Тиберий Бреннер разменял уже пятый десяток лет. Он был маленьким худеньким человечком. Имя, данное ему отцом, не соответствовало облику. Он представлялся, обычно, как Тибо. Под этим именем его и знали в пивной "Приют Алхимика". 

Название заведение получило неспроста. "Приют" располагался не где-нибудь, а на Ведьмачках, бывших некогда именно что слободой ведьм, колдунов и алхимиков. Но с той поры минуло много лет. Магическая слобода стала обычными полутрущобами, где жил весьма небогатый люд. Тем не менее, "Приют Алхимика" держался на плаву даже в самые трудные года. Пиво тут было не самое лучшее, но вполне приличное. Недавно появились варёные раки и снова начали подавать жареную колбасу. А уж солёные крендельки умудрялись выпекать даже в войну. Мммм, наслаждение для тех, кто понимает толк в отдыхе! Отдыхе честного работяги, а не ожиревшего зеленомордого богатея. Крохотный кренделёк в пальцах, с тмином, с солью. Хрустит на зубах, наполняет рот пряным вкусом. И берёшь здоровую кружку холодного пива. С массивной ручкой, с крышечкой-шапочкой. Откидываешь большим пальцем крышку за рычажок, а там пена. Чуть сдул и открылась вытянутая полынья. Губы вытягиваешь, кружку поднимаешь и тянешь горький хмель на родниковой воде. Ммм, не какое-нибудь, ромбакское, настоящее. 

На Ведьмачках к пану Тибо относились со спокойной опаской. Он был свой, привычный. Можно даже сказать - неотъемлемой частью пейзажа. Все прекрасно знали - Бреннер - сыщик. Да, самый натуральный сыщик или, на колониальный манер, детектив.  Служит в градской жандармерии, имеет классный чин о десяти овчин, звёзды с неба не срывает, но службу знает. 

Знал Бреннер и обхождение, отчего и ходил спокойно по Ведьмачкам. Иного бы давно с обрыва спихнули или вообще: кто? Не ведаем, ваше благородие. Да, был вчера, спросил - как обычно. Ушёл в седьмом часу, пожелал спокойного вечера. А то как же, он у меня уже лет двадцать с трёх до шести тут бывает по будням. Добрый такой пан Тибо.  

Добрый пан читал местную газету "Северный Ветер" и размышлял о вещах приземлённых - кончался уголь, надо было ехать за новым мешком. Он жил в Понадморье, в той его части, что ближе к маяку. Вдоль просёлочной дороги вилась двойная цепь старых островерхих домиков. И не скажешь, что часть города. Деревня деревней. Трамвай ходил только до половины косы за пару лиг от маяка. Дальше узковато, негде круг строить. Один пан инженер, правда, за несколько лет до войны предлагал устроить поворотный круг, как у тросового Нью-Марзеллевского трамвая. Но дальше разговоров дело не пошло. У берега домов уже почти не осталось - на широкую часть Понадморья наступали склады. Но война сильно повредила торговле и натиск остановился на какое-то время. Про себя Бреннер решил, что родительский дом не уступит ни за какие коврижки! Куда он без своего садика, в котором так любят возиться и он, и пани Бреннерова. 

Если к кому Бреннер и относился с почтением и трепетом, так это к жене. Пышка, не в пример ему, Хельга-Мария Бреннерова, урождённая Вуличева, являла собой тип красоты, какую встретишь только в провинции. Шутливая, хозяйственная, богобоязненная женщина принесла в домик над морем лад, порядок и двух дочек, в которых пан сыщик души не чаял.

Женился он в тридцать с небольшим, когда выслужил уже достойный чин и жалование в сорок марок. Приданного за Хельгой дали в шестьсот марок, но больше не деньгами, а вещами. Тесть Тиберия был мебельщиком, вот и обставил дом заново.

 Эскадра Сабри стреляла по городу, а Понадморью больше от своих досталось. Береговых батарей в Альвигейле не было, только сейчас спохватились, строить начали. Отбивался гарнизон тяжёлыми гаубицами, благо и делали их тут же, на заводе пана Краувица. Чтобы пушки не сбили, они меняли позиции часто, толком не пристреливались, вот и досталось немного Понадморью. Ну ничего, главное - все соседи, кто дома оставался, живы. Трое отстроились уже, одному крыша осталась, двое продали землю и уехали жить в город. Это жаль, конечно, но жизнь-то не остановишь! 

