Утром Тибо ещё раз наказал Петеру до вечера обязательно сходить в контору порта, дал наставление Эли вырастить братцу вьюнок меж ушей, если вздумает чего отколоть, и погрузился в чахлый старенький мотор Гроубера. 

Дыма над городом уже не было, так, лёгкая дымка, и то, похоже, туман, а не дым. Пароходы вернулись к причалам, заходили туда-обратно ажурные жирафы-краны, забегали маленькие паровозики и крохотные отсюда разноцветные грузовики. 

- Эх, хорошо у вас, всё-таки. - Вернер плеснул керосина в топку на горку угля и плотно завинтил крышку фляги. Только после этого он подпалил топливо обрывком газеты и прикрыл изогнутую дугой дверцу. - Минут пятнадцать и поедем. 

- Чего ты машину не сменишь? - спросил Бреннер. - Ты же помощник начальника отдела, жалование-то позволяет. Один цилиндр с маховиком¹ - не самая надёжная конструкция. Да и старая она. 

Гроубер тоскливо вздохнул, глядя в сторону порта за гладью Старой Бухты:

- Я в этой машине, Тибо, Марту из кирхи вёз. Мы с ней столько на ней ездили. И к родным, и так, по делам. Но ты, прав, наверное. - Он обнял руль и навалился на него грудью. - Пора жить, Тибо. Пора ловить лучики жизни, пока не стемнело окончательно. На какой-нибудь "экрус" мне не хватит, но на "хорзен" чего бы нет. Вот примерно такой, как у наших светографов. Только четырёхместный.

- Вот и начни ловить лучики с покупки нового авто. А тот дом я тебе сейчас покажу. - Тибо указал рукой вперёд, вдоль улицы, по которой ранние пташки спешили на трамвай. 

- Мне дома тут нравятся. - продолжал обер-лейтенант. - Камень такой мощный, прямо как у башен старинных. Узенькие, уютные. Тот дом такой же?

- Да, такой же. Но хозяин ещё до войны умер, а наследники живут где-то далеко, переезжать не хотят. С него крышу снесло в войну и внутри всё сгнило. 

- Да это ерунда! - махнул кистью Гроубер. - Позову братьев, привезут леса и сделают всю обшивку, полы там, балки. А деньги - в рассрочку отдам. Семейно. 

- У тебя что, семья плотники? - поразился сыщик. 

- А то! "Гроубер и сыновья". Известная же фирма, ты что, Тибо? Плотники. Потомственные. Этот вот Гроубер, так это не отец мой, а прадед. Ещё скажи, будто не знаешь, что я с гор, из Реминда. 

- Знаю. Но вот что из плотников - никогда бы не подумал. Прямо герр офицер. Потомственный, кадровый. 

- Эх, Тиберий! Да сейчас тех герров, что потомственные, с дедом-бригадиром, папой-оберстом, уже по пальцам руки пересчитать хватит. Их в войну почитай всех и выбило. К концу уже сплошь из нашего брата старшие ходили, а из унтеров да сержантов - младшие офицеры после эрзац-курса. 

- А тебя чего же в оберсты не взяли?

Вернер тяжело вздохнул:

- Я же числился как откомандированный в действующую армию из жандармского. Каждое повышение надо было согласовать с этими старыми нужниками, что на Кроновой сидят. Они мне и не дали ходу из дури своей или зависти, что ли. Не, гауптмана-то я получил, но по армейской линии. А вот обратно - с понижением на пять лет. Есть там в нашем уставе какой-то параграф заковыристый. Хошь так понимай, хошь сяк. Раньше девяносто первого мне третий кубик не вернут. Разве что герра кайзера из лап социалиста вытащу. - Рыжий щёлкнул по стеклу маленького медного манометра над котлом, открыл внизу какой-то краник - из-под машины вырвалась свистящая струя, промочила сугроб, пошёл горячий серый пар. - Ну вот, подмёрз, видать. Две атмосферы, держись крепче, Тибо. - И отпустил тормоз.

Трамвай ходил, десятки дворников отгребали к краям улиц сколотый лёд с вкраплениями угольков и пепла. Никаких резиновых рукавов не валялось, народ привычно спешил на службу, придерживая шляпы и кепки - ветер по приморским улицам гулял злой. Подъехал маленький грузовичок со смешной четырёхскатной крышей сдвоенной кабины, тормознул у ледяного вала. Из него вылезли четверо рабочих с лопатами, начали забрасывать лёд в кузов. Над трубой позади кабины поднимался дым вперемешку с тонкими струйками пара. 

