Джаспер

      Дорогой Джаспер!

      Когда ты прочтешь это письмо, я буду уже далеко.

      Едва прочитав первые строки письма, написанные знакомым мелким почерком с замысловатыми завитушками, Джаспер захотел разорвать жалкую бумажку на клочки и выбросить в открытое окно. Пусть ветер унесет эти обрывки куда-нибудь подальше от него вместе с остатками запаха Элис, которым пропиталось ее небольшое послание. Он догадывался. Нет, знал, что будет написано дальше. И не желал видеть то, о чем и так смутно подозревал уже несколько дней подряд.

      Раздался тихий шелест тонкой бумаги, смятой в его зажатом кулаке. Еще слегка приложить силы — и от скомканного письма останется лишь целлюлозная крошка. Возможно, так и следовало поступить. Какого рогатого дьявола он вообще должен читать эти, наверняка нелепые, объяснения и оправдания, между строк пронизанные святой уверенностью в незыблемости будущего и собственной правоты.

      И все же он не стал сжимать пальцы сильнее. Наоборот — ослабил хватку и, вздохнув, аккуратно расправил смятый листок на своем столе. Еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться, и он медленно опустился на стул и заново начал читать, сидя с идеально прямой спиной и ладонями, положенными на столешницу по обе стороны от письма.

      Сейчас ты наверняка злишься и думаешь порвать письмо, не дочитав до конца. Твое право. И все же я продолжаю писать дальше, потому что верю — ты сможешь найти в себе силы справиться со своим гневом. Всегда находил.

      Джаспер усмехнулся. Ну, конечно. Она предвидела его реакцию. Как и всегда. Он подавил раздраженный вздох. К чему раздражение, если он уже привык быть под колпаком ее дара. И неважно, близко или далеко он был — Элис видела все. Он принял такой расклад еще полвека назад, когда согласился пойти за ней. Как она приняла его дар чувствовать всех окружающих. Хотя порой он искренне считал это проклятием. И все же в глубине души, иногда, Джаспер считал их расклад сил неравным. Дар Элис был всеобъемлющим, а от его способностей она легко могла скрыться, и он всегда давал ей пространство для этого, возможность побыть наедине со своими чувствами. Но, видимо, этого было недостаточно.

      Чертова Элис!

      Разумеется, он разозлился! После стольких лет совместной жизни, он думал, что заслужил, чтобы такую новость ему сказали лично, глядя в глаза. А не всучили тайком эту вот дерьмовую писульку.

      Не ищи меня. Хотя это пустая фраза — я точно знаю, что ты не пойдешь за мной. Эдвард и Эмметт — да, они испробуют все средства, чтобы найти меня. Но не ты. И поэтому я еще раз убеждаюсь, что мое решение покинуть семью и тебя было единственно верным. Надеюсь, ты поймешь, как и всегда. И еще поймешь, со временем, которое, возможно, наступит уже совсем скоро, почему я так поступила. Прости, что не могу сказать тебе того, что ты хотел бы услышать. Все так сложно и запутано…

      Нет, он не будет искать. Зачем? Джаспер был не из тех, кто будет стучаться в закрытую дверь. Хотя какой-то частью себя он хотел догнать беглянку, просто чтобы заставить ее вслух повторить все написанное, глядя прямо ему в глаза, а затем вытрясти то, что она ни написать, ни сказать так и не осмелилась. Но он быстро подавил в себе этот опрометчивый порыв. Что толку — если Элис не захочет, он никогда ее не найдет. К тому же, он с удивлением обнаружил, что не имел ни малейшего желания бежать, сломя голову, за ней. Да, он чувствовал злость и, пожалуй, обиду. Но, заглянув чуть глубже в себя, быстро осознал, что злился не на то, что Элис ушла, а на то, как она ушла.

      Во всем остальном, под полыхавшими в нем гневом, раздражением и уязвленным самолюбием он чувствовал смирение и, пожалуй, облегчение. Словно развязался тугой узел, сдавливавший его ребра и не дававший дышать полной грудью. Особенно в последнее время. Он чувствовал и догадывался, что с Элис происходило после ее видения. Что-то было в увиденном будущем… связанное с ним, он был почти уверен.

      А когда она вернулась после почти двухдневного отсутствия, от нее разило какой-то безысходностью, страхом и…ревностью. Последнее чувство промелькнуло и растаяло, но он успел его заметить.

      Что, черт возьми, она такого увидела в своем будущем? Или в его?

      И ему бы вытрясти тогда из нее все до последнего крошечного видения, но он просто ушел, чтобы только не слушать очередные причитания Эдварда и не ловить его панику по Белле в довесок к собственному беспокойству.

      Еще один неприятный сюрприз — он волновался о маленькой неуклюжей девчушке, которая каждый раз, стоило ему появиться рядом, фонила страхом, как крольчонок перед лисом. Хотя пыталась затолкнуть его поглубже — он чувствовал это. И еще что-то, там, в самой ее сути. Что-то глубокое и неизведанное. Он никогда не успевал ухватить это чувство, плавающее в океане ее эмоций, который она заключила в малюсенький аквариум с тонкими стеклянными стенками. Рано или поздно он разлетится вдребезги.

      Черт, он хотел бы на это посмотреть, быть рядом, когда это случится. Наверняка будет захватывающее зрелище.

      Джаспер тряхнул головой, прогоняя образ Беллы. Не стоит на нее отвлекаться — это было заботой Эдварда, не его. Он заставил себя читать дальше.

      Я ступаю на путь, не зная, куда он меня приведет. Куда приведет всех нас. Не знаю даже, увидимся ли мы когда-нибудь снова. Но верю, что бы ни случилось, так будет лучше. Если бы только знал, как меня печалит, что у нас с тобой ничего не получилось и не получится никогда — теперь я в этом уверена. Прошу, не вини себя. Здесь нет твоей вины, ничьей вины. Лишь череда обстоятельств. И знай, что бы ни произошло в будущем, что бы ты ни сделал — в этом тоже не будет твоей вины. Я не держу и не буду держать зла на тебя. Я заранее прощаю тебя. Надеюсь, и ты простишь меня.

