– Как же хорошо, что всё-таки сегодня выходной! Какой прекрасный день!
Всеволод Акимович наконец смог хорошо выспаться за две недели непрерывной работы. А такое обстоятельство не может не радовать!
Дел невпроворот, но это ведь не повод загонять себя в могилу под конец года. Тем более, смог бы он добиться такого престижа на адвокатском поприще, если бы всё время истязал себя? Да он бы и в университете не доучился с таким подходом! Во всём нужна мера, а...
– А отдыхать жизненно необходимо!
Именно. Однако помимо отдыха ещё нужно следить и за здоровьем духовным. Об этом Всеволод Акимович, конечно же, в курсе, посему следит за ним столь же бережно, сколь и за здоровьем физическим.
– Что ж! Наконец-то выберусь в театр!
Как удачно ему выдалась возможность купить себе квартиру недалеко от новооткрывшегося театра, ибо до его открытия ему приходилось целый год расхаживать по всему центру Петербурга для созерцания театральных постановок и пьес. Он и сейчас это делает, но значительно реже, ибо чуть ли не под боком есть такое замечательное лицедейство.
Всеволод Акимович подошёл к зеркалу и принялся приводить себя в порядок. Уложил волосы, расчесал пышные усы. Застегнул белую сорочку, надел галстук, жилет, пиджак. Наконец, обулся, накинул светлое пальто, угнездил пышную шапку на голове и вышел на улицу.
До вечера ещё далековато, но и дома отсиживаться нет смысла – и так почти безвылазно две недели прошли во «втором доме». Адвокат решил для начала просто беззаботно прогуляться, да по пути зайти перекусить в одно из облюбованных заведений.
На улице идёт снег, ветра нет, и не очень холодно. Просто прелестнейшая погода для прогулки! Дойдя до Невского проспекта, он решил пойти в сторону театра – хоть взглянуть, что будет сегодня. И вот, оказавшись перед дверями в мир искусства, он увидел, что сегодня премьера авторской пьесы.
– Да мне определённо везёт сегодня! И погода отрадная, и премьера! Даже неловко от такой концентрации хорошего в одном дне, хе-хе.
И всё же надо бы идти дальше на прогулку, авось чего ещё приятного встретить удастся? Всеволод Акимович пока решил не отклоняться от Невского проспекта – любит он полюбоваться фасадами зданий на этой улице. «Эх, ещё бы следили не только за фасадами, было бы, конечно, получше...»
Дошёл до Знаменской площади, от неё двинулся по Лиговской улице в сторону Обводного канала. Свежий воздух, неспешная поступь, приятные блуждания мыслей... Набережная Обводного канала, набережная Введенского канала, и вот он уже глядит на Фонтанку. «Сделаю-ка передышку в Юсуповском саду». Перейдя Фонтанку по Забалканскому проспекту, он двинулся в сад. Отдохнув на лавочке минут десять, Всеволод Акимович пошёл в ближайшее к саду кафе, которое хорошо знал – оттуда открывается вид на сад!
– А, Всеволод Акимович! Давно вас не видели! Как поживаете-с?
– Здравствуйте, здравствуйте! Да, казалось бы, пару недель здесь не был, а как будто вечность прошла... Хорошо поживаем-с, просто прекрасно! Сегодня какой-то особенно восхитительный день, не находите? У вас-то как дела идут?
– Ой, жаловаться не приходится!
Пробыв в заведении около получаса, болтая со знакомыми работниками и постоянными посетителями, попивая кофе и закусывая лёгким обедом, наш адвокат всё же решил двинуться дальше. Добравшись до Екатерининского канала, пошёл по его набережной со своей неизменной мечтательностью и лёгкой отрешённостью от реальности. Однако всё же настал один момент, когда реальность потревожила его думы.
Только он прошёл мимо моста Гороховой улицы через канал и дошёл до Мучного переулка, как к нему обратился один офицер, признав в адвокате своего недавнего делового собеседника, если так можно выразиться.
– Господин Левша, доброго вам дня! Что изволите здесь делать?
– О, господин Рязанов! Рад встрече. Гуляем-с, сударь, наслаждаемся жизнью! А вы тут по делу, я так понимаю?
– Не то, чтобы по делу, но пускай будет так. Вы же знаете, что здесь произошло несколько дней назад?
– Прошу простить моё невежество, но не имею понятия.
– Ну вы молодцом, конечно, Всеволод Акимович! Кажется, уже весь Петербург в курсе, что здесь погоня была, и что преступник своей конечной остановкой выбрал утопление, а не справедливое правосудие.
Адвокат усмехнулся про себя.
