- Душно. - недовольно говорил Красномордый. - Завтра скажу этой каналье, чтобы не топил.

- Тогда будет сыро и холодно. - возразил Златошерстный. - Вы бы пили поменьше, Ганс.  

- Да провались оно всё! Что тут ещё делать? Газеты читать? Это на час-два, не больше. Книжки все заумь одна. Телефонный аппарат вы не ставите - хоть бы варьете послушать.¹

- Телефон, Ганс, это огромный шанс, что наш подопечный свяжется с кем не надо. И вообще, полегче с ним. Всё-таки... 

- Юрген, - устало произнёс тот, кого называли Гансом, - Поверьте, мне глубоко насрать кто он и что он. Его за пакости сослали, а нас - ни за что. 

Звякнуло стекло, полилась жидкость. 

- Воспитания у вас никакого. - вздохнул гладкий с замечательным именем Юррррген. 

- Ну, откуда. Прозит! 

- Прозит. 

На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжёлыми гладких шагами по двору за углом логова и звяканьем амуниции. 

- У меня... - стук и звяк едальной штуки. - ...реальное и юнкерское. Манерам учили в последнем, понятно, но так, чуть-чуть. Тогда особо не упирались в этикеты. Это сейчас танцам учат, обхождению, тому-сему. Я из старого поколения, знаете ли. 

- Заметно. - процедил Юрген. - И всё же я бы вас попросил не грубить принцу и не срывать на нём зло. В конце концов, десять лет нам тут не сидеть.

- Ваши слова да первому рогулю² в уши. Такие тощие самые живучие, помяните моё слово. Он из упрямства доживёт. 

- Бросьте, Штаненберг, Вольфи болен, неужто не видите? Этот румянец на бледных щеках, судороги, нервозность, кровь на ночных сорочках³. Чистый воздух облегчил его страдания, но это ненадолго. Не пугайте его, пусть почаще выходит на сырой ветер. 

- Выйдет он теперь. Как же. - буркнул Красноморд. - Он теперь и чихнуть боится. 

- Я извинился за вас и успокоил нашего юного друга. - снисходительно пояснил Золотой. - В мае я уеду якобы по делам службы до осени, оставлю вас за себя. Тут ваши манеры и пригодятся. На горячее солнце ему выходить не надо, вылечится чего доброго. Держите его поглубже в доме, желательно на первом этаже - он откровенно гнилой и плесневелый. 

- Почему бы просто не отравить проклятого мальчишку?!

- Вам мало выволочки за самоубийство Её Высочества? - осведомился Юрген. - Вольф должен почить в бозе благопристойно и настолько естественно, чтобы ни одна клистирная трубка не усомнилась. Руки не распускать! - раздражённо добавил он. - Это я вам воспрещаю категорически.

- Попытка к бегству... - начал было Ганс, но тут же замолчал и пробормотал: - Да я что? Я ничего. Но так же быстрее. А вдруг не помрёт?

- Помрёт куда денется. - бросил Золотой. - Плесень, сырость, ваши грубости. Мяса не давать, разве что шпик. Ссылайтесь на трудности с продовольствием. 

- Шпик?

- В сале нет веществ, кои учёные именует жизнетворами. В самой свинине есть, а в жиру - нет. Зато тяжелит желудок и провоцирует слабость живота. Это ускорит... процесс. 

Снова звякнуло и полилось. 

- Ну вы и голова, герр оберст. Прозит!

- Это называется образование, Ганс. 

Из всего сонмища слов Рурро уловил основное: эти негодяи собрались погубить Великого Шамана, не давая ему зреть Красного Пекаря. А ещё его зовут Вольф, то есть волк! Он спасёт волчонка, что умеет создавать волшебство. Умрёт Красномордый или нет уже не столь важно. В Брусничном Логове у Вольфа друзей точно нет.