Так вот уголь. Последние месяцы цена выросла - просто жуть! Бреннер раздражённо встряхнул газету. Мешок - двадцать три марки! Невиданое дело. В войну, когда его первым делом отгружали на заводы, на флот, в армию, и то - одиннадцать с половиной, ну тринадцать было один год. А сейчас вон, пожалуйста: "Уголь любой фракции со складов Горовича. Ведро - 2 марки, Мешок - 23 марки, в развес - 30 гельдеров за килограмм. От 5 тонн и выше - скидка 4 гельдера с 1 кг. Телефон 2-62-12 Улица Марка Лекарника, 38. Собств. грузовой транспорт. Осуществ. доставка по жел. дор." Аукцион невиданой щедрости! Треть марки за кусок угля! Которого меж Аршалем и Реминденом хоть спину мой и дом из него строй!

Может дров купить? Да нет, не протопишь каменный дом на сырой косе дровами. На готовку ещё так-сяк, а когда задуют ветры с севера - даже не мечтай. В военное время они с соседями ходили в город по вечерам, пилили балки в разбитых домах, собирали уголёк у станции. Целая вереница ручных тележек тянулась с холма на косу. Хоть как-то, хоть кипятку, хоть комнатку протопить. Всё мечтали - вот кончится война, протопим от души, сырость выгоним, плесень прожжём хорошенечко. Прожгли, рогули их задери!

Расти уголь начал не сразу. Два года назад был он по одиннадцать - двенадцать за мешок в одиннадцать вёдер. Первые звоночки проявились прошлой осенью. 15, 16-45, 17-10. Тогда-то уже заворчали. А потом замолчали. Куда денешься? Ну вот, предлагают за 21 марку 17 гельдеров, но минимальная покупка - десять мешков. Четырёхмесячное жалование. Скинуться с соседями, что ли? У Прошека, шофёра, есть возможность попросить у хозяина грузовик на пару часов. Вот и привезут разом. 

Бреннер отложил газету, хрустнул крендельком, допил уже тепловатое пиво. А топят у пани Шимановой прекрасно! Большая зала такая тёплая, что просто удивительно.

- Пани Шиманова! 

- Повторить, пан Тибо? - улыбнулась крупная ладная шатенка в салатовом платье. 

- Да, будьте добры. И колбаски пожарьте. Две. 

- Хорошо, пан. Что пишут-то? - спросила скучающая в почти пустой пивной хозяйка, дав поручение на кухню. Она протёрла белую фарфоровую кружку с синим рисунком и серой металлической крышкой, подставила под струю из крана огромной бочки, каких лежало за стойкой на козлах с десяток, и сама принесла пиво завсегдатаю. 

- Да вот не знаю что и делать, пани Шиманова. Уголь ужас как подорожал! А у вас тепло. - Тонко намекнул сыщик. 

- С углём, пан Тибо, помочь может один пан. - тихо сказала хозяйка, подтягивая к себе пустую кружку. - Но и вам придётся кое-чем пану помочь.

- Понимаю и всецело готов. - кивнул классный чин жандармерии. Неписаные законы города он знал куда лучше писаных. Да и топить надо. Пока доченьки не заболели. 

- Ждите, пан Тибо. Как раз и колбаски вам пожарят. - хозяйка вышла в заднюю дверь. 

Бреннер даже приосанился. Если цена будет подходящая, он два мешка купит, с запасом. А услуга - явно пустяк. Здешние обитатели тоже не без головы, сверхъестественного никогда не потребуют. 

Ах, шкворчащие свиные колбаски! Сколько народу вы согрели после тяжкой работы на холодном ветру! Сколько голодных и усталых людей с наслаждением впивались в ваши жирные горячие бока! Утолить первый голод, успокоить ноющее нутро, погреть над вами красные, в цыпках и обмёрзших обшлагах руки! 

Бреннер знал толк в колбасках. Некоторые их пережаривают, жир весь вытекает. Фу. Колбаса должна быть горячей и такой жирной, чтобы с вилки по пальцам текло. Не успел сыщик доесть первую колбаску и выпить половину шестой кружки "Старого Горца" , как к нему подсели. Причём сразу двое.

