Лучше жить с разбитым сердцем, чем с закрытыми глазами.

Александра Булгакова

***

П — Предчувствие

На осознание того, что киллер что-то с ней сделал, у нее уходит до неприличия мало времени. Загвоздка состояла в том, что она не знала, что именно. И отсюда совершенно не могла определить к худшему ли были новые изменения или нет.

Одно оставалось ясным, ей это ужасно не нравилось.

Когда измученная Паола проснулась на следующее утро и даже не вздрогнула от шершавей мужской руки на ее лбу, а только прильнула, когда та опустилась на ее щеку, ее едва не закоротило от ощущения полного замешательства.

Когда он протянул стакан с непонятным содержимым ужасно пахнущих трав и она без лишних вопросов залпом выпила все до последней капли, замершее сердце кольнуло дурное предчувствие.

А когда довольно усмехнувшийся Реборн обронил сухое — «Хорошая девочка» и она едва не расцвела от похвалы, застывшая истуканом Паола наконец поняла, что пора гасить свет.

Он что-то сломал в ней.

И несмотря на то, что девочка даже не могла толком объяснить что, она продолжала чувствовать неладное.

В ту ночь убийца переступил черту.

Воспользовался ее невежеством и каким-то непостижимым образом предал огню.

И — Исключение

В черном кабриолете играет незатейливый мотив веселой итальянской песни, идеально подходящей для буйного лета. Паола жмурит глаза, стараясь абстрагироваться от обманчивого ощущения уюта и попеременно радостно вспыхивающих мыслей о том, что она не одна.

Ей отчаянно хочется ударить себя за одно только «безопасность» и «Реборн» в одном предложении, но сдерживает столь неуместный порыв, ведь тогда отрезвляющих пощечин будет слишком много.

К своему стыду, Паола неохотно признается в том, что то тщедушное чувство жалости так и не пропало.

Ну или по крайней мере она старается себя в этом уверить.

— Ты сказал, что я — твое Небо, — шепчет сжавшаяся от резких порывов ветра на переднем сидении девочка, не отрывая меланхоличного взора от пролетающих мимо горных пейзажей.

Реборн молчит, полностью сосредоточенный на дороге.

Но по легкому, почти небрежному наклону его головы, Паола понимает, что он все-таки слушает ее.

— Все ли относятся к своему Небу также, как ты? — она бессознательно кусает губу, напряженно дожидаясь ответа.

Будто бы ждет утешения.

Доказательство того, что не ей одной так не повезло.

— Нет, — не в первый раз обрушивает удар жестокой реальности киллер. — Но ты мое исключение, Ола.

В — Вера

Паола не помнит, в какой именно момент раздался первый выстрел.

Зато предельно четко запомнила тот краткий миг, когда бездонные очи Реборна превратились в две узкие щели, а его рука больно схватила ее за затылок и толкнула вниз, чтобы наметить удобные ракурс для выстрела.

— Пригнись, — указывает он больше себе, нежели ей.

Машину крутит и она одним лишь чудом не вылетела из обрыва, а если точнее то вовремя вернувшего себе управление над рулем мужчины.

Паола жмурится, что есть сил, когда заползает под автомобильное кресло, и молит бога о милосердии.

В процессе перестрелки до чуткого слуха матерого мафиози долетают обрывки ее молитв и он усмехаясь, дергает ее за волосы, заставляя посмотреть на себя:

— Вместо того, чтобы доверять свою жизнь несуществующему господу, доверься мне.

А после метко стреляет в колесо одного из преследователей, из-за чего ту отбрасывает в необъятные объятия средиземного моря.

И… Ола верит.

Т — Тюрьма

Спустя несколько дней напряженного дорожного путешествия и одной неприятной погони, они наконец добираются до пункта назначения. Рука Реборна: тяжелая и давящая, держит ее вспотевшие пальцы словно капкан.

Паола беспокойно топчется на месте, попеременно облизывая сухие губы.

На улице жарко и от удушливого воздуха ничто не спасает: ни кроны длинных ветвистых деревьев, возле которых осталась припаркована машина, ни отбрасывающая огромным светлым особняком тень.

Здание выглядит необжитым и слишком сильно теряется на фоне расположившегося сзади пустыря.

— Это твой новый дом, — взлохмачивает мягкие светлые волосы Реборн без ласки, вырывая несколько прядей из-за туго заплетенной косы.

Паола терпит, молча вытирая потные ладони об свои бежевые штаны.

Но когда двери ее тюрьмы громко захлопываются за спиной, она не может сдержать легкого вздрагивания.

Г — Глаза

Почему-то она даже предполагать о том, что похитивший ее мафиози работает не один, не смела.

Возможно дело в рассыпавшейся прахом надежды на то, что еще одного подобного монстра их планета попросту не выдержит. Возможно все из-за отторгающего саму мысль о добровольном сотрудничестве впечатления, которое производит Реборн.

Главный факт в том, что подскочившего с дивана при их приближении фиолетоволосого парня она не просто не ожидает, а пугается.

— А это еще кто? — выпучивает он и без того большие блестящие безумным огоньком лиловые глаза. — Только не говорите, что позвали меня сюда только затем, чтобы избавиться от трупа. Детские пытки — это не мое…

И без того беспокойно мечущееся сердце подскочило к горлу, заставив замереть перепуганной ланью.

— Я собираюсь отлучиться на несколько дней, — игнорируя лавину чужих вопросов, бескомпромиссным тоном заявил Реборн. — Ты должен присмотреть за ней в это время.

— Ты заставил меня внезапно оборвать гастроли, а вместе тем и запланированное большими шишками шоу, чтобы Великий Скалл-сама бесплатно поработал какой-то нянькой? — с едва уловимым раздражением спросил Скалл, уперев залатанные под сплошным кожаным костюмом руки в бока. — Реборн-сэмпай, скажите честно, вы издеваетесь?

Итальянец приподнял уголок в губ в насмешливой ухмылке, усаживаясь за бордовое кресло в гостиной:

— Только если немного.

Паола пристально наблюдет за тем, как он привычным жестом берет лежащую на кофейном столике газету и раскрывая ее, вчитывается в скользящие фразы на грязной белой бумаге.

Она старается не смотреть в сторону жутко замолчавшего незнакомца с бело-фиолетовым гримом печального клоуна.

Но очень скоро жалеет об этом, когда поворачивая голову, обнаруживает его бледное лицо прямо напротив своего.

— А у тебя очень красивые глаза, — проникновенно шепчет Скалл. — Я бы хотел расковырять эти глазницы и забрать их себе.

Паола испуганно вздрагивает и неуклюже пятится назад, сопротивляясь пробивающему все тело импульсу, побуждающего немедленно обратиться к похитившему ее киллеру за защитой.

Который не глядя, достает из-за пазухи пистолет и совершает несколько точных выстрелов: один задевает щеку пострадавшего сумасшедшего, а два других края его кожаного костюма.

Скалл, к ее ужасу, даже не вздрагивает. Возможно, знал, что его напарник по оружию промажет.