На двадцать девятое число ноября месяца в Государственной Думе Российской Империи назначено заседание. И в назначенный день оно и происходит. Феликс на пару с Димитрием уселись несколько в отдалении, рядом выходными дверьми с левой стороны. А император, как и обычно, на заседании отсутствует. У него есть более важные дела, тем более что верноподданные бдят как полагается.

«Ещё с давних времён наша отчизна славится триумфом свободы и справедливости. Вспомнить хотя бы Соляной триумф семнадцатого века, господа депутаты. А ведь именно это грандиозное событие и положило начало нашей славной Думе – если смотреть в ретроспективе. И что же, теперь перед лицом жуткого, но несомненно слабого врага в виде революционного террора мы оставим свой бастион свободы и справедливости, господа? Нет, мы обязательно консолидируемся, и словом закона сокрушим всякие болезненные, но всё-таки жалкие попытки перевернуть наше Отечество верх дном...»

Оратор продолжил вещать о назревших законопроектах, а Феликс сидел, скрестив руки, с едва заметной ухмылкой. Законотворчество идёт по чёткому плану, прения как всегда предсказуемы. В принципе, ему здесь делать и нечего особо, однако время такое, что подлость можно ждать даже там, где её и не может быть априори. Так что приходится вот контролировать. Спустя около получаса лёгкая ухмылка на его разжиревшем лице уже уступила место скучающей мине.

Законопроект об учреждении профсоюзов рабочих из большинства отраслей. Каждое отделение, обязательно, пойдёт под кураторством Охранного Отделения, этих неустанных борцов со всякого рода экстремальной деятельностью внутри страны – экстремальной по отношению к власти, конечно. И, несомненно, законопроект «о защите прав депутатов Государственной Думы». Вот они, главные «звёзды» думского театра в нынешнее время.

– Давайте же выслушаем Забавина Семёна Олеговича, инициатора законопроекта о защите прав депутатов. Семён Олегович, просим пройти на трибуну, – сказал думский оратор.

Но никто не шёл. Люди начали переглядываться, шушукаться между собой. Все искали депутата Забавина, но, похоже, его в зале не было, как бы кто ни старался. Феликс медленно поднялся на ноги, упёрся руками в спинку стоящего перед ним кресла и стал посылать весьма укоряющие взоры то одному, то другому, то третьему. Все адресаты отвечали не уступающими по силе растерянными и даже какими-то беззащитными минами.

Вдруг двери с противоположной стороны отворились. В залу вошёл и стал медленно двигаться тщедушный мужичок в узких, но длинных одеяниях. Перед собой он держал закрытую коробку, по ширине превосходившую его грудь. Кожа его была мраморно-холодной, и его всего почти трясло. Он дошёл до трибуны, но вместо того, чтобы занять полагающееся ему место, посмотрел на Феликса и, весьма громко сглотнув, как мог громко сказал: «Прошу принять подарок для истинных законодателей славных имперских краёв».

У Феликса глаза на лоб полезли, впрочем, как и у Димитрия, который тоже успел подняться с места. Семён Олегович поставил коробку на пол и собрался уже было открывать её. Было слышно, как он начал всхлипывать.

– Отойдите от коробки, Семён Олегович! Я вам приказываю! – заорал Феликс.

Депутаты загалдели в тщетных попытках на скорую руку переубедить горедепутата открывать злополучный короб. Но он не останавливался, при этом силясь не рыдать (что получалось довольно паршиво). Когда короб был окончательно открыт, все присутствующие посыпались на пол в надежде скрыться от такого нелепого, но почему-то сработавшего метода устроить взрыв прямо в здании Думы.

Но ожидаемого взрыва не последовало. После минуты-двух оглушительной тишины первые пришедшие в себя стали подниматься с пола. Коробка стояла целая и невредимая, равно как и горедепутат перед ней на коленях. Он, похоже, от страха даже перестал рыдать, а теперь смотрел на короб в безмолвном негодовании. Он же первым и заглянул в неё, но тут же отпрянул и зажал рот руками, готовый продолжить свои рыдания.

– Что там, Забавин?! – прорычал Феликс в страхе, а оттого и весьма агрессивно. Горедепутат лишь кинул испуганный взгляд на своего «начальника». – Что там лежит, ранна тебя дери, сукин ты сын?!

– Г-г-го...

– Что?!

– Г-г-гол-ло...

