Уэнсдей совершенно не в восторге от опостылевших стереотипов, но в этот день вынуждена согласиться — хорошее не может длиться вечно.

Разумеется, ее родители давно в курсе про их с Тайлером отношения, и они уже несколько раз обедали вместе, выслушав множество одобрений и знающих взглядов. Сегодня же абсурдность происходящего переходит все мыслимые границы.

— Ужин только начался, — говорит на ухо Тайлер, явно почувствовав ее напряжение. И стоит Уэнсдей сдвинуть брови, он отодвигается и с улыбкой добавляет — она читает по губам. — Слишком громко думаешь.

На другой стороне стола интересуются.

— Так, хм, как дела в школе? По отсутствию жалоб можно заключить, что неплохо, но я ни за что не поверю, что вы не нашли себе приключений, — хрипло и, насколько это можно, миролюбиво говорит Донован, которому явно неловко.

Ах да. Они собрались на Рождество семьями.

Тайлер делает невинное лицо и пожимает плечами, представляя возможность отвечать ей. Или, скорее, умалчивать — Уэнсдей скорее отрубит себе косы на гильотине, чем признает это, но они с его отцом действительно стали ладить.

Или, как это называется более адекватным их ситуации языком, без подтруниваний Тайлера — держать нейтралитет.

— Вы до сих пор не подписаны на мой блог? — радостно раздается с другого края, и Уэнсдей хочется удариться головой о стол. — В "Неверморе" столько всего интересного!

Да. Энид и Аякс тоже здесь. Хвала разуму, гримуару или отстраненности их родителей — одни.

— Ах, Донован, — деланно вздыхает Мортиша со знающей улыбкой. — Не спрашивайте о том, о чем не готовы услышать…

Уэнсдей даже думать не хочет о том, что благодаря своему дару, видела или слышала та.

По крайней мере, мать не рассказывает об этом Доновану — впрочем, взгляда в его сторону хватает, чтобы засомневаться.

Ладно. Пускай, по крайней мере, не при них…

Шериф вздыхает.

— Если я не буду спрашивать, то совсем ничего не буду знать о сыне, — хрипло говорит он, и мать с отцом расплываются в понимающих улыбках.

А вот Тайлер бросает своему отцу благодарный взгляд.

— Пару недель назад мы снова выбрались в башню Брэдберри, — говорит он как будто бы обыденно, но излишне спокойно. — Ничего нового, к сожалению.

— Ночью? — забрасывая в рот кусок печеного картофеля, уточняет Донован, и, кажется, сам жалеет об этом.

Тайлер старательно жует свой, но кивает.

Донован только выдыхает, но тут же усмехается. Иногда Уэнсдей кажется, что он смирился и даже находит нарушение правил забавным.

До тех пор, пока они не попадаются.

— Погодите-ка, — протягивает Аякс, хлебнув пунш. — Это когда вы сказали, что надо "кое-что проверить" одним и не взяли нас? Но я хотел пойти!

Энид моргает, вспоминая, а затем ее глаза округляются, и она локтем пихает его в бок.

— Это когда мы зашли в комнату, чтобы взять фонари, а вы спали? — отстраненно спрашивает Уэнсдей, умалчивая о том, что они вовсе не "спали", и находились в кровати абсолютно голые — уж если она и может что-то сделать для подруги, так это спасти от излишнего интереса своих родителей. — Мы не хотели ждать.

Аякс, кажется, наконец понимает, о чем речь, и тушуется. Поправив шапку, он бормочет, спешно утыкаясь в свою тарелку.

— А… ну да.

— Донован, как насчет того, чтобы после ужина опрокинуть по стаканчику виски у камина и сыграть в преферанс? — басит ее отец.

— Не откажусь, — соглашается отец Тайлера, заставляя ее задаваться вопросом, делает ли это тот из вежливости, от скуки или из соображений задержаться подольше и побыть ближе к сыну.

Она не верит в то, что собирается сделать, но в сущности, это неизбежно — вопрос времени, пока и ее мать захочет пообщаться.

— Вы можете сразу взять Аякса и Тайлера и сыграть на четверых, — сухо говорит она, но воцарившаяся на секунду тишина и направленные на нее взгляды окружающих явно говорят о том, что ее тон никого не обманул.

— Отличная идея! — сияет Гомез и хлопает в ладоши.

— А мы можем прогуляться по оранжерее или разложить карты в библиотеке, — мягко подхватывает Мортиша.

Ни одна из перспектив Уэнсдей не прельщает, а вот Энид в восторге соглашается и на какое-то время отвлекает ее мать расспросами.

Рука Тайлера находит ее руку под столом — немое "спасибо".

Почему поступая так и понимая, что он все знает, она чувствует себя так уязвимо? Тайлер улыбается ей одними глазами, а Донован вновь тактично откашливается.

— Не думал, что когда-то это скажу, но не все твои идеи разрушительны, Аддамс, — бурчит он без доли раздражения и даже, кажется, с каплей иронии.

Уэнсдей хочет спросить, будет ли он по-прежнему звать ее по фамилии, если она возьмет двойную или примет фамилию их семьи, но останавливает себя. Вот поэтому алкоголь она обычно и не пьет.

Остаток ужина проходит в относительно безобидных разговорах.

После, когда Ларч уносит пустые блюда и все встают из-за стола, чтобы разойтись на партии в преферанс и гадания, Тайлер склоняется к ней.

— Будешь за меня болеть? — хитро спрашивает он позади ее уха.

— Отец опытный игрок, — тихо замечает она, подаваясь назад, чтобы почувствовать его спиной. — И концепция "болезни" мне не близка, но я уверена, шанс у тебя есть.

Тайлер смеется.

— Шанс, значит, — протягивает он. — Ладно, возьму что дают.

Когда минуту спустя они коротко целуются, прежде чем разойтись, все, все присутствующие обмениваются знающими взглядами — разной степени довольства.

"И кто в их семье придумал праздновать Рождество?" – угрюмо смущаясь думает она, ловя понимающий взгляд Донована.