Чу Юнь пришла на улицу Наньхэ для того, чтобы встретиться с подругой, а если точнее, с одноклассницей, с которой училась в средней школе. На самом деле, там был еще и друг, но про него она умолчала, чтобы избежать подозрений. Одноклассница давно уже вышла замуж и родила ребенка. Увидев Чу Юнь, она неимоверно обрадовалась, тепло поприветствовала ее и пригласила остаться на обед.

Чу Юнь купила перед встречей немало подарков, но на обед не осталась.

Одноклассница проводила ее до ворот и спросила:

— Пятнадцатого января будет встреча выпускников. Ты пойдешь?

— Пойду, обязательно пойду. Как раз тогда и соберемся все вместе.

Когда возвращаешься так редко, отказываться от встречи — никуда не годится. В те годы интернет еще не был так распространен. Чу Юнь с одноклассниками хоть и мало общались, но всегда отправляли друг другу на Новый год и другие праздники местные сувениры по почте, обменивались письмами и перезванивались. Между всеми ними сложились неплохие отношения, и раз встреча должна была состояться, то надо было непременно на ней присутствовать.

Одноклассница улыбнулась и тяжело вздохнула, прощаясь:

— Ты принесла столько подарков, но даже не осталась на обед. Когда снова увидимся, я буду угощать, а ты ни в коем случае не отказывайся.

— Ладно. Ну, я пойду, — Чу Юнь кивнула и развернулась, махнув рукой.

В полдень выглянуло солнце, его мягкие лучи ласково обогревали ее тело с головы до пят. С листвы деревьев, растущих по обе стороны дороги, падали капли и стучали по камням мостовой. На улице Наньхэ было гораздо грязнее, чем на Чэнхэ: пока Чу Юнь возвращалась пешком, ее обувь испачкалась и вымокла до нитки.

Чу Юнь нарядилась почти что по последнему писку моды: свободное шерстяное пальто бежевого цвета, платье-футляр, ноги ступали в туфлях на высоком каблуке — одежда демонстрировала хорошо сложенную фигуру, но при том нисколько не казалась легкомысленной. Чу Юнь шла в одиночестве, привлекая немало брошенных украдкой взглядов.

Неподалеку от двора Ланцяо она повернула к газетному киоску, чтобы купить фруктов.

В 2008 году в газетных киосках можно было купить разные вещи: от печатных изданий до закусок и жвачки, а около некоторых киосков ставились ларьки, где продавались овощи и фрукты.

Перед киоском стояли две скамейки, на которых собирались скучающие от безделья соседские бабушки. Без перемывания косточек там не обходилось.

Но Чу Юнь не ожидала, что случайно услышит там сплетни о семье Хэ.

Глава семейства давно умер, старики Хэ тоже; овдовевшая мать и девочка-сиротка жили, поддерживая друг друга, и терпели немало пересудов. Хотя соседки и были уже почтенного возраста, но голоса их звучали более чем звонко, в особенности когда они обсуждали Хэ Синин: у них для нее и словечка хорошего не нашлось, и слушать это было просто неприятно.

Чу Юнь выбирала яблоки, но тут же замерла на полпути.

Хозяйка киоска была полной женщиной лет пятидесяти. Заметив Чу Юнь, она с любопытством спросила:

— Недавно переехали?

— Да, — опомнившись, ответила она.

— А куда?

— В дом во дворе Ланцяо.

А этот дом находился метрах в пятидесяти от киоска. Женщина взглянула туда и ухмыльнулась:

— Вас там много народу квартиры снимает, все подрабатываете. Вы ведь не местная?

Чу Юнь не хотелось болтать, и она небрежно ответила:

— Не из города.

После этих слов рвение познакомиться у женщины подостыло, и она закончила свой допрос.