- Значит так! - выдал Гроубер. - Сейчас идём прямо к герру оберсту Залевски и рапортуем ему всё, как есть, подчистую. Потом ты садишься у меня и пишешь подробный рапорт. Нет. Лучше диктуешь Роберту, он на машинке печатной всё это отбивает. Заодно будешь у телефона - вдруг твой дурачок названивать станет. 

- Да у него штаны ещё не высохли. 

- Они у него что - одни? 

- Нет, кажется выходной костюм был. Если не пропил.

- Надеюсь! Не то сам морду отшабрю. - Гроубер держал руль крепко, поворачивал резко да и клаксоном сиплым не брезговал. - Прямо за все мучения твоей жены и отшабрю. Сколько вы сопли вытирали этой медузе! Так вот. Пока ты будешь перекидывать исповедь на бумагу, я оформлю твой перевод из Сыскного в Политический. Молчать! - рявкнул обер-лейтенант так, что какого-то бедолагу-клерка, собиравшегося вальяжно пересечь улицу, вынесло обратно на тротуар по стойке смирно. - Ты уже вляпался в наши дела по уши, да ещё и показал себя не пьяницей безмозглым, а отличным сыскарём! Хватит у Шиманов задницу просиживать! Так, ты у нас советник, ну будешь лейтенант. Ничего страшного, мундир каждый день тебе не таскать, разве что пару раз в год. А жалование больше. И пенсия за петлицы. 

- Я же совсем не военный, Вернер. В жизни марш не отбивал. Да до пенсии совсем немного. Ну какой из меня офицер?

- Жандармский! С головой. А марш отбивать и без тебя кому есть на плац-параде. В обед мы идём к Касселю, это портной, и заказываем тебе мундир. Тебе герр адвокат только уголь дал?

- Ох, Вернер, даже не знаю как теперь быть-то. Прямо так неудобно. - заёрзал Тибо. - И часть угля-то мы сожгли, и окорок один съели, и вино выпили. Только чеки его не обналичивал. 

- Вот про чеки ты лучше молчи. Это уже прямой подкуп должностного лица. Остальное за подарки сойдёт. Дай их лучше мне. А если адвокат будет спрашивать, так бухни ему в рожу - Вернер Гроубер отобрал и за уши оттаскал за мздоимство. Пусть только попробует что вякать, бандит с дипломом! Мы тебе на них и мундир построим. - продолжал герр обер-лейтенант уже более спокойным тоном. - И шляпу новую купишь, ботинки тоже. Пока готовые, но тебе надо будет заказать горные, как у егерей. Тут тебе дерьмо сошьют, съездим в Реминден, там такие шить умеют. 

- Зачем мне горные ботинки?

- За тем, что они крепкие, а бегать тебе, Тибо, придётся много. Их ещё и нож не пробьёт, а каблуком можно косточку на ступне выбить. Я тебе покажу пару приёмов. - Гроубер скептически взглянул на Тиберия. - С учётом твоего веса из разряда "Камышинка на ветру".

- Вернер, а ты точно в пехотном служил, а не в егерском?

- Это у меня с гор. - с некоторым плотоядным удовольствием ответил обер-лейтенант и надавил клаксон перед коваными решётчатыми воротами, украшеными изображениями драконов и грифонов.

Зря Бреннер посчитал пятницу трудным днём. Понедельник отметился бесконечным рядом головомоек, которые ему устроили сыскные начальники рангом пониже и повыше. А под занавес спел целую арию сам начальник альвигейлской жандармерии оберст Залевски. 

- Двадцать лет! - орал неистовый сармит,² расхаживая вокруг Бреннера стоявшего в кабинете оберста навытяжку. - Двадцать лет эта обершвайне³ сидела в кабачке и пудрила нам мозги! Да! Я смирился с тем, Бреннер, что вы знаете обстановку и вполне способны управиться с мелкими расследованиями! То, что вы не лезете вперёд, не пытаетесь никого подсидеть и безропотно выходите на грязные работы по уборке трупов! И что мне докладывают?! Что наш тихий обитатель кабачка за три дня распутал целую цепь преступлений, всего лишь поболтав с лавочниками да напившись, как свинья, с социалистами! Какого рогуля!? У нас верных дураков хоть в штабеля укладывай! А он сидит себе, хлещет пиво и скрывает истинный талант! - Оберст всплеснул руками. - Ну какого?! Какого?! 

- А это, осмелюсь доложить, герр оберст, у них семейное. - ехидно заявил уже получивший своё Гроубер. - Лицезрел вчера братца жены - дурачок, клейма некуда ставить.

