуй, стоит быть поосторожнее.

С посудой я закончил быстро. Отложил в сторону тарелки, оставив их сохнуть, потом также быстро протер стол и, убрав тряпку, повернулся к Антону. Тот все ещё сидел на стуле, забавно подняв ладошки, явно чтобы не запачкать ничего, и весело болтал ножками.

— Ура, на ручки! — радостно завопило это дитя, стоило мне его подхватить.

— Так, только пачкать меня, пожалуйста, не нужно. — Я перехватил его руку, не позволив обхватить меня за шею.

Нет, я все понимаю, правда, и против объятий ничего не имею. Просто мне совсем не хотелось отмывать ещё и себя. Тем более Тоша и не расстроился совершенно, а только кивнул, разведя руки в стороны, видимо, чтобы точно не запачкать меня.

Я все также с ним на руках дошел до ванной комнаты на втором этаже, потом опустил Антошку на пол перед ванной, а сам взял душ, включил воду и настроил ее, сделав по-приятному теплой.

— Подойди чуть ближе, — мягко попросил я, свободной рукой осторожно обхватывая детский локоток, как бы направляя. — Давай сначала ручки твои отмоем, а потом уже все остальное.

Конечно, я догадывался, хотя правильнее будет сказать — знал наверняка, что отмывать четырехлетнего ребенка — это целое приключение. Именно поэтому я совершенно не удивился, когда Антон прислонил руки к душу, заставив воду брызгать во все стороны. А уж голову ему отмывать оказалось ещё веселее. Я попросил его наклониться над ванной, в надежде быстро промыть кудрявые волосы, но какое там быстро? Антошке было слишком скучно просто ждать, пока я закончу, поэтому он все время вертелся, норовил выпрямиться, руками размахивал, словно воду пытался поймать. А когда я отвлекся на мгновение, чтобы взять немного шампуня, этот маленький хулиган и вовсе выхватил у меня из рук душ и направил его на меня, явно решив, что до этого я был недостаточно мокрым…

— Антон! Совесть у тебя есть? — недовольно, но негромко спросил я, забирая душ обратно.

Я понимаю, что на дворе лето, но вообще-то я не планировал намокать настолько сильно. Ладно я смирился с тем, что меня слегка обрызгали, но это? Мою одежду теперь выжимать можно было, а уж про стекающую с моих волос воду я вообще молчу. В общем, сложившейся ситуацией я был не слишком доволен. Тошу, однако, мои хмурые взгляды не пробирали совершенно. Он улыбался шаловливо, смотрел прямо в глаза и, казалось, был готов расхохотаться прямо здесь и сейчас. Вот ведь негодник, натворил дел и довольный теперь.

— Нет, — радостно объявил Антон, хлопнул в ладоши, а потом его улыбка стала ещё более очаровательной. Настолько, что даже ругаться с ним расхотелось моментально. Хотя в том, что совести у него таки нет, этот ребенок прав.

— Ну, зато честно, — пробормотал я скорее для самого себя, а потом попытался вернуть строгий вид. Получалось так себе, улыбка против воли расползалась по лицу и сдержать ее попросту не получалось. — Это что за баловство такое, а? Лужи с пола сам будешь вытирать.

Нет, в данной ситуации у меня совершено не получалось оставаться строгим. У меня даже голос оставался мягким и ласковым. Антошка ведь действительно просто баловался, причем делал это играючи, не преследуя цели выразить протест или просто вывести меня из себя. Он не кричал, не топал ногами, не пытался демонстрировать характер. Развлекался ребенок, только и всего. Разве можно за такое ругать? Но на том, чтобы он хотя бы попытался протереть за собой пол, я собирался настаивать.

Но сначала следовало все же домыть кудрявую головушку, чем я и занялся, осторожно надавив Антошке на спинку, намекая, чтобы он снова наклонился. Мальчишка не переставал хихикать, но все же позволил мне закончить. Правда, когда я стал вытирать его голову, то рассмеялся Тоша ещё громче, причем совсем непонятно отчего. Настроение, наверное, хорошее вот и смеётся со всякой ерунды. Но оно и хорошо, пускай хохочет, тем более смех у него очень звонкий и, чего уж там, заразный!

— Смешинка в рот попала? — хмыкнув, спросил я, убирая полотенце от его головы и смотря на этого лохматого ребятенка.

— Просто ты смешной! — объявил мальчишка.

— Это почему же?

— Потому что ты как мокрый ёжик! — радостно воскликнул мальчик. — У тебя волосы так смешно торчат и вправо, и влево и вообще везде!

Да уж, такую характеристику мне еще не давали. Впрочем, бросив взгляд в зеркало, я понял, что в чем-то этот ребёночек прав, на голове у меня теперь была какая-то катастрофа, так ещё и вода с волос капала. Да и вообще я и вправду выглядел довольно забавно, будто искупался прямо в одежде. Хотя почему «будто», если по милости этого чуда я действительно искупался, хотя и не планировал?

— И кто, по-твоему, в этом виноват? — указывая свободной рукой на собственную прическу, если ее можно назвать таковой, спросил я.

— Я конечно! — на удивление честно признал Антон, снова хихикнув, а потом резко выхватил у меня полотенце и бросил на пол, присаживаясь на корточки. — Что? — словив мой удивленный взгляд все ещё чуть посмеиваясь, выдал Антошка. — Ты же ж сам сказал, чтобы я вытер вот эту вот такую лужу.

Ну надо же какая сознательность, удивительно. Хотя, тут скорее свою роль сыграл тот факт, что Антоше протирание пола попросту показалось делом увлекательным и довольно интересным, вот он и проявил инициативу. Бывают у детей иногда этакие «приступы внезапной хозяйственности», особенно у тех, что помладше, когда они наблюдают, например, за тем, как взрослые убираются в доме. Естественно, им любопытно, вот и Тоша явно решил попробовать. Причем справился довольно быстро и, что удивительно, тщательно. Хотя там и воды-то было немного, основная часть была на мне. А вообще у меня такое ощущение, что пора бы уже купить в каждую ванную по швабре, ну или хотя бы тряпки где-нибудь поблизости оставлять, а то сколько можно полы полотенцами вытирать?

— Какой ты у меня умница, — совершенно искренне похвалил мальчика я, а сам Антошка после этих слов разулыбался сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё то?

Он выпрямился, вручил обратно мне полотенце, которое я тут же закинул в корзину для белья. В какой-то момент я понял, что проще ее перенести в одну из ванных наверху, чем каждый раз напоминать детям, что грязную одежду нужно отнести вниз, а потом ещё ходить следом и собирать за ними все, что они обронили по дороге. Так они хоть, если и роняют где носок или ещё что-то, то его найти проще. А то было у нас уже такое, что я те носки находил и на лестнице, и в прихожей, и даже под ковром, хотя вообще непонятно было, как они там оказались.

— Пойдем теперь переодеваться, — беря это дитя на руки, за чем немедленно последовал очередной довольный писк, сказал я.

***

Мы наконец-то доехали, чему я был несказанно рад. Всё-таки поездки куда-либо с детьми, особенно если они длятся больше получаса, — это то ещё испытание. Все те полтора часа, что ребятне пришлось сидеть на одном месте, я уже успел выслушать тысячу жалоб на скуку. Антошка ныл и доставал сидевшего рядом с ним Арса, пытаясь заставить того поиграть с ним в машинки. Старший вообще-то даже согласился, вполне себе терпеливо поддерживал Тошину игру, но вот самому Антоше она очень быстро надоела и нытье возобновилось. Не отставал от младшего и Димка, который вынуждал уже трижды останавливаться на разных заправках, потому что «мне очень срочно нужно в туалет». И я даже понимал почему нужно: этот мальчишка, от скуки, не иначе, выпил две бутылочки воды и начал третью, утащив ее у Арсения. Сережка скуку пытался скрасить, подпевая включенным песенкам, время от времени переключаясь на какой-то спор, начатый явно Димой. Ну и ещё он время от времени заводил разговоры о том, что успевал рассмотреть за окном, умудряясь обращаться ко всем сразу, но при этом не ожидая и не нуждаясь в ответе. По сути, просто высказывал свои мысли вслух, тем самым развлекая себя. Ну в общем, возможность наконец остановиться и выйти из машины не просто до уборной на заправке и обратно стала облегчением для всех нас.

