- Целую ручки, фрау Бреннер. - огромный арг и впрямь коснулся губами запястья смущённой Хельги. - Здрааавствуйте, мои хорошие! - Он раскинул руки, улыбка сияла на сероватом, закопченом лице. 

Дядю Вернера в этом доме знают. Знают и любят. Но дяде Вернеру надо умыться, дядю Вернера надо напоить кофеёчком, а ещё дяде Вернеру и папе надо срочно о чём-то важном поговорить.

Семейная жизнь Гроубера не задалась, жена умерла родами, костлявая забрала обоих - и её, и ребёнка. Вдовеет уже десятый год. Вот и привязался к семье старинного приятеля. Гостинец девочкам привёз, не забыл - конфет кулёчек. 

Вернер воздал должное и кофе с молоком, и рогаликам с маслом. Сердечно поблагодарив хозяйку дома, мужчины перешли в комнатушку, которую Тибо иронически именовал кабинетом. Хельга покосилась на утащеные Тибо ром и сливянку, но промолчала. Пану обер-лейтенанту явно надо выпить, а может и не одну. 

- Ну, что я тебе скажу. - начал Гроубер, развалившись в кресле под выходившим на садик и море окошком. - Наш затейник мёртв, самое меньшее, недели две. Кто его грохнул - большой знаток был. Подсушил покойничка, чтобы тот не завонял как можно дольше. 

- Но ведь вонял. - Тибо передёрнуло. 

- Оттепели помогли и кочегар домовый. Даже при открытом окне в комнате стало теплеть, вот и прорвало подсушеный слой. Правда, много впиталось в тюфяк, но протекло.

- И как соседи не учуяли?

- Да просто. На четвёртом снималась только одна квартира - его. Остальные пустуют уже месяца три - четыре. А ниже живёт технолог как раз с фабрики Глобера. Он там так принюхался, что и тридцать покойников бы не учуял. 

- Анилинка всё? Подчистую?

- Обе в угли. - Гроубер хлопнул сливянки и облизнулся. - Ой, хорошо. - И потянулся за яблоком. 

- Ветчины хочешь? - спросил Тибо. 

- Потом. Может быть. - Рыжий болезненно поморщился. - Там кошмар был, Тибо. Я такого с войны не видал. Горело - до свода небесного. Не погасить. Дымом народу потравилось - страсть. Мы прямо оттуда рванули на пожар. Всех согнали, до кого рука дотянулась. Шинель теперь не отчистишь, гарью несёт.

- Я заметил.

- Там же и краска, и керосин, и нефть, и бес её знает какая дрянь. Брандмайор велел канавы выкопать вокруг фабрик, где склон к городу, и вывести в водосток. Пока не прогорело, нечего было и пытаться. Брандмаги ничего сделать не смогли. Так и сгорели обе фабрики и пять складов на Лекарника к рогулям собачьим. 

Тибо налил ещё две рюмочки. 

- Ну вот. - продолжал жандарм, крутя обгрызеное яблоко в пальцах. - В квартире кто-то хорошо пошарил - ни записок, ни памятной книжки, ничего. Билет нашли от того месяца, он в Мальтбург ездил. За кроватью валялся. 

- Служанки у него, конечно, не было.  

- Нет. Он сам, оказывается, порядок наводил. 

- А пальчики?

- Да мы их проверить не успели, ты что? Говорю же - прямо оттуда рванули на пожар. 

- В город везут войска?

- Это кто сказал?

- Молочница. 

Гроубер фыркнул и хлопнул ещё рюмашку.

- Везут. Сто девятый егерский. Из Реминдена. Ночью арестовали до той мамы мародёров.

- На Лекарника?

- В основном там. Но некоторые ухари и по Эспланаде пошарили. В общем, в город пока не суйся. Трамваи не ходят, дышать нечем, с запада всё оцеплено. Да и внизу тоже. Кошмар, говорю тебе. Как снова война пришла.

- А чего Гробичек без штанов-то лежал?

- Да бес его знает! Так-то его удавили. Шнурком, похоже, от шторы. Доктор говорит - следов соития нет. 

- Как их вообще найдёшь?

- Балда. Браннского соития. Не разодрана задница у него. Может, колдуну так было удобней его вялить. В общем так, давай ещё по рюмочке и я поехал. Пока просмотрим пальцы по картотеке, поглядим что есть на этого Копыто. Но что-то я не припомню, чтобы где-то мелькало о колдовских способностях. Герой войны - да. А чтобы маг... - Вернер пожал могучими плечами. - Запросы отправлю. В полк и в архив армейский. Но скоро не жди, они долго качаются. 