Чу Юнь хотела купить пару журналов, но мгновенно отказалась от этой мысли и холодно расплатилась. Подходя к воротам во двор, она оглянулась. Хозяйка киоска и бабушки болтали, смеясь, и вдруг все разом обернулись в ее сторону. Хозяйка обнаружила, что Чу Юнь тоже на них смотрит, и тактично примолкла.

Город С. всегда был хорошим местом, и, как и любой другой город Китая, обладающий долгой историей и богатой атмосферой, был толерантен к разнообразию. Только вот именно на этом участке земли люди оказались другими, но они были в меньшинстве и не стоили того, чтобы придавать им значение.

После обеда Чэнь Цзюньхуа ушла на работу, и Чу Юнь осталась в одиночестве. Ближе к вечеру от скуки она несколько раз обошла окрестности и купила пару горшочков хлорофитума на улице Хуаняо.

В отличие от соседей, продавщица в цветочном магазине оказалась гораздо приветливее. Узнав, что она живет на дворе Ланцяо, та сказала:

— Я знаю Хэ Синин из вашего дома. Она и учится так хорошо, и матери всегда помогает — трудолюбивая девочка.

Чу Юнь улыбнулась уголками губ:

— Я и живу у нее дома.

— Вы ее родственница? — чуть удивилась продавщица.

Не то чтобы ее можно было считать родственницей, но Чу Юнь с этим согласилась.

Продавщица казалась двадцати с лишним лет на вид и была немного болтливой. Упаковав горшочки, она проводила Чу Юнь до входа.

Зимой в городе С. ночи наступали рано, и пока Чу Юнь шла домой, на потемневшем небе показались переливающиеся звезды. Чэнь Цзюньхуа так и не вернулась, свет в гостиной был выключен, во всей квартире царила тишина — никого не было.

Поставив горшочки с хлорофитумом на боковую лоджию, Чу Юнь где-то полтора часа провела у себя в комнате, а потом, заметив, что время позднее, ушла на кухню готовить ужин.

Чэнь Цзюньхуа вернулась первой и очень смутилась, узнав, что ужин почти готов.

Чу Юнь не приняла это близко к сердцу:

— Подождем, когда Хэ Синин вернется, и как раз поужинаем.

— Ты здесь второй день, а я уже заставляю тебя готовить. Ну разве ж так годится? — промолвила Чэнь Цзюньхуа, забирая столовый прибор у нее из рук. — Дай-ка мне. А ты пока отдохни, телевизор посмотри.

— Ну что ты, — ответила она.

Времени отведено им на совместную жизнь было много — целый год, как-никак Чэнь Цзюньхуа пришлось бы понемногу привыкнуть.

Хэ Синин вернулась домой к восьми часам. Изучение медицины совсем не похоже на другие дисциплины, когда после пар сразу можно взять сумку и уйти, а преподаватель же иногда остается в аудитории.

Поужинав, она пошла в ванную мыть голову.

Просто помыть голову, только и всего, ничего сверхъестественного, так что и не было надобности закрывать дверь. Чу Юнь ушла к себе, чтобы переодеться, после этого вернулась в ванную, пристроилась рядом, умылась и почистила зубы, а потом втерла в кожу крем.

Для удобства Хэ Синин скинула пальто и свитер и осталась только в мешковатой блузе и джинсах, у которых подвернула штанины. Надето на ней было мало, и так она казалась еще более высокой, длинноногой и стройной. Чу Юнь не удержалась и стала разглядывать ее, втайне по-хорошему завидуя ее тонким ногам и чистоплотному, непринужденному характеру.

Хэ Синин низко склонилась, наверное, чтобы не намочить брюки. Одной рукой она орудовала душем, другой мыла голову, да еще ей нужно было и вспенить шампунь. Выглядело это очень неудобно.

Чу Юнь отложила баночку с кремом и подошла к ней:

— Я тебе помогу.

— Не надо, я сама, — хотела уклониться Хэ Синин.

Но она, к сожалению, промедлила, и душ перешел в руки женщины. Чу Юнь решила позаботиться о ней, как о ребенке: воспользовавшись возможностью, она обулась в шлепки, аккуратно выставленные у стенки, настроила температуру воды и снова попыталась помочь Хэ Синин.

