Их не пускают на завод, хотя там должны выдавать зарплату – так начальство сказало вчера. За воротами стоит караул, но усиленный.

«Это ведь совсем не логично – искусственно создавать скопление людей, ждущих зарплату... Если только они в очередной раз нас не обманули.»

За пеленой внутренних монологов Гектор не уследил, как взрастился гул толпы.

– Урезали! – услышал он крик одного из рабочих где-то впереди.

– Что урезали? – перекрикивая вопросил другой.

– Зарплату урезали, что ещё! – кто-то третий.

Гул толпы всё нарастает и нарастает. Гектор начал протискиваться сквозь толпу ближе к воротам.

– Внимание! Прошу тишины!

Раздался свисток караульного. К толпе вышел господин в дорогом костюме; он был на территории завода, с другой стороны ворот. Тем временем Гектор был уже в первых рядах.

– Уважаемые рабочие! Прошу вас отнестись с понимаем! Заработную плату уже раздали всем, кому она полагается! Но из-за недавнего происшествия у завода большие убытки, поэтому мы не можем обеспечить всех оплатой. Руководство завода от моего имени сообщает, что вам положена компенсация, но придётся подождать до следующего месяца. Спасибо за внимание! А теперь, просьба разойтись по домам!

После мгновения оцепенения, гул лавиной обрушился на перепонки, перебивая крики караульных. Хотя для этого господина, которого Гектор до этого видел лишь изредка, видимо, было скорее безразлично поведение толпы рабочих, вот-вот стремившейся выйти за грани дозволенных порядком действий. Но Гектор не хотел доводить до такого исхода.

– Господин Третьянов! Подождите, господин Третьянов! Нам нужно переговорить! – Гектор рвал глотку как мог.

Опять свист, да не один. Караульные уже начали бить дубинками по воротам, всё пытаясь утихомирить толпу. Третьянов остановился и повернулся обратно к толпе.

– Что-что, молодой человек?

– Позвольте нашей делегации с вами поговорить насчёт той информации, что вы озвучили только что!

– Прошу прощения, но о чём здесь ещё можно говорить?

– Мы хотели бы выразить наше недовольство в форме диалога и попытаться прийти к конструктивному решению данной проблемы!

Третьянов нахмурил густые брови, немного подумал, а затем показал Гектору три пальца. Гектор кивнул и позвал двух своих постоянных коллег, в проницательности и разумности которых был уверен. К этому моменту толпа успокоилась, ворота открылись, пропустив эту небольшую делегацию, которая пошла в сопровождении так же трёх караульных. Как только они дошли до Третьянова, тот повернулся и зашагал к дверям завода. Внутри работала смена, хотя вчера говорили, что сегодня выходной.

Добравшись до кабинета, они начали свои «переговоры».

– Евгений Альбертович, прошу нас простить, но мы крайне недовольны решением вашей управленческой коллегии по вопросу выдачи заработной платы. Неужели нельзя это как-то изменить?

– Поймите, эм..?

– Бальмонт.

– Рабочий Бальмонт, поймите: за последний год мы наблюдали снижение очень важных показателей производства, а происшествие позавчерашнее свело на нет все наши попытки как-то компенсировать падение этих самых показателей. К сожалению, мы не можем поступить иначе, как удержать заработную плату у некоторой части рабочих.

– Простите, у некоторой? Но вы сами видели, сколько людей сейчас стоят перед заводом! И вы у них у всех хотите забрать средства к существованию?! Как им семьи прокормить, да банально как им самих себя кормить?! А за жильё как уплатить? Им на улице жить этот месяц, что ли?

–Бальмонт, чего вы добиваетесь? По-моему, я уже дал понять, что решение коллегии не изменится, какие бы вы доводы не приводили здесь. И вообще... Мой вам совет: заканчивайте этот спектакль – из вас такой же дипломат, как из меня проститутка.

Гектор лишь обменялся с товарищами недоумёнными взглядами, после чего все трое пошли на выход. Но перед тем, как выйти, Курощупов – частый собеседник Гектора и его постоянный напарник – пренебрежительно бросил Третьянову:

– Ну, видать, нами всё это время заведовала дорогущая шлюха!

Он уже не видел реакцию Третьянова на свои слова, так как смачно захлопнул за собой дверь кабинета. После чего подбежал к трубе, усиливавшей голос для оповещений, и прокричал: «Бастуем, ребятки! Нам деньги задолжали! Кто не бастует, того вздёрнем! С нами Бальмонт, а я за него не ручаюсь! А ну, все на улицу, живо!»

Двое охраняющих кабинет сторожа уже было собрались надавать по шее Курощупову за его выходку, но Гектор собой преградил им путь к товарищу. Курощупов и Горский, тем временем, уже бегом спускались по лестнице вниз.

– Гека, давай быстрее сюда, без тебя не справимся!

И Гектор тоже рванул вниз.

***

Слова Курощупова не произвели особо впечатления на большинство работающих сегодня. А вот сломанные ворота и двери завода вкупе с резким увеличением концентрации людей внутри самого завода – всё это стало более убедительным аргументом взять бессрочный перекур.

И хотя «власть над заводом» теперь была в руках множества пролетариев, наша святая троица делегатов удерживала эту толпу от погромов, так как им ещё всё равно придётся здесь работать, а делать потом лишнюю работу совсем не охота. В конце концов, у них ведь просто забастовка – им просто нужно, чтобы с ними считались, а не вот это вот всё.

А Третьянов оказался заперт у себя наверху, равно как и двое караульных у его кабинета. Но всё же он решил обратиться к рабочим, хотя уже с таким видом, который менее предполагал наличие контроля над ситуацией.