      Джаспер сжал кулаки и услышал треск столешницы — слишком сильно надавил. Теперь придется ее менять. Его снова накрыла злость, негодование, досада.

      Она прощает его! Иисусе, вот это милость! До чего же щедрый дар!

      Он презрительно усмехнулся. В этом вся Элис. Увидеть и решить, что должно случиться именно так. И неважно, что думали по этому поводу остальные, что думал он сам. Джаспер считал, что увиденное ею будущее всегда можно изменить. Для чего еще тогда нужны эти ее видения! Но Элис не оставила ему возможности все исправить, не дала и шанса. А он заслужил хотя бы попытаться. Вместо этого его женушка предпочла сыграть в тихушницу и просто убежать от проблем, убежать от него. Видимо, проблемой был он сам…

      Ах, Элис! Чертова ты маленькая, трусливая…

      Джаспер, прикрыв на секунду глаза, сделал глубокий вдох и попытался отпустить снова поднимавшуюся злость. Иначе стол придется вообще выносить из дома по кускам. Нет, он не опустится до оскорбительных слов в ее адрес, хотя на задворках мыслей вертелась парочка отборных словечек, которые он хотел выкрикнуть, пусть даже Элис и не услышит их.

      Прощай, Джаспер.

      PS: Документы на развод я подпишу у Дженкса, когда они будут готовы. Об этом можешь не беспокоиться.

      Джаспер услышал свой собственный гулкий смех, вырывавшийся сквозь сжатые губы. Он перечитывал эти строки и снова смеялся. Она даже не потрудилась сама подать на развод, предоставив разбираться со всем ему. Это была какая-то высшая степень наглости и абсолютного неуважения к шестидесяти годам жизни бок о бок.

      — Какая же ты, дрянь, Элис! — он все-таки не удержался и сквозь тихий смех громко и отчетливо произнес в пустоту комнаты то, что давно вертелось на кончике языка. — Маленькая, жалкая трусиха!

      Джаспер очень надеялся, что она видела такой вариант его реакции в одном из своих заветных видений. Он хотел, чтобы она знала, что он думал о ее жалкой выходке, трусливом побеге и попытке сбросить все будущие трудности на его плечи. И он не чувствовал никакой вины из-за своих грубых слов. Джаспер сначала даже решил, что не будет оформлять никаких документов на развод. Много чести. Тем более, что эти бумажки были оформлены так давно, что через пару десятков лет сами станут недействительными, потому что вписанным в них Элис Каллен и Джасперу Хейлу пора будет отойти в мир иной. Так чего ради стараться. Но потом все же передумал.

      К черту! Если Элис хотела освободиться, он даст ей эту свободу — и пусть катится на все четыре стороны, куда там поведут ее проклятые видения. А он больше не будет чувствовать себя под прицелом ее всевидящего ока.

      Джаспер, не откладывая в долгий ящик, тут же набрал сообщение Дженксу, в котором изложил свою просьбу. Смышленый адвокат сделает все быстро и без лишних вопросов. Им останется только подписать бумаги. Наверняка, Элис видела и это. Джаспер уже устал злиться и держать обиду. За последние полчаса, что он читал и перечитывал письмо, он успел испытать весь негатив на пару лет вперед.

      Как же он ненавидел эту вечную предопределенность, живя с Элис. Да, ненавидел, именно так, хотя изо всех сил пытался смотреть на ситуацию под другим углом, всегда. Она смеялась шуткам, которые еще даже не сформировались в его голове, отчего весь эффект терялся, по крайней мере в его глазах, а Элис никогда не понимала — ей ведь было все равно смешно…и обижалась на то, что он еще не сделал, а Джаспер не умел извиняться заранее. И все же он привык, даже порой находил это забавной изюминкой их отношений. А эти короткие строчки, что он сейчас читал, снова заставляли чувствовать фатальную неизбежность своего бытия.

      PPS: О, и еще кое-что. Вероятно, ты захочешь разорвать, сжечь или просто выбросить мою одежду. Но надеюсь, ты все же найдешь в себе силы справиться с этим порывом и сдашь ее в благотворительный магазин в Порт-Анжелесе. Это будет куда продуктивнее, поверь.

Элис

      В данный момент это было последнее, что мог подумать Джаспер. До шмоток Элис ему никогда не было особого дела, так с чего бы ему заботиться о них сейчас. Скорее всего, он просто спихнул бы их на Розали и Эсме. Но после последних строк ему действительно захотелось разорвать все дорогущие, модные тряпки и поджечь на заднем дворе их дома. Может, тогда бы ему полегчало от одолевающих его попеременно ярости, обиды и горечи. Элис, видимо, совсем свихнулась, раз решила, что он, как личный камердинер, будет заниматься ее огромным гардеробом. Так спешила поскорее бросить его, что оставила все свое драгоценное тряпье на его милость.

Отличное завершение прощального письма. Ничего не скажешь. Нет, Джасперу не было больно, и мертвое сердце не разрывалось от тоски и печали. Он был…разочарован. И, конечно, зол. Злость кипела в нем, хотя снаружи он все так же сидел с идеально прямой спиной и сложенными на столе руками. Его мысли тоже текли относительно ровно — он совершенно спокойно перебирал в голове, как будет избавляться от одежды Элис, и одновременно решал одно занудное неравенство, ослаблявшее его порыв разнести всю комнату вдребезги, а под обломками погрести навечно все, что было связано с Элис.