Той этого не очень хотелось, но и отказываться было нехорошо, так что она поспешила закончить с мытьем.

У каждого человека свое восприятие: вот Чу Юнь казалось, что вода теплая, в самый раз, а Хэ Синин — казалась чересчур горячей. Вода мягко хлынула на голову, а через мгновение перелилась на уши и шею. Было очень горячо, и у нее даже спина покрылась испариной.

За ушами оставалась пена, и Чу Юнь намерилась помочь ее смыть. Ее движения были очень нежными, а рука — теплой, почти что обжигающей под водной струей: она задержалась на коже Хэ Синин разумеется, совсем ненадолго, но ощущалась крайне отчетливо. Хэ Синин невозмутимо потянулась, отвела руку Чу Юнь и слегка развернулась. Как раз в тот момент она случайно задела локтем мягкое тело женщины, и по ее предплечью полилась горячая вода. Облегающая серая блуза Чу Юнь сразу же промокла, и через мгновение ткань потемнела.

Хэ Синин в глаза попала вода — из-за ее неосторожности. Чуть отступив, девушка зажмурилась и отерлась.

Смыв с ее шеи пенные пузырьки, Чу Юнь сказала:

— Ну, всё.

Хэ Синин отжала волосы, мимоходом схватила с полки полотенце, вытерлась и тихо поблагодарила ее:

— Спасибо.

— Скорее высуши волосы и переоденься. Не простудись! — ответила Чу Юнь, вытирая насухо руки и возвращаясь к зеркалу, чтобы нанести еще крема.

Фен находился справа от нее.

Хэ Синин угукнула и замедлилась, как будто специально оттягивая время.

Чу Юнь не придала особого значения этой детали: она втерла крем в лицо и шею и даже не пропустила ту часть груди, где находятся ключицы. И без того бледная, она казалась еще бледнее, оттененная светом лампы. Хэ Синин невольно ухватила это взглядом и тут же отвела глаза.

Когда они вышли из ванной, Чэнь Цзюньхуа чистила яблоки. Ожидая их появления, она взяла тарелку и выложила на нее фрукты. В доме не было дивана, но была деревянная кушетка, похожая на раскладушки более поздних моделей: когда убирали спинку, ее можно было использовать как кровать, а когда поднимали, она становилась диваном; на нее можно было пристроиться, когда смотришь телевизор — места для троих там более чем хватало.

Опасаясь сидеть на холодном, там специально постелили одеяло.

— А-Ци, скорее иди есть яблоки! — позвала Чэнь Цзюньхуа.

Та подошла, увидела, что яблоки не только почищены, но и нарезаны, и рассыпалась в благодарностях.

Чэнь Цзюньхуа, ничего не сказав, поторопила ее к телевизору. Зимой по ночам всегда было зябко, и, немного посидев на кушетке, Чэнь Цзюньхуа пошла в комнату, где взяла два пледа: большой и маленький. Первым она заставила укрыться Чу Юнь и Хэ Синин, а во второй укуталась сама.

Отказываться было незачем, и Чу Юнь, ничего не говоря, взяла плед, в основном для того, чтобы укрылась Хэ Синин. Она сидела, подогнув ноги, и немного придвинулась к девушке, соприкоснувшись с ней плечами и коленями, и так ей стало гораздо теплее. В то время Чу Юнь была еще такой открытой и простодушной — она наивно относилась к Хэ Синин как к младшей. Намерения ее были настолько чисты, что даже если бы та лежала под пледом абсолютно голая, у Чу Юнь всё равно не возникло бы никаких соблазнительных мыслей.

Здоровье не позволяло Чэнь Цзюньхуа засиживаться допоздна. И получаса не прошло, как она уже направилась в спальню.