– Что ж, таков я! К глубочайшему сожалению, в последнее время был ужасно занят, так что, видимо, все громкие события прошли мимо меня.
– Тогда не помешало бы вам наверстать упущенное, я так понимаю! – весело сказал офицер, – У вас, кстати, после нашей беседы тот человек вновь не пробегал в конторе?
– Увы, нет, никто больше не пробегал. Ни новые лица, ни уже пробегавшие.
– Почему увы?
– Ну на этот раз я бы точно поймал этого негодяя! – также весело ответил адвокат.
– Ха!
– Позволите вопрос, Порфирий Игнатьевич?
– Конечно!
– Вы упомянули, что преступник предпочёл в качестве конечной остановки утопление. Но нашли ли вы его тело?
– К сожалению, тело пока не найдено. Но, возможно, просто плохо искали. Пока что...
– А к чему вы спросили про мою контору?
– Так ведь этот беглец ранее пробегал через вашу контору как раз! Вот поэтому и спросил.
– Хм, интересно... Ну что ж! Приятно было с вами побеседовать, но могу ли я продолжить свой путь?
– Конечно-конечно, Всеволод Акимович, не вопрос! Хорошего вам дня и всего доброго!
– И вам всего доброго, Порфирий Игнатьевич! Удачного расследования.
Офицер лишь улыбнулся и кивнул в ответ. А наш адвокат продолжил свой поход обратно.
Путь до Невского проспекта не пестрил чем-то из ряда вон. Единственное, что заметил Всеволод Акимович, подходя к проспекту, так это что уже почти стемнело. Когда же до театра осталось всего ничего, солнце уже скрылось за горизонтом.
И вновь он здесь. Второй раз за день. Зайдя внутрь, купил билет, сдал пальто и шапку в гардероб, перекинулся парочкой фраз с гардеробщиком и пошёл в фойе. Зрителей уже запускали в зал, так что и ждать не пришлось. Посетителей было пока мало, около десяти человек, но и до спектакля ещё есть время; Всеволод Акимович часто приходит достаточно рано, и этот раз не стал исключением.
И сразу в глаза бросился один из уже присутствовавших зрителей: надетые на нём чёрные рубашка, штаны и туфли были на вид уже поношены, однако, что-то подсказывало хорошее качество как работы с текстилем, так и самого текстиля. Чуть лучше приглядевшись, он понял, что они не поношены, а просто мятые. Но больше всего цепляла глаз причёска этого господина: тёмные нарочито взъерошенные патлы средней длины. На нём не хватало ещё чёрного сюртука, и тогда можно было бы с уверенностью сказать, что это тот самый человек, недавно как сумасшедший пробежавший сквозь контору Всеволода Акимовича.
Дабы не создать неприличной ситуации, Левша отвёл взгляд от знакомого незнакомца, чтобы тот не перехватил его, и сел на пару рядов ближе к сцене, чем лохмач. Пока Всеволод Акимович проходил мимо беглеца, тот, кажется, даже не обратил внимания на блуждания оценивающего взгляда по себе, отчего адвокат захотел попытать удачу и попробовать незаметно посмотреть на лицо незнакомца. Через пару минут раздумий всё-таки решившись на это, он остановился на полпути, услышав еле уловимое движение позади. «Подожду до антракта». Когда спектакль уже почти начался, он достал из-за пазухи свои круглые очки.
***
Зрители выходят в фойе на антракт. Лохмач, похоже, уже покинул зал, ибо среди выходящих зрителей Левша его не видит. Наконец, оказавшись в фойе, он снял очки и убрал их обратно. При быстром осмотре беглеца не видно, так что Всеволод Акимович решил пока перекинуться несколькими фразами с другими уже знакомыми ему такими же «театралами», как и он сам. Благо, они рассредоточились почти по всему фойе.
Пока он обсуждал всякое с «театралами», лохмач, похоже, всё это время находился за одной из колонн. Порой Левше казалось, что за ним кто-то наблюдает.
Он взглянул на часы: антракт уже почти закончился. Но, повернувшись ко входу в зал, увидел его: тот уже заходил внутрь, и, похоже, бросил взгляд в сторону адвоката. А адвокат этот взгляд поневоле перехватил. «Это он».
***
«Это точно тот тип с усами, в конторе. Вот, значит, где я тебя видел. М-да... Что же! Он никуда из фойе не уходил, значит, вряд ли после спектакля пойдёт в участок – мог бы и раньше сходить. Видимо, пока бояться нет надобности. Хотя... смотря сколько зрителей вернётся в зал после антракта. Посмотрим, посмотрим...» В целом, в некотором роде он и походит на Феликса своей комплекцией, однако, в отличие от дяди, этот господин хотя и имеет округлые формы, но выглядит это... гармонично, пожалуй: как минимум, он не создаёт впечатления, что банально передвигаться пешим ходом ему довольно быстро становится трудно – в отличие от того же Феликса, которого, должно быть, при одной только мысли о подъёме по лестнице заочно охватывает одышка.