      И никто никогда не догадался бы, какой ураган бушевал под тонким внешним слоем равнодушия и отрешенности, каким его всегда видели окружающие. И никогда не узнают. Это было только его бремя, его боль, и его гнев. Он справится с этим, как и всегда. Просто нужно немного времени.

      Когда с охоты вернулись все остальные, Джаспер продолжал ровно сидеть за своим столом и читать книгу. Кажется, это был По. Он просто взял первую попавшуюся, открыл на наугад выбранной странице и начал читать, строчку за строчкой. Сюжет его не интересовал, он просто механически воспроизводил про себя слова и предложения, которые складывались из букв. Это помогало оставаться спокойным, собранным, холодным. В противном случае, он не был уверен, что семья, вернувшись, нашла бы целым их дом. Эсме особенно бы расстроилась, а он не хотел ее печалить.

      Скорее всего, они сразу что-то почувствовали. Джаспер мог с легкостью контролировать свое тело, мысли и выражение лица, но бушевавшие в нем чувства вряд ли был в состоянии долго держать в узде. Наверняка, что-то просочилось и окутало дом саваном горечи и уже остывающей ярости.

      Надо было убежать подальше. Он не хотел, не был готов сейчас отвечать на вопросы и впитывать их сожаление, шок, жалость. Нет, увольте. Ему бы со своими эмоциями справиться. Он просто хотел побыть в одиночестве, а потом все-таки убежать и разгромить несколько деревьев и крупных лесных валунов. Он услышал быстрые перешептывания, вскрик Розали, гудение Эмметта и приглушенный голос Эдварда, остановивший сразу всех. К нему никто не поднялся, все тихо разошлись по своим делам, и Джаспер улавливал лишь отголоски их недоумения и печали, коловшие его тоненькими иголочками. Пожалуй, в первый раз за последние десятилетия, он был рад телепатии Эдварда, который услышал его мысли и, поборов самого себя, дал ему время собраться с силами, чтобы позже выйти к ним. Джаспер был благодарен брату.

      Конечно, ему потом придется что-то им всем сказать. Хотя он понятия не имел, что. Если бы он только сам знал, причины и мотивы Элис — тогда ему было бы гораздо проще смириться и принять ситуацию.

      Эдвард пришел первым, под утро, когда Джаспер так и продолжал сидеть, читая уже третью по счету книгу, в этот раз Конан-Дойла. Он деликатно остановился в дверях, испытывая некоторую неловкость и одновременно нетерпеливую тревогу.

      — Ты знал? — только и спросил он.

      — Нет, — коротко ответил Джаспер, не отрываясь от чтения. — Смутно подозревал, но не думал, что все настолько плохо.

      — Разве ты не почувствовал ее настрой? — недоуменно настаивал брат.

      — А что ты сам сумел увидеть в ее голове? — Джаспер, наконец, оторвался от книги и посмотрел в упор на Эдварда.

      Тот дернул плечами и недовольно фыркнул, красноречиво демонстрируя ответ на вопрос. Джаспер хмыкнул и громко захлопнул томик с рассказами о великом сыщике. Книжка, издав натужный треск, разошлась пополам, а переплет свесился сломанным крылом. Он с тяжелым вздохом отложил книгу на стол и, поднявшись, медленно пошел в гостиную. Он знал, что каждый в доме услышал его шаги — точно так же, как слышали на протяжении всей ночи перелистывание страниц в его комнате.

      Они спустились вниз почти одновременно с ним, замерли в напряженном ожидании, что терзало их всю ночь. Джаспер понял, что пора ему что-то сказать — вся семья, как и он, не меньше была шокирована и пребывала в самых расстроенных чувствах, они тоже переживали всю ночь вместе с ним и за него, но терпеливо ожидали первого шага. Он не мог им отказать в заслуженных объяснениях.

      — Как думаешь, Элис видела Беллу? Поэтому ушла? — спросил Эдвард, пока они человеческим шагом спускались в гостиную.

      — Не все в этом мире крутится вокруг Беллы, Эдвард, — вздохнув, ответил Джаспер.

      Кто о чем, а Эдвард о своем вечном больном зубе¹. Ни о чем другом он думать не хотел, да и не мог. Хотя Джаспер подозревал, что на этот раз он действительно мог оказаться прав. Вертя и так, и сяк события последних дней, он тоже приходил к подобному выводу. Элис самозабвенно готовилась к свадьбе Беллы и Эдварда, а потом вдруг резко потеряла интерес ко всему. Ее предвкушающие счастливые эмоции превратились в черную тоску и страх. Следом возвращается Эдвард, один, пребывающий на грани истерической паники. Сама Белла пропадает в неизвестном направлении, а за ней уходит в никуда и Элис. Джаспер не верил в такие совпадения. Все в этом мире имело причину и следствие.

      — Но сейчас ты так не думаешь? — брат мгновенно прочел направление его мыслей.

      — Может, и не думаю. Какая теперь разница.

      Когда он предстал под взглядами всего семейства, то впервые за долгое время почувствовал себя неуютно. Так было, когда они с Элис только познакомились с Калленами, едва избавившись от красных глаз и, несмотря на полное принятие его в новом доме, он еще несколько месяцев привыкал быть частью чего-то большего, чем просто клан.

      Сейчас Джаспер ощущал все то, что ощущали они, внимательно наблюдавшие за каждым его движением. Молчаливая поддержка Карлайла и Эсме, которая не знала, за кого сильнее беспокоиться: сбежавшую Элис, отстраненного Джаспера или без конца нервничавшего Эдварда. Легкий шок Эмметта и не угасавшую надежду на лучший исход — здоровяк всегда был закоренелым оптимистом, поэтому единственный до сих пор не до конца верил, что все сложилось именно так. Недоумение, тревогу и злость Роуз — пожалуй, ее настроение было ему ближе всего. Она точно так же злилась и удивлялась неожиданному побегу Элис.

