Нил не понимал, что делал здесь. Всю неделю после того, как он решил остаться под давлением аргументов, он не переставал думать о том, что совершил ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни, которая теперь по любому будет преследовать его до скончания веков.

      Он все еще не верил в то, что за этим предложением от Ваймака и Эндрю не скрывалось никакого подвоха, который мог выйти боком, но на данный момент вреда от этой стаи не было. Как и пользы, собственно. Тем не менее, Нил продолжал наблюдать, изучать слушать. Казалось, что все здесь позабыли о том, что было последние несколько недель. Многие жители предпочитали просто игнорировать его существование, проходя мимо и даже не смотря в его сторону. Словно само существование Нила в их поле зрения было чем-то обыденным.

      Он правда не знал, зачем был нужен им. Всю ту неделю, что Нил провел здесь в шатком статусе нового члена стаи, он ходил как неприкаянный. Ему выделили небольшую квартирку в наземной части поселения, дали еды и казалось бы полную свободу действий, но при этом постоянно кто-то был рядом. Может быть Нил и не обратил внимание, если бы только лица не повторялись из дня в день. Да и запахи эти оборотни не особо скрывали. Если большая часть поселения просто игнорировала его, а старые знакомые старались не попадаться на глаза, то это чувство, что за ним наблюдают, покадало его крайне редко.

      Чувствуя перманентную слежку, Нил часто уходил в глубь полей, греясь на солнце. Иногда он ходил человеком, иногда волком, но в любом из этих облачений он оставался достаточно отстраненным, чтобы к нему могли подойти просто так. Возможно свою роль играл запах горькой полыни, который и так не был приятен многим, кого он встречал, но это не было плохо. Наоборот, ему нравилось, что его больше никто не трогал, и все свободное время он мог провести наедине с собой, разбираясь в своих мыслях и думая что же ему делать дальше со своей жизнью. Он чувствовал себя потерянным в лесу волчонком, который сбился со знакомой тропинки и теперь бегал от дерева к дереву, пытаясь учуять знакомые запахи, но лишь глубже забегая в лес. Казалось, что такого быть не должно, что он должен был четко понимать как и что делать дальше, но то непонятное ощущение, появившееся после последнего разговора с Эндрю, теперь плотно засело и как бы ни пытался, Нил не мог разобрать, с чем оно было связано.

      Оно тянуло, заставляя все чаще оглядываться, прислушиваться и принюхиваться, словно он что-то упускал из виду. Обычно, Нил прекрасно понимал свое тело. Он мог четко понять, что у него болит или какую кость сломал. Мог опознать нависшую над ним опасность лишь по едва ли вставшим дыбом волоскам на загривке. Он был приучен выживать и умел делать для этого все, но то что происходило с ним сейчас не поддавалось никакому объяснению. Думая над этим, Нил мог лишь предполагать, что это вероятно был побочный эффект от наркотиков или это так давил воздух на территории стаи, которая несмотря на свои слова не желала принимать его. Конечно, они все считали его чем-то опасным, угрозой, даже несмотря на то что за все время, проведенное здесь, он добровольно не приблизился ни к кому из них, всегда держа большое расстояние и не позволяя чужим запахам оседать на себе. Также он не позволял и своим феромонам распыляться по округе, подавляя их настолько, насколько это было возможно.

      Нил чувствовал себя белой вороной в этой стае. За все это время, что он вроде как мог свободно здесь перемещаться, он едва ли обмолвился с кем-то парой слов. Сам он не шел на контакт, а другие также не стремились узнать его. Это не было чем-то плохим. Он чувствовал себя комфортно в своем одиночестве, позволяя своему телу восстанавливаться после долгого времени ограничений в еде и отдыхе. Он много спал, много времени проводил на воздухе, но все же не переставал думать о том, что ему стоит уйти.

      Эндрю сказал, что за месяц ему удастся сделать так, чтобы Нил стал чувствовать себя здесь в безопасности, но время шло, но ничего не менялось.