– Уважаемые рабочие! Приказываю вам покинуть территорию завода и не создавать помех в его работе! Иначе... Иначе все бастующие будут уволены!

А нервов у тебя, Евгений Альбертович, хоть отбавляй! Да ещё какой хороший дипломат, оказывается.

Гектор подумал почти таким же образом, поэтому решил пойти на опережение.

– Товарищи! Сохраняйте спокойствие! Это провокация! Никто никуда не уходит, но и ведём себя прилично! Главное – это стойкость духа! – прокричал он, встав на небольшое возвышение и повернувшись к толпе лицом, а к Третьянову спиной.

После этой короткой речи он из-за плеча посмотрел на начальника. Видок у того был как у кота, шерсть на загривке которого решила устроить восстание, подобное нынешнему.

– А дальше что? – Горский подошёл к Гектору.

– Надобно, чтобы другие заводы тоже встали. Отправьте посыльных.

– Думаешь, они согласятся просто так вставать?

– У них условия не лучше наших. Просто объясните им ситуацию: уверен, аргументы о потере зарплаты и о массовых увольнениях убедят их поддержать нас. Но нужно действовать быстро.

– Чёт я сомневаюсь...

– Надо попробовать хотя бы!

– Ладно, я схожу.

– Одного тебя будет мало. Нужно ещё несколько человек.

– Хорошо, сейчас наберём компашку. Курощуп!

Курощупов оказался рядом с ними чересчур быстро.

– Чё нада?

– Нужны люди, шоб разнесли указания Геки: заводам встать под страхом потери зарплаты и увольнений! Понял?

– Понял, понял.

Но не успела новая делегация собраться, как в ворота самого завода вбежал один из рабочих.

– Там жандармы кучкуются! Шо делать?!

– Ворота не открывать! Остаёмся здесь, но без балдежа! – звучно прокричал Гектор.

Однако немного погодя, когда попытки проникнуть внутрь завода через «парадный» вход обычным путём не увенчались успехом, полиция начала выбивать ворота. Судя по нарастающему шуму, самих городовых становилось только больше, хотя сколько именно – неизвестно.

– Нас щас лупить будут, братцы!

– Шо делать?!

– Гека, как быть?!

Гектор растерялся. И неудивительно: сегодня утром он просто шёл за зарплатой, а сейчас на грани того, чтобы устроить беспорядки, втянуть многих людей в неприятности и самому попасть за решётку. А ведь у большинства семьи... Но как их кормить, если им не заплатят? А так... Ещё есть шанс.

– Берите, что есть. Будем защищаться! – был его ответ.

На что он получил из разных участков толпы:

– Что он сказал?

– Будем драться?..

– Давайте, ребятки! Покажем им, где ранны водятся!

Грохот. Ворота выбиты. Беспорядочная полифония топота множества рабочих ног, бегущих на звук свистков городовых. У одних – хлам, у других – дубинки. Потасовка.

Гектора сбила с ног волна рабочих, что хлынула на улицу, на «диалог» с полицией. Но ему повезло: Горский и Курощупов сумели подхватить его за руки и понесли вместе с течением, чтобы Гектор не оказался под толщей этого потока из людского угара и отчаяния. Когда волна нашла на камень, Гектор уже видел чистое небо над головой. Оглянувшись вокруг, он мало что понял: казалось, полицейских было больше, чем самих рабочих, а ведь последних было не мало. Немного сюра перед тем, как Гектор вернулся к реальности. Но на слишком короткий момент.

В этот момент много мыслей пронеслось у Гектора в голове. Но мы не считаем нужным все их перечислять. Достаточно сказать, что все они исчезли с приходом тьмы в его сознание – в буквальном смысле. Единственное, что можно вычленить из этого потока, было: «Но мы ведь невиновны во взрыве на территории завода. Получается, нам надо было не сопротивляться?.. Но им ведь всё равно. Да и какая теперь разница? Мы уже все пропали... Я пропал.»

***

Он очнулся в полутьме. Ныло всё тело, но больше всего голова. Где-то сбоку от него светила лампа, в свете которой был виден тёмный, но низкий потолок. Казалось, он мог дотянуться до него рукой.

И он попытался это сделать, но впечатление оказалось обманчивым.

– Проснулся, значит.

Голос показался Гектору довольно знакомым. Хотя он был как будто с примесью ещё каких-то звуков.

– Кто здесь?

– Я.

Гектор скорее не мог пошевелиться, чем мог, поэтому просто продолжал лежать, параллельно гадая, с кем имеет возможность разговаривать.

– Что, не узнаёшь?

– Я... Я не вижу, с кем разговариваю.

Послышалось несколько тяжёлых шагов. И вот теперь над лицом Гектора появилось перевёрнутое лицо собеседника, освещённое тусклой желтизной только на одну половину.

– Мак?

– Он самый, – расплылся тот в улыбке, которая, возможно, пыталась показать добродушие своего обладателя, а заместо этого показывала нечто около демоническое. Мак встал рядом с кроватью Гектора. Теперь можно было увидеть не только его лицо.

Это вроде был Мак, но Гектора смутила его комплекция: слишком уж высоким он стал – выше самого Гектора! Вместо веника на голове у него были какие-то тонкие башенки, по большей части устремлённые вверх. А кожа какая-то бледная, серая – даже при тусклом освещении это было заметно. И он постоянно улыбался во всё лицо – слишком странно для Мака.

– Ну так что, Гектор – не хочешь случайно стать повстанцем, м?