      Джаспер не стал много говорить, а просто протянул Карлайлу смятое письмо, и терпеливо слушал уже врезавшиеся в память строки, когда отец быстро и тихо читал его всем остальным.

      — Теперь вы знаете ровно столько же, сколько и я, — добавил в конце Джаспер, сразу пресекая поток вопросов, готовый обрушиться на него и ловя на себе сочувствующие взгляды.

      — Наверняка у нее были причины, — Эмметт выхватил многострадальную бумажку и пробежал по строчкам, словно не веря, что там было написано именно это.

      — Наверняка, — пожал плечами Джаспер. — Но мы их не узнаем, по крайней мере сейчас.

      — Черт, коротышка не могла так поступить, — бухтел здоровяк. — Думаю, мы успеем ее догнать, если выйдем прямо сейчас. Надо было бежать еще вчера…

      Эмметт засуетился, готовый стартануть в любую секунду. Эдвард внутренне тоже собрался последовать за ним. Джаспер только поджал губы, вспоминая слова Элис — она снова оказалась права. Черт бы ее побрал со своими видениями. И почему он каждый раз злился еще сильнее, когда очередное ее пророчество из письма начинало сбываться?

      — Не стоит, Эм, — прервал бурлящую активность брата он. — Это бесполезно. Вы ее не найдете.

      — Но если ты…

      — Я не буду ее искать, — твердо заявил Джаспер, поочередно смотря в глаза каждому. — Я отпустил.

      — Ты так легко сдаешься? — гневно воскликнула Розали. — Вот просто возьмешь и отпустишь?!

      — Роуз, — мягко вклинился Карлайл. — Это решать только Джасперу. Мы поддержим любое твое решение, — уже обратился к нему. Он благодарно кивнул.

      — Но… — глаза Розали метали молнии от Джаспера к Карлайлу и обратно, но слов она найти не могла. — Блять!

      Даже Эмметт, кажется, вздрогнул от ее резкого выкрика, такого неожиданного и эмоционального. После этого всплеска, напряжение, царившее в гостиной и давившее на плечи Джаспера, наконец, отпустило. На смену ему пришли боль, скорбь и печаль. Похоронные эмоции, как обычно называл их он, потому что часто ощущал подобный набор на кладбищах и в больницах. Именно поэтому он и не любил последние, а не из-за своей жажды: на него больше давили угнетающие чувства потери и горя, чем въевшийся в стены запах крови.

      — Случай еб… — Эмметт в сердцах пнул ногой стул, разлетевшийся на куски и от души попытался ругнуться, но заметил совсем поникшую Эсме и вовремя исправился. — Вонючий, я хотел сказать вонючий.

      Джаспер про себя облегченно выдохнул. Самое сложное — сказать семье и выдержать наплыв их эмоций — было позади. Если бы кто его спросил, пусть они все лучше бы злились и орали, как Роуз и Эмметт, чем тихо горевали и предавались печальному унынию. Он плохо переносил такие отдающие безнадежностью эмоции. Но он готов был потерпеть, его семья разделяла с ним его проблему, и каждый из них имел право погоревать.

      На следующий день жизнь потекла своим чередом, но с легким привкусом горечи и непонимания. Они еще долго будут выветриваться после ухода Элис. Каждый старался занять себя — повезло тем, у кого действительно были неотложные дела, как у Карлайла с его работой. Джаспер вместе с остальными продолжил ходить в школу, сам не зная, зачем. Чтобы чем-то занять себя и не оставаться в тишине дома, в комнате, до сих пор наполненной вещами Элис. В школе же его окружала какофония эмоций и стук сотен сердец, и тогда у него не было возможности копаться в своих черных, мрачных мыслях. Или он отправлялся на учебу лишь по инерции, устоявшейся привычке, не желая покидать протоптанную колею, как это сделала одним махом Элис. Джаспер не задумывался — просто садился в машину к Эдварду, чтобы не слушать, как Роуз периодически пилила его за то, что он даже не попытался бороться. Он понимал, что ей от этого, возможно, становилось легче, но он был не обязан служить ей громоотводом плохого настроения, когда сам едва держался на плаву. А с Эдвардом было спокойнее, на удивление. Он, озабоченный еще и своими тревогами, практически не доставал вопросами — ему вполне хватало заглядывать в мысли и убеждаться, что ничего не изменилось. Джаспера это вполне устраивало.

      Теперь они были практически товарищами по несчастью, с горькой иронией иногда думал он. Эдвард морщился и мрачно зыркал на него, но не спорил.

      А после школы, когда Эдвард снова умчался околачиваться вокруг дома Беллы, неизвестно чего надеясь там увидеть, Джаспер быстро покидал все шмотки Элис в десяток огромных кофров, еще в три уместил обувь. Последние четыре пары туфель не влезли никуда, и он просто разломал их и выбросил в мусорное ведро. Придирчиво осмотрел пустующие полки гардеробной. Теперь там одиноко висели только его похожие друг на друга рубашки, блейзеры и кофты, а внизу стояли ровные ряды темных ботинок. Никаких разноцветных платьев, блестящих босоножек, ярких шарфиков и прочего барахла, занимавшего большую часть пространства. Ни единого напоминания об Элис. Он удовлетворенно кивнул, а после перенес за пару минут все собранные вещи в одолженный у Эмметта Хаммер с внушительным багажником и широким задним сидением.

      — Я могла бы тебе помочь, — Роуз, уже подуспокоившаяся, стояла позади него и смотрела, как он загружал большие кофры в салон. — Рассортировать всю одежду. Аккуратно ее сложить.

      — Я уже справился сам, как видишь, — усмехнулся он, указывая на забитую под завязку машину. — И гораздо быстрее. Дальше — уже не мое дело.

      — Поехать с тобой? — она подошла к открытому окну, когда Джаспер уже заводил мотор.

