Погода в городе С. постоянно капризничала: то ярко светило солнце, то черные тучи заволакивали небо. Чу Юнь как не обращала на это внимания прежде, так и теперь не придала этому никакого значения. Ветер взлохматил Чу Юнь волосы, и она, заправив за уши упавшие на лоб прядки, быстро ухватилась за ткань шарфа и потянула на себя.

Шарф был длинный, и как бы она ни притягивала его к себе, он, казалось, оставался всё на том же месте.

Хэ Синин незаметно разжала пальцы.

На то, чтобы навести порядок в комнате, всегда требуется какое-то время, даже если полная уборка не нужна. Чу Юнь же только приехала, отдавать распоряжения Хэ Синин ей было неудобно, а сама она только-только принялась развешивать одежду.

Хэ Синин не стала подходить к ней, а вместо того помогла разложить все вещи, за исключением одежды, лежавшейна столе. Эта спальня была самой просторной из трех: раньше это была комната Хэ Синин, но мать велела освободить ее для Чу Юнь. Ей же раньше принадлежала небольшая лампа на столе, но теперь и она перешла к Чу Юнь.

— Отец мне рассказал, что ты не просила денег, даже когда училась в школе. А потом сдала выпускные экзамены, стала второй по всему городу и выиграла стипендию, — Чу Юнь мельком оглянулась на нее, торопливо развешивая белье, которое прикрывал свитер. — Еще сказал, что после Нового Года хочет проведать тебя, целыми днями только о том и говорил.

Молодежь семьи Чу в целом училась средне, и Чу Юнь считалась самой умной из них: она окончила магистратуру и была самой образованной в семье — многие из ее старших братьев и сестер в университете не доучились. Но дети ее родного брата, которому в этом году исполнялось сорок три, были примерно одного возраста с Хэ Синин и все учились за границей.

Старику-отцу Чу Юнь уже перевалило за седьмой десяток, но сложен он был крепко. Хэ Синин с ним не встречалась, но явно была с ним знакома. Она спросила:

— Как поживает дедушка?

— Замечательно. Живет, не зная забот: каждый день ходит играть в маджонг, пьет чай. Еще недавно участвовал в турнире по шахматам, — ответила Чу Юнь.

Ее старик-отец был человеком очень хорошим: дружелюбным и отзывчивым, хотя и с чудинкой. За те несколько звонков Хэ Синин успела составить о нем впечатление, или, может быть, просто не знала, как завершить разговор. Так или иначе, она ничего не ответила, сосредоточившись на том, чтобы расставить по местам книги Чу Юнь.

Книги составляли примерно треть чемодана, но было и еще два журнала: один соскользнул и вдруг выпал на пол. Хэ Синин наклонилась, чтобы подобрать его, и чуть замерла, когда увидела фотографию на раскрывшейся странице.

Чу Юнь купила эти журналы не глядя, просто чтобы скоротать время в поезде, и их содержание оказалось чуть «с клубничкой»: две иностранные модели на обложке обнажились настолько, что были скорее раздеты, чем одеты; их прекрасно сложенные тела прильнули друг к другу, рука модели с короткой стрижкой легла на ягодицы другой девушки, с волнистыми волосами. Некоторые детали они прикрывали друг другу руками, порой даже соприкасаясь — слишком уж откровенным образом.

Чэнь Цзюньхуа была крайне консервативной женщиной и не разрешала даже смотреть гонконгские фильмы, что уж говорить о таких неприличных книгах и журналах.

Хэ Синин, занятая тем, что училась на отлично, никогда и не пыталась самостоятельно разузнать о такой литературе. Как максимум, купила пару книжек с рассказами, чтобы почитать потом. Увидев же такое, да еще и купленное женщиной старше нее, только что приехавшей в этот дом, она нахмурилась и, пока Чу Юнь оборачивалась, закрыла журнал и аккуратно подложила в низ стопки книг.

Когда они развесили одежду, закончив наводить порядок, на кухне как раз закипела вода. Они вышли из комнаты как раз к чаю.

Чуть позже трех часов дня Хэ Синин повела Чу Юнь в магазин закупиться по дому.

Экономически город С., конечно же, никак не мог сравниться с Пекином — отставание было огромным. В маленьких супермаркетах можно было закупиться подешевле, но товары, скорее всего, оказались бы подделками, так что пришлось пойти в торговый центр.

Проработав несколько лет, Чу Юнь держала вклад в банке и ни мгновения не колебалась, когда что-либо покупала. Она специально выбирала себе вещи получше, да еще и решила взять для Хэ Синин новую одежду и обувь.