— Не отходите, ладно? Сейчас вещи достанем, заселимся, а потом уже будете играть, — вытаскивая из кресла Тошку, сказал я, но так, чтобы услышали меня все.

Обращался я, конечно, к младшим. Арсений и так никуда уходить не собирался, просто стоял рядом, терпеливо ожидая. А вот Димке на месте стоять было сложно и, не попроси я не уходить, мальчишка бы наверняка уже убежал изучать все, что только можно изучить. Впрочем, судя по заинтересованному взгляду, которым Сережа окидывал все вокруг, он бы тоже с удовольствием отправился исследовать местность.

Ещё бы, посмотреть было на что: кругом пусть и не очень густой, но всё-таки лес, белок и птиц на деревьях можно было разглядеть даже отсюда. Разные тропинки, множество растительности. Зная моих детей, их и в кусты любопытство может завести, а тут такое раздолье. Да и база отдыха даже со входа казалась очень чистой и ухоженной, со множеством интересных мест, куда дети могли бы заглянуть. К тому же, уже даже на парковке был слышен шум реки, чьи-то веселые разговоры и детские крики. Было бы удивительнее, если бы мальчишки остались ко всему этому разнообразному великолепию равнодушными, а вот тот факт, что их манило к себе все подряд, наоборот, не удивлял совершенно.

Не желая заставлять ребятишек ждать ещё дольше, я быстро открыл багажник и достал сумки. Потом машину закрыл и проследил за тем, чтобы ребятня следовала за мной. По-хорошему стоило дать Антошке руку, но сделать этого я не мог, потому что обе руки были заняты этими самыми сумками, ведь даже выезжая куда-то всего на два дня пришлось брать с собой много всего. Всё-таки четверо детей обязывают учитывать все возможные ситуации. А уж про любовь мальчишек, особенно Антона, к тому, чтобы чем-нибудь испачкаться, я вообще молчу, так что одной только одежды пришлось брать по три запасных комплекта, плюс плавки, плюс пижамы, плюс кофты, потому что вечером в лесу вполне может стать прохладно. Короче, много чего с собой пришлось брать. Так как, как я уже сказал, руку Тоше дать я не мог, я хотя бы старался особенно не торопиться и двигаться, подстраиваясь под темп самого младшего. Ну и был готов, если вдруг что, отбросить сумки и ловить мальчишку, потому что дитёнок этот все время отвлекался, под ножки не смотрел и так и норовил свалиться. При всем этом он старался держаться поближе ко мне, поскольку то тут, то там мелькали совершенно незнакомые люди, которых малыш опасался. Забавный он на самом деле, и любопытство наружу просится, и чисто детские стеснение и страх перед незнакомцами покоя не дают.

— Это бабушка с дедушкой? — внезапно замерев на месте и смотря прямо, спросил Сережка. Он даже отвлекся от беседы с Арсом, которую сам же и начал. — Это бабушка и дедушка! — добавил он уже утвердительно и очень радостно, после чего сорвался с места и помчался вперед.

Надо же, я не ожидал, что мама с папой уже доехали. Они не звонили, ничего не говорили. Хотя это, наверное, потому что знали, что я за рулем, и не хотели отвлекать. В любом случае, судя по тому, что двигались они в ту же сторону, что и мы, а конкретнее — к главному зданию, приехали они ненамного раньше нас. Даже удивительно, что я не заметил их машину на парковке.

Сразу же за Сережей убежал и Дима, и я не стал их останавливать. Прерывать эту чистую и непосредственную детскую радость от встречи я не хотел, пусть даже изначально и попросил их держаться поближе. Но в конце-то концов, с парковки, где могли проезжать машины, мы уже ушли, да и мальчишки никуда не сворачивали, двигаясь четко по прямой до моих родителей, которые, к слову, уже успели заметить несущихся к ним со всех ног детишек и остановились терпеливо ожидая.

Сам я ускоряться не стал. Не потому, что мне не хотелось встретиться с родителями, а потому что Антошка бы за моими широкими шагами попросту не поспел бы. Да и Арсений не слишком горел желанием нестись, сломя голову, хотя и явно тоже хотел поскорее подойти к остальным. По крайней мере улыбнулся он более чем искренне, когда моя мама, заметив нас издалека, махнула рукой, как бы говоря, что они нас ждут.

Когда мы подошли, Сережа с Димой уже благополучно «висели» на моих родителях, вовсю напрашиваясь на объятия, и выглядели при этом довольными настолько, что даже словами не передать. Антошка моментально присоединился ко всему этому до безумия милому безобразию. И даже Арсений, пусть немного робко, но все же подошел к моим родителям, не только позволив им обнять себя, но и обнимая в ответ. Я, честно, не мог сдерживать улыбку, настолько по-семейному теплой оказалась эта картина. И неважно, что остановились мы все посреди дорожки и проходившие мимо люди косились, явно считая нас немного странными. Ну и пусть, лучше странными, но счастливыми, чем наоборот.

— Привет, — явно по случайности хором сказали мои родители и сами же рассмеялись, переглянувшись.

А потом они решили, что меня вниманием тоже обделять нельзя и, отпустив на мгновение моих детей, подошли уже ко мне, вынуждая опустить сумки на землю. Но вообще-то приятно, черт возьми, когда тебя с заботой обнимают, совершенно не задумываясь над тем, что ты уже вроде как взрослый. Сразу ощущение безопасности появляется, совсем как в детстве. Казалось бы, давно забытое ощущение, которое, тем не менее, все ещё живёт где-то в глубинах сердца и души и внезапно выбирается наружу в моменты, подобные этому.

— Вы недавно приехали? — решил все же уточнить я у мамы, поскольку папа мой снова отвлекся, принявшись по очереди поднимать детей на руки и крутить их в самых разных направлениях. Ребятня моя все это действие сопровождала громкими возгласами и довольным писком.

— Минут десять назад, знаешь же как оно, пока припарковались, пока вещи достали. — Она махнула рукой. — Ладно, пойдем, а то мы всю дорожку заняли, людям ходить негде. Так, господа! — чуть громче добавила она, привлекая внимание детей и моего отца, которые расшалились со своим баловством окончательно и теперь смеялись так, что слышала вся округа. — Наиграетесь еще, у вас весь день впереди и даже не один. А сейчас нам заселиться нужно, так что временно отставить все игры.

На самом деле весь ее командный тон был шутливым, а взгляд, которым она одарила всех по очереди, ласковым и добрым. Но тем не менее ее послушали все, а папа мой даже шутливо отдал честь, а потом подхватил сумку, которую, как и я, попросту оставил на земле, когда к нему подбегали мои дети, и двинулся вперёд, откуда-то зная дорогу. Хотя, впрочем, тут чуть ли не на каждом повороте стояли знаки, показывающие в какой стороне находится администрация, в какой ресторан, где расположена сауна и спортзал и ещё множество мест, большая часть которых лично меня не слишком интересовала. Нет, может, будь я один, я бы и заглянул куда-нибудь, но с четырьмя детьми я, очевидно, буду «обитать» около всех детских площадок, бассейнов и на берегу у речки. Ясно ведь, что мальчишек едва ли заинтересует сауна, особенно когда тут имеется тысяча более интересных, с их точки зрения, понятное дело, занятий. Впрочем, меня это никак не напрягает, я даже рад держаться поближе к детям, имея возможность наблюдать за их весельем. Я даже домики подобрал так, чтобы они были расположены ближе к сосредоточению «детских», если можно так выражаться, мест. Да, до ресторана придется пройтись, но не думаю, что это проблема, тут не такие большие расстояния, чтобы испытывать трудности. Так что спокойно сходим и пообедаем, когда захочется. А ближе к вечеру в планах и вовсе пожарить мясо и может какие-нибудь овощи на гриле самостоятельно. Мангал тут предоставляют, уголь тоже, а продукты взяли родители, отказавшись, естественно, от попыток отдать им хотя бы часть денег на них, и аргументировав свою позицию тем, что шашлык — это изначально их идея, следовательно им ее и реализовывать. Не забыли они ещё и упомянуть о том, что я и так оплатил, по сути, всю эту поездку, равно как и они, отказавшись принимать деньги. В общем у нас тут семья «один упрямее другого» называется, сразу видно — родственники.

