Споткнувшись, Леон в последний момент ухватился за перила и подтянувшись продолжил бежать. Дыхание начало сбиваться. Ещё один пролёт и он не церемонясь вышиб дверь и оказался на крыше. Солнечный свет ударил по глазам и Оркотт невольно вскинул руку, чтобы загородиться от него.

На границе зрения мелькнул силуэт. Леон развернулся к нему и прицелился в гибкую фигурку летящую с крыши на крышу, как вдруг голова взорвалась болью и всё вокруг вспыхнуло подобием карандашного наброска.

Второй силуэт пронёсся между чёрным и белым, схватился за серое. Первый тут же оказался рядом и, притянув его к себе, слился с ним в один, а потом всё потонуло в пролитых кем-то чернилах.

***

Вибрирующее гудение ламп острыми шурупчиками размеренно вкручивалось в виски. Запах хлорки и медикаментов обдирал горло, стремясь пробраться глубже ― в самые лёгкие. Распахнув глаза, Леон попытался сесть, но ему в грудь тут же упёрлись две небольшие ладошки.

– Успокойтесь детектив. Всё хорошо ― вы в больнице.

Споткнувшись взглядом о белый рукав, Леон проследил вдоль него до бюста едва умещающегося за пуговичками медицинского халата и отвернулся.

– Как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Не тошнит?

– Всё нормально, – проворчал Леон, морщась от её голоса, напоминающего визг волнистых попугайчиков.

– Какая же у вас опасная работа! – продолжила она трещать, осматривая его голову. – А вы везунчик. Уже ведь не в первый раз оказываетесь у нас и обходится без серьёзных последствий. У вас явно хороший Ангел Хранитель.

Тихо хмыкнув, Леон уткнулся взглядом в больничное покрывало.

– Вы закончили?

– Да.

– Тогда оставьте меня в покое.

Медсестра пожала плечами и, обиженно фыркнув, вышла в коридор, хлопнув дверью чуть сильнее необходимого.

Оркотт повернулся к окну. На улице уже стемнело и дождь, мерно отстукивая по карнизу, стекал по стеклу. Его капли, ловя в себя отблески городских огней, мерцали праздничной гирляндой. Дверь едва слышно приоткрылась и по палате разлился еле уловимый сладковатый аромат. Секундно замерев на выдохе, Леон прикрыл глаза. Биение сердца стало отдаваться в ушах и головная боль начала отступать.

– Ты спишь что ли?

Голос напарницы прозвучал оглушающе громко.

– Джилл? – переспросил Оркотт, делая более глубокий вдох.

В воздухе явно чувствовался едва уловимый шлейф благовоний графа.

– А ты кого-то другого ждал? – поставив на прикроватный столик красную коробку, перевязанную чёрной шёлковой лентой, она села на стул и с хитрым прищуром произнесла: – Знаешь, Леон, то, что ты отделался так легко, лишь в очередной раз доказывает, что в голове у тебя пусто.

– Очень смешно, – хмуро ответил Оркотт, принимая сидячее положение. – Лучше расскажи, что там с нашими «Бони и Клайдом».

– Задержали. И ты бы мог в этом поучаствовать, если бы не кинулся за ними сломя голову. Ты и раньше, конечно, осторожностью не отличался, но в последнее время окончательно в камикадзе превратился. И себя не бережёшь и графа волноваться заставляешь.

– А Ди-то тут причём?

– Он приходил. Бледный как Смерть был. Очень переживал за тебя, подарок вот к Рождеству оставил.

– Переживал... А сам тогда чего не остался?

– Сказал, что есть какие-то неотложные дела.

– Ну и не зачем тогда вообще приходить было, – фыркнул Леон, вновь возвращая своё внимание окну.

– Дурак ты, Леон, – тихо заметила Джилл и придвинула к нему коробку. – Открой хоть, интересно же.

Раздражённо бормоча что-то невнятное, Оркотт всё же взял коробку в руки, потянул ленту, откинул крышку и новый вдох будто бы кулаком в глотку вбили.

– Чашка? – Джилл осторожно извлекла фарфоровое изделие из складок чёрного шёлка. – И блюдце.

Леон подорвался с кровати и ринулся к выходу из палаты, но Джилл схватила его за руку.

– Куда собрался?

– К графу!

– С чего вдруг?

Глухо зарычав, Леон ткнул пальцем в сторону коробки.

– Эта чашка из его любимого сервиза! Я как-то одну уронил, так он мне чуть голову не отвернул, а сейчас сам дарит одну. Не спроста это.

Чуть склонив голову набок, Джилл понимающе улыбнулась и разжала пальцы.

– Только будь осторожней ― не растряси остатки мозгов по дороге.

Леон кивнул и вылетел в коридор.

***

Смахнув в сторону облепившие лицо пряди, Леон спустился к дверям магазинчика графа и, сорвав табличку «Закрыто», забарабанил в дверь.

– Ди! Открывай, чёрт тебя дери!

– Мистер детектив, – голос графа оборвался на полувопросительной ноте. – Если вы сейчас же не уйдёте ― я натравлю на вас Ти-чана.