- А правда, что ещё казармы сгорели? И Удо Готтенштоф по улицам голым бегал?

- Две. Которые у самого угла стояли, где Красильная и Анилиновая сходились. Там у обоих склады были, горело неописуемо. Вот две казармы и тю-тю. - Гроубер передёрнулся. - А в них же ни лестниц пожарных, ни второго выхода. Многие и выскочить не успели. Там, брат, горелым мясом несло - не передать. Так что, ветчину я, пожалуй, ещё год есть не смогу. Насчёт этого придурка Удо - не знаю. Мог. Но не слыхал, не до того было. Налей-ка ещё и я спать поехал.

- Нечего тебе за руль выпивши садиться, Вернер. - твёрдо сказал Тибо. - Давай-ка примем от нервов и постелю тебе здесь, на диване. Спи себе в тепле и на свежем воздухе. 

Предупредив Хельгу, что Вернер отсыпается у них дома, Тибо предложил дочерям прогуляться, но те отказались - хотим с мамой. С мамой так с мамой. В этом отношении он не настаивал. Попросил только жену дальше лавки не ходить, на фабриках ещё догорает всякая гадость. Эли вздохнула:

- Знать бы как там Петер! Что-то сердце не на месте.

- Не бойся! Сгорели две казармы в дальнем углу, у фабрик, а его стоит в середине улицы. Он, небось, и не заметил до утра.

- Почему не заметил?

- Да я к нему заходил вчера, пиво пили. 

- Ага. Напились, конечно!

- Эли, твой брат не малыш в описаных штанишках. Своя голова есть. - Отрезал Тибо, чувствуя некоторое раздражение. - Да, пили. И напились. Я ушёл, проветрился и протрезвел. А он с дружками продолжил. 

- Какими дружками?

- С фабрики. Возчик и двое учеников. 

- Вечный, спаси и охрани! Ведь обворуют когда-нибудь!

- Да там брать-то нечего.

- Последнее - самое дорогое. 

- Самое дорогое то, что он без места, а скоро будет и без жилья. 

- Красильная, говорят, сгорела. 

- Правильно. И Анилиновая тоже. А ещё пять складов за Красильной, на Марка Лекарника. В город не ходи, там невесть что творится, всё оцеплено, всё, что можно, залило и изгадило.

- Ох, матушка пречистая!

- Я пойду погуляю. В лавке что надо?

- Да сама схожу, заодно дочек на воздух вытяну. 

- Ну, ты у меня умница. 

Тибо направился не к лавке, а к маяку. Он любил это место с юности. Дома кончались за треть лиги от белой квадратной в плане башни, развёрнутой к мысу острым углом. Понадморскому маяку, что дал имя и косе, и их гау, было лет триста. Сложеный из огромных плохо отёсаных камней, что белили каждый год, он возвышался над подковкой серой гальки на оконечности Понадморской косы.

Между домами и маяком - целые заросли черёмухи и высокой травы, которую режут две колеи просёлка. Раньше смотритель жил прямо при маяке - к основанию пристроен домик. Но люди стали менее выносливы, им подавай чтобы лавка поближе, кафе или хоть трактир. Диван помягче или кровать с блестящими шарами. А дом смотрителя был построен в те времена, когда многими за счастье считалось иметь охапку соломы, печурку с дровами и хлеб с вином. Кровать в узкую дверку не лезла, а топчан уже не привлекал служащих порта. Поэтому в доме хранили инструмент и запас ламп, ветоши, керосина. Смотрители приезжали на велосипедах или моноциклах со смешно пыхтящим моторчиком под седлом. Менялись они раз в сутки и, обычно, заправив лампу, протерев стёкла и прибравшись - так, слегка - бессовестно дрыхли в самой башне.

Понадморный до сих пор работал на керосине, электрический ток сюда не добрался, поэтому лёгкий чад ощущался, если ветер на тебя. Но если встать с наветра, то там не передать, как хорошо. Особенно, если лёгкий тёплый ветер с моря. 

Юный Тибо любил бегать на край косы, высматривать корабли, пытаться по силуэту определить имя парохода или крейсера. Тогда он мечтал стать моряком. Ходить в дальние страны, стойко переживать шторма и удивлять соседей всякими диковинами. Эх, как давно это было! 