Ключи от домиков нам выдали быстро, только расписаться попросили, да и все. Указали куда идти, примерно объяснили, где что находится, хотя мы уже и сами это определили по указателям, и пожелали хорошего отдыха. Домики находились практически у самой речки, деревянные и, несмотря на свои небольшие размеры, уютные. У нас внутри три комнаты и две ванные, у родителей по одной, но зато у них имелась гостиная с диванчиком, пушистым ковром на полу, телевизором и камином, который, впрочем, был неактуален в это время года, а потому служил скорее для декоративных целей. У нас отдельной гостиной не было, зайдя в домик, мы попали в очень маленькую прихожую, которая явно предназначалась только для того, чтобы разуться и пойти дальше, а уже из нее мы прошли сразу в спальню. Вернее, это было что-то среднее между спальней и общей комнатой. В одной стороне также стоял диван, а напротив него висел телевизор, а с другой, ближе к окну, находилась кровать. Отсюда же вели двери в две другие спальни, в каждой из которых было по две односпальные кровати, и в одну из ванных. Вход в другую был в одной из других комнат. Конечно, после нашего-то дома, подобное было несколько непривычно, но тем не менее дискомфорта никакого ни я, ни мальчишки не ощутили. Внутри было чисто, мебель подобрана гармонично, техника новая, кровати удобные, да и интернет тут имелся, так же, как и небольшой холодильник, в котором нашлись напитки и шоколад в качестве комплимента для гостей. Димку с Серёжей и вовсе привел в восторг тот факт, что они могут ночевать вдвоем в одной комнате, причем это меня очень удивило. Мне почему-то казалось, что наоборот они будут возмущаться, успели уже привыкнуть всё-таки спать отдельно, а тут вон оно как вышло. Хотя имелось у меня подозрение, что Димка попросту рассчитывает на то, что им удастся не спать допоздна, и он явно не до конца осознает, что Серёжка в десять уже сам спать уляжется, потому что режим уже явно успел войти в привычку. Да и я все равно не позволю засиживаться до глубокой ночи. Впрочем, на данный момент это было не особенно важно.

— Стоп, — достаточно мягко, но настойчиво остановил я детей, которые, быстро осмотрев дом, уже намылились убежать на улицу. Ну вернее это младшие намылились, а Арсений по неведомой для меня причине одаривал меня крайне задумчивыми взглядами и было совершенно непонятно, что его тревожит.

— Ну почему сразу «стоп»? Ты же сам сказал, что можно и на площадку, и в бассейн, и даже к речке! Ну так мы и хотим в бассейн, — с явно прослеживающимися нотками недовольства проговорил Дима и посмотрел на меня возмущённо, замерев в проходе.

В том, что они хотят в бассейн, я не сомневался, об этом мне дети заявили сразу же, как только он им на глаза попался. И то, что я разрешил, тоже правда, но я так-то и не собирался от своих слов отказываться, это уже Димка сам додумал.

— Я помню, что я сказал, солнышко, и остановил я вас не потому, что вдруг резко передумал. Ну не собрались же вы купаться в шортах и футболке? Переоденьтесь сначала, потом уже бегите.

— А… ой, — моментально осознав, что недовольство его было не к месту, выдал Дима и слегка смутился.

— Вот тебе и «ой», — с тихим смехом сказал я, подошёл ближе, а потом в шутку коснулся детского носика, проследив за тем, как мальчишка по-забавному сморщился. — Купаться все идут? — спросил я, возвращаясь к сумке, чтобы достать одежду и полотенца заодно.

Младшие нестройным, но очень шумным хором, выкрикнули «да». Арсений промолчал. Он вообще вел себя слишком тихо, хотя не так давно вполне себе поддерживал разговоры, да и встрече с родителями моими был рад. Так что успело произойти и почему я этого не заметил?

— Арсюш? — обратился я к нему напрямую, но ответа дождался только спустя полминуты. Да и то вслух он ничего не сказал, а только головой покачал отрицательно и опустился на кровать, недалеко от меня.

Я ситуацию перестал понимать окончательно. Как-то слишком быстро, резко у него переменился настрой: исчезла улыбка, пропал хоть какой-то намек на хорошее настроение. Осталось только нечто, напоминающее безразличие, хотя я был уверен, что это все лишь очередная маска, призванная сбить окружающих Арсения людей с толку, а на деле в душе может таиться самая настоящая буря, о которой я даже не догадываюсь. Этот мальчик слишком хорошо умеет прятать собственные эмоции, чтобы я вот так просто мог понять, что его тревожит и насколько масштабна на самом деле проблема. И ведь главный вопрос был даже не в том, что именно он прячет в глубинах собственной души и небесной синевы глаз, хотя это, безусловно, тоже важно, а в том, почему он это делает. Мне казалось, что мы с ним пришли к тому этапу, в котором мальчишка осознал, что ему совсем не обязательно бороться с собственными тревогами в одиночку. Пришли в конце концов к тому выводу, что мне можно доверять и, пусть даже и не рассказывать обо всем, что творится в душе, но хотя бы элементарно попросить поддержки, попросить просто оставаться рядом. Он ведь знает, что я не откажу. Знает, но все равно по непонятной причине продолжает молчать и просто смотреть. Смотреть прямо в глаза так, будто ему и вправду есть, что сказать, что спросить, о чем подумать, но что-то мешает все эти мысли озвучивать. Что?

Я понимал, что нужно что-то решать, что-то делать, как-то разбираться с очередными внутренними демонами голубоглазого очаровательного ребенка. Понять бы еще откуда эти демоны взялись на этот раз. И в то же время я понимал, что помимо него есть еще трое мальчишек, которых оставлять полностью без присмотра не стоит. Да и не только в присмотре дело… они все хотят внимания, даже если не показывают этого слишком явно. А я не умею разрываться на несколько частей сразу, чтобы меня хватало на всех. И быть одновременно в нескольких местах тоже не умею. И как мне сделать так, чтобы меня одного хватало сразу на четверых детей я также не знаю.

Впрочем, с младшими чуточку проще, на данный момент по крайней мере. Они достаточно позитивно настроены, чтобы суметь развлечь себя самостоятельно и дать мне немного времени, чтобы понять, что не так у Арсения. Да и присутствие родителей тоже утешает, вряд ли если я попрошу присмотреть за ребятней, они мне откажут. Некрасиво и неправильно перекидывать то, что должен делать я, на других, знаю, но что я могу на данный момент изменить? В том то и проблема, что ничего. И почему каждый раз, когда мне кажется, что у нас все нормально, что-нибудь обязательно пойдет не так?

Переоделись дети быстро, только вот все футболки с шортами побросали прямо на пол, не сильно озаботившись хотя бы попыткой сложить вещи аккуратно. Я мог бы попросить их убрать, мог бы сделать замечание, но не стал. Они и так еле на месте могли устоять, столько у них энергии и энтузиазма было, поэтому я решил не мучить и дальше ребятню ожиданием и решил, что убрать все можно и попозже.

— Папа, а ты с нами пойдешь? — как-то ловко поднырнув под мою руку и прижавшись сбоку, спросил Сережка, когда я вышел вместе с ними на небольшое крыльцо.

Через плечо я оглянулся на так и оставшегося в комнате Арсения, которого было прекрасно видно даже отсюда. Он каким-то пустым, совершенно невидящим взглядом осматривал пространство перед собой. И вот какое тут может быть «пойдешь»?

— Я чуточку позже к вам приду, хорошо? — ребенок кивнул и улыбнулся в ответ, на мое счастье, не чувствуя себя обделенным. Ну или делая вид, что не чувствует. — Антош, погоди секундочку, не убегай.

Этот кроха уже был, что называется на низком старте, и взгляда от таких манящих бассейнов не отрывал. Да и Димка от него не отставал, наверняка убежал бы уже, да вот только он вперед меня проскочить не успел, а теперь мы с Сережей загораживали проход. Впрочем, заметив это, я подвинулся, позволив мальчику пройти, но далеко пока что не отпустил, положив руку ему на плечо.

— Слушаем меня внимательно, ага? — привлекая к себе внимание всех троих, сказал я. Антошка шагнул ближе ко мне, а я, подумав мгновение, присел на корточки, чтобы детям не приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на меня. — Купаться только в том бассейне. — Я указал рукой в нужном направлении. — Другой для вас слишком глубокий, к нему в одиночку даже не подходить. Если очень уж захочется в него, то попросите либо меня, либо дедушку, чтобы вместе с вами пошли. Бабушка тут вам не помощник, она плавать не умеет, так что и сама вряд ли рискнет в него залезть, а с кем-то из вас тем более.