Волк аж подпрыгнул от ярости, но тут же взял себя в лапы. Тем более, что разговор продолжился. Из проёма потянуло мерзким сладковатым дымом. Вот тоже глупый ритуал гладких, которому - он это знал - начали поддаваться некоторые златоокие. В большей степени это касалось Чернобоких и Краснолапых, которые жили ниже их по хребту, ближе к логовам гладких. Стая Краснолапых была небольшой, довольно слабой и, вообще-то, к златооким не относилась. Они были иные - мельче, другие морды, красная шерсть, чуть иная речь. Старики говорили, что раньше ещё жил совсем маленький клан Горбатых, но когда гладкие открыли Новые Земли, Горбатые перебрались туда в поисках Обильной Еды.

Впрочем, сейчас это мало занимало Ру. Речь пошла об очень любопытном:

- Что-нибудь ещё ему не давать?

- Ну, лимоны и прочие апельсины сейчас вовсе не достать. Чеснок, черемшу, клюкву, бруснику, рябину. Вообще, Ганс, чахотка изнуряет человека. Ему требуется поддерживать силы мясом и получать жизнетворы групп "Ц" , "П", "Б" . Морковь, яблоки-груши, большинство лесных ягод. 

- Черемша. - повторил Красноморд. - Это не медвежья ли припарка?

Рурро не расслышал, что ответил Золотошерстный. Но по продолжению разговора понял - да.

- Она тут не растёт. - бросил тот, кого называли Ганс. - Я бывал в окрестностях Лисковиц мальчишкой, лазил вокруг. Рябины да, полно выше по горам, а медвежки почти и нет.

- Что это вы тут искали? - осведомился Юрген. 

- Да, понимаете ли, герр оберст, места наши приграничные, к контрабанде отношеньице житейское. Дядя иногда промышлял этим делом. На ту сторону он ходил с парой дружков, а я туточки лошадок им держал. 

Оберст фыркнул:

- Ну-ну, интересные у вас пятнышки в биографии. Но с той стороны волчарды. Кордасса хорошо прикрыла рубеж.

- Так он и ходил до них. Есть такое племя - белоносые. Их вожаки давно сообразили, как денежку поиметь без особых хлопот. Цацки-пецки всякие поднесёшь и торгуй без проблем. 

- И что же таскают туда-обратно? 

- Сейчас - это бы вам у ясновельможного пана Иоганна спросить. Он же граф фон Мальтбург. Удивительный старичок, я вам доложу. Вся округа знает, кто тут главный по безакцизному товару, а прихватить не могут. 

- Ого! Так это же дед того сукина сына.

- Не напоминайте, мне до сих пор снятся его оскал и револьвер. 

- Он вас так напугал, Ганс? - голос стал громче, похоже, златошерстный стоял у самого лаза. 

- Оххх. Не мучайте, иной раз спать не могу. Орочий дружок! - зло добавил Красноморд. 

Опять зажурчала струя.

- Но ловко он проскочил, ловко. - в голосе Золотого чуялось даже одобрение. - Я бы не отказался завербовать его себе. 

- Фон Мальтер - бездарник. На кой он в мапо?

- Зато логик. Понимаете, Ганс... - голос опять отдалился. ... - в сыске больше не магия нужна, а голова. Иствуд вон рвёт жилы и мечет пассы, а толку с того маловато. Он эффектен, но не эффективен. Головы не хватает. А этот герр и логик, и недурной инженер, и смел, и честен. Я уважаю таких господ. 

- В нужник всю его честность. - резко отозвался Ганс. - Смел - да, согласен. Как он фон Арнау-то мозги вышиб! Любо-дорого. Бам! И всё. Был фон Арнау - и нет фон Арнау. В один момент послал к рогулям и присягу, и боевое братство и вообще всё на свете! Ради треклятых орков! Где его сейчас только рогули носят?

- В Вольных Землях засел. - кисло отозвался Золотой. - У лютецианцев. Жена, дети. Почтальоном служит.

Красноморд расхохотался:

- Однако! Не подозревал, что вы простираете руки столь далеко! Почтальон! Это же надо!