Мак уселся на место, уставившись куда-то на сцену и сделав вид отрешённый – насколько получилось. Но кто-то сел рядом с ним. Он медленно повернул голову и увидел в соседнем кресле этого самого усача! На мгновение, казалось, лицо Мака слегка перекосилось от ужаса, но этот господин положил свою упитанную руку Маку на плечо, как будто угадав намерение того убежать прочь.
– Извините за беспокойство, но это ведь вы несколько дней назад сломя голову пробежали через мою контору?
Мак медленно кивнул, сохраняя на лице гримасу недоверия.
– Вы только не беспокойтесь, я не собираюсь передавать вас полиции.
– А зачем вам передавать меня полиции? – сознательное напряжение Мака усилилось, хотя сам господин не вызывает негатива.
– Ой, неудобно получилось... – тот виновато улыбнулся, – Просто мне сегодня сообщили, что вы уже преступником сделались в глазах правосудия, хотя спешу вас успокоить, что мне вы таким не видитесь хотя бы потому, что даже в газетах не пишут про вас ничего конкретного. А это, держу пари, означает, что у вас какие-то недопонимания с дворянством, – полушёпотом сказал усач.
– Кто вы такой?
– Всеволод Акимович Левша, адвокат.
– Раз вы адвокат, то представляете правосудие. А в глазах правосудия я преступник, как вы сами выразились.
– Умей я при помощи звуков вставлять кавычки в свою речь, то непременно сделал бы это, говоря ту фразу, – улыбнулся Левша.
– Хм, вольнодумный адвокат, значит... Ладно, можете уже убрать свою руку, я не убегу. Вот только зачем вы ко мне вообще подошли? – Мак посмотрел на того слегка исподлобья, приподняв одну бровь.
– Хороший вопрос! Мне просто захотелось познакомиться с вами. Знаете, я люблю общаться с разными людьми. А вы, к тому же, человек неординарный...
– Ладно, шут с вами. Уже второй акт начинается, потом поговорим.
Мак окинул взглядом зал. «Вроде все на месте».
***
Пожалуй, самыми громкими аплодисментами труппу одарил именно Мак. Конечно, пьеса получилась хорошая – отличная даже, но, судя по лицам некоторых зрителей, некоторые остались в лёгком замешательстве. Тем не менее, по окончании спектакля, Мак пошёл за кулисы дабы повторно выразить свой восторг уже в более тесном общении. И он уже даже взял бокал вина, как вдруг вспомнил, что его ожидает собеседник. Пришлось пока отложить попойку с Дариушом, ибо как-то невежливо получается.
Он вернулся в уже пустой зал, вышел в фойе. На диване сидел адвокат.
– Вы вернулись! Я уж было подумал, что вы про меня забыли.
– Сначала забыл, но вот вспомнил. Так, на чём мы там остановились... А, любите, значит, с людьми общаться, господин Левша?
– Не то слово! С людьми общаться интересно. Тем более интересно общаться с необычными людьми!
– С чего же вы взяли, что я необычный? Кроме причёски.
– Ну знаете ли, не каждый человек может убежать от лошадей! Не говоря уже о том, чтобы прыгнуть в ледяную воду и выжить, оставаясь непойманным полицией!
– Вот оно что... Ха! Ну хорошо. И о чём же вы хотите пообщаться?
– Вы всё же полагаете, что я работаю в интересах полиции?
– Не вижу причин, по которой вы бы этого не делали.
– Если бы дела обстояли так, то я бы уже после первого акта ушёл в близлежащий участок. Поймите, я не желаю вам зла, мне просто стало интересно узнать, что же происходит с вами, отчего вам постоянно приходиться убегать... – он уставил взгляд себе на ноги, продолжая сидеть на диване.
– Странный вы тип, господин Левша. Так и быть, дам вам шанс пообщаться с таким «необычным» человеком, как я. Но если вы выкинете какой-нибудь фокус, то вам несдобровать, мсье адвокат.
«Проверим тебя, Левша. Если ничего не случится, то может ты действительно просто обыватель любознательный. Но если случится... Хрен там, а не новые спонтанные знакомства! Ох уж эти буржуа – с людьми общаться им надо... Тьфу!»
– Прогуляемся? – спросил Мак.