– Ну уж нет! Ты явно что-то задумал и я не уйду, пока не узнаю, что именно!

Леон затаил дыхание, прислушиваясь, но тишину рассекал лишь свист дождя.

– Я собираюсь уехать из страны. Это всё, что вас интересует или есть ещё вопросы?

По спине Оркотта пробежала стая мурашек и рука сама по себе потянулась к пачке сигарет, но на пол пути сжалась в кулак и бессильно обвисла вдоль туловища.

– Ди, я промок до костей, пока дошёл до тебя. Может хоть чаю нальёшь?

За дверью послышались какие-то шорохи и Леон, рвано выдохнув, подался чуть вперёд, а в следующий момент раздался отчётливый речитатив удаляющихся шагов.

Оркотт уселся на ступеньку и всё таки закурил. Тлеющий кончик сигареты ярко вспыхивал при каждой затяжке, выхватывая из сумрака задумчивое, с нахмуренными бровями, лицо. Табачный дым тонкой струйкой утекал к потолку, закручиваясь в змеиные кольца.

Тихий щелчок замка заставил его вздрогнуть.

Граф поставил рядом с ним поднос с дымящимся чайником и, сев по другую сторону, разлил ароматный напиток по чашкам. Его лицо больше обычного напоминало фарфоровую маску со всё той же, будто приклеенной, добродушной, в меру участливой улыбкой.

Леон взял одну из чашек ― она была из того самого, любимого, сервиза. Тонкий цветочный узор оплетал её грани и вписанные в рисунок иероглифы какого-то стихотворения. Живительное тепло побежало по пальцам, разгоняя холод в руках, а запах ванили и корицы защекотал нос. Оркотт зажал его в попытке сдержать чих, но тот взорвался в голове, отдавшись звоном в ушах.

А граф по прежнему смотрел в пол и, сжимая в руках вторую чашку, старательно улыбался. Стиснув зубы, Леон издал утробный, точно звериный, рык и шарахнул свою чашку об пол.

– Мистер детектив! Вы что творите?

– Что я творю?! – вскочив на ноги, Леон вцепился в чеонгсам графа и рванул его на себя. – Это я у тебя хотел спросить: какого чёрта, Ди?! – орал он ему в лицо, потряхивая словно куклу. – Куда это ты вдруг собрался ни с того ни с сего?!

– Немедленно отпустите меня!

Хлёсткая пощёчина кнутом прошлась по скуле и щеке и Оркотт, пошатнувшись, разжал пальцы. В глазах плясали цветные пятна.

– Пожалуй даже к лучшему, что эта последнее встреча состоялась, – задумчиво проговорил граф, поправляя свою одежду. – Прощайте, мистер детектив.

Подхватив поднос, Ди вернулся в магазин и Леон едва успел поставить ногу в проём, не позволяя ему закрыть дверь. Втиснувшись в помещение, он схватил графа за запястье и поднос выскользнул у него из рук. Чайник с чашкой разлетелись вдребезги, встретившись с полом.

– Варвар! – Ди замахнулся для новой пощёчины, но Оркотт, ловко перехватив и второе запястье, прижал его к стене.

Растрёпанные волосы, раскрасневшееся лицо и сбитое дыхание. В разноцветных глазах метались искры ярости. Леон склонился над Ди, выдохнул, обдав ухо жаром, и победно улыбнулся, вглядываясь в расширившиеся зрачки графа. Проведя языком по бархатным губам, Оркотт нерешительно углубил поцелуй и прошёлся по ровному ряду зубов, чуть щекоча дёсны.

– У тебя сегодня к чаю было фруктовое пирожное, – зачем-то произнёс он, задумчиво облизав губы.

Выпустив графа из своей хватки, Леон отступил на шаг назад и отвернулся, чувствуя как лицо начинает пылать. Гуляющий по опустевшей приёмной сквозняк, напомнил о вымокшей одежде. Поёжившись, Оркотт вновь почувствовал щекотку в носу. Не сдержался, чихнул.

– Быстро ты собрался, – пробормотал он, останавливаясь взглядом на осколках. – Я... Мне лучше уйти.

Леон развернулся к выходу, сделал несколько шагов.

– Если вы сейчас уйдёте, то наверняка заболеете. Вам нужно переодеться в сухое и хорошенько выспаться.

– Издеваешься?

– Мой дорогой детектив, – голос Ди едва различимо дрогнул, – разве я когда-нибудь издевался над вами?

Леон обернулся и столкнулся со взглядом Ди. Его глаза слабо мерцали в тени от волос, почти полностью скрывших лицо.

– Впрочем, я вас не заставляю. Если хотите, можете уйти.

Присев рядом с осколками, Ди принялся собирать их на поднос. Сквозь шёлк чеонгсама проступили острые линии лопаток, неровно вздрагивающие при каждом движении рук.

Леон сделал шаг к двери и очередной осколок выскользнул из рук графа и, монеткой прокатившись по полу, остановился на ребре перед ботинком Оркотта.

– Я... Не хочу уходить, – выдавил он сквозь сковавшие горло тиски.

Осколок упал рисунком вверх.