С тех пор как Морской Дым и Караксес скрылись вдали, Хелейна все больше корила себя за бездействие. Сына она уберегла – по крайней мере, ей хотелось так думать. Дочь она не видела уже который день, зато она знала, что малышка была в замке. Где-то здесь, до нее она может хотя бы дотянуться, но Мейлор…

Хелейна покачала головой. Нельзя отдаваться этим мыслям. Ларис Стронг вывел его, и раз гончие Рейниры еще не нашли его, значит, и спрятал надежно.

Она мерила отведенные ей просторные покои. Каждый день вот уже чуть больше недели она вставала с утра пораньше, приводила себя в порядок и садилась за чтение, а затем за вышивание. Примерно кушала всё, что ей приносили. Пыталась заговорить со слугами, изредка захаживавшими к ней. Словом, делала всё, чтобы не сойти с ума от одиночества.

Несмотря на ее старания, тревожные мысли просачивались через щели в ее мысленной стене. После известия о казни матери и деда Хелейна проплакала всю ночь. Все слезы, скопившиеся в ней со дня смерти Джейхейриса, вылились в ту ночь.

Мать она потеряла, когда отец отослал ее в Старомест по прихоти своей дочери-шлюхи. Лишь бы ее покрыть, лишь бы защитить ее бастарда лишил родную дочь матери. Это Хелейна никогда не смогла простить.

Да, Алисента вернулась спустя годы, но то была уже не она, и Хелейна уже не была маленькой девочкой, нуждавшейся в матери. Наверное, поэтому она так и не смогла найти общего языка с ней. Между ними пролегла огромная пропасть потерянных лет и невысказанных слов. Единственной тросточкой, связывавшей их, была ненависть к Рейнире. Она питала их израненные отношения.

Впрочем, ненависть к старшей сестре связывала Хелейну не только с матерью. Муж ее, не просыхавший не более месяца в год, разделял с ней эти гнилые чувства. И слушался он ее тогда, когда Хелейна уверяла его, что действия их насолят Рейнире. Только тогда и больше никогда.

Младший брат – Эймонд, был также легко управляемым. Им манипулировать было едва ли не сложнее. Ему хватало пары ласковых, льстивых слов о его силе, могуществе и искусности, чтобы сделать то, что хотела Хелейна.

Дейрон другое дело. На него у нее не было ни единого рычага воздействия. Однажды даже она подумала, что этот далекий мальчишка встанет на сторону Рейниры.

Хелейна усмехнулась. Невозможно это было. Ненависть к этой шлюхе им всем впитала их мать, еще когда они находились в ее утробе. Наверное, именно поэтому Хелейна никогда не могла отделаться от этого жгучего чувства.

Были моменты в ее жизни, когда она – так наивно, думала, что сестра, возможно, станет неплохой королевой. Что, быть может, она пощадит младшую сестру и ее детей. Ведь Хелейна ничего ей не сделала, все, что она делала, было для защиты семьи.

Девушка громко рассмеялась. Раскаты смеха прокатились по комнате и вернулись к ней.

Рейнира никогда бы не оставила в покое ни ее, ни ее детей. Теперь она была в этом уверена. Шлюха казнит всех, кто представляет опасность ее шаткой власти. Прольет благородную кровь своих братьев и племянников, дабы посадить на трон своих ублюдков.

                                                                             ***

В полумраке комнаты открывать глаза было бессмысленно. Да и сил на это совершенно не хватало. Все уходило на притворство.

Он старался изо всех сил прикинуться тяжело больным, не давая и малейшего намека на выздоровление новому мейстеру. Человеку Рейниры.

Эйгон боялся, что, заметь они просветление в его состоянии, тут же убьют его. То, что он все еще оставался живым, давало надежду и подталкивало на мысль, что сестра не торопится с убийством из страха.

Она боится его. Эта мысль так его обрадовала, что сухие губы невольно растянулись в улыбке.

В голове тревожно вспыхнул страх. Вдруг кто-то рядом? Он приоткрыл один глаз – тот, что лучше видит, и обвел взглядом полумрак. Никого, ни единого силуэта. Хорошо.

Мужчина облегченно выдохнул. Никто не должен заподозрить.