- А вам, герр обер-лейтенант, объявляю выговор! - Рявкнул Залевски. - За самоуправство и незаконный обыск! Хорошо ещё, что этот негодяй мёртв. А был бы жив, сейчас бы уже сотня адвокатов и репортёров набежала!

- Яволь, герр оберст!

- Вы мне тут яволями не отделаетесь! Марш отсюда оба! В четверг мне на стол отчёт. Открыть дело о похищении герра инженера! Как положено! Герр Бренер, у вас хоть револьвер есть?

- "Ла Рош", герр оберст. - Тибо рассматривал телефонные и телеграфные аппараты на тумбах вокруг стола начальника, в том числе и огромный новейший "Грохенброк", способный передавать изображения из множества точек.⁴

- В помойку эту зубочистку! Гроубер, потрудитесь выдать герру лейтенанту нормальное оружие! Это не те люди, с которыми можно шутки шутить! Я отдам приказ, получите ещё грифоновые жилеты.⁵ На всю вашу группу. В городе крайне неспокойно! Я получил приказ на исключительные меры. Установите где находится князь Дибич - немедля ко мне! Его изобретение крайне важно! Вы даже не можете оценить перспективы такого аппарата, как это сделал я! Да флот за него умрёт! Батарея, способная двигать крейсер без угля, огромных котлов и прочего! Кроме того, господа... - продолжил начальник уже более спокойно - ...в Арг-Кроче на стапеле Рейхсверфей находится совершенно секретный корабль. Этот "Луч Жизни" может решить ряд проблем, связанных с проектом. Я уже телеграфировал своему старому другу адмиралу фон Кроденбургу. К нам ночным курьерским выезжает инженер корветтен-капитан Штольц. Господа офицеры! - Залевски вздёрнул подбородок и обвёл притихших подчинённых полным серьёзности взглядом. - В ваших руках - и мозгах, между прочим - судьба Империи и мощь её военно-морского флота. Идите! - провозгласил он и взмахнул рукой. 

- Слушай, Вернер. - сказал Тибо на площадке чёрной лестницы, где они отдыхивались после громогласных речей. - Бывший кавалерист в начальниках жандармов - это ещё так-сяк было, но бывший капитан цур зее⁶ - по мне это уже перебор!

- Да пошёл ты. - буркнул обер-лейтенант и вытянул из помятой коробочки предпоследнюю папиросу. 

Прежде всего Гроубер посадил Тибо за пустовавший до того стол, рядом с тем самым Робертом, сержантом-писарем. У них получался такой аппендикс в зале, между торцевым окном и выступом кабинета гауптмана Штейнберга. Последний вышел поприветствовать нового офицера, хотя и признал, что офицер из Тиберия не очень.

- И зачем вы подкинули мне эту мысль? - с досадой сказал он Гроуберу. - Перевели бы как есть, советником. Чем плох штатский чин? Да ничем. И бумаг меньше марать. Ох. Ну ладно, пока заполняйте бланки по делу, а в четыре отправляйтесь к портному. Вам бы, герр Бреннер, первым делом обувь сменить. Ваша слабовата будет. 

Машинки в политическом гремели пол-дня. От звона кареток и дроби непрерывно стучащих литерных рычагов голова разболелась. Богоданный братец позвонил в половину четвёртого, к аппарату подошёл Гроубер и мощным рыком, похоже, смёл бедного служащего в портовой конторе со стула. 

- Да! - орал в раструб обер-лейтенант. - Я. Вернер Гроубер! Обер-лейтенант от жандармерии! Личность и профессию подтверждаю! Отличный механик! Двадцать лет на паровом крану! Бумаги сгорели у него! Да, знаю лично! Давно! Благонадёжен. - проревел он. - Только пиво слишком любит. Ну! "Драужское" я и сам весьма уважаю! И "Владогорское"! С колбаской - это святое! Берёте? Отлично! Всего наилучшего! Отбой!

Слуховой рожок влетел в звякнувшие рога, Вернер зверским рывком провернул ручку.⁷ 

- Тибо! Твоего болвана берут на семь марок в неделю! Пока на угольный причал. Надеюсь, он там с папиросой шляться не будет. Ну что, напечатали? 

- Да, герр обер-лейтенант. - Роберт Госсенмейер выдернул из машинки листок и положил в стопку. 

- Отлично, подшивайте. Так. Что мы делаем дальше? 

- Герр обер-лейтенант, нельзя ли мне уйти пораньше? - заскулил Роберт, поедая глазами начальника. - Дома уголь кончается, надо хоть пол-ведра купить.

- Уголь?! - припомнил Вернер, вздёргивая брови. - Тибо, а какого рогуля ты мне не напомнил? Ну-ка быстро гони адрес той лавки, где уголь по тринадцать. 

