— Соулмейты… — Ган стряхивает сигаретный пепел, постукивая у основания о толстую резиновую подошву. Взгляд у него усталый, как и всегда. Он не смотрит в глаза. Он не смотрит на тебя. Его мысли сейчас далеко, и ему так наплевать… — Имеешь в виду истинных? Херня это все. — Он затягивается — длинно, тяжело, долго. Расслабляется весь, размякает, отводит руку с сигаретой, чтобы откинуться на поставленные за спину руки, прикрыть глаза и выпустить в небо струю дыма.

Его сигареты сегодня особенно неприятно пахнут. Ты не понимаешь, вина в этом сигарет или того, что сегодняшнее твое интервью с Главой Организации Ганом происходит на территории, которую в твой приход все еще убирали чистильщики. Воняет будь здоров.

Ты стараешься не задумываться, чем именно воняет и почему.

— Я когда-то мечтал, что найду человека, совместимого со мной на сто процентов. Что влюблюсь, и в меня влюбятся, и будут у нас мир да любовь… — Ган усмехается горько — не иначе как с никотина после кровавой драки наконец вынесло. Ты подбираешься весь, ловишь его слова: не так уж часто Ган снисходит до таких откровений. До речей о прошлом. — Розовые очки традиционно разбиваются о действительность. И мой первый альфа был той еще блядью, а я его так любил… Все прощал. Даже ребенка его сохранил.

Он как-то грустнеет, бледнеет неощутимо, невесомо, странно. Потусторонне. Не по-настоящему. Но ты почему-то веришь, что это так.

Ган поводит плечом, затягивается на этот раз коротко, выдыхает перед собой.

— Ну, не сохранил, но аборт не сделал. Родил, хотя та мразь уже была мертва. Как и все люди, которые были мне когда-либо дороги. Чуешь запах? — начинает внезапно улыбаться он — а на тебя по-прежнему не смотрит. Ты поэтому его не боишься в такие моменты: Ган как будто и не с тобой. Как будто уверен, что не реальному человеку отвечает, а собственному бреду. — Правильно. Нет его у меня. О каких истинных может идти речь?

Он стряхивает пепел еще раз, затягивается быстро, резко, враз приканчивая сигарету, еще успевает погасить о подошву ботинка, прежде чем подняться на ноги и бросить на тебя единственный взгляд.

— Ты не у того спрашиваешь, малыш. Найди кого поживее.