Эйгону Таргариену позволено немногое. Особенно когда он мал. Но было бы странно в глазах двора отлучать юного принца от своих братьев и сестры.

Элька находит в детях Алисенты Хайтауэр, своих братьях и сестре, утешение и единственную радость. Способ утолить голод прикосновениями, теплом и искренностью. Маленькие дети не так лживы, как взрослые. Если они и пытаются лгать, то у них нет опыта в этом деле, отчего их попытки выглядят скорее милыми, нежели отвратительными.

С ними можно быть чуточку откровенней. Немного расслабиться и не контролировать себя. И если Хелейна только слушает, то Эймонд задает вопросы, что позволяет еще и иногда разговаривать открыто. 

Ей нравится читать им сказки. А когда они становятся старше, хоть изредка давать совет, объяснять что-то непонятное простыми словами. В этом времени от некоторых книг скрипит мозг не только ребенка, но и взрослого.

Эймонд одержим драконами и… стихами. Это кажется милым. Так что она с самого детства таскает книги и пересказывает для него более простыми словами.

К своему стыду, шутку со свиньей она пропускает, будучи на улицах Королевской Гавани. Она вообще с детьми Рейниры старается не пересекаться и обычно уходит от любых разговоров, закрываясь вином. Хотя пару раз, когда она рассказывала прочитанное о драконах в библиотеке, замечала темные макушки.

У Эймонда лицо идет красными пятнами обиды, пылают уши, и он тихо скрипит зубами. Шутка не прошла, малолетних шутников поймали до того, как они успели сказать Эймонду про дракона и притащить свинью с крыльями. Но когда их поймали и допросили, эти дети признались в своей задумке.

Эймонд слышал. И это его ранило. 

Никакие разговоры не помогли Вхагар избежать участи заиметь наездника в виде Эймонда Одноглазого. А уж когда всплыли разговоры про бастардов, на вопрос, кто сказал мелкому об этом, Эльке пришлось вмешаться и намекнуть про слухи среди придворных.

Думается, королевскому двору не очень понравилось, когда король Визерис высказал свое неудовольствие. После того как заставил Эльку принести извинения Рейнире и ее сыновьям. Унизительные во многом извинения, вызвавшие у Эймонда протест.

У матери тоже. Но все, что касалось старшего ребенка, она вообще избегала. До кровопролития в тот день не дошло. Глаз за дракона был большой ценой. Но тот день показал четко и ясно, что король благоволит Рейнире и в них наследников не видит совершенно.

Алисенте следовало пить лунный чай.

В любом случае все дети Алисенты Хайтауэр это поняли как никогда четко.

А лично Элька для себя уяснила, что все гораздо сложнее, когда принцесса Рейнира принесла ей извинения за своих детей. К сожалению, перед Эймондом извиниться она не смогла, так как тот путешествовал обратно в Королевскую Гавань, прикованный к койке под присмотром мейстера.

И это, возможно, к счастью, так как мелкий и бешеный злюка вряд ли бы оценил по достоинству.

— Ты защищаешь их. Свою сестру и брата, — тогда сказала ей Рейнира.

— Ну, других защитников у них нет, — хмыкнула Элька в кубок с вином на самом деле без всякого умысла.

О, оказывается Рейниру это задело. Но с другой стороны, эта ситуация дала пищу для размышлений самой Эльке. Ведь если так подумать… могло ли все закончиться мирно? Не войной, в которой Таргариены перебьют друг друга.

Урок политики для Эймонда пришлось подготавливать долго. Но направить боевитую натуру в сторону осмысления своих поступков и их последствий у нее вышло.

Сестра. Братья. 

Честно говоря, Элька не знает, почему возникла эта трогательная привязанность, когда ей бы лучше бросить все и бежать прочь без оглядки. Рискнуть по крайней мере. Вот только пока они малы, она не в силах бросить их без защиты. Этот странный комплекс старшей сестры. Она ничего не может с собой поделать.

Хелейна, ее сестра, становится той, кого она готова обнимать часами. И той, кто знает ее сущность, ее суть и тайну. Маленькая провидица, чей дар отличается от дара Эльки. Хелейна заглядывает далеко в будущее, в то время как ей дозволено лишь увидеть близкое, не более суток вперед.

Она не задает вопросов, потому что ей уже даны ответы, и это заставляет ее обожать Хелейну и подпускать ее к себе так близко, как она только может.

Она ее покой.

Эймонд — маленький вредитель — является ее радостью. Он смешон и забавен в своей дикости, которая из детского характера превращается во вредный подростковый, а дальше во взрослый. Маленьким он жмурится и фыркает, когда она целует его в макушку, но Элька знает, что это открытое чувство привязанности и нежности ему нравится. Если Хелейна, увлеченная видениями, не так уж и сильно нуждается в физическом контакте и скорее позволяет себя обожать и тискать, то Эймонд жаждет тепла. Хотя, конечно, со временем он перерастает и становится раздражительным, не дает к себе прикоснуться, после того как Люцерис Веларион лишил его глаза.