Грохот машинок резко оборвался, люди в мундирах развернулись и уставились на остолбеневшего Тибо. Из своего кабинета выглянул гауптман.

- По тринадцать - что? - уточнил он.

- Мешок. - выдавил раздавленый взорами сыщик. - Миртовая, дом 11. 

- Да какого рогуля!? - взревел Политический в два десятка глоток.

- Вот это сыщик!

- Гроубер! - радостно воскликнул начальник Политического - Вызовите из гаража крытый грузовой автомобиль! Мы едем на операцию!

- Яволь, герр гауптман! А дежурить оставим господина лейтенанта Бреннера. - ехидно закончил Вернер. - Ему уголь ещё полгода не понадобится. Мундир сшить успеется.

Оставшись один, Бреннер немного побродил по зале. Его сумбурное расследование обрекло силу государственной важности. Где-то в Арг-Кроче собирает чемодан подтянутый морской офицер, прикидывает небывалые перспективы убелённый сединами адмирал в золоте эполет и орденов. А по булыжникам к бородатому Юзефу Бронничке несутся грузовики с жандармами. Тревога в политическом насторожила всё управление, кто-то шепнул приятелю и всем срочно понадобилось куда-то ехать. Последние нанимали извозчиков и ловили таксомоторы. Завтра молочница будет рассказывать, что арестовали тысячу социалистов, прятавшихся не где-нибудь, а на Миртовой! На Миртовой, Дева Пречистая! Хоть на краю, да на самом Холме, в богатом гау. 

Тибо усмехнулся. Сунул руку в карман. Там лежал маленький кургузый люцианский револьверчик, который бывший моряк обозвал зубочисткой. 

"Нет уж. Я тебя не выброшу. Сам прыгай в помойку, телеграфист бесов". - решил пан Тибо. 

В шесть вечера, так и не дождавшись возвращения начальников, да и вообще кого-либо, Тибо Бреннер выключил электрические лампы и ушёл домой, просто прикрыв дверь кабинета и попросив нервного дежурного внизу запереть 55й. 

На Шлюзовой, промаявшись под холодным ветром минут двадцать, он ввинтился в набитый вагон и поехал в родное Понадморье, размышляя о превратностях судьбы. "Лучше бы я отказался. Сидел бы у пани Шимановой в тепле. Пиво бы пил, газеты читал. Трёп слушал. Искал бы несчастный бочонок кислой капусты и пил ром с паном Юричком, на которого в сто двадцать пятый раз написала ерундовый донос эта дурная бабка из сорок четвёртого номера,⁸ второй этаж. Послезавтра жалование дают". 

С конечной он шёл один под холодным ветром с моря, нарочно приотстав от соседей. Единственный фонарь на их конце погас, только скрипел, раскачиваясь. Горели - где слабее, где сильнее - жёлтые и оранжевые окошки в домах, белели оградки садиков. У дома Прошека стоял грузовик с крокодилообразным округлым капотом и крыльями, закрывающими передние колёса до ступицы. Высокий борт, дуги над ним под тент. Шофёру дали новую машину. Похоже, с горизонтальным котлом или вообще - газотурбинную. 

"Ну да, Прошек у хозяина на хорошем счету. Фары-то какие, как мордочки снарядов, только назад развёрнуты".

Войдя в дом, Тибо поразился какой-то странной звенящей тишине. Он бросил на крюк шляпу, расстегнул пальто и шагнул в столовую. Эли сидела боком к столу. Лицо залито слезами. Она сжалась, дрожит.

- Ти. Наконец-то. Живой. 

- Эли! Что случилось? - Тибо присел возле жены, схватил её за плечи. - Что? Это Петер? Он напился?

- Нет. Нет. - она прижала руку к губам, другой гладила мужа по короткому ёжику волос. - Он на чердаке. Боится выйти. Его взяли на службу. 

- Хельга. - терпеливо повторил Тибо, заглядывая в глаза жене. - Что произошло? Успокойся. Я здесь. Я жив. 

- Ох, Ти. Приезжали два пана. В коричневом авто. Один рыжий здоровенный, второй такой худой, невысокий, в хорошем пальто. Кажется, бывший военный. У него страшный взгляд, Тибо! Просто ужас! Насквозь пробивает. Рыжий сказал: "Передай мужу, что так дела не делаются. Или в среду он предъявит пана инженера, или мы ни одной целой кости ему не оставим". Тибо! Кто это был?

- Это серьёзно, Эли. - Бреннер закусил губу. - Это были люди ясновельможного пана графа Иоганна-Йозефа фон Мальтбурга.