Та отказывалась, но консультант в магазине так настаивал, просто соловьем заливался, что уговорил довольную Чу Юнь раскошелиться. Хэ Синин, еще девчонка, была высокой и стройной, словно ей на роду написано было стать моделью. Она нарядилась наспех, а у Чу Юнь глаза заблестели: помогая Хэ Синин поправить воротник, она подумала, что деньги будут потрачены явно не зря, и мимоходом заправила выбившуюся прядь волос девушке за ухо.

Хэ Синин, видимо, хотела уклониться, но что-то удержало ее.

Чу Юнь попросила консультанта сложить всю одежду, что они примерили, расплатилась картой, а когда они проходили по первому этажу, мимо магазинчиков с электроникой, купила еще и телефон новой модели.

В 2008 году на рынке мобильных телефонов лидировала «Нокиа» — в Китае эта фирма стала очень популярна — после нее шли «Сони», «Самсунг» и «ZTE». Для Хэ Синин Чу Юнь выбрала «Сони Эриксон W580с» — как запоздалый подарок на день рождения: этот телефон вышел в 2007 году, но, хотя уже тогда новинки сменяли друг друга с ужасной скоростью, среди молодежи эта модель по-прежнему пользовалась успехом.

Сим-карту Чу Юнь, конечно же, тоже купила.

А еще, по ходу дела, пополнила баланс на три сотни юаней.

У Хэ Синин не было мобильного — этот был первый. И первым номером, который она сохранила, оказался номер Чу Юнь.

Чу Юнь переехала в другой город, роуминг стоил слишком дорого, прежняя симка стала не нужна, и Чу Юнь купила новую, так что их с Хэ Синин номера теперь отличались лишь на одну цифру: один заканчивался на восьмерку, а второй — на девятку. Чу Юнь управилась с покупкой так, что за всё время ни разу не смутила Хэ Синин.

— Не говори сестрице Цзюньхуа, сколько я потратила. Я с ней побеседую сама, — специально попросила она напоследок.

Хэ Синин на миг прикусила губу и ответила:

— Я поняла.

Чу Юнь улыбнулась, а потом взяла ее с собой на рынок, где они набрали два огромных пакета с едой.

Пока они ходили по магазинам, Чэнь Цзюньхуа оставалась дома и готовила. Увидев, сколько всего они принесли, она потеряла дар речи. Отложив покупки, Чу Юнь еще быстро вручила Хэ Синин две тысячи юаней со словами:

— Это от отца.

Две тысячи — немаленькая сумма. Чтобы наесться досыта в городе С, нужно было всего два-три юаня, а на расходы в университете десяти юаней в день было более чем достаточно — так можно и прожить половину семестра. Чэнь Цзюньхуа и за два месяца такой суммы не зарабатывала. Она тут же остановила Чу Юнь:

— Нет-нет-нет! Эти деньги ты оставь себе, вернешь дяде Чу, как поедешь обратно!. — Сегодня ты и одежду купила, и еду — не нужно столько тратить!

— Я поеду обратно еще бог знает когда, — Чу Юнь сунула пачку купюр прямо в брючной карман Хэ Синин. — Пускай будут у вас. Потом Хэ Синин всё заработает сама и будет часто его навещать.

Сказав это, она потянула Чэнь Цзюньхуа за собой на кухню, ни за что не соглашаясь брать деньги.

В конце концов, все деньги остались на сохранении у Хэ Синин.

На душе у Чэнь Цзюньхуа было неспокойно: она не переставала размышлять о произошедшем до тех пор, пока не пришло время ложиться спать. Завтра ей нужно было идти на работу с самого утра, так что легла она рано.

Чу Юнь не спала. Она проглядывала журналы, лежа на кровати. В свои тридцать два года она не настолько смущалась, когда рассматривала откровенные фотографии, напротив, они ее очень заинтересовали: Чу Юнь переворачивала страницу за страницей, прочитывала про себя строчку за строчкой. Долистав до той страницы, где был напечатан снимок с двумя моделями, она не изменилась в настроении, лишь с легкой завистью подумала, какие у девушек классные фигуры, потом неизбежно сравнила себя с ними и начала читать статью рядом с фотографией.

Всё-таки в ее возрасте после одной бессонной ночи приходится оправляться несколько дней, не то, что двадцатилетним девочкам.

Там же была реклама — продавали всякую всячину. Чу Юнь пробежалась взглядом по объявлениям, ничем не заинтересовалась, потом снова прилегла и задержалась как раз на той самой странице.

Именно в эту секунду в дверь постучалась Хэ Синин. Зайдя в комнату, она тут же заметила журнал.