      Он улавливал ее сочувствие, сожаление, тоску, пришедшие на смену гневу и раздражению. И покачал головой. Нет, он хотел отдохнуть от тяжести семейной трагедии, в какую превратился побег Элис, а не тащить за собой все это дерьмо. Он только поэтому и решил отвезти вещи Элис в благотворительный магазин в Порт-Анжелесе. Она, наверное, была бы довольна, если бы видела. Хотя, о чем это он? Она точно видела. Его снова кольнула злость.

      — В другой раз, Роуз. Прости.

      — Когда захочешь поговорить — я к твоим услугам, — она похлопала по двери и отошла на пару шагов, давая ему проехать. — Это нужно нам всем, знаешь ли.

      — Я дам тебе знать, — он благодарно кивнул и нажал на газ.

      Джаспер вернулся только на следующее утро, исколесив все дороги вокруг Порт-Анжелеса и ближайшего побережья, после того как честно сдал все добро Элис. Даже устроил заплыв в океане, выбрав безлюдный берег и нырнув на всей скорости в ледяную воду. Он долго рассекал волны, распугивая косяки рыб и пару раз чуть не натолкнулся на рыболовные траулеры, перепугав суеверных моряков. Те наверняка приняли его за какую-нибудь огромную акулу-убийцу или еще что похуже. Джаспер даже смог развеселиться после такого. Он уже давно так не развлекался.

      Он успел приехать как раз к школе, когда Эдвард готовился отъезжать от дома. Джаспер запрыгнул к нему почти на ходу, как был, с растрепанными волосами и в слегка отдающей солью и рыбой одежде. Ему было плевать — он только ухмыльнулся, когда Эдвард чуть скривился, унюхав сомнительный запашок в своей машине.

      Он сел за парту позади Эдварда, со скукой наблюдая, как преподаватель включал проектор и копался в компьютере, пытаясь найти нужный файл. Вокруг тихо перешептывались ученики, за окном барабанил мелкий дождик. Джессика Стенли пересказывала последние сплетни своей компании, и Джаспер недовольно поморщился, когда ее пронзительный голос упомянул имя Элис. Он тут же почувствовал несколько пар глаз, смотрящих ему в спину, с любопытством, оживлением, предвкушением. Он даже уловил небольшой всплеск увлечения и возбуждения и усмехнулся. Издалека он, может, и казался привлекательным, но мало кто из людей осмеливался подходить к нему, так что он не беспокоился, что вдруг станет объектом подростковой влюбленности. Максимум, на что хватало смелости у здешних школьниц — это томно вздыхать издалека. Не более.

      Джаспер перестал прислушиваться к разговору, не желая слышать, до чего могла дойти богатая фантазия Стенли, и попытался сконцентрироваться на копошении преподавателя и гудению проектора.

      Внезапно Эдвард встрепенулся, выпрямившись на своем месте и замерев в ожидании. Джаспера накрыли его яркое волнение и тревога. Он напрягся, хотя внешне выглядел совершенно расслабленным, даже сонным. Надоедливый голос Стенли произнес еще одно имя — Белла. Ничего необычного, оно еще вчера звучало на ее языке постоянно. Джаспер снова отмахнулся от назойливого голоса.

      В коридоре послышались легкие, но уверенные шаги. Эдвард неотрывно смотрел на дверь, раздувая ноздри, словно был на охоте. Джаспер тоже обратил все внимание на вход в класс, вдыхать, однако, не решаясь. Громко и надрывно прозвенел звонок, одновременно с ним открылась дверь, и вошла Белла.

      Эдвард моментально оглушил его своими противоречивыми эмоциями и жаждой, что пришлось слегка успокоить брата, иначе они бы оба могли слететь с катушек. Джаспер продолжал вместе с ним смотреть на Беллу. Она оглядела класс, остановившись на них чуть дольше, затем кивнула преподавателю и прошла на свободное место в соседнем ряду. К Эдварду, ошалевшему и ничего не понимающему, она не подсела, даже не смотрела на него, уставившись на доску. Тот, как флюгер, развернулся и буравил ее взглядом, но получил только нулевую реакцию. Его глаза потемнели, микроскопические мышцы лица чуть подрагивали от напряжения.

      — Успокойся, — процедил сквозь зубы Джаспер. — Если невмоготу — выйди из класса или из школы.

      Эдвард моргнул несколько раз, коротко посмотрел на него и, кивнув, повернулся обратно и напряженно замер, пытаясь справиться со своими эмоциями.

      Упрямый идиот!

      Пусть он услышит — Джасперу нечего было скрывать. Он почти неслышно рыкнул и накрыл брата спокойствием, наблюдая, как его плечи опускаются, а руки расслабленно ложатся на парту. Учитель что-то говорил, не обращая внимания на разыгравшуюся незаметно от всех драму, которая вполне могла перерасти в трагедию. Проектор уже показывал документальный фильм об экологических проблемах региона — самое скучное, что Джаспер когда-либо видел. И большая часть, если не весь класс, была с ним согласна. Тихие разговоры, сонные посапывания, шебуршание пакетиков и хруст чипсов — никто не обращал внимания на фильм и на них, к счастью, тоже.

      — Порядок? — практически одними губами спросил Джаспер, делая вид, что записывает в тетрадь.

      — Я слышу ее мысли, — глухо пробормотал Эдвард.

      — Чьи мысли?

      — Беллы.

      Джаспер не рассчитал силы, и грифель карандаша сломался, проделав в листе дырку. Он тут же взял себя в руки и медленно повернулся назад. Его взгляд столкнулся с Беллой, посмотревшей прямо на него в упор, словно точно знала, о чем они только что говорили. Ее лицо не выражало ничего, а в глазах была какая-то страшная бездонная пустота. Он продолжал смотреть, не в силах вырваться из этой бездны, не узнавая прежнюю Беллу. Она еще секунду смотрела на него, а потом, словно трещина на льду, ее губы растянулись в быстрой улыбке, вокруг глаз собрались характерные морщинки. Идеальное исполнение искренней радости, если бы не глаза, так и оставшиеся холодными. Белла снова отвернулась, все внимание обратив на экран. Джаспер бы еще долго пялился на нее, как кретин, но вовремя заставил себя отвернуться.