Дверь скрипнула. Он поспешно закрыл глаз и выровнял дыхание.

Шаги тяжелые, будто человек не хочет приближаться. Словно сюда, к нему, его тянет какая-то сила. Посетитель замирает слева. Тянет время. Молчит.

- Я знаю, что ты не спишь, Эйгон, - усталый голос старшей сестры сегодня звучал равнодушно, холодно, сдержанно. Не то, что в прошлый раз, когда из каждого ее слова сочилась ненависть. – Открой глаза.

Он исполнил ее приказ. Да, приказ. Это был он.

Рейнира смотрела на него с интересом. Думает, как бы его убить? Он в ответ смотрит ей в глаза. По крайней мере, эту игру он в силах вести.

- Мне очень жаль, - говорит она, и в голосе ее действительно слышны нотки сожаления. О чем она сожалеет? – За все, что было и чего не было. Я не смогла стать тебе сестрой.

Эйгон прищуривается. К чему это она? Пришла покаяться в грехах?

- Когда моя мать была беременна в последний раз, я мечтала о сестре, - произнесла Рейнира и взглянула на свои ладони на животе. Эйгон посмотрел туда же. Кольцо, которое он всегда замечал на ее пальце. Единственное, что не менялось в ее образах за все эти годы. Лейнор подарил? – Хотела назвать ее Висеньей. Мама посмеивалась надо мной, говорила: «Сначала рожу стране сына, наследника. Потом и тебе сестренка будет».

Эйгон задумался. Сестре одиноко, и она пришла поболтать с ним? А как же ее многочисленная свита, родня, ни шагу не отходившая от нее раньше? Или пока он тут валялся, она умудрилась их всех растерять?

- Твою дочь зовут Висенья, - прошептал он. На удивление, ровно. Без единого заикания, хрипа и тяжести. Речь его была легка и плавна, как и была до.

Рейнира кивнула. Тень улыбки проскочила на ее губах.

- Висенья все же нашла меня. Да и брат нашел меня, - она взглянула на него, и Эйгон дрогнул.

Во взгляде сестры было столько любви, боли и сожаления. Она будто извинялась. Она извинялась?

- Прости меня, - ладонь ее порывисто накрыла его ладонь. Он не дрогнул. Ему не было больно, как обычно, когда прикасаются к голой сгоревшей коже. Отчего-то сейчас он почувствовал только жар. – Мне стоило больше времени проводить с тобой. Мы могли вырасти настоящими братом и сестрой. Я могла тебя полюбить, как полюбила и Бейлона.

Бейлона? Пропитые мозги медленно соображали, но незнакомое имя быстро напомнило ему о маленьком принце. Наследнике на один день.

- Могла бы, но не сделала, - с упреком произнес Эйгон, пристально следя за реакцией сестры.

Чувство забытого удовлетворения разлилось по телу, когда в темно-фиолетовых глазах Рейниры прокатилась боль. Она отдернула руку, и окутывавший его жар, спал, оставив Эйгона во власти холода.

Рейнира кивнула.

- Не сделала, и теперь жалею об этом, можешь мне в этом поверить, - она тяжело вздохнула. – Поверь и в то, что сына твоего я не приказывала убивать.

Перед глазами промелькнула сумка, красная от крови. Из нее выкатили голову. Белехонькая, маленькая. Открытые глаза и оскал предсмертного ужаса. Лицо сына преследовало Эйгона по ночам. Он уже и позабыл, как тот выглядел живым. Да и помнил ли.

- Только поймать, вернуть, - продолжала Рейнира. Она присела на краю кровати. О чем это она? Не о Джейхейрисе? О ком тогда?

Он нахмурился. Неужто сестра говорит о младшем? Да он ведь только недавно родился. Что с ним могло случиться?

- Когда мы взяли город, Ларис Стронг вывез твоих детей. Джейхейру мы нашли быстро, а Мейлора найти так и не смогли. Он сам объявился.

Она глубоко вздохнула, будто собиралась с силами.