- Мы раздобыли копию его письма, где он рассказывает, как утопил Кодекс. - Юрген вздохнул. - Там и про это есть. 

- Странно, что письмо существует. - Краномордый явно почесал свою шерсть. - Такие послания долго не живут.

- Оно было сожжено почти сразу. Но сначала его перечитал один из внуков фон Мальтбурга. Из его памяти мы, хотя и не без лакун, извлекли текст.

- Из памяти?!

- Есть методы. Вот тут Иствуд бесподобен. Господин архитектор даже не совсем обезумел. От дел отошёл, правда, но под себя не делает. 

- М-да... А говорите эффекта нет. 

- Ну, какой-то эффект всегда есть. Иствуд кое в чём бывает полезен. Но после он повёл себя совершенно алогически. 

- Да?

- Это секретно, Ганс. Давайте-ка ещё по рюмочке и спать. 

- Поддерживаю!

Рурро стоял ещё некоторое время под лазом, слушал стеклянный и металлический звон, пожелание спокойной ночи. Оставшись в одиночестве, златошерстный подошёл к лазу и снова начал пускать дым. 

- Скот безмозглый. - тоскливо сказал он. - С кем приходится работать! 

Волк лихорадочно соображал, что делать. Первым порывом было броситься в дом и найти Вольфи. Но как? Со стороны большого лаза двое с ружьями. У него тоже есть ружьё, лежит в схроне, но это день пути в одну сторону. И то, на двух лапах - а с ружьём иначе никак - намного дольше. И сколько серых в логове тоже неясно. За день он видел около полудвадцатки, но это явно не все. Не зря же они гоняют за едой большую повозку. 

Меж ушами промелькнула озорная мысль. Он встал на нижние лапы и одним шагом оказался напротив лаза. Повернулся и уставился на златошерстного. У того из пальцев выпала толстая дымящаяся трубка, рот раскрылся, глаза широко распахнулись. Они оказались такими же, как у него - золотыми, чуть в красноту. Уши не как у гладких, а овальные, с развитой мочкой. Золотой отшатнулся от окна в ужасе.

Поверьте, взрослый волчард в расцвете сил производит на большинство людей то ещё впечатление. Волчарды намного крупнее обычных волков. Рост на задних лапах за три иарда⁴, широкая грудная клетка, огромная морда и полная пасть белоснежных, как снега Мраны, клыков с мизинец величиной. А когда эти клыки оскалены, нос сморщен, а верхняя губа приподнята, обнажая тёмно-коричневую десну с острыми резцами, первое, что пытается сделать большинство людей - удрать.

Хотя Хольман и не был полностью человеком, но воспитывался он среди людей и его реакция была естественна. 

- Ты не убить Шаман-Волчонок. - проревел ужас закатной границы на плохом аргандском. - Отдать я... мне.! Я убить ты! Куррад!

Куррад - чисто словечко златооких, волчардов. Это ругательство, нечто вроде "спермы хорька". Так волчарды называют полуэльфов. Сам же Дивный Народ именуют ещё хуже. Хольман как-то читал, что эти треклятые гомунклусы или - скорей уж - зоомунклусы, ненавидят эльфов куда более, чем людей. Вложил ли в них эту ненависть четыреста с лишним лет тому назад их создатель, или сами поняли, кто главный их враг - неважно. Важно то, что волчарду сломать деревянную раму - на один удар лапами. Важно то, что это разумное создание услышало то, что не должно было услышать. Если он растреплет кордассарам на той стороне, кто содержится в Лисковице, жди гостей. Проволочной связи и мага у них нет, перевод согласовывать не менее недели. Да горные егеря кордассаров уже повяжут его скальп на ствол карабина!⁵

Оберст бросился к постели, возле которой на гвозде висела кобура с револьвером. 

Удар. Треск. Звон. Два стекла выпали. Страшная морда сунула нос в комнату. 