– Конечно!
Они спустились в гардеробную. Маку протянули его старый сюртук, шарф и шляпу, Всеволод Акимович получил свои пальто и шапку.
– Сегодня просто прекрасная погода, не находите? – восхищённо сказал Всеволод Акимович, когда они вышли на улицу. Там по-прежнему шёл снег и было довольно тепло по осенне-зимним меркам. Медленной поступью они пошли по Екатерининской улице прочь от огней Невского проспекта.
– Я ведь не просто так убегал от них, – сказал Мак. Адвокат несколько ошарашенно посмотрел на собеседника.
– Ну-у... Вряд ли бы они стали за вами гнаться просто так. Но ведь совсем не обязательно, что причина эта оправдана законом, а не прихотями дворян.
– Сначала они гнались по прихоти дворян. А затем... Затем я, должно быть, расшиб нос одному из полицейских. Да, я убегал, но теперь ведь у них есть все основания меня преследовать, разве нет?
– Тут я не могу с вами не согласиться. Тем не менее, я полагаю, что вы убегали от того, что оставаться на месте для вас было бы угрозой, так ведь?
– Правильно полагаете. А полагаете ли вы причину моего убегания?
– Смею предположить, что угроза: либо жизни, либо свободе. Тем не менее, вы можете действительно оказаться и обычным преступником, при этом обладая некими неординарными навыками.
– Какой вы проницательный! – Мак остановился, вперив взгляд в собеседника, – Что же вы будете делать, если второй вариант окажется верным?
– Как законопослушный гражданин, предприму необходимые действия, чтобы правосудие свершилось.
– Намёками говорите, Всеволод Акимович.
– Вы, стоит заметить, делаете примерно то же самое. Кстати, я ведь не знаю вашего имени, сударь.
– А оно вам надо?
– Не называть же вас «Безымянным».
– Хм, а что, мне нравится...
– Вы серьёзно?
Мак тяжело вздохнул.
– Ла-адно. Мак Ротриер. К вашим услугам, так сказать.
– Ничего так себе... Значит, вы тот самый Ротриер, что выжил при пожаре. Вы же и в холодной воде не утонули... Честно говоря, господин Ротриер...
– Цыц!
– Что?
– Не надо меня так называть!
– ...господин Мак?..
– Просто Мак.
– У вас запрет на своё собственное родовое имя?
– Оно мне противно.
– Хм, вон оно как... Должно быть, вам тяжело из-за разрыва с семьёй?
– Вы о чём?
– Ну, это ведь Ротриеры устроили погоню за вами? Ещё тогда, когда вы пробежали через контору. И вы сами Ротриер. А ваше родовое имя вам противно, вы сами сказали. Очевидно, у вас проблемы с семьёй. Но а если с семьёй проблемы, то это всегда больно...
Мак смотрел на него с недоумением. Затем подошёл почти вплотную лицом к лицу, схватил того за плечи и повысил голос.
– Вы зачем копаетесь во мне?! Скажите уже прямо, что вам от меня нужно?! Чего вы увязались?!
Вид у адвоката стал растерянным. Послышался приближающийся хруст снега.
– Прошу меня простить, господин Милосевич, я не хотел вас так глубоко задеть... – виновато сказал адвокат.
Теперь уже лицо Мака приобрело растерянность. Левша глазами указал в сторону, откуда слышались шаги. К ним подошли двое городовых – видок у них был уставший.
– Доброго вечера, господа. Позвольте поинтересоваться, всё ли у вас хорошо? Отчего господин в шляпе так разгорячился?
Мак убрал руки с плеч адвоката, но, казалось, застыл на месте, левым боком к полицейским.
– Доброго здравия вам, уважаемые полицейские! Ничего страшного не произошло, поверьте! Понимаете, я по своей неуклюжести ранее создал ситуацию, в которой уважаемый господин Милосевич, мой дорогой друг, лишился своего роскошного пальто, отчего на его замену у меня не было ничего, кроме этого старого видавшего виды сюртука. То пальто подарил ему дорогой отец, который, к сожалению, скоропостижно скончался два года тому назад. Сегодня как раз были поминки, ну и господин Милосевич выпил слегка, как и положено. Вы уж простите, что он тут немного пошумел, могу ручаться за него – он безобиден.
– А вас как величать?
– Левша, Всеволод Акимович.
– Ну-с, господин Левша, получше присматривайте за своим другом. Скоро уж час поздний будет. Всего вам доброго.
– И вам того же, господа полицейские, – улыбнулся адвокат.
Когда те ушли, Мак тихо спросил:
– Господин Милосевич?
– Девичья фамилия моей покойной матушки.