- Рыцаря, перевозившего твоего сына, поймали на Горьком Мосту. Каждый из толпы решил, что именно ему подобает вернуть принца домой. Они не поделили его между собой, - голос ее сорвался. Пара слезинок прокатилась по щекам. Рейнира закрыла лицо рукой, снова вдохнула и продолжила дальше. – В Гавань доставили только его голову. Я приказала вернуть и остальные части его тела, но вряд ли уже можно будет что-то найти.

Эйгон кивнул. А про себя на секунду подумал, каким же невообразимым зрелищем была смерть мальчика. Он одернул себя. Разорванный мальчик был не куском мяса с Блошиного конца, а его родным сыном. Ему стоило бы скорбеть о нем.

Рейнира, тем временем, взяла себя в руки и, выпрямившись, встала с кровати.

- Мы сожгли его во дворе. Предали голову огню, как подобает принцу Таргариену, - слезы еще катились на ее лице, но голос стал ровнее и тверже. – Как поступим и с тобой.

Эйгон снова нахмурился. Вдруг воздух в спальне стал удушливым, тяжелым. Не вдохнуть. Он заерзал. Сестра взглянула на него и улыбнулась. Так обнадеживающе и успокаивающе, что Эйгон замер.

- Не бойся, - шепнула она и, подойдя к нему, наклонилась, чтобы поцеловать. Губы ее были теплыми и нежными. Напоминали материнское тепло, давно позабытое. Эйгон на миг прикрыл глаза, отдаваясь ему. – Спокойной ночи, братец.

Она улыбнулась ему напоследок. Ласково огладила по лбу и ушла. С ней ушло и все тепло. Он вновь остался один.

Однако в груди его теплым огоньком горело маленькое сердце. То самое, что билось в нем в детстве, когда старшая сестра проходила мимо и дарила легкую, невесомую и такую неуловимую улыбку.

Он не заснул в ту ночь ни на миг. Несмотря на известие о смерти младшего сына, он чувствовал себя спокойно и умиротворенно. Сказанные в ночи слова сестры превратились в тихую песнь, ласкавшую его.

Эйгон закрыл глаза только на рассвете. Несмелые лучи солнца проникали в спальню. От кубка, стоявшего рядом на тумбе, заиграли солнечные огоньки.

- Зайчики, - одними губами прошептал Эйгон. Силы отчего-то все иссякли, сильно клонило в сон.

Зайчики прыгали по стенам, запрыгивали к нему на постель, заставив широко улыбнуться. В голове разлилось что-то знакомое, но такое далекое, что Эйгон так и не смог догнать его.

Веки его сомкнулись. Он уснул с улыбкой на губах.

Через час его нашел мейстер Герардис. Придя, он лишь констатировал факт смерти принца. Помочь ему как-то уже не было шансов.

                                                                              ***

Ее поместили далеко от основных покоев, но даже до нее тем утром доносились волнение и шепотки. Что-то происходило, и Хелейна жесточайше это упускала.

Она пыталась удержать свое внимание на алхимии, о которой читала в старой потертой книге, что ей принесли. Узелки выходили кривыми и совершенно уродливыми, и Хелейна с раздражением отбросила отрез ткани, мимоходом уколовшись.

Она ойкнула и, как самая настоящая невежда, сунула уколотый палец себе в рот. И так и ходила она от стены до стены с пальцем во рту, пока единственная дверь в покоях не отворилась.

Хелейна радостно дернулась было к выходу, но замерла, увидев у двери сестру. Уколотый палец она спрятала в ладони, на лицо надела маску и презрительно кинула Рейнире:

- Что тебе здесь нужно? Пришла поглумиться?

Сестра тихо закрыла дверь и сделала шаг вперед. Хелейна взмахнула рукой.

- Не приближайся. Довольно того, что ты отняла у меня дом и заперла меня здесь, как пленницу. Не отнимай у меня и эти крохи свободы.

- Хелейна, я пришла не ссориться с тобой, - примирительно сказала Рейнира.

- Говори, что хотела, и уходи. Не желаю тебя видеть.

Рейнира покорно кивнула. Хелейна села за стол с большим намерением прослушать слова сестры мимо ушей, когда заметила неестественную бледность и красные глаза. Внутренне она тихо позлорадствовала. Не ей же одной лить слезы. Пусть и сестра пострадает.