Под черёмухой - белой от цветов или снега, в жёлтых или зелёных листьях - Тибо Бреннер обретал неизъяснимый покой и умиротворение. Ему легче думалось в этой природной анфиладе с белым гигантом в конце. В этом и был его секрет, а вовсе не в пиве с крендельками, как считал тот же Вернер Гроубер. Ну и как он мог согласиться променять это волшебное место на квартирку в серых дымных и шумных улочках?

Висок всё-таки побаливал - набрался он, конечно, изрядно. И спину тянуло с непривычки. Ну ладно, переживём. Хватит, в самом деле, у пани Шимановой по пол-дня сидеть. Петер Вулич вон какое пузо отрастил, а жалование-то у него вчетверо меньше. 

Ветер был боковой, гнул голые ещё кусты, трепал воротник пальто. Бреннер нахлобучил котелок поплотней - унесёт ещё, чего доброго. Хоть и старый, и подклад истёрся, а всё-таки жалко. Он ведь ему впору - обмялся по голове точь-в-точь.

 Пароходы стояли на входе в бухту, слабо дымили. Между ними проскользнул паровой катер с лоцманским вымпелом, пошёл к причалам. Рядом с рулевым - фигуркой в чёрной зюйд-вестке¹ и, похоже, свитере - стоял кто-то в белом мундире. Капитан порта уговаривал капитанов судов вернуться? А, к рогулям их всех. В городе-то ещё дымит, вот и ждут, пока погаснет. 

А ведь за Лекарником - развалины Канатного, там хлама полно, есть чему загореться. А за Канатным - новая товарная станция, которую снова ввели в строй. И там, между прочим, обычно стоят цистерны с нефтью, керосином и прочим товаром подобного рода. Уж это полыхнёт так полыхнёт! Не хуже Красильной!

Так. Стоп. - оборвал себя пан советник и присел на давно облюбованую им старую колоду обочь дороги. Соберём-ка мысли и попробуем выстроить версию.

Итак, что мы имеем в этом гарнире? А имеем мы в первую голову наглое враньё пана Дибича-младшего, адвоката, таковым считающегося, но не являющегося. Господин поверенный по делам одной из фирм своего деда, легендарного пана Иоганна-Йозефа, графа фон Мальтбург. 

Вацлав Дибич изобретает аппарат, который может сделать ненужным все электрические станции и большинство электрических же линий, опутавших города, как паутина. Да, сейчас он великоват и тяжеловат, не работает ночью. Но ведь пан инженер несомненно талантлив и в дальнейшем перспективы головокружительные. Но только не для ясновельможного пана с его "Сиянием". Поэтому Дибич-старший и не предложил "Луч Жизни" тестю, а обратился к пану Краувицу. 

Понравится такое блюдо пану Иоганну? Однозначно - нет. 

Пошли дальше: Иоганн-Йозеф завладел залежами железа Реминдена. Это не все рудники, но 7/10 - точно. Он держит пана Войцеха Краувица и его папашу на коротком поводке. Прерви поставки и сталелитейный гигант помрёт с голоду. Видимо, намёк был, а потому Войцех нашёл выход - очищает поля и перелески от разбитой военной техники и орудий - на переплавку. Что это значит? А то, что Войцех не намерен прогибаться под старого рогуля и был готов начать изготовление "Лучей". 

Понравится это блюдо пану графу? Нет. 

Третье. Сам пан Иоганн не в восторге от действий Хольтов, что скупают уголь и угрожают шахтёрам. Он пытается сговориться, но не вышло. Или они попытались предложить мир на условиях, которые маговоровская семейка отвергла. А почему? А не потому ли, что ясновельможный пан граф фон Мальтбург, барон фон Альвес и фон ещё что-то там привык к повиновению всей округи и играть по чужим правилам не желает? В общем, Хольта спускают с лестницы. Или не Хольта, а его посредника. Да нет, Колотун же сказал "колбаса перчёная", значит точно Хольт. 

То есть в тот самый момент, когда пан Йося вступил в схватку с зелёными мордами, у него под боком творится предательство в собственной семье! Вацлав Дибич и Войцех Краувиц идут вперёд, как броненосцы, и вот-вот изготовят первый гвоздь для гроба всех электрических компаний.  

Дед раздражён, зол, ему не хватает сил на войну с Краувицами, подрядчиками и собственным зятем. 