— Мы поняли. А теперь уже можно вот туда идти? — нетерпеливо спросил Антон и даже подпрыгнул на месте.

— Тош, я не закончил, — осадил я мальчишку, но тот в ответ только щечки смешно надул, но слушать все же продолжил. — В речку, если есть желание, зайти тоже можно, но только по пояс, там глубже течение сильное, а это уже опасно. И, если вы соберетесь пойти к ней или на площадку, предупредите пожалуйста, чтобы я знал, где вас, если что, искать. И далеко не уходите, чтобы не приходилось потом в панике бегать и искать кого-нибудь из вас по всей базе. Договорились?

Мальчишки в ответ посмотрели умными, понимающими взглядами, закивали, Сережка и вовсе вслух «да» сказал.

— Игрушки если понадобятся сообщайте, достану вам из сумки. Ну все-все, идите уже, нетерпеливые вы мои. Только аккуратнее будьте.

Упрашивать дважды моих детей было не нужно. Они сорвались с места и с криками, которые лично мне напомнили какой-то индейский боевой клич, умчались к бассейну. Они и по отдельности довольно шумные, а уж когда вместе, то тем более.

Я выпрямился, после чего увидел родителей, выходящих из домика по соседству. Они о чем-то переговаривались, смеялись, да и меня заметили почти сразу и подошли поближе. Из-за того, что я все еще стоял на крыльце, я был чуть выше них, но это никому не мешало.

— Разбежались уже все? — все еще посмеиваясь, спросил мой отец, на что я кивнул и кивком головы указал в сторону бассейна, в который ребятня, естественно, уже успела залезть. — Как таракашки, на месте не стоят вообще, — добавил папа, после чего перевел взгляд на меня.

Я в ответ на такое заявление только хмыкнул, подмечая, что в чем-то он прав. Ребята и вправду шустренькие совсем как букашки, и если разбегутся в разные стороны, то отлавливать их придется долго. Веселье мое, правда, довольно быстро исчезло, сменившись тревогой. Разбежаться то они разбежались, да вот только не все. И я по-прежнему даже предположить не могу, что именно чувствует Арсений, который так и остался на месте.

— Приглядите за ними? Ненадолго… я надеюсь, — чуть тише и с неожиданно вырвавшейся наружу грустью попросил я и снова оглянулся через плечо назад.

Арсений кажется чересчур потерянным и беспомощным, когда остается вот так один. Слишком еще маленький мальчишка, который вопреки всему пытается казаться слишком взрослым. И мне слишком больно оставлять его наедине с этим одиночеством и гнетущими мыслями.

— Что случилось? — как-то растеряно поинтересовалась мама.

Я, конечно, знал, что она умеет беспокоиться по-настоящему о близких и дорогих ей людях, но, откровенно говоря, никогда раньше не обращал внимание на то, как меняются ее глаза в такие моменты. Еще буквально минуту назад они лучились, сияли от смеха, а теперь вдруг разом стали такими серьезными, что даже непривычно. Почему-то подобные вещи начинаешь замечать лишь только когда и сам становишься взрослым.

— Я не знаю, — сказал и понял, что мой голос звучит уже не просто грустно, а как-то обреченно. Это ведь правда невыносимо — не понимать, что именно происходит, но понимать, что что-то не так. — Но надеюсь, что узнаю, — тут же добавил я, пытаясь приободрить скорее себя, чем родителей.

Мама моя кивнула, дотянулась и на мгновение сжала мою руку, пытаясь поддержать, а потом уже сказала:

— Иди, и не переживай, мы присмотрим за ребятами.

— Спасибо, — на выдохе сказал я, а потом буквально сорвался с места, настолько невыносимо мне было осознавать, что ребенок все еще находится один, хотя я, черт возьми, обязан быть рядом.

Ребенок за это время даже положения своего не сменил. Он, вероятно, думал о чем-то, потерянным взглядом смотря куда-то в пространство, и даже не заметил, как я вернулся. А может он просто сделал вид, что не заметил, не знаю.

Я поначалу хотел опуститься на кровать рядом с ним, но потом передумал, подошёл вплотную и опустился на корточки прямо перед ним, чтобы он точно меня заметил. Арсений от неожиданности вздрогнул, столкнулся со мной взглядом и на один лишь только миг я сумел разглядеть в этой голубизне нечто совершенно нехарактерное для этого мальчишки, что-то такое, что было очень похоже на тот взгляд, какой появляется у того же Антошки, к примеру, стоит только ему не дать шоколадку перед обедом или уложить в кровать, когда сам он утверждает, что спать не хочет. Обида. На одно лишь только мгновение я сумел разглядеть в глазках Арсения обиду, причем совершенно детскую, не факт, что обоснованную. И это меня сбило с толку окончательно, переворачивая вверх дном весь мир и все мое восприятие, касаемое этого мальчишки. Странное ощущение, когда ты вроде и понимаешь, что Арс такой же ребенок, как и остальные, он имеет право обижаться, дурачиться или даже не слушаться, но в то же время я настолько привык к его собранности и серьезности, что каждый раз подобные вещи вызывают во мне очень сильное удивление.

Ещё необычнее то, что я прекрасно понимаю, что у этого ребеночка очень много обид, по большей части связанных с прошлым. И все эти обиды по своему проявлению совсем не похожи на то, что мы имеем сейчас. Они более глубокие, более интенсивные, более сложные, и Арсений их скрывает гораздо тщательнее, а любые разговоры как правило оканчивались слезами. Эта же обида была… поверхностной? Сиюминутной? Она уж точно не копилась в его душе годами, а возникла как-то резко и неожиданно, явно совсем недавно. И да, ее он тоже прятал, но в то же время, если бы мальчик по-настоящему не хотел, чтобы я ее видел, он бы не позволил своим глазам себя выдать и уж тем более не стал бы себя вести так, что весь его вид буквально кричал о том, что что-то не так. Ребенок хотел, чтобы я заметил, хотел, чтобы я спросил, что случилось и сделал все, чтобы реализовать свое желание. В какой-то степени это можно даже считать за манипуляцию, хотя вряд ли она была осознанной. Разве умеет настолько настрадавшийся ребенок манипулировать специально?

Честно говоря, даже тревога немного отпустила. Такая обида не выглядела настолько страшной. Да, она все ещё разрывала мое сердце на части и оставляла неравнодушной, но нельзя не согласиться, что хуже было, если бы мальчишка опять вспомнил что-то из прошлого и начал закрываться в себе. А с этим… с этим мы справимся достаточно быстро. Ну вернее я надеюсь, что быстро.

— Арсюш, — негромко сказал я, взяв одну из ладошек ребенка в свою, — произошло что-то? Чего ж ты грустный такой стал, м? Все же хорошо, солнышко.

Я всё-таки пересел на кровать, все также не отпуская детскую ручку, а свободной рукой и вовсе прижимая мальчика поближе к себе. Я правда рассчитывал, что Арсений мне ответит и объяснит, в чем дело, но он молчал. Молчал минуту, две, пять. То и дело бросал на меня взгляды, будто пытаясь на что-то решиться, потом отводил их, разглядывая комнату, и так по кругу. Но при этом в объятиях он разомлел, расслабился и явно не собирался из них выбираться. Впрочем, разговаривать он не собирался тоже, а почему я понять не мог.

— Знаешь, я всегда любил места, подобные этому, — я заговорил сам, причем на совершенно отвлеченную тему.

Не знаю почему, но мне показалось, что это будет правильным решением. Не пытаться вытягивать из ребенка информацию клешнями, не пытаться заставлять его говорить, а начать разговор самостоятельно. Да, разговор совершенно другой, вообще не о том, о чем стоило бы, но разве это плохо? Главное, что я сумел завлечь ребенка и он перестал переводить взгляд с одного предмета в комнате на другой, а остановил его таки на мне окончательно. Посмотрел он, конечно, удивлённо, явно ожидав от меня чего-то совершенно другого, возможно думал, что я стану допытываться, но в то же время я увидел искреннюю заинтересованность, которая как бы поощряла и говорила «продолжай».