Пришла Хэ Синин для того, чтобы предложить воды: сегодня ей оказали огромную любезность — она должна была хотя бы так выразить благодарность.

На Чу Юнь было мало что надето, ведь скоро пора было ложиться спать: она только набросила на плечи какую-то накидку, а когда увидела в дверях девушку с водой, откинула одеяло и поднялась с постели. Кроме этого, на ней был длинный халат с глубоким декольте, а под ним не было ничего, и хотя она и вскочила с постели, чтобы накинуть что-нибудь еще, было уже слишком поздно.

Хэ Синин опустила глаза, нечаянно заметив слишком бледную голень, — и через миг полы халата сомкнулись, оставляя на виду лишь изящные лодыжки.

— У тебя в понедельник нет пар? — спросила Чу Юнь. Завтра — понедельник, а Хэ Синин всё еще не спала.

Дом находился очень близко к университету, так что Хэ Синин не жила в общежитии, каждый день могла возвращаться домой на обед и так экономить много денег. Она протянула Чу Юнь стакан теплой воды:

— Мне ко второй.

— Ложись пораньше, а то завтра не проснешься, — взяла кружку Чу Юнь.

Откровенно говоря, был еще только вечер, а она, решив заботиться о Хэ Синин, как о маленькой девочке, говорила с ней в таком наставническом тоне, словно с родной племянницей. Впрочем, Хэ Синин и была для нее маленькой девочкой. Если бы Чу Юнь рано вышла замуж, ее детям, наверное, было бы лет десять.

У нее были высокие требования, и ни один мужчина их не достигал. Она наблюдала, как все окружающие праздновали свадьбы, как у них появлялись дети. И как бы родственники и одноклассники не старались познакомить ее с кем-нибудь, все эти годы она не состояла в отношениях и нисколько по этому поводу не переживала.

Впрочем, если говорить откровенно, лет в двадцать пять — двадцать шесть она всерьез задумалась о перспективе брака, но жить до самой старости с кем попало ей вовсе не хотелось, да и к тому же тогда она с головой погрузилась в бешеный поток работы, отложила эти мысли на потом, а там раз и подкрался четвертый десяток. Как только ей исполнилось тридцать лет, родственники стали настаивать уже не на простых свиданиях, а на скорой свадьбе. Два года она слушала эти речи, пресытившись ими до отвращения, и ради того, чтобы избежать таких разговоров, срочно придумала отговорку, что хочет вернуться сюда.

— Что вы будете делать потом? — внезапно спросила Хэ Синин.

Чу Юнь застыла в недоумении — как можно такое спрашивать? — но ответила честно:

— Пока не решила. Может, продолжу работать по специальности. Может, открою магазинчик. Я в любом случае найду, чем заняться.

Хэ Синин молча кивнула.

— Ложись спать пораньше, — немного подождав, повторила Чу Юнь.

Сказав это, она отошла и закрыла дверь.

Странный характер: спрашивать такое ни с того ни с сего и тут же обрывать разговор.

Чу Юнь удивленно приподняла брови, убрала кружку и журнал, выключила лампу и приготовилась ко сну.

Стоял поздний вечер: очертания луны были практически неразличимы, но звезд было так много, что их тонкое сияние переполняло небосвод. Немного позже всё заволокли черные тучи, даже поднялся ветер, завыл под окнами, и показалось, будто скоро начнется дождь, но его так и не последовало. К половине седьмого тучи рассеялись и ветер тоже утих.

Из-за того, быть может, что пришлось ночевать на новом месте, Чу Юнь не могла уснуть до самого рассвета. Она лежала, не смыкая глаз, ворочалась, накрывалась одеялом и раскрывалась, но сон всё равно не шел. Тогда она минуты две полежала на спине, разглядывая потолок, и села на постели, укутавшись в накидку.

Старый дом отличался от многоэтажек нового типа: по обеим сторонам комнаты располагались лоджии, выходившие на улицу.

Лоджия соединяла две комнаты; Чу Юнь тихонько отворила дверь и вышла. Изначально она собиралась подышать свежим воздухом снаружи, но вдруг заметила, что в соседней комнате включен свет.

Как же рано она проснулась…

Утро выдалось студеным, ветреным; Чу Юнь посильнее укуталась в одежду и за несколько шагов подошла к комнате.

Оказавшись у окна, она вдруг замерла. Шторы были задвинуты не до конца, и с определенного угла можно было разглядеть, что происходило внутри: там Хэ Синин, чуть наклонившись, надевала брюки, и ее обнаженная спина была обращена к окну.