      — И о чем она думает? — спросил он спину Эдварда.

      — О том, что надо держаться подальше от меня, от нас всех. А конкретно сейчас — ее очень заинтересовал фильм…

      — Ты уверен? — скептически уточнил он.

      — Однако, как же интересно — вот ее дословные мысли. К чему еще это может относиться?

      — И все? — весьма скудные мысли, Джаспер был слегка в недоумении, ожидая услышать что-то тревожное и душещипательное, огромный поток мыслей, подобный ее бурлящим эмоциям, что он всегда чувствовал в ней. Он был уверен, что в голове Беллы витали сотни, тысячи невысказанных слов. Но ошибся. Жаль.

      — Что-то про Сиэтл, не смог уловить — слишком быстро. Кажется, ей там что-то надо. И кроме фильма, — Эдвард кивнул на экран проектора, — больше ничего. А что чувствуешь ты? — с некоторой надеждой спросил уже у него.

      — Ничего.

      Эдвард подавленно опустил голову еще ниже, поняв его слова по-своему, а Джаспер не стал его разубеждать, предусмотрительно вытеснив и все неподходящие мысли у себя в голове. Он не знал, почему он решил не говорить брату о том, что уловил на самом деле. Белла не думала об Эдварде и не испытывала каких-то ожидаемых чувств к Эдварду, и от этого брат впал в полнейшее уныние. Джаспер же все пытался прощупать ее, снова и снова. Но ничего. Именно это он и имел в виду. Он не чувствовал вообще ничего. Не знай он точно, что Белла сидела на третьей парте слева, то решил бы, что там и вовсе никого не было. Его дар цеплял эмоции всех сидящих в классе, слабые и уверенные, хорошие и плохие, но у Беллы не было ничего, ни единого самого крошечного чувства. Ни влюбленности к Эдварду, ни интереса к фильму, ни страха к нему. Одно большое ничто. Это тревожило и интересовало.

      Джаспер продолжал сканировать ее и после урока, на обеде, даже когда она находилась в другом классе, он упрямо следил за ней через весь коридор, ожидая, что в любой момент что-то проклюнется. Но смог поймать только уныние Эдварда, тенью ходившего за Беллой и наверняка не вылазившего из ее головы, когда дорвался до запретного доселе плода.

      Последние уроки у них были в разных корпусах, и Джаспер, не раздумывая долго, не пошел на свои. Он тихо сидел на подоконнике, делая вид, что читал учебник, пока Белла и Эдвард слушали мистера Баннера, сидя за одной партой, потому что других свободных мест не было. И снова ничего. Словно рядом с братом было пустое место. Джаспер было испугался, что дело в его способностях, сломавшихся на Белле, но он продолжал чувствовать всех окружающих, кроме нее.

      Прозвенел звонок с последнего урока, ученики за считанные минуты освободили кабинеты и школа быстро опустела. Эдвард в расстроенных чувствах убежал одним из первых, даже не став дожидаться его, и укатил домой. Джаспер не расстроился. Он со своего места, неподвижный и тихий, следил за удаляющейся неспешно фигуркой Беллы. Секунда, и он неслышно идет следом, на расстоянии пары десятков шагов, вслушиваясь в размеренный стук ее сердца и легкие шаги. Теперь он ориентировался только на слух, не в силах уловить ее эмоции. Эта пустота вокруг нее и в ней была неестественной, неправильной. Будто вместо Беллы шла неживая кукла, манекен. Джаспер повидал в своей жизни много ужасов и дерьма, от которых у многих поседели бы волосы, но эта Белла начинала его пугать.

      Она свернула в главный холл, ведущий к выходу. Он прислушался и, убедившись, что никого поблизости не было, в пару секунд уже стоял перед ней, перекрывая выход. Возможно, это было опрометчиво, но Джаспер тихо бесился от того, что она заставляла чувствовать себя неуютно, испытывать страх. А он привык быстро разбираться с тем, что пугало его.

      Белла резко остановилась, моргнув несколько раз, слегка прищурилась, осматривая его внимательным взглядом, склонила голову, медленно и плавно, как делали это хищные птицы. И снова эти бездонные пустые глаза, в которых не было ничего. Нет, его дар не сбоил на ней. Джаспер был почти уверен, что дело вовсе не в нем, а в самой Белле. Она стояла перед ним, не испытывая ни капли страха, даже не вздрогнула, когда он появился. Это было нереально, это было ненормально. Даже психопаты чувствуют, а животные демонстрируют примитивные эмоции. И продолжая всматриваться в Беллу, пока оба они стояли и молчали, как два хищника, встретившиеся на спорной территории, Джаспер отчетливо понял, что перед ним был не человек. Он пока не знал, кем именно была Белла, но главное — страх ушел, сменившись максимальной концентрацией, сосредоточенностью и вниманием. Как всегда бывало с ним во время вампирских войн.

      Интересно, Элис увидела именно это? Непонятное нечто на месте Беллы и испугалась? Предвидела, что Джаспер убьет ее? Потому что именно это они собирался сделать, когда окончательно убедится, что это существо перед ним не было Беллой.

      Забавно, но за весь день он вспомнил об Элис только сейчас, и не было привычной тяжести, что висела над ним, пока его мысли были заняты странной загадкой Беллы.

      — Джаспер, — знакомый голос заставил его вздрогнуть. — Ты что-то хотел? Я опаздываю — Чарли ждет меня.