      Мысли о том, что его хотят как-то использовать все еще никуда не исчезли, наводя на всех вокруг прицелы подозрений, а сам Нил не пытался как-то поменять свое мировоззрение, оставаясь верным своим убеждениям о том, что никого нельзя подпускать близко к себе, что уж говорить о хоть какой-то степени привязанности. Существуя бок о бок во всеми этими оборотнями, он видел в каждом лишь случайного прохожего, с которым пути обязательно разойдутся рано или поздно. Даже если он и согласился остаться здесь, он не начал им доверять. Ровно также он не переставал думать о том, чтобы уйти. Может быть не сейчас, но в скором времени. Он очень сомневался, что сможет пробыть здесь тот месяц, который он пообещал.

      Возможно, в скором времени с него потребуют плату за эту невиданную доброту, и выразиться она могла в чем угодно. Гадать на эту тему не хотелось вовсе, но его сознание самостоятельно строило тысячу и одну теорию заговора, в результате которых он неизменно умирал в конце. Нил все еще не верил, что сможет дожить хотя бы до двадцати. Не в этом мире, не с его историей, прошлым, будущим и настоящим. Он прекрасно знал, кем являлся, и для таких как он скрипты жизни были прописаны предельно ясно, без лишних заморочек. Он помнил, что часть людей Натана смогла сбежать, ровно также он не знал, кто именно смог это сделать. Это могли быть как посредственные и ничем не примечательные шестерки, так и те, кто измывался над ним все его детство, а в последствии не бросал попыток убить. Их бы не остановило то, что он находился на территории конкретной стаи, но нахождение здесь позволяло немного прийти в себя.

      Когда они были в Европе, мама порой позволяла им остаться на одном месте чуть подольше, особенно если до этого они прошли очень долгий путь голодая и едва ли позволяя себе отдохнуть. Нил уговаривал себя тем, что сейчас делал точно также. Игнорируя все те ощущения, которые не поддавались его пониманию, он потихоньку стаскивал в свою квартиру непортящиеся продукты, нашел обновленную карту, да и просто держал свою сумку собраной, чтобы была возможность в любой момент сорваться и убежать как можно дальше.

      От части было приятно получить небольшое послабление. Время, которое он мог потратить на себя, в первую очередь на свои мысли. Его никто не ограничивал в передвижении и Нил знал, что и в подземную часть поселения его пустят, но стоило лишь задуматься о всех тех днях, проведенных сначала на цепи, а потом под действием наркотиков, сразу волосы вставали дыбом от следов призрачного страха и отчаяния. Вряд ли когда-нибудь ему удастся простить всех тех, кто был причастен к этому. Но ненависти не было. Было лишь чувство отвращения.

      Сейчас, когда эмоции поутихли, Нил начал разбирать на составляющие все то, что он видел, слышал, чувствовал и ощущал за те длинные дни, и мог лишь от части понять мотивы чужих действий, но все равно собственная свобода и хоть какая-то безопасность были важнее чьих-то амбиций и желаний. Идти по головам было в стиле Нила, ведь только так можно было гарантировано выжить, но он никогда не позволял себе измываться над кем-то. Никогда даже мысли не мог допустить, чтобы добиваться чего-то истязая чужое тело и душу.

      А возможно он просто никогда и не пробовал идти именно таким путем. Мама учила его лишь одному — выживать. И в эти уроки жизни входили бег, самооборона и десятки способов того, как быстро убить врага чтобы не стать жертвой самому. Может мама и прибегала к довольно жутким способам добычи информации, но Нил не знал об этом. Никогда не видел. И почему-то ему хотелось думать, что если мама и пытала кого-то ради капель нужной ей информации, то скрывала это для того, чтобы ее сын не погряз во всем этом ужасе по самую макушку.

      Нил за свои семнадцать лет научился всему тому, что люди не узнают за очень долгую жизнь, но ему не было известны самые элементарные, по мнению общества, вещи, такие как дружба, любовь, привязанность и многое другое. Да, он был привязан и любил свою маму ровно также, как он ненавидел своего отца, но эти два человека, как бы он к ним не относился, были его родителями и не то, чтобы у него был выбор — уйти от них или принять. С матерью он оставался потому, что это была мама. Синоним безопасности. А от отца бежал, потому что он был угрозой, от которой мама пыталась всеми возможными силами его защитить.