Гробичек. Как он мог пересечься с Гробичеком? Да просто. "МАГ" огромная фирма, восемь тысяч служащих. Лакомый кус для борца за рабочее дело. Вот только дурачок, похоже, не сообразил на кого напал. Не вяжется милейший старичок в старомодном сюртучке с безжалостным бандитом. Собственно, пан граф таковым и не является, крови он не любит и вообще ведёт себя порядочно. Но не дай вечный наступить ему на вельможную лапку. Как герра комиссара мапо вздёрнули на колокольне Собора? А до сей поры непонятно. Прямо во время праздничной службы повесили. И растворились в ночи. Новый герр комиссар тихий, не видать и не слыхать мапо в Альвигейле. 

Зачем Садринек нацепил чародейскую медаль - или орден? - да только за одним - напугать! Как удачно - рядом живут Хольты. Хольты видели Томаса, когда кто-то из них получал государственную стипендию под зад. У Хольтов есть уши. У Хольтов есть прислуга, которая ходит по лавкам. Весь гау наверняка судачит о жуткой смерти. А на улице появлялся Томас, который в гневе ужасен, как волчард. Не удивлюсь, если он мимо их окон на жестянке прокатился. Результат - одним выстрелом двух зайчиков-мерзавчиков. О Гробичеке никто не всплакнёт, а Хольт уши прижмёт. Не о добрых жителях пан граф заботился - о себе. Чтобы не мешали ему уголёк и руду рубать. 

Но вернёмся к пану инженеру. Допустим, Дибич-старший не понял намёков тестя и сына. Пан Войцех готов его поддержать уже в пику пану Иоганну. Значит что? Придётся Вацлава-строптивца куда-то увезти, аппарат изничтожить, чертёж тоже. Но зачем тогда фальшивый Гробичек? А не затем ли, чтобы отвести подозрения в убийстве от пана Садринека? Ведь рано или поздно тело обнаружат и всплывёт кавалер в зелёно-красном шарфе, всему югу города известный. Получится, что Садринек вышел от живого Гробичека! Он приезжал в понедельник, а того последний раз, получается, видели в среду! Богатая квартира и знание чем Гробичек зарабатывает на весёлую жизнь, навели на мысль, что у него может быть авто! Кто-то забирает у него документ, подтверждающий его службу в "ЭТО" , с которым давно ведёт дела Краувиц. Кто-кто, да Садринек и забирает, больше некому. Попутно уносит рабочие записи, уничтожает всякие записки. Печка-то на что? Билет он проглядел, тот валялся под кроватью. Но билет ничего и не даёт. В Мальтбурге активисту Рабочей Партии тоже есть чем поживиться. Интересно, а он постоянно в Альвигейле живёт? Похоже нет, наездами. 

Но как получили фальшивого пана Гробичека и где аппарат? Может Войцех перепрятал "Луч"? И заявил, что украли, чтобы шайка Йоси не сразу на него кинулась? Он получает фору, чтобы изучить машинку. У Краувицей прекрасная инженерная плеяда.² А пан Вацлав? Ну что же, жаль старика, глядишь и объявится. А нет - патента нет, машинка моя. Прибыль-с!

Тибо замёрз на холодном пронизывающем ветру. 

С похищением этим что-то неладно. Ведь не идиоты же сторожа у Краувица! Ведь они же наверняка видели настоящего Гробичека до того. Да и Войцех мог заподозрить поддельного. Или это был человек Войцеха? Вот! Вот оно! Он вывез Дибича и спрятал где-то у себя, потому что пану инженеру угрожала собственная семья! Сторож действовал по инструкции хозяина. А Гробичека тот решил выставить похитителем в отместку! Надеясь, что фон Мальтбурги обратятся в жандармерию, мы сцапаем Гробичека и прервём его деятельность! Он и понятия не имел, что вымогатель мёртв. А когда Мальтбурги поставили на уши пол-города, испугался. И, чтобы отвести подозрения от себя, назначил эти самые сто марок. Наши же повелители Колдунковки, узнав про это, прекратили поиски близ заводов. Решили что там пана Дибича нет, раз Войцех Краувиц сам не знает где пан князь. 

Светокарта сделана давно, Хельмут попросту вытащил подходящую из семейного альбома. Снято на электростанции, летом или поздней весной. А гримаса - так тогда пан князь был болен. Вероятно, это перед его отъездом в Мальтбург, в 1886-ом году или 87-ом. 

Так, вот что. Одна голова хорошо, две лучше. Сейчас выведем окончательную версию, пойдём домой и дождёмся когда проснётся Вернер.