– А, чтоб тебя! – Феликсу надоели эти игры в «угадай слово на устах безумно провинившегося горедепутата», и он поспешил спуститься, после чего направился к эпицентру «спектакля».

Феликс подошёл к коробу и осторожно посмотрел сверху, что же там всё-таки такое находится. Он тут же сморщился и отвернулся.

– Боже, тут голова отрезанная... А ну-ка, разберитесь с этим, – сказал он двум людям, что стояли рядом со входной дверью. Тем временем он повернулся к всхлипывающему горедепутату, в два шага оказался перед ним и поднял того с пола за грудки. – Это что за безобразие?!

– Он-ни... они заставили меня это сделать... они угрожали... моей семье... понимаете, Феликс Кормакович?! Они похитили нас, и сказали, что всех зарежут, если я не сделаю то, что они велят! Прошу вас, дорогой Феликс Кормакович, не убивайте меня, я же не хотел этого...

– Кто «они»? – Феликс не ослабил хватку своих мясистых рук, однако голос его стал несколько мягче и даже будто спокойнее. В глазах, однако, всё ещё бесновалось.

– Л-люди в масках. И плащах... У них на лицах тряпки... А ещё...

– Что ещё?

– ...ваш племянник, – прошептал Семён Олегович.

Феликс выпустил мужичка из рук, отчего тот грохнулся пятой своей точкой на пол. А лицо тучного дворянина пыталось уместить на себе страх, ненависть и непонимание.

– ...по крайней мере, это он так сказал, – робко добавил горедепутат.

Феликс посмотрел на того с угрожающим любопытством, вскинув бровь.

– То будто и не человек был, Феликс Кормакович, хотя лицо человеческое. Только вот кожа серая, и руки длинные – очень длинные. Но представился Маком Ротриером, и велел ещё при встрече с вами привет передавать...

– А на голове у него что? – тихо спросил Феликс.

– Рога – много рогов. Чёрные, будто опалённые.

Заседание досрочно закончилось. Депутаты спешили покинуть залу. Лишь Феликс с Димитрием не торопились.

– Ты знаешь, чья это голова?

– О да, братец, я знаю. Вот подонки... Подонок! И как такое вообще возможно?! – Феликс плюхнулся в ближайшее кресло и покрыл голову руками.

– И чья же она, если не секрет? – Димитрий стоял рядом и пытался держаться глыбой, но лица на нём не было. Феликс посмотрел по сторонам, дабы убедиться, что рядом уже никого нет.

– Матвея Михайлова, – гулко сказал Феликс куда-то в пол, но брат его всё же расслышал.

– Это?..

– Один из пяти наёмников. Также был известен как Михаил. Наёмников, чья работа, кстати говоря, была в том, чтобы избавиться от Проблемы. Но, сдаётся мне, они не только не решили одну большую проблему, но и наплодили их ещё больше – ещё больших!

– А что с этим монстром, про которого лепетал Забавин?

– А я знаю? – Феликс посмотрел на брата снизу вверх обессиленным взглядом. Он вернул свой взор в пол и добавил: – Всё с ним плохо, если это правда.

Димитрий не часто горазд такое наблюдать, так что просто осторожно опустился в соседнее кресло. Спустя несколько минут он повернул свой широкоплечий стан к брату.

– Послушай, Феликс. Это событие шокирующее, спору нет, но нельзя ведь слепо верить на слово ополоумевшему от страха депутату. Мало ли что эти террористы придумали и смастерили, чтобы было легче поверить во всякие чудеса, пускай и жуткие? А что до других якобы свидетельств, ты уж тут и сам можешь дойти, я не сомневаюсь.

– Суматоха при взрыве завода... Взрыв перед полицейским участком, где все свидетели тяжело ранены... Да уж... Ты прав, Димитрий! Я просто переволновался.

– Ничего, ничего... Я и сам струхнул малость, чего уж греха таить! – Димитрий даже чуть улыбнулся, чего он не слишком горазд делать. Феликс улыбнулся в ответ.

– Ну что же, пора нам разъезжаться по домам. Там надо будет спокойно всё обдумать. Вот только... Больше охраны надо, всем нам. Кормаку тоже не помешает, – Феликс положил ладонь на плечо Димитрия.

– Несомненно, тоже пришёл к этому.

– Вот и славно.

Они поднялись из кресел и направились к выходным дверям, но тут в залу чуть ли не вбежали несколько депутатов в своих шинелях.

– Да что опять такое?! – воскликнул Феликс.