– Кажется, я предупреждал вас насчёт фокусов... Но подобный эксцесс готов простить.
– Рад это слышать! Знаете, у меня осталось одно дельце..., и я буду ещё больше рад, если вы согласитесь принять в нём участие.
– М-м?
– У меня сегодня первый выходной день за последние две недели. По обыкновению выход на отдых в конце недели я отмечаю посещением театра, а уже после театра иду в ресторан. И хотя я точно заслужил себе посещение очень хорошего заведения – после двух недель непрерывной работы, всё-таки – тем не менее, сегодняшний остаток дня я предпочту провести в компании с новым знакомым. Рестораны ресторанами, а люди всё же важнее. Как вы на это смотрите?
Мак помолчал некоторое время.
– Ладно.
***
– А где же ваша прислуга, господин Левша? – спросил Мак, снимая верхнюю одежду.
– Дома.
– Вместе с вами не живут?
– У меня есть экономка, но на выходные я отправляю её домой к матери. Та живёт в городе.
– И никого больше?
– Мне более никто и не нужен. Остальное в состоянии сделать самостоятельно.
– Да бросьте, даже еду себе сами готовите?
– Я питаюсь либо в ресторанах, либо мне готовит экономка. Но вообще я и сам могу что-то сообразить, хотя, как правило, до такого доходит крайне редко.
С этими словами Левша надел на себя фартук и, расплывшись в улыбке, начал мельтешить на кухне, пытаясь что-то «сообразить».
– Можете не беспокоиться, я не так уж и голоден, чтобы передо мной тут какие-то изысканные блюда выращивать. Лучше скажите, есть ли у вас чем смочить горло.
– Может, воды?
– Ты издеваешься что ли?!
Левша засмеялся, продолжая приготовлять скромные кушанья. Мак старался сохранить сердитое лицо, но еле заметная улыбка всё же подпортила картину, после чего сердитость всё же спала.
– Ну хорошо, а как вам такой вариант? – Всеволод Акимович поставил на стол бутылку красного вина.
– Более чем устраивает.
Ещё немного похлопотав, хозяин всё-таки уселся за небольшой стол, напротив Мака.
– Вы уж меня простите, пожалуйста, – сказал Всеволод Акимович после первого бокала – что, как вы выразились, «копался» в вас... Это я не со зла ни в коем случае! Просто, понимаете... такова моя натура, если так угодно: как-то так получилось, что меня интересует природа вещей, меня окружающих. Ещё, кажется, с детства, когда мой отец посвящал меня в базовые теоретические и практические положения медицины... А в случае с вами это любопытство как будто порочно наложилось на тот факт, что вы пробежали именно через мою контору. Поэтому... Ещё раз прошу прощения, господин Р... Мак, – он виновато улыбнулся.
– Просто Мак.
– Да, конечно.
– Вы уже искупили свою вину тем, что не сдали меня городовым. Кстати... Вы упомянули своего отца, что он вас медицине обучал... Почему же вы стали не медиком?
– Я полагаю, медицина имела меньше шансов стать областью, в которой мои таланты раскрылись бы в большей степени, чем юриспруденция, – помолчав немного, он добавил, – Хотя нет, это не совсем так. На самом деле – и об этом я уже задумывался ранее... На самом деле, на мой взгляд, в юриспруденции цена ошибки несколько ниже, чем в медицине...
– Если плохо выстроите защиту в суде, то ваш подзащитный может уехать куда подальше и надолго. Не смерть, конечно, но порой велика ли разница между смертью и годами жизни, потраченными на каторгу? Не говоря уже о статусе изгоя.
– Вот поэтому я не занимаюсь уголовными делами.
– Боитесь? – Мак спросил с лёгкой издёвкой. Адвокат молча потупил взор.
Спустя пару минут молчания, Мак всё же продолжил:
– Не очень приятно, когда вот так копаются, да?
Левша молча кивнул.
Остаток вечера они провели в разговорах о сегодняшней пьесе. На удивление Мака, адвокат смог поддержать с ним интересную беседу по данной теме. Тем не менее, время было уже позднее, посему гость начал собираться уходить, на что получил категоричное приглашение остаться на ночь. «Ладно-ладно, не буду с тобой пьяным спорить. Да мне и самому не помешало бы протрезветь, хоть слегка…»
После этого оба благополучно пошли спать – адвокат в свою комнату, Мак на диване в гостиной. Однако гость не засыпал. Подождав около часа, он тихо оделся, взял свои туфли, подошёл к окну в гостиной, открыл его и выпрыгнул наружу, предварительно обувшись. «Второй этаж, не привыкать».