И я продолжил:

— Раньше, правда, не было настолько шикарного сервиса, — я тихо хмыкнул на этих словах, — вернее, где-то он может и был, но, когда я был ребенком, возможности у нас все же были поскромнее. Но никого из нас это не напрягало, подумаешь вместо ресторана столовая и душ с туалетом общие. Мы и с палатками раньше ездили, а там вообще считай условий никаких, зато атмосферно. Летом старались чуть ли не каждые выходные выезжать куда-нибудь, не всегда именно на два дня, иногда могли просто на пол денёчка съездить куда-нибудь к озеру или к реке, но сам факт поездки был чуть ли не обязательным. А когда у родителей отпуск был, то там вообще разгуляться можно было. Ездили к морю прямо на машине, иногда с палатками, иногда снимали небольшую комнатку или домик на базе. Были раньше базы с такими маленькими деревянными домиками на сваях. А может и сейчас они ещё есть, не знаю. И ведь не было в них ничего особенного, по сути, всего одна небольшая комната, но зато внутри всегда пахло деревом и на улице всегда была либо небольшая веранда, либо беседка. Мы вечерами сидели там, играли в карты, в перерывах отмахиваясь от комаров, шутили, дурачились, просто болтали. А днём на пляж ходили, мама, правда, в воду редко заходила, все время говорила, что ей холодно, зато меня с папой вытащить было нереально. Мы и за ракушками ныряли, и креветок ловили сачком большим, и просто бесились. И вот ведь какая интересная штука: смотришь на себя со стороны, да еще и став старше, и думаешь, что ничего особенного не происходило, но в то же время именно это «не особенное» всегда казалось таким интересным и увлекательным. Особенно с точки зрения ребенка, которым я тогда и был.

Я замолчал на мгновение, но только для того, чтобы бесцеремонно лечь на кровать, утянув мальчишку за собой и позволив ему лечь головой мне на руку. Арсений слушал и не скрывал своего интереса. Он буквально зажигался изнутри, постепенно и медленно, но зажигался. Загорелись энтузиазмом детские глаза, окончательно расслабились все тело, полностью пропало как безразличие, так и негатив вместе с обидой по-прежнему неизвестного мне происхождения. Сам того не ведая, я попал прямо в точку, начав рассказывать то, что помню сам из собственного детства. Почему-то мальчику нравилось меня слушать, и он этого даже не скрывал, одним лишь только взглядом умоляя не останавливаться. Мне даже интересно стало, это только у Арсения подобный интерес или у остальных он тоже имеется? Надо будет провести эксперимент, собрать их всех и также рассказать что-нибудь о себе. Возможно, детям действительно нравится узнавать меня лучше, просто я этого не знал.

— Мы с вами тоже обязательно съездим к морю через пару недель, хорошо? Я обещаю, вам понравится, — счёл нужным сказать я и заметил, что Арсений едва заметно улыбнулся и кивнул, прежде чем снова посмотреть на меня очень просящими глазками.

— Расскажешь ещё что-нибудь? Пожалуйста, — не выдержал и все же попросил он. Заговорил, уже прогресс.

— Про вот такие вот поездки? — уточнил я, а ребенок в ответ кивнул, а потом подвинулся ближе, прижимаясь потеснее и перекидывая одну руку мне на живот. — Ну слушай тогда. Дедушка твой очень любит на лодках кататься. И рыбалку тоже любит, но это на данный момент к делу не относится. Так вот была у нас когда-то лодка. Надувная, но довольно вместительная, мы втроём себя в ней чувствовали более чем комфортно. Ну мы, естественно, брали ее с собой, когда выезжали куда-нибудь к водоёму. Управлял ей, конечно, папа. Нет, понятное дело, что стоило только попросить и он разрешал брать весла и мне, но я, честно говоря, очень быстро возвращал их обратно. Это только со стороны кажется, что грести легко, а на самом деле весла тяжёлые, руки устают. Ну в общем, мне больше нравилось, когда я просто сидел в лодке, рассматривал все вокруг, а об управлении ею думали другие. Но знаешь, Арсюш, существует такая штука, как желание повыпендриваться, которое мало того, что возникает спонтанно, так ещё и заставляет делать даже то, что не нравится только бы кому-то что-то показать. Взрослые, не все конечно, но хотя бы часть из них, это желание контролировать умеют. Но это я сейчас взрослый, а на тот момент мне было… лет одиннадцать, что ли, или около того. Поехали к речке мы не одни, а с семьёй моей крестной. А у нее дочка, Кристиной зовут, на два года меня младше. До моих четырнадцати лет мы дружили, а потом они всей семьёй переехали в Италию, и все связи потерялись. Но я не об этом сейчас. Так вот, Кристине жуть как лодка моего папы нравилась, вот, ей богу, даже больше, чем мне. И папа то, конечно, не отказывал, катал нас на ней сколько влезет, но Кристина почему-то решила, что со взрослыми неинтересно. Вечер уже был, почти стемнело, все у костра сидели, вроде бы даже на гитаре играли, а мы с ней бродили между палатками, то ли играли во что-то, то ли просто так, не помню уже. Ну и завела она разговор о том, что было бы весело без взрослых прокатиться. А я, на всю голову дурной, мало того, что мысль ее поддержал, так ещё и заявил, что управлять ей умею, что ничего сложного там нет, что я чуть ли не родился с теми веслами в руках, такой весь из себя специалист. У самой Кристинки-то грести вообще не получалось, она мало того, что младше, так ещё и сама по себе была очень худенькая и маленькая. Так что я после своего заявления стал чуть ли не кумиром, вот она и начала упрашивать меня взять лодку и пойти на ней плавать. Где-то мимолетно на периферии сознания у меня, может, и мелькнула мысль о том, что эта не самая лучшая идея, но стал бы я в том возрасте мысли умные слушать, ага. Тем более передо мной была девчонка, в глазах которой я после сказанного упасть ну вот никак не мог.

— И ты что взял лодку получается? Ради девочки? — вдруг раздался очень звонкий голосок, который, правда, принадлежал вообще не Арсу. — Это же крууууто.

И вот после этого завороженного «крууууто» расхохотался уже Арсений, причем так искренне и не стесняясь, что я даже опешил настолько это было неожиданным. Впрочем, интонация и вправду была очень комичной, тут грех не засмеяться, да вот только тот факт, что не больше десяти минут назад мальчик выглядел совершенно невеселым все ещё напрягал. Как у него так быстро настроение поменялось? Не вошёл он ещё в подростковый возраст, чтобы настроение туда-сюда прыгало, маловат пока что. Поэтому я даже не знаю, что и думать при таких перепадах. Хотя не исключено, что это просто единичный случай и Арс действительно просто развеселился.

По голосу я, конечно, уже понял, что пришел к нам Димка, а приподнявшись на кровати, из-за чего пришлось потревожить все ещё хихикающего Арса, я убедился в этом окончательно. Мальчик стоял у стены, рядом с дверью, и он был весь мокрый, так ещё и шлепанцы где-то оставил, отчего на полу красовались следы босых ножек. И, боже мой, сколько восхищения было в глазах этого ребенка, обалдеть просто. Даже интересно, когда это он успел зайти, да ещё и так тихонько, что мы даже не заметили? Ещё удивительнее тот факт, что вопреки всякой логике мальчишка не выглядел сильно расстроенным из-за того, что истории я тут рассказывал Арсу, а не всем вместе. Вернее, он не выглядел расстроенным вовсе хотя я, признаться честно, услышав его голосок первым делом подумал, что у нас есть все шансы наткнуться на детскую ревность. Но нет, случайно услышанный Димой рассказ о моих «подвигах» явно заинтересовал его гораздо больше всяких возможных обид. Правда, теперь появляется вопрос о том, насколько всё-таки уместно рассказывать детям о собственных глупостях в детском возрасте. И почему я не подумал об этом до того, как начал, собственно, рассказ? А ну никак идей понаберутся, я что делать потом буду? Не предъявишь же им ничего, сам рассказал, сам и виноват в итоге останусь. Но и не рассказывать до конца теперь тоже не получится, мальчишки не позволят ни тему перевести, ни просто замолчать, слишком уж явный интерес читался в их глазах. В глазах обоих! Как бы мне это потом действительно не аукнулось.

— Так ты расскажешь, что было дальше? А хотя нет, стой подожди, сначала я тебе кое-что покажу, — сказал Дима, а потом неожиданно подбежал ко мне.