      Джаспер даже удивился, что эта Белла могла говорить, да еще таким человеческим тоном, с долей тревоги в голосе. Он секунду смотрел на нее, пытаясь соединить свои противоречивые ощущения в единое целое. Она абсолютно ровным голосом произнесла его имя, без запинки и дрожания, как это частенько бывало раньше, когда он находился рядом. А сейчас он стоял в одном шаге от нее, но не было страха ни в голосе, ни в ней самой.

      — Как ты, Белла? — медленно проговорил он каждое слово, следя за ее реакцией, раз уж эмоции теперь были недоступны. — Эдвард убежал сам не свой.

      — О, это, видимо, моя вина, — она опустила глаза, словно смущаясь, хотя сердце ни на удар не сбилось с ритма. — Видишь ли, мы расстались. И кажется, его это сильно расстроило. Я не хотела, честно.

      Она состроила такое невинно-виноватое выражение лица, какое раньше частенько мелькало у прежней Беллы, но в каждом ее движении Джаспер чувствовал легкую нотку фальши. И его это начинало изрядно злить. Он терпеть не мог, когда кто-то пытался им манипулировать, обманывать и актерствовать. А эта Белла делала сразу все, одновременно. И получалось у нее отменно хорошо, он должен был признать. И ему хотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть, чтобы вся эта напускная штукатурка посыпалась с нее, и показалась настоящая Белла, какая бы она ни была. Он примет ее любую, лишь бы только она была живая, а не пустая оболочка.

      Джаспер стиснул зубы, сдерживая порыв, грозивший покалечить девушку, и шумно выдохнул последний воздух, а затем инстинктивно вдохнул. И чуть не свалился прямо здесь от невероятно насыщенного, усиленного в десятки раз такого знакомого запаха Беллы. Это было что-то невероятное, словно перед его носом помахали вкуснейшим сладким яблочным пирогом.

      Дьявол, он едва не рехнулся.

      Он почувствовал себя так, будто оказался в толпе Белл, и каждая из них пахла охренительно прекрасно. Он едва не застонал в голос от досады, смешанной с наслаждением. Это была чертовски нечестная игра, долбанная несправедливость. Она и раньше пахла просто чудесно, заставляя его чувствовать себя голодным монстром. А сейчас эта неправильная Белла просто сводила его с ума своим ароматом до такой степени, что он готов был лезть на стену и грызть камень, лишь бы избавиться от навязчивого желания укусить ее. Невыносимое желание. А она продолжала спокойно стоять и выжидающе смотреть без тени страха, как будто у него внутри не бушевал десятибалльный шторм.

      — С тобой все в порядке? — спросила она, хотя он не почувствовал ни капли интереса или беспокойства.

      — Просто твой запах сбил меня с ног, — выпалил он чистую правду, отчаянно надеясь, что хотя бы этим напугает ее.

      Ему никогда не нравился ее страх по отношению к нему, но сейчас он готов был на любую эмоцию, плевать. Лишь бы только из этой пустоты всплыло хоть что-то. Белла только едва заметно вздернула брови, оглядев его с ног до головы. Ее сердце, казалось, стало биться ещё медленнее, обескураживая окончательно.

      — Твой тоже не оставил меня равнодушной. Рыбой несёт за милю, — она чуть сморщила нос. — Прости, — сделала вид, что смущена и, опустив голову, как делала это раньше, быстро обошла его и покинула здание школы.

      Белла ушла, оставив его наедине со жгучей жаждой и полным непониманием происходящего. Джаспер не любил ни то, ни другое. А теперь эти два состояния захватили его полностью, вытеснив злость и обиду на Элис.

      Всю следующую неделю он периодически проверял Беллу своим даром, прощупывая ее со всех сторон, где бы она не находилась. Он, поглощённый новой задачей, даже почти никак внутренне не среагировал, когда Эмметт однажды подошёл к нему и тихо заговорщицки шепнул:

      — Старик, я тут мониторил кредитки коротышки… Элис. Она обнесла почти половину ювелирок Чикаго. Какого черта? Давай сгоняем и проверим?

      Джаспер только отмахнулся, почувствовав лёгкий укол прежних обиды и злости, которые успели поутихнуть — Элис, как всегда, справлялась по-своему, а он не собирался гоняться за теперь практически бывшей женой, все бумаги были готовы, осталось только поставить подписи. Если Эмметт хочет бегать и хватать руками воздух — он мешать не будет. Именно так он и ответил ему, здоровяк только приуныл и продолжил следить за деньгами Элис. Джаспер чувствовал, что Эмметт ещё недолго будет терпеть и, чего доброго, действительно сорвётся с места. Что ж, если здоровяку от этого полегчает, кто он такой, чтобы возражать. Лично Джаспер нашел свой способ не думать об Элис — пытаться пробить непробиваемую Беллу. Он перешёл на следующий этап и теперь пытался ей внушить самые разные эмоции: от простенького любопытства до ненависти и отвращения. Но его навязанные чувства стекали с нее, как вода с абсолютно гладкой поверхности, не в состоянии зацепиться за что-либо.

      Белла ходила на уроки, как ни в чем ни бывало, отвечала на вопросы учителей, обедала в столовой, вяло и без аппетита ковыряясь в своей тарелке, а после откладывала поднос, не съев и половины, улыбалась одноклассникам похожей на прежнюю Беллу улыбкой, но Джаспер не верил ни единому движению этой неправильной, как он про себя ее называл, Беллой.

      — Ты тоже заметил? — спросил его Эдвард, прочитав мысли. — Я не узнаю ее.

      Брат ходил чернее тучи и не знал, куда себя деть после отказа Беллы. Он пытался по старинке следить за ней, но, видимо, она отбрила его и там, когда в очередной раз заметила слоняющимся возле своего дома. Кажется, даже пригрозила, что пожалуется Чарли. Роуз, когда узнала об этом, впервые с ухода Элис выглядела довольной и даже слегка потеплела по отношению к Белле, при этом умудряясь внутренне осуждать ее за то, что Эдварду было плохо. Белла же не появлялась в их доме и за милю обходила каждого из семьи. Даже Карлайла.