- Тут свободно, пан? - учтиво осведомился молодой человек лет тридцати с узким аристократическим лицом и острыми фамильными скулами. Его костюм был аккуратен, а галстук - шёлковый, явно не из лавки на углу. По красному рисунку на тёмно-синей ткани Тибо опознал законодателя мод континента - Дианию. 

"Издалека же вам галстучки возят, вельможный пан!"

Вторым был тип попроще - взъерошеный, рыжий, мослатый. Лицо простецкое такое, крестьянское. Вот только руки здоровые. На правой мизинца не хватало, на левой - среднего. И одет - свитер под курточку суконную, кавалерийские галифе и сапоги, которыми разве что гвозди забивать. Впрочем, верх мягкий, юфтевый. 

"Йозеф Вешенка. Родом из деревни Кулишки. Кличка - Колотун". - вспомнил Бреннер карточку в управлении. 

- Да, проше пана адвоката. - расставил точки над i Бреннер и свернул свежий номер "Вестника Промышленности". 

- Благодарствую. - молодой человек и его спутник отодвинули себе стулья. - Кёльнер! Два "Верхневойвицкого" и по паре крендельков!

- Ну-с, пан Тибо. - молодой человек благодушно улыбнулся. Был он не адвокатом, вообще-то, а повереным в делах фирмы "Мобешская Автобусная и Грузовая Компания", чьи белые с оранжевым автобусы и грузовики забегали по дорогам бывшего княжества, едва отгремели последние залпы. - Как жизнь, что пишут? - он кивнул на газету.

- Пишут, пан, что промышленность на подъёме. - отозвался Бреннер. - Только я не очень-то верю. Откуда же подъём, если за уголь просят столько, что в трубу вылетишь?

- Да. Врали всегда эти газетёры-то. - Бросил Колотун, подтягивая к себе высокую кружку с шапкой пены, лезущей из-под крышки. - Но для хорошего знакомца можно и по-божески устроить. Уголёк-то. 

Кёльнер в белой отглаженой рубашке и чёрных брюках - один из многочисленых сыновей и племянников пани Шимановой - поставил на стол блюдце с крендельками, пепельницу и чуть поклонился. 

Бреннер насторожился. Дело, по которому он, по сути, попросил пани трактирщицу позвать сюда кого-то из ночных людишек, было простое и дешёвое. Слишком дешёвое, чтобы сам пан Хельмут Дибич обеспокоился. За этакую мелочь пан адвокат и бровью не шевельнёт. Вот Колотун - самое то для задач такого плана. 

- И почём же? - Сыщик чуть наклонился вперёд. 

- По восьми марок, пан. - Колотун говорил негромко, но и не боялся лишних ушей. Он вытянул правую ногу вперёд, отвалился на спинку и отхлебнул тёмного пива. 

"Приют Алхимика" потихоньку наполнялся - закончилась дневная смена на заводах, в трамвайном депо. Скоро затихнет порт и будет вообще не протолкнуться. 

- Если пан Бреннер не откажется пройтись с нами... - Глаза Дибича смотрели строго и холодно. - ...он никогда не будет знать трудностей с углём и с пивом. 

- Пан? - Бреннер растерялся. 

Адвокат ухмыльнулся:

- Подвески кайзерины нам не нужны, пан Тибо, и голова кайзера тоже. Нам нужен ваш опыт и знание людей. Вы поможете не только себе и семье, но и всему городу изрядную услугу окажете. Потом - хоть по Прашникам гуляйте, ещё и нальют. 

На Прашники не то что сыщики, патрули разве что по шесть человек заходили. Квартальчик крохотный вокруг Пороховой Башни, а всяких секретов и скелетов там - никакой драматург столько не измыслит.

Бреннер сжал ручку кружки, судорожно отхлебнул. Топить надо. Топить. А если его завалят углём до конца жизни - да хоть бомбу подложу. Под того же кровососа Горовича. Ишь, что удумал - двадцать три марки!

- Только колбаску доем, вельможный пан. 

- Ну, разумеется! - пробасил Колотун. - Чтобы колбаски у пани Шимановой не доедать, это же еретиком безбожным быть надо.