Улыбка детское личико озаряла просто невероятная. Глазены блестели, с волос вода стекала, но счастья у ребенка было столько, что казалось вот-вот оно начнет переливаться через края. И только теперь я обратил внимание, что мальчик одной своей ладошкой прижимал другую. Прижимал неплотно, оставляя достаточно пространства, но в то же время стараясь не оставлять лишних щёлочек, чтобы, очевидно, не выпустить кого-то. Оставалось только понять, кого именно. Впрочем, Димка решил долго не хранить интригу и уже в следующую секунду чуть-чуть приоткрыл ладошки. Достаточно, чтобы я смог увидеть голубую, с прозрачными крылышками стрекозу, но недостаточно, чтобы она вдруг улетела.

— Ты представляешь, она сама на меня села! — восторженно поведал мальчик, причем я явно расслышал нотки гордости. — Я её просто осторожно в руки взял, чтобы вам показать. Все остальные уже видели, а вы ещё нет. Твои родители сказали, что я мог бы показать вам попозже, но вдруг бы она уже улетела? Я очень хотел показать сейчас, поэтому вот. Правда она очень красивая? Ну или это он. Сережа сказал, что возможно это не стрекоза, а стрекозел, но мне кажется, что такого слова нету.

Я вот не пойму Дима с Серёжкой сегодня местами поменялись? Или Дима просто перенял у Серёжи привычку при хорошем настроении говорить много и обо всем? Правда, в отличие от Серёжки Димка не тараторил, а говорил вполне четко и ясно, к тому же смотрел на меня явно в ожидании ответа. То есть он не действовал из принципа «говорить, просто чтобы говорить», а ему важно было поделиться своей маленькой радостью. И как же мало этому ребёночка для счастья нужно. Стрекозу поймал и все, улыбка с лица не сходит.

— Тебе не кажется, — полностью сев на кровати и улыбнувшись этому очаровательному чуду, сказал я. А вот тому, что Серёжка всякие несуществующие названия придумывает, да ещё и рассказывает о них всем вокруг, я не удивился, сталкивались мы с таким уже, помним. — Такого слова действительно нет. А стрекоза и правда очень красивая.

— Вот, а я ему говорил, что стрекозлов не бывает, а он меня не слушает. Ты ему потом сам скажи, что их не бывает, ладно? Но сначала расскажи до конца, что было с лодкой. Только подожди, сначала я стрекозу отпущу, пусть она по своим делам летит, наверняка ей куда-нибудь нужно.

Я даже ответить ему не успел, а мальчик уже выбежал на улицу, но буквально через полминутки вернулся обратно. Добежал до нас и бесцеремонно забрался ко мне на колени, голову к моей груди прислонил и посмотрел снизу вверх в ожидании.

— Димка! — я непроизвольно дернулся от неожиданного холода и влаги, которые, естественно, заставили меня покрыться мурашками. Там в том бассейне вода ледяная что ли? — Ну ты же мокрый весь.

— Я знаю, — улыбаясь, отозвался мальчик. — Ты рассказывай, рассказывай, не отвлекайся на пустяки.

— Вот именно, пап, рассказывай, — неожиданно поддержал младшего Арсений, осторожно прижимаясь ко мне сбоку, предусмотрительно стараясь не касаться всего холодного Димы.

Я вот даже не знаю это наглость с их стороны или просто заговор против меня. «Рассказывай», «не отвлекайся на пустяки». Ну ничего себе пустяк: я наполовину мокрый (опять!), хотя в планы это не входило! Прямо безобразие какое-то, честное слово. Но и пресекать это все не хотелось, равно как и стаскивать Димку с колен. Пусть уж сидит, может хоть согреется. Хотя ему, судя по всему, и не было холодно, это только мне с непривычки захотелось переодеться во что-нибудь сухое.

— Ты остановился на том, что не мог упасть в глазах девочки, — услужливо подсказал Арсений, удобно устраивая голову у меня на плече.

Я немного растерянно кивнул, и у меня не оставалось выбора, кроме как продолжать начатое:

— Очевидно, что лодку мы в итоге без разрешения взяли. Взрослые были отвлечены, да и привыкли они, что мы по всем ближайшим кустам лазали, вот и не обратили внимания. А лодку ещё и удачно, ну для нас на тот момент естественно, папа оставил чуть в стороне, чтобы под ногами не мешалась, но при этом довольно близко к воде, так что далеко ее тащить не пришлось. Она ведь, пусть и надувная, а все равно достаточно тяжёлая, в ней сиденья деревянные были, плюс ещё весла, в общем даже тот несчастный метр преодолеть было трудновато, волокли лодку по земле, но в итоге дотащили. На плеск воды тоже никто не обратил внимания, озеро было большое и полное рыбы, которая вечно выпрыгивала на поверхность, а потом плюхалась обратно. Плюс ещё птицы частенько прилетали, утки, аисты, даже лебеди. Они к тому моменту, конечно, уже все разлетелись, темно ведь было, но не суть. В любом случае, озеро, да ещё и рядом с лесом, тихим не бывает, поэтому и не заметил нас никто. А мы в лодку забрались, умудрившись промочить по пути ноги, выровняли ее как смогли, ну а потом я куда-то погреб, пытаясь совладать с веслами. Выходило как-то криво и совершенно неправильно, лодка по большей части просто крутилась на месте, что не устраивало ни меня, ни Кристину. Но мы ж упрямые, раз начали, то нельзя было не довести дело до конца, поэтому продолжали пытаться. Не знаю, сколько времени это у меня заняло, но в итоге я сумел начать двигаться более-менее нормально. Изначально затея была в том, чтобы переплыть озеро с одного конца до другого, а потом обратно. Очень плохая затея, потому что, как я уже говорил, озеро было большое. И слава богу, что мне попросту не хватило сил и навыков, чтобы уплыть далеко, потому что понятия не имею, как бы нас тогда доставали. А так мы, по сути, отплыли совсем немного вдоль берега, но при этом были убеждены, что движемся к центру озера. Знаете, когда вокруг темно, восприятие пространства немного ломается, ориентироваться не так уж и просто, вот мы и не могли знать наверняка, куда мы плыли. А плыли, как оказалось, прямо в камыши, в которых в итоге и застряли, причем намертво. Лодка просто на мель села, а в таком случае греби, не греби теми веслами, толку не будет. Так вдобавок к этому мы на какую-то корягу умудрились напороться боком и как итог: дыра, из-за которой лодка начала сдуваться. У нас естественно паника, что делать не знаем, как из этих камышей выбираться не знаем, так мы еще и не сообразили, что от разбитого родителями лагеря отплыли едва ли метров на пять-восемь, подумали, что все, потерялись и не вернемся. Естественно, крики начались, Кристина сразу в слезы бросилась, меня минуты на две дольше хватило, но в итоге истерика накрыла вслед за ней. Сидим мы в этой лодке, она потихоньку сдувается, у нас слезы ручьем, время от времени мы орали что-то вроде надрывного и протяжного «спасите, помогите». На самом деле прошло от силы минут пять, но для нас они вечностью показались, и мы слышим шум приближается, свет даже через эти заросли камышей видно стало, ну мы и давай орать громче, чтобы нас наверняка услышали и нашли. Спустя ещё минуты две доходят до нас мой папа вместе с Кристининым. Причем дошли они прямо по воде, с той же стороны, где мы на лодке заплыли. Там воды той им по колено, нам соответственно по пояс где-то, хотя Кристинке, наверное, все же повыше, я же говорил, что она маленькая была. Стоят, фонарями прямо на нас зареванных светят, явно пытаются сообразить, что вообще произошло, а мы и сказать-то ничего толком не можем, только слезами захлебываться продолжаем. Перепугались, перенервничали, вот и не смогли сразу успокоиться. А я в приступе внезапной радости, от того, что нас нашли, перемешанной с не ушедшей паникой и истерикой, ещё и из полу сдутой лодки выскочил прямо в воду, хотел к отцу к подбежать, но умудрился запутаться в камышах и в них же в итоге и начал падать. Не сообразил, что произошло, расцарапал себе все ладони, когда пытался ухватиться за стебли, чтобы не свалится окончательно. Но все равно свалился, промок весь, воды пусть и было немного, но я-то в нее целиком полетел. И ведь даже не сообразил встать, так и остался то ли сидеть, то ли лежать среди камышей и воды, благо хоть папа среагировал, понял, что сам я вставать не собираюсь, подошел, поднял, а отпустить уже не смог, потому что вцепился я в него так, что руки мои разжать было нереально. Нас на берег вытащили, а там мамы наши перепуганные, и ведь никто из взрослых не понимает, что вообще произошло. Пока нас успокоили, пока мы переодевались, пока сушились время уже за полночь перевалило, так что рассказать мы так ничего и не успели, просто заснули от всех этих переживаний. А вот утром уже пришлось объясняться. Лодку родители успели ещё до нашего побуждения вытащить, папа даже дыру заплаткой заклеил, и примерно успел для себя картину произошедшего составить, но нас все равно выслушал. А после этого мы были вынуждены сидеть на пенечке, выслушивая лекцию о том, как опасно было с нашей стороны ту лодку вообще трогать без разрешения. Причем выслушивали мы ее от всех взрослых по очереди, так что, считайте, мы с Кристиной на том пеньке добрых полдня провели. В общем, затея была глупая, успехом не увенчались, удовольствия никому не принесла, а мы только перепугали и себя, и родителей. Вот как-то так.