      — Может, она чем-то больна? — продолжал тихо крутить свою пластинку Эдвард. — Ее сердце с каждым днём бьётся все медленнее.

      — Так прочти ее мысли.

      — Постоянно, — буркнул он. — Ничего существенного, словно она только и думает, что о школе, подругах и домашних делах. Иногда проскальзывает Сиэтл, пару раз думала о животных — ничего конкретного, просто какие-то обрывки.

      Его беспокойство, тревога и раздражение из-за однообразных мыслей Беллы, которые хоть теперь и стали доступны, но ничего интересного он в них выудить не мог, стали вечными спутниками и Джаспера. Он тоже предполагал такой вариант, прислушиваясь к замедляющемуся сердцу и гадал, остановится ли оно окончательно. Эта мысль постоянно вертелась у него в голове и не давала покоя. Но хотя бы отвлекала от всего остального, что навалилось в одночасье.       В школе он был занят попытками как-то повлиять на Беллу, а после, не задерживаясь долго дома, в котором теперь царила атмосфера тоски и печали — свою лепту тут внесла и новая неправильная Белла, покинувшая их общество без каких-либо объяснений — убегал в лес. Он исколесил его практически вдоль и поперек, от побережья до границы территории квилетов, пробегая у самого ее края и нервируя этим волков. Подолгу сидел на верхушках деревьев, наблюдая за редкими звёздами, пробивающимися сквозь плотные облака, или просто сливался с окружающим, становясь его частью и слушая шорохи и шепот леса. Ему было хорошо и спокойно. Тут не было сложных чувств, тяжёлых проблем и жажды.

      Сегодня он добежал почти до самого Сиэтла, большую часть пути до которого он проплыл в открытом океане, встретив и слегка подразнив несколько касаток, когда уловил их игривое настроение на сытый желудок. Только в самом конце свернул в сторону залива и вылез на пустынном причале, отряхиваясь и разбрызгивая капли воды, как пёс. Вздохнул полной грудью и мгновенно напрягся, уловив знакомый яблочный аромат, который снова прошиб его насквозь.

      Джаспер весь подобрался и, даже не думая, на одних инстинктах пошел по следу, такому четкому и яркому, словно его оставили пару минут назад. Он не отвлекался ни на что другое, поглощённый запахом, словно был на охоте. Шлейф знакомого аромата привел его к неказистому современному двухэтажному зданию. Пункт приема донорской крови — гласила надпись на тусклой табличке. Все двери и окна были закрыты, но он четко улавливал след, ведущий наверх и услышал тихое поскрипывание аварийного выхода на крыше. Секунда — и Джаспер уже был у приоткрытой двери, неслышной тенью пробираясь внутрь и стараясь дышать через раз. Он прошел по темному пустому коридору, ориентируясь на четкий стук сердца в дальнем помещении. Он был уверен, что сейчас, наконец, узнает все, почему ушла Элис, почему вернулась неправильная Белла и связаны ли эти два события. Джаспер шел так тихо, что даже сам себя не слышал, и на мгновение замер у двери, за которой слышал сердце, бившееся теперь сильно и размеренно. Он прикрыл глаза и сделал короткий вдох, снова попадая под чары дивного запаха и примешанного к нему неповторимого аромата крови. А потом резко толкнул дверь и вошёл.

      Джаспер, ещё стоя за дверью, предполагал, что может увидеть нечто подобное. А что ещё можно делать среди ночи в пункте приема крови? Но все равно ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы справиться с первым шоком, а потом накрывшей его жаждой и возбуждением просто от одного вида бегущей по прозрачной трубке крови и исчезающей во рту Беллы.

      Она сидела на донорском кресле, закинув ноги на подлокотник, рядом стояла стойка с подвешенным пакетом с кровью, и она цедила ее, словно коктейль на пляже. Джаспер не мог оторвать от нее взгляда, завороженно смотря, как играла темнота в ее густых длинных волосах, как белели округлые колени в прорезях рваных джинсов, и как ее губы сжимали и разжимали тонкую трубку, по которой непрерывным потоком текла кровь. Такая же красная, как облегающая Беллу футболка.

      Она посмотрела на него, оторвавшись от своего занятия буквально на секунду, и несколько капель затерялись на ткани ее одежды. Джаспер проследил весь их путь. Он сложил руки на груди, облокотившись о дверной косяк и неимоверным, просто колоссальным усилием взял себя в руки. Это стоило ему всей выдержки. И если Белла выкинет какой-нибудь фокус, он уже не будет за себя отвечать.

      Он посмотрел на нее в упор, чувствуя какое-то странное удовлетворение, что решил задачу, и сконцентрировался на этом, вытесняя все остальное. Белла чуть напряглась, словно готовая к атаке или побегу. Она тоже не отрывала от него взгляда, подмечая малейшее движение, в ее глазах не было страха, только абсолютная концентрация и расчет.

      Идеальный хищник, подумалось Джасперу. Бездушный и беспощадный.

      — До чего интересный поворот событий, — первым нарушил молчание он, чувствуя, что нужно что-то сказать.

      Он не ощущал эмоций Беллы, но легко читал язык ее тела — она могла и напасть. Ему этого не хотелось. По крайней мере, пока. Белла еще какое-то время гипнотизировала его взглядом — Джаспер практически видел, как шевелятся шестерёнки в ее голове — а потом расслабилась и снова откинулась на кресле, зажав между губами трубку.

      — Если хочешь, присоединяйся, — она махнула рукой на стоявший рядом небольшой переносной холодильник. — Сегодня как раз была свежая партия.

 Редактировать часть