Но едва Хольман выдернул револьвер и взвёл курок, как волчард подался назад и мгновенно провалился вниз. Протрещали ветки и всё. Умный зверь знал, что это за штука и что можно сделать с её помощью. 

Его надо найти! Найти и убить! А для принца придумать иное убежище! И зачем он только послушал этого пьяницу!  

Резкий свисток оберста поднял на ноги всё поместье. 

Рурро славно наследил на снегу, когда, прижав уши, уматывал подальше от Брусничного Логова. Там творился переполох. Засевший за камнями на подъёме златоокий слышал крики, лязг, скрип снега под ногами людей. Затем он заметил их, когда они выходили из того самого лаза, куда он давно проторил дорожку. На фоне освещённого электрическими лампами коридора их было так хорошо видно, что Ру даже пожалел, что не прихватил ружьё. Тёмная фигура в светлом проёме между высоких сугробов на дорожке шириной в локоть - мишень - лапы себе оближешь.

 Куррад не лез вперёд, куррады вообще трусливы. Вёл отряд Красномордый, держа ружьё наперевес. Златошерстный предпочёл остаться в Логове. Так, на его поиск вышла двадцатка. Если он что-то понимает в привычках гладких, то ещё столько же осталось в Логове. Как же они боятся маленького шамана, если стерегут одного такими силами!

 Один из гладких зажёг фонарь-в который-не-надо-заносить-огонь. Рурро уже видел такие. Тяжёлая коробка из застывшей смолы, наплечный ремень, круглый глаз с миску величиной. 

- Вот его следы! - гладкий, шедший за фонарщиком, ткнул рукой в перчатке в сторону цепочки от лап Ру. - Он рвётся в горы!

- А куда эта мохнатая жопа ещё может рвать? - отозвался Красноморд. - К дружкам своим и рвёт. Какого рогуля они его послали?! 

- Герр гауптман, он уже далеко, а собак у нас нет. Мы его потеряем по темноте.

- Мы не можем вернуться без результата, Мюллер. - отрезал Красноморд. - Герр оберст ведь ясно выразился. 

Рурро выскочил из-за камней, когда голова отряда достигла железного ларя. Люди закричали, передовые довольно бестолково вскинули ружья. Сверкнуло пламя из четырёх-пяти стволов, по кустам и снегу захлопала железная смерть. Но охотник уже нырнул в расщелину, отбежал по ней шагов тридцать и полез прыжками наверх. По камням провизжало ещё несколько пуль. 

Рурро оказался наверху узкой расщелины намного раньше, чем охотники вообще протиснулись в неё. 

- Куда он делся?

- Без собак тут делать нечего. 

- Почему он не ушёл?

- А если он тут не один?

- Проклятье, лучше бы я согласился служить на Бергроде!

- Разговорчики! Мюллер?

- Вот лапа, герр гауптман, он тут полез вверх. 

- Да тут никто не залезет.

- Ловок, бесова псина!

- Это же волк. 

- Кругом! Нам тут не подняться. 

Рурро смотрел сверху, зло оскалясь. Он уже присмотрел один валун. Волчард в два прыжка оказался возле ноздреватого мшистого камня, упёрся в него боком и всей силой четырёх лап спихнул каменюку вниз у устья расщелины. Грохот падения несколько приглушил толстый снег, но вот испуганые и злые вопли он расслышал отлично. Камень сорвал навесы снега по краям и отряд мало того, что оказался отрезан от Логова, так ещё и барахтался в снегу по шею. Конечно, они раскопаются, но далеко не сразу. 

Он получил приличную фору, чтобы разобраться с теми, кто остался внутри. Не теряя времени, охотник помчался вкруг по скалам, чтобы оказаться на той тропе, по которой он пришёл сюда утром. Заговорённый плащ скрыл его на фоне серых, обметённых братом-ветром от снега, скал. По дороге он нашёл одну очень нужную вещь и потратил около четверти часа на необходимое дело. Это поможет Волчонку-Шаману.