Благодаря великолепному планированию Захарова и Кузькина, а также атаке эсэров на железнодорожные пути, дилижансы и поезд прибыли в один день, а потому никаких отлагательств быть не могло — по приезде первым же делом решили всенепременно сразу же найти, где бы поужинать и остановиться в городе. Отцов предложил семейный ресторан в центре города, а Базаров решил устроить конфликт из ничего, грубо высказавшись насчёт меню предложенного заведения. К счастью, Рябов вовремя нашёл идеальный вариант, который устроил всех — отель-ресторан, принадлежащий некоему недавно усопшему господину N. Новую владелицу случайно встретил Поляков, договорившись о ценах через подставное лицо. Бюджет составлял Рябов, с которым договориться об этом решении оказалось проще простого, особенно после нескольких кружек гоголь-моголя.

С madame-владелицей решили не пересекаться до конца судебного процесса, чтобы лишний раз не ухудшать общественное мнение. Но чтобы тяжбу закончить, её надо начать, а поэтому на встречу с m-me Марфой N отправили Семёнова, Минаева и Дорофеева. Последний присоединился как-то совершенно незаметно, а посреди встречи прогонять было уже неловко. 

Детали того разговора историей были утеряны, но известны отрывки и общая суть: m-me начала объяснять, в чём суть дела и попыталась показать собранные ей доказательства собственной невиновности, но успевшие заранее разгадать её адвокаты, перебили Марфу N ровно через минуту и четыре с четвертью секунды. План защиты был таков — следовало принести некоторые суммы подарков для судьи и прокурора, а также придумать грустную историю для присяжных, под суд которых следовало перевести дело. История уже была подготовлена…

— “Морозным вечером тридцать четвёртого октября, одна тысяча восемьсот девяностого года, сия бедная гражданка, m-me Марфа N, обнаружила тело своего любимого мужа со страшнейшей гримасой смерти на лице. Post mortem установило, что в организме усопшего оказался литр смеси ртути с мышьяком. Бедный г-н N по неосторожности, так свойственной пожилым людям, просто перепутал свои лекарства с вышеприведёнными субстанциями, какое ужасное совпадение! Несчастная супруга была найдена в шоке на кухне, в попытках помыть посуду, из которой и были выпиты ртуть и мышьяк — до последнего исполняла свою женскую работу!”

Как ни пыталась m-me втолковать господам-адвокатам о том, что супругу было всего тридцать восемь лет, а погиб он от сердечного приступа, сидя на своём любимом месте у камина и никаких ядов обнаружено не было, они продолжали напирать на своей версии, ведь сердечный приступ не растрогает публику в полной мере. Об оплате договорились быстро: по одной тысяче рублей за каждого адвоката из конторы. Количество работников конторы названо не было, так что m-me осталась довольна договором: в крайнем случае, потеряет максимум пять тысяч, а на оставшееся состояние супруга можно было попытать счастья где-нибудь в Германии, если вдруг дело окажется безвыигрышным.

Вернувшись со встречи, первым делом встретили Крылова, сидевшего на лавке в парке и бросающего куски сыра в ворон. Ему рассказали, что встреча прошла успешно и следует собрать всех, чтобы уже полноценно начать действовать. Дорофеев остался в парке, чтобы поймать условившихся на дуэль Давилку и Томатова. Минаев отправился по кабакам, найти Молотова, практикующегося в смешивании напитков. Семёнов же поехал на край Таганрога — Огурчик собирался провести день там. Крылова убедительно заставили бежать в отель и поднимать всех остальных.

Елизаветинский парк оказался самым удобным для собрания адвокатов. Небольшой размер легко защищал от посторонних слушателей, а беседка послужила трибуной. Первыми подоспели Калинин и Суханов, с телом Маркова. Дорофееву сказали, что погубил Маркова случайный прохожий, предложив слишком выгодную цену публикации его последнего романа, отчего он упал без чувств. Несмотря на то, что на собрание первыми пришли вышеописанные трое, за одним из кустов вскоре обнаружились Ширяев и Колотев, отдыхающие после самостоятельных медицинских экспериментов. Эту идею им подкинуло трио Герона, новичка в конторе, прежде преподававшего математику, Веселова и Грустнова, бывших анастезиолога и психолога соответственно.

Собрание началось неожиданно: лишь только сто сорок пятый заступил за ворота — его тут же окружили Коновалов, Норм, Денисов и Блинов, упрашивая выступить первым. Он отказался, указав на то, что у самого есть много дел, многозначительно кивнув в сторону больницы, окна которой выходили на парк, на отель, на суд и даже на Никольскую улицу. Секундной тишиной смущения воспользовался Щербаков, обратившись с громогласным: "П-плош-шу в-внимания, г-г-господ-да!..". Красноречивыми выступлениями в течение жизни он обеспечил себе высокое уважение среди адвокатов Москвы, и на этот раз его талант тоже был сразу услышан. После привлечения общего внимания, Щербаков кратко высказал своё мнение насчёт ситуации — "Н-не х-холошо, г-оспода!" и передал слово Вунюкову. По старой привычке, тот сразу решил выразить общее мнение, но когда ему указали на ошибку в подсчётах, Вунюков стушевался, вставил своё "Гр-р-р." и вернулся в толпу.

Фомин взял ситуацию под контроль и постановил, что нужно просто выбрать дату суда, так как обо всех планах m-me Марфы всё равно известно и намного полезнее будет просто сделать несколько подарков уважаемому прокурору. Мыльников объявил голосование, на котором агитаторское прошлое Сэрова, Панова и Сударева пришлось как нельзя кстати — большинство сделало выбор в пользу идеи Фомина. Забыв о том, что дату тоже надо выбрать, адвокаты быстро разбежались из парка по своим делам, что привело к утренним газетным статьям о нехватке шоколада и шампанского всех сортов в целом Таганроге.

Остались на месте лишь Власов, Лысов и Грозов. После краткого препирательства, выбрали 3-е октября, в память о принятии Соборного Уложения и как завтрашняя дата, ведь пора было уже возвращаться в Москву, где отчаянно отбивал клиентов некий "Фон-Дорин". Надо было разделаться с этой историей как можно быстрее, так что позвали Громова, чтобы попрактиковаться во взяточничестве, важнейшем навыке, необходимом в переговорах на суде. По случаю, Громов как раз консультировался по теме с Барашкиным и Бумажкиным, большими экспертами этой области гражданского права. К несчастью, эксперты отказались помогать, но подарок в виде невероятно ценной, редчайшей крылатки, сорванной с близрастущего ясеня, изменил их мнение. Как оказалось, это на самом деле было первым испытанием для становления maître de la corruption. Очень скоро Власов, Лысов и Грозов, были готовы к любым трудностям и, поблагодарив учителей, отправились готовиться к завтрашнему суду.