— Ты знаешь, что ты только что сломал свой образ идеального человека? — задумчиво пробормотал Арсений, поднимая голову с моего плеча.

Я удивлённо поднял брови, рассматривая голубые глаза-омуты. Я вроде бы не давал повода меня идеализировать, так почему он говорит так, будто до этого момента действительно считал, что я могу быть идеальным?

— Я никогда не говорил, что я идеален. Я тоже когда-то был ребенком, я не всегда слушался, я творил глупости, я совершал ошибки. Причем последние два пункта относятся и ко взрослому возрасту. И мало ли, где я ещё ошибусь в будущем? Я человек, такой же, как и все остальные, такой же, как и вы. А идеальных людей попросту не существует, у всех свои недостатки, но это и неплохо. Зато мы все разные, уникальные.

Арсений кивнул, уверенно так, полностью растеряв шутливость, но не утратив улучшившегося настроения. Улыбка на его лице сохранялась, просто стала чуточку другой, все ещё искренней, но более серьезной, что ли.

— Ой нет, это вы на очень скучную тему разговаривать стали. Про лодку было интереснее, чем про эти ваши недостатки, — фыркнув, влез Димка, явно не желая, подобное выслушивать. Но оно и понятно, маленький он ещё всё-таки. — Паша, а ты скажи лучше, вот у твоего папы лодка все ещё есть? Это я просто так спрашиваю, ради интереса, честное слово, — тут же поспешил добавить он, чтобы, видимо, отвести от себя все подозрения.

Ага, так я и поверил, что «просто так», как же. Глазки-то хитренькие, лукавые. Вот как знал, что рассказывать подобное — только подавать лишние идеи детям.

— Дим, слышал когда-нибудь, что учиться лучше на чужих ошибках, а не на своих?

— В школе что-то такое говорили. Вроде бы, — пожав плечами, сказал мальчик.

— Ну так вот и учись на моих ошибках. Сказал же, что затея была ужасно глупой и довольно опасной. Представляешь, что было бы уплыви мы дальше? Я уж молчу о том, что при неосторожных движениях та лодка вообще перевернуться могла. Так что даже не думай, я вам историю рассказал не для того, чтобы ты пошел ее повторять, а чтобы выводы сделал и делать такого не стал.

— Так я и сделал, — тут же заявил Димка, — вот если бы вы тогда взяли с собой фонарик, то шансов было бы больше. А ещё нужно было брать что-нибудь из еды и воду, чтобы если застряли, то было чем питаться и что пить, вот!

Честно говоря, хотел уже начать с Димой слегка ругаться, придумал тоже, мои глупости совершенствовать. Но, посмотрев в эти бесстыжие, но очень довольные карие глазки, я понял, что это дитятко чудесное и неповторимое по своей натуре попросту надо мной издевается… Да, вот так просто и без лишних прикрас этот мальчишка наглым образом пытается самую малость играть на моих нервах. И делает это так ловко, что на него и сердиться то не хочется, и ругать вроде как не за что, потому что все его слова не более чем шутка. Хулиганит в общем ребеночек, по-простому говоря. И вот даже за эти хулиганства я его люблю.

— Знаешь, нужно попросить дедушку с бабушкой тебе прочитать такую же лекцию, как они читали мне тогда, — пытаясь оставаться серьезным, а на деле еле сдерживая смех, сказал я. — Для нужной атмосферы могу даже пенек специально для тебя найти, будешь сидеть и внимательно слушать.

— Ой какой ты вредный, — тут же заявил Дима, — я же просто шучу, не нужно мне никаких лекций.

Я в ответ просто хмыкнул, чуть наклонился и поцеловал мальчишку в висок. Ну и забавный же он в самом деле. Солнышко такое, счастьем светиться, ну просто чудесный ребенок, даже когда шалит.

— Папа, а всё-таки лодка сейчас есть или нет? — привлекая к себе внимание, спросил Арсений, а потом поспешил добавить: — Не смотри на меня так, я не собираюсь никуда плыть в одиночку. Я просто подумал… может если у дедушки все ещё есть лодка, то он когда-нибудь сможет нас покатать на ней?

Ну да, стоило догадаться, что, услышав про лодку, деткам как минимум захочется на нее посмотреть, как максимум — покататься. И не было в этом желании ничего криминального, я прекрасно понимал откуда оно появилось. А тот факт, что Арс в принципе осмелился его озвучить, причем даже без сомнений, и вовсе меня только радовал. Понятия не имею, сохранилась ли у папы лодка, но даже если нет, то я что-нибудь придумаю. В конце концов сейчас и арендовать ее можно, просто чтобы порадовать детей.

— Вот чего не знаю, того не знаю. Это вам у дедушки спрашивать нужно.

— Я спрошу! — тут же вызвался Дима и сразу же соскочил с моих колен.

Непоседливость у этого ребенка явно переливается через край. Он чуть ли не спотыкаясь побежал к выходу и даже с крыльца соскочить не успел, а уже заорал, да так, что и мы, оставшись в домике услышали:

— Деда, тут папа рассказал, что… — окончания я не услышал, видимо мальчишка все же убежал подальше от домика.

Я только головой покачал, перевел взгляд на Арсения, а потом резко замер, потому что до меня дошло, что именно Димка произнес.

— Он сказал «папа»?

Вообще-то я не планировал задавать вопрос вслух, случайно вырвалось. И я правда был очень удивлен, потому что совершенно этого не ожидал. Нет, слышать такое от детишек очень и очень приятно, сразу теплее становится на душе, улыбка сама по себе появляется, но это каждый раз так неожиданно. Особенно когда раньше конкретно этот ребенок меня папой не называл. Но при этом слово так легко сорвалось, он произнес его совершенно не задумываясь, будто делал это по меньше мере тысячу раз до этого. И не скажешь даже, что я подобное услышал от Димы впервые.

— Он давно так тебя называет, чуть ли не с самого начала, как ты нас забрал, — ошарашив меня окончательно, сказал Арсений. — Но только за глаза, а напрямую тебя папой назвать, не поверишь, стесняется.

— Серьезно?

Арс в ответ кивнул и улыбнулся, явно заметив мою немного ошарашенную растерянность, перемешанную со щемящим чувством нежности, которое затопило с головой и не отпускало. Ну надо же… я для Димки оказывается давно уже папа, просто сам об этом даже не подозревал. Не думал я, правда, что ребеночек может стесняться говорить мне подобное в лицо, но это не страшно, очевидно же, что каждому нужно время, чтобы адаптироваться, принять все перемены окончательно. Тем более я почему-то был уверен, что настанет тот момент, когда ребенок сам придет и обратится ко мне так напрямую. Не знаю откуда эта уверенность взялась, но она была. В конце концов раз уж смогли Арсений с Серёжей, то почему не смогут остальные?

— Пап, а можно вопрос?

— Арсюш, не нужно каждый раз спрашивать у меня разрешения. Просто спрашивай, — прижав его осторожно к себе, мягко сказал я, а рукой успокаивающе провел по детскому плечу.

— Мы правда здесь просто потому, что тебе и самому нравится такой отдых? — выпалил он, поставив меня в ступор, потому что я совсем не понял, к чему этот вопрос был задан.