Цена за дракона.

Дейрон был любовью. Она не знала, как это объяснить, ведь с его рождением жизнь Везучей Эльки превратилась в выживание и еще большее унизительное притворство со вкусом дрянного вина. Но тихий и кроткий ребенок, с хитрыми глазами и тщательно скрытым любопытством, что вынуждало его подслушивать и подсматривать, играя в незаметного шпиона и разведчика, вызывал в ней только беспокойство за его безопасность и нежность.

Эйгон Таргариен мог быть пьяницей и развратником, чудаковатым принцем с добрыми глазами и черно-кровавой тенью за спиной.

Но все его окружение знало.

Он любил своих братьев и сестер так сильно, что по замку бродил тихий шепот о том, что такая любовь могла привести его к безумию.

Элька думает, что она сошла с ума, выдергивая кинжал из шеи шпиона своего деда, незаметно оставляя тело на одной из улочек Королевской Гавани. Нищие растащат его вещи совсем скоро, а труп съедят собаки.

Может, на утро найдут кости.

Отто Хайтауэру не нужен дикий и думающий Эймонд, которым невозможно управлять. Он бы предпочел Дейрона, которого бы женил на Хелейне, что, вот уж умора, обещана ей. Ну а там в порядке очереди, Эймонд, Дейрон. Разница в возрасте небольшая, Дейрона и Хелейну разделяет пять лет, и время быстро их сгладит.

Отвратительно. Впрочем….

У Отто Хайтауэра достаточно внуков, чтобы пожертвовать парочкой из них.

Эйгоном.

Эймондом.

Их ценность заключается в их драконах. Не больше.

***

— Шавка ищет вас на Шелковой улице.

Элька лениво приоткрывает глаза.

— И давно?

— Нет. Пока обыщет все бордели, пройдет достаточно времени, — скалится щербатой улыбкой темноволосый мальчишка. В нем прослеживается благородная кровь, несмотря на загар, исключающий бледность. Пурпурные глаза сверкают лукавством.

Бастард Деймона Таргариена, которого Элька нашла на улицах Королевской Гавани, умный, шустрый вор, которому посчастливилось не застать время, когда законом над беззаконием был его отец. А иначе лишится ему руки.

Она дала ему имя Джон. В честь еще одного небезызвестного, но не в это время бастарда.

Джон Уотерс. 

Она же дала ему золото. А после пристроила к кузнецу. Пацан, не лишенный амбиций и ума, в будущем мог бы принести много проблем… но сейчас от него было больше пользы, чем вреда.

Он знал каждого беспризорника, был знаком со многими шлюхами. А заимев крышу над головой, приобрел и статус. 

Его пурпурные глаза порой вглядывались в ее, ища ответы на незаданный вопрос. Он явно догадывался о своем происхождении, но ему хватало ума не задавать лишних вопросов и не мечтать о чем-то невероятном вслух.

Эльке казалось, что он мог бы стать драконьим всадником.

— Эй, Джон, — Элька улыбнулась, раскуривая трубку. — Если когда-нибудь я захочу свалить отсюда в Эссос, сбежишь со мной?

— Только позовите, — щербатая улыбка и лукавые глаза. 

— И даже не спросишь, зачем мне сбегать из собственного королевства? — хмыкает Элька.

Подросток пожимает плечами.

— Вы просите меня бежать с вами, а не спрашивать почему, — смеется он.

— Вот за это я тебя и ценю, Джон, — хмыкает Элька и треплет его волосы. После встречи с ней и работы в кузне он стал мыться чаще.

Славный мальчишка. Если вырастет, станет той еще зверюгой.

***

Видение скользит через пьяный дурман в один из дней, когда ничего не предвещает беды. До Танца Драконов еще есть время, от брака еще можно отвертеться, да и не особо-то ее хотят женить, убийцу утаскивают работники борделя, а кровь с рук смывают шлюхи.

Ей думалось, еще есть время.

Но, как оказалось, нет.

Джон Уотерс смотрит на нее с беспокойством. Мальчишка диво как умеет читать людей по лицам. 

Она отмахивается от него.

Визерис умрет через несколько часов, и ноги несут принца Эйгона к отцу, где тот, находясь в, казалось бы, мирном сне, даже не может сказать напоследок сыну и пары слов, одурманенный маковым молоком.

Мать, сидя у кровати отца, недовольна его внезапным визитом, и надолго Элька не задерживается.

Близость безумия и государственного переворота обрушивается на нее, вызывая страх.

— Слишком рано. Слишком рано! Я не готов!

Эйгону Таргариену нужно бежать.