- Я пришла выразить сожаление и скорбь, - Рейнира говорила мягко, словно с нерадивым дитем. Смотрела она также: нежно, ласково, успокаивающе. Аж раздражает!

- Запаздываешь, сестрица, - усмехнулась Хелейна. – Мать и деда моих ты казнила еще восемь дней назад. Не могла найти дорогу ко мне?

Рейнира покачала головой.

- Не о них, - она закусила губу. Пальцы на животе теребили единственное кольцо. – Мейлора нашли.

Хелейн вскочила. Сердце пропустило удар. Что с ее мальчиком? Что она с ним сделала?

- Что ты с ним сделала? Отрубила голову, как изменнику? – воскликнула она.

- Мейлор был убит толпой на Горьком Мосту.

Ей не послышалось? Ее мальчик мертв? Ее милый, нежный мальчик убит?

- Только не говори, что это была не твоя вина, - горько усмехнулась Хелейна.

- Я в этом не имею ни малейшего участия, сестра, - Рейнира шагнула было к ней, но Хелейна подскочила к столу, схватила увесистый старый фолиант и закричала. – Хелейна, прошу!

На крик Рейниры в покои вбежала стража. Мечи наготове, они замерли, увидев двух сестер.

- Ты убила моего сына, - со слезами на глазах промолвила Хелейна. Она не пыталась ударить сестру или как-то еще пустить свое «оружие» в ход. Просто стояла, подняв книгу над головой, пока соленые слезы катились по ее щекам. – Убила обоих моих сыновей. Разве мало тебе было Джейхейриса? Убьешь теперь и мою девочку? Что они тебе сделали, Рейнира?

Королева лишь покачала головой.

- Я не причиняла твоим детям вреда, - незаметно она махнула страже, чтобы те выходили. Оставили их наедине. – Никто, слышишь, никто не заставил бы меня поднять на них руку.

- Мой мальчик мертв. Как ты собираешься расплачиваться за это?

- Вины моей в смерти Мейлора нет. Хелейна, прошу тебя, не совершай глупостей.

Младшая из сестер ухмыльнулась. Жестоко так, с горечью. А потом кинула в ноги старшей книгу. Рейнира отскочила.

- Убирайся отсюда, - плюнула Хелейна в сторону сестры.

Пронзительный взгляд сестры прожигал спину отвернувшейся Хелейне. Однако она не собиралась поворачиваться. Не видать шлюхе ее слез.

Рейнира развернулась, чтобы уйти, и уже держалась за ручку двери, когда, обернувшись, кинула сестре последние слова:

- Эйгон мертв.

Грудь прожгло. Дверь тихо закрылась, и в комнате вновь воцарилась тишина. На этот раз она давила, душила.

Хелейна разрыдалась и упала на пол. Закрыла лицо руками и завыла. Боль в груди от потери сына разрывала кожу и кости на части. Где-то внутри горель огонь скорби и по неудавшемуся мужу и брату, коим он был никудышным.

Она рвала на себе платье. Кричала и рвала.

«Мой милый мальчик. Я обрекла тебя на смерть в ту ночь, я не сумела тебя защитить после!».

На ее крики и вой откликнулась стража. Мужчины переглянулись. Один из них побежал за прислугой. Другой остался, но не предпринял ничего. Только стоял и смотрел, как она рыдала взахлеб.

Прибежавшие служанки столпились вокруг нее, наперебой успокаивая ее. Слова их превратились в одно большое жужжание. Хелейна откинула их от себя. Обняла себя за плечи и зарылась лицом в пол, в ковер. Закрылась ото всех.

Служанки, постояв немного, ушли. Она вновь осталась одна. Во всем мире она осталась одна.

- Джейхейра, - встрепенулась Хелейна.

Лицо дочери нарисовалось перед глазами. Покинутые было силы вновь вернулись, и она смогла подняться на ноги.

- Джейхейра, - глупо так позвала дочь девушка. Будто девочка и впрямь могла оказаться здесь.

Разорванное платье мешком свисало на ее теле. Снимая его с себя, она думала, как бы вернуть дочь себе. Единственное оставшееся ее дитя.