На чём зиждется империя?
Обман, ложь, и суеверия,
Угрозы, жадность, принуждение,
Убийство, смерть и подчинение...
Мак неспешно ступал по мостовой, задуваемой снегом. Грязные, будто ржавые сапоги выдавливали каждый след, который тем не менее всё равно тут же скрывался свежими хлопьями. Подолы длинного плаща болтались в воздухе, то и дело задевая почти неподвижные особенно вытянутые руки, висевшие вдоль тела.
Мостовая вела по маленькой улице к дому полковника Шмочкина – кажется так его представлял когда-то давным-давно сам дядя Феликс ещё совсем юному Маку. Как и в окрестных зданиях, в его доме свет не горел, в силу позднего часа, конечно же. Мак подошёл к парадной двери и слегка толкнул дверь. Консьержа на месте не оказалось: спасибо соратникам, что заблаговременно связали его и спрятали куда подальше. Мак начал свой подъём на третий этаж, ступая ещё медленнее, чем шёл по улице, пытаясь не наделать шума. Когда он наконец добрался до дверей нужной квартиры, в ход пошли заранее сворованные ключи, и вот уже Мак тихо закрывает за собой дверь.
Хорошо, что в квартире полковника есть паласы – хоть какое-то препятствие на пути звука от поступи тяжёлых ног ночного гостя. Наследив сапогами по коврам, Мак добрался до спальни полковника: тот мирно посапывал в кровати. Гость подошёл к хозяину квартиры, заткнул ему рот своей холодной ладонью и сказал негромко: «Пора просыпаться, полковник». Тот слегка приоткрыл глаза, но после увиденных оранжевых огоньков напротив своего лица открыл глаза так широко, как мог, и начал мычать в мертвенно холодную ладонь гостя.
– Будешь шуметь, разговор прервётся не начавшись, – широко улыбнулся Мак и отошёл к окну, чтобы отодвинуть шторы, будто сейчас уже была пора вставать.
Ночная улица достаточно освещала внутренности спальни, чтобы было видно, кто вторгся в покои полковника. Он уселся на край кровати, явно пребывая во внутреннем напряжении.
– Что тебе нужно? Кто тебя послал? – громко прошептал тот.
– Ох, не беспокойся, полковник: никто не посылал, я пришёл сам по себе. ...
– Вообще-то я генерал. Вы, видно, ошиблись домом, – Шмочкин нахмурился, но в целом показалось, что сам он стал чуть расслабленнее.
– А, да? Что ж такое... Похоже, произошла чудовищная ошибка! – очень раздосадованно сказал Мак.
По такому поводу Шмочкин даже начал было вставать с кровати, однако Мак в один шаг оказался перед ним огромной глыбой.
– Вот только я точно помню, что дядя Феликс представлял тебя полковником... Ещё тогда, давным-давно, – всё также с улыбкой процедил Мак.
– Д-дядя Ф-Феликс?.. – полковник-генерал вновь оробел и осел на кровать.
– Угу, он самый – Феликс Кормакович Ротриер! Ты к нему часто приходил на аудиенции. Да что уж тут, я уверен, что и сейчас не реже приходишь, если не чаще! Всё планы свои гениальные обсуждаете, да?! Например, как бы так извернуть ситуацию внешнеполитическую, чтобы заведомо в проигрышной позиции противник начал войну против вас, нашего светского духовенства?! – Мак высказывался на верхней границе диапазона тихого голоса, но вот-вот мог сорваться на привычно звучный голос с металлическим призвуком.
– Даже если предположить, что ты говоришь нечто связанное логически, всё равно возникает вопрос: чем ты будешь подкреплять всё сказанное тобой только что? А самое главное, для чего это? – кажется, Шмочкин почувствовал себя хозяином положения.
Мак молча смотрел ему в глаза секунд десять, не переставая широко улыбаться, после чего продолжил.
– Какой ты смелый... Раскрытия вашей схемы не боишься, значит...
– Тебе нечем доказывать это всё, малец, – перебил его полковник-генерал.
– Да неужели? – Мак взял его за ворот пижамы одной рукой и поднял над полом. – Неужели дядя Феликс зря перенервничал и послал наёмников убить своего племянника, потому что тот выкрал некие бумажки, которые совсем-совсем с вашими тёмными милитаристскими делишками связаны не были? Так получается?! – Мак начал скалиться.
– Ты... Т-ты вообще не знаешь, во что влезаешь, кем бы ты ни был! – весьма взволнованно громко прошептал Шмочкин. – Феликс Кормакович на всё имеет свои планы, он управленец от бога. И не нам судить, как он ведёт империю к процветанию! Он как второй император!
– Не нам судить... Не нам судить, значит?! – Мак с размаху швырнул Шмочкина в его же кровать, отчего та резко издала характерный звук пружин. После этого он тут же подошёл к полковнику-генералу и, вновь заткнув тому рот ладонью, продолжил. – Мне кажется, я имею более чем полное право судить этого мерзкого уродца! «Управленец от бога...» Бога нет, полковник Шмочкин: я его не увидел, когда те сраные подонки убивали меня! А что до всех этих ваших схем злополучных – срать я хотел на то, имею ли я представление о всей этой гнилой картине, или не имею. Я просто спалю всё это дотла, и будет вам счастье, дорогие мои паразиты! – под конец своей речи он уже даже перестал скалиться, и просто смотрел на Шмочкина с отвращением.
А полковник-генерал смотрел на него с ужасом, но всё же рискнул что-то промычать. Мак убрал ладонь.
– Тебе много топлива понадобится для такого размаха... И по головам многих людей придётся пойти...
Мак медленно натянул улыбку во всё лицо, смотря на Шмочкина исподлобья.
– А разве это всё препятствия?
Он взял в руку голову полковника-генерала и ударил о стену, так что тот потерял сознание. После чего положил его тело себе на плечо и пошёл прочь из квартиры, оставляя входную дверь нараспашку.
***
Вечерние сумерки уже тают во тьме наступающей ночи. Мак стоит в узком проулке между домами, опершись о стену и убрав руки в карманы своего грязного плаща. Радужка глаз светится уже который день, ждать ещё дольше нет сил.
...В нас тычут иглы недоверия;
На нас танцуют с упоением;
Плюются в спину самолюбием...
На чём де зиждется империя?
– Хм, и как продолжать это безобразие? Всё никак придумать не могу...
После этого вопроса в никуда он пошёл к стене, отделявшей городскую дорогу от цехов завода «Арсенал».