По телевизору шел «Невероятный детектив Ди Жэньцзе». Как раз когда на экране разворачивалась сцена убийства, они выключили в гостиной свет, и комнату наполнил мрак.

В те годы гонконгские и корейские сериалы были очень популярны. Чу Юнь больше смотрела гонконгские, но и этот красочный триллер, снятый на материке, ей нравился. Она взяла с тарелки кусочек яблока и, возможно, из-за того, что ей стало не по себе от мрачной сцены на экране, придвинулась к Хэ Синин еще ближе.

Та нахмурилась — наверное, и ей стало не по себе из-за такой близости, но и не отстранилась.

— Переключить? — Чу Юнь показалось, что сериал девушке не нравился.

— Не надо, — ответила Хэ Синин, — оставьте.

— Можем в следующий раз посмотреть какой-нибудь гонконгский фильм — у них и очень хорошие есть. А можем как-нибудь купить пару дисков... — предложила Чу Юнь, взглянула на тумбу под телевизором и только тогда поняла, что DVD-плеера там не было.

— У тебя есть любимые актеры? — сменила тему она.

DVD-диски были очень популярны в девяностые, да и в нулевые по-прежнему использовались: тогда, хоть повсюду и появлялись компьютеры, интернет не был особенно распространен, и многие семьи подключали кабельное телевидение — какие каналы были, те и смотрели.

Хэ Синин никто особенно-то и не нравился. Она немного подумала и ответила:

— Мэгги Чун. А у вас?

Чу Юнь слегка удивилась: она думала, что Хэ Синин назовет имя какой-нибудь корейской звезды — всё-таки теперь всем девочкам нравились смазливые красавчики.

— Мне нравится Луис Ку, — улыбнулась она.

«Возвращение героев-кондоров» 1995 года был популярным сериалом: его прекрасные главные герои привлекли много фанатов ее возраста. Тогдашний образ Луиса Ку и его внешность вскружили голову многим женщинам, и Чу Юнь находилась в их числе. И даже сейчас, в тридцать два года, видя его, Чу Юнь думала, что красивее мужчин просто не бывает. Но это не доходило до крайности. Просто когда она замечала его на экране, то никак не могла отвести глаз, вот и всё.

Хэ Синин молчаливо смотрела телевизор.

— А Мэгги Чун играет в «Героическом трио», хочешь посмотреть? — спросила Чу Юнь, вознамерившись поболтать.

— Нет.

— Там и Анита Муй, и Мишель Йео играют. Хороший фильм, можем как-нибудь вместе глянуть.

— Ага.

А сцена убийства на экране наконец-то закончилась. Ди Жэньцзе и Ли Юаньфан в спешке направились на место преступления. Стало очень ярко. Чу Юнь боялась, что камера покажет труп — она бы на такое смотреть не осмелилась, но ей было крайне любопытно, что скажет Ди Жэньцзе: его анализ места преступления был самой захватывающей частью сериала.

Набравшись смелости, она пристально вглядывалась в экран, чтобы не пропустить ни одной детали.

А вот Хэ Синин не испытывала такого воодушевления. Эту серию она уже видела, и поэтому не волновалась так, а наоборот, сидела, опираясь на спинку кушетки и свесив руки. Под пледом было жарко — значит, они с Чу Юнь передавали друг другу свое тепло. Хэ Синин не могла отличить, где заканчивается ее собственное тепло и начинается Чу Юнь, и почему-то ей стало очень неловко. Она не могла назвать причины, только сжала длинные пальцы в кулаки. Настроение смотреть телевизор пропало.

Ли Юаньфан вдруг закричал:

— Господин!

Чу Юнь подскочила от испуга безо всякого на то повода, непроизвольно откинулась назад и в суматохе надавила на ладонь Хэ Синин, а у той словно поднялась температура: рука была разгоряченной, как будто девушка была охвачена бьющимся пламенем.

А еще страннее было то, что Хэ Синин ни с того ни с сего заволновалась и сразу же выдернула свою руку из-под ее.