— Правда, солнце. Я же сказал тебе, что всегда любил подобные места. Вот я и подумал, что вам тоже может понравиться. Но, зайка, если что-то не так и конкретно тебе что-то не нравится, то говори, пожалуйста, а не молчи. Я мысли читать не умею.

— Да нет, все мне нравится, просто… Это не попытка от нас откупиться, правда?

И вот тут я окончательно понял, что не понял вообще ничего. Логику его мыслей я проследить не смог. Почему он решил, что я буду откупаться? Почему он решил, что мне это вообще нужно? У меня и мысли подобной не было, мы приехали сюда просто отдохнуть, время вместе провести, так откуда тогда взялись все эти подозрения?

— Отвечая на твой вопрос, это действительно не попытка откупиться. Но, Арсюш, объясни мне, пожалуйста, почему ты в принципе думаешь, что я буду от вас откупаться?

Взгляд мальчика вдруг резко изменился. Внезапно в его глазах снова замелькала обида, та же, которую я видел ранее. Он смотрел мне прямо в глаза, будто загипнотизировать пытался или мысли прочесть, но при этом эмоций своих теперь уже не скрывал. И он действительно был обижен! Даже губы поджал и лоб чуть нахмурил, причем сделал это совершенно по-детски, так будто и не умел держать лицо. Или же он попросту не хотел этого делать.

— А что ещё я должен думать, когда ты сначала пропадаешь на три дня, а потом заявляешь, что мы куда-то едем. Этакий внезапный и незапланированный отдых, — довольно резко выпалил ребенок, — где гарантия, что так не будет всегда? Может ты теперь собрался ночевать на той работе, а нас время от времени задабривать всякими подарками, да дорогими поездками, только бы не приставали! А мне так не нравится, мне ты нужен, а не подарки глупые.

Голос его звучал обвиняюще, обиженно, но при этом был напрочь лишен ноток серьезности и рассудительности. Это был голос маленького расстроенного мальчишки и я, признаться честно, остался очень удивлен, что Арсений в принципе может себя так вести. Для полноты картины не хватало, чтобы он вдруг начал топать ногами, пытаясь передать всю степень собственного негодования. Впрочем, чтобы добить мое и так напрочь сломавшееся восприятие этого мальчишки, он скрестил руки на груди, а потом и вовсе отвернулся, но при этом не стал от меня отодвигаться, все также оставаясь в объятиях. Вроде бы и обижен, но видимо не до такой степени, чтобы уходить окончательно.

И кто бы мог подумать, что он может быть таким… таким… таким маленьким? Я привык видеть его серьезным, привык, что он ведёт себя так, будто он гораздо старше, чем есть на самом деле. А тут вдруг раз, и он ведёт себя совсем как раскапризничавшийся ребенок. Как самый обычный ребенок, у которого за плечами нет огромного груза проблем, нет неприятных, отвратительных даже воспоминаний, ребенок с ярко-сияющей душой и глазами. И я вдруг понял, что он отнюдь не хочет быть взрослым и никогда не хотел им быть, его вынудили обстоятельства. Ему гораздо больше нравится позволять себе вольности, смеяться искренне, а не наигранно, дурачиться и даже как сейчас раздувать из мухи слона, придумывать себе что-то, а потом совершенно по-детски обижаться имея своей целью скорее просто привлечь внимание, чем в действительности указать на что-то серьезное. Вот так странно и парадоксально: пока другие дети, в большинстве своем, по собственной наивности хотят поскорее вырасти, мой ребенок, наоборот, взрослеть не хочет и будто бы желает наверстать все то, что было упущено. И я прямо в этот момент осознал, что собираюсь ему позволить это сделать. Не до крайностей, конечно, откровенно опасные глупости я не стану поощрять, но когда это какие-то мелочи и безобидные шалости… Я не имею никакого права лишать мальчишку всего этого, его уже лишили однажды.

И я не спорю, в какой-то степени я в его нынешней обиде виноват. Я и подумать не мог, что мои действия можно трактовать таким образом… Но, наверное, оно со стороны действительно выглядело так, как увидел это мальчишка. Он ведь прав в том, что у него не было никаких гарантий, что я не стану пропадать целыми днями на работе. Так что да, я виноват и, если честно, самому очень больно и стыдно, что так получилось. Я понимаю, что у меня не было выбора, я не мог не появиться на работе, но и детям стоило объяснить, что подобное будет происходить крайне редко, и я ни в коем случае не променяю их ни на что другое. И откупаться тоже никогда не стану, это низко и до отвратительного неправильно — заменять себя подарками. Детскую любовь невозможно купить таким образом. Но я не об этом сейчас, а о том, что даже несмотря на реальную вину, которая есть, несмотря на обстоятельства, я почему-то был уверен, что Арсений не столько действительно обиделся именно на это, сколько хотел найти повод. И, как мне кажется, он бы его нашел в любом случае, не это, так что-нибудь другое. Потому что он всей душой желал продемонстрировать в первую самому себе, а потом уже мне, что он тоже может вести себя как маленький ребенок, хотел доказать, что имеет на это право. И я не смею его за это осуждать. Он просто мальчик, которому нравится получать объятия и слушать истории. И он не просто может, он должен этим мальчиком до поры до времени оставаться.

— Прости, пожалуйста, сыночек, — притягивая его ещё ближе к себе, шепнул я. — Я не хотел, чтобы ты думал, что работа для меня дороже вас. Это не так, солнышко. Важнее вас никого на этом свете нет и быть не может. Но иногда бывают ситуации, при которых мне приходиться задерживаться на работе допоздна, более того, я, к моему огромному сожалению, могу наверняка сказать тебе, что это не первый и не последний такой случай. Но, Арсюш, я делаю всё, чтобы свести эти самые случаи к минимуму. Подобные дни, когда мне приходится уделять слишком много времени работе, — это не норма, а больше исключение, потому что обычно я стараюсь по максимуму освобождать свой график, чтобы проводить время с вами. Но бывают у нас с вами и вот такие вот ситуации, какая произошла и сейчас. И я это к тому, мой хороший, что ни одна моя задержка не значит, что я вдруг разлюбил, что не хочу с вами провести время или ещё бог знает что. Мне самому очень сильно не хочется оставаться допоздна, мне очень грустно, когда я вас долго не вижу, я очень скучаю по вам в такие моменты. И эта поездка — это не откуп, а всего лишь результат моего желания провести с вами время вдали от города с его вечной суетой, понимаешь?

Арс рискнул повернуться ко мне лицом, посмотрел так наивно и доверчиво, глазами захлопал. Пытался ещё удержать хотя бы каплю своей обиды, но она слишком быстро испарилась, стоило мне растрепать его волосы и поцеловать в макушку. Но, что интересно, взгляд его серьезнее не стал, так и остался чистым, детским, непосредственным. Казалось, что он прямо сейчас, также как Димка совсем недавно, может начать непоседливо носиться вокруг. Впрочем, делать он этого не стал, видимо это все же было слишком для его натуры, зато он улыбнулся, потерся головой о мое плечо как какой-нибудь котенок, руку мою перехватил, сжав в своей ладошке.

— Я понял, — шепнул он совсем негромко, но я услышал, рядом же сидели. — Я люблю тебя, знаешь? А ещё ты весь мокрый.

Я улыбнулся ему в ответ. Ну какой же он всё-таки необыкновенный. Не всегда мне удается понять, что именно у него в мыслях и душе происходит, но на мое к нему отношение это совсем не влияет.

— Я тебя тоже очень люблю. А вот в том, что я мокрый виноват Димка, — шутливо фыркнул я. — И кстати об этом. Раз суше я уже не стану, может купаться пойдем? Я уверен, нас с тобой там уже все заждались. — Арсений в ответ на поставленный вопрос кивнул, причем сделал это уверенно, явно не имея ничего против бассейна. Наоборот, он, судя по взгляду, будет даже рад присоединиться к младшим.

— Я все узнал! — влетая в дом на полных скоростях, буквально заорал Дима. Вспомни солнце — вот и лучик, как говорится. Причем, судя по тому, что с него опять стекала вода, прежде чем бежать сюда, мальчишка успел опять залезть в бассейн. — У дедушки есть лодка! Правда не здесь, а у них дома, но все равно. Он пообещал, что в следующий раз ее возьмёт и покатает нас всех! Круто, правда?

— Очень круто, зайчик.

А ещё круче тот факт, что все действительно хорошо.