      Сейчас же, когда двух этих, можно считать ключевых, фигур больше не было в его жизни, Нил пришел к выводу о том, что растерял все ориентиры. Куда ему дальше двигаться? Объективно, с Морияма ему не тягаться, а эта стая могла стать лишь временным пристанищем, пока Нил не поймет, что ему делать дальше. Объективно, его ничего здесь не держало. Не было ни одной вещи и ни одного человека в этом месте, которые могли бы по-настоящему захотеть остаться, но все же по какой-то причине Нил не спешил уносить от сюда ноги.

      Один раз у него уже не получилось, несмотря на всю целеустремленность.

      И опять возникал вопрос о том, зачем он был им нужен. Почему Ваймак пытался его уговорить, и почему Эндрю чуть ли не вывернул его душу на изнанку лишь ради того, чтобы Нил остался здесь. Все местные жители были ему неприятны, а к некоторым из них Нил испытывал ненависть за то, что те с ним делали. Но все-таки он остался. Это странное противоречивое чувство, которое сжигало изнутри, подступая порой желчью к горлу. Он не мог объяснить это и, кажется, все больше сходил с ума, пытаясь разобраться в том, что испытывал.

      Кто бы смог назвать ему причину этого.

      Лежа в посеве шуршащей на ветру пшеницы, так далеко от поселения, как только можно, он смотрел на небо, на небольшие светло-белые облака, словно застывшие на одном месте, а в голове было миллион мыслей обо всем сразу, но все-таки об одном и том же. Они крутились на повторе, как заевшая пластинка, и с каждым новым оборотом громкость лишь увеличивалась. Он старался сбежать от этого, продолжая считать про себя, но по итогу оказывался лишь ближе. Так близко, что это практически оглушало.

      Сколько бы он не пытался делать из себя взрослого, он все еще был подростком, который никогда в жизни не был один. Сначала с ним были отец, Лола, Ромеро и мама, а потом осталась одна только Мэри, пока все остальные пытались прикончить их. Хоть и он знал, как позаботиться о себе, это не шло ни в какое сравнение с тем, как ощущалась самостоятельность по-настоящему. Это было похоже на неконтролируемое падение, когда за спиной есть парашют, но он не знал инструкцию. За что дернуть, чтобы все это прекратилось и как сгруппироваться так, чтобы падение стало менее болезненным

      Теперь уже не стало и мамы. Самая большая потеря за всю его недолгую жизнь, которую, как он думал, будет практически невозможно пережить. Из-за колличества событий у него не было времени думать об этом, но каждый раз, когда он хотя бы на мгновение останавливался, эти мысли обрушивались на него лавиной.

      Услышала бы его мысли мама, то по любому бы назвала инфантильным ребенком, обязательно добавив что все эти мысли глупые и бесполезные, но не уже не было рядом и никогда больше не будет, так что Нил позволял себе уплывать в мысли так глубоко, как только мог. Все таки ничем другим он заниматься не мог, да и не хотел. Пока от него не потребовали чего-то равнозначного его жизни, он не собирался шевелить даже пальцем. Уж точно он не собирался этого делать в благодарность за аттракцион невиданной щедрости, который по своей сути не был нужен никому из них.

      Ну какая от него польза? Какая могла быть польза от мальчишки, который умел только обращаться с оружием, быстро бегать, да замки вскрывать? Эти умения были не теми, которыми стоило хвастаться.

      Сколько бы он не гонял мысли по кругу, итог всегда был один: как бы эта стая не старалась воссоздать образ башни из слоновой кости, все равно получалась лишь преисподняя, в которой с него снимут шкуру лишь бы он помог достичь каких то, ведомых лишь им целей. Дав ему эту мнимую свободу, уговорив каким-то образом остаться, и Ваймак, и Эндрю, и все остальные чего-то хотели от него. Даже если отец был мертв, все еще оставались Морияма, от которых сбежал Кевин. Да и другие стаи, он был уверен, не побрезгуют воспользоваться им лишь бы угодить вожаку одной из сильнейших стай. Быть сыном Балтиморского Мясника было привилегией, которая могла привести лишь в могилу.

      Кенго Морияма хоть и был довольно старым волком, но все равно имел статус и власть, а на его замену уже вырос Ичиро, который ни капли не уступал отцу, а может быть был даже сильнее. Другой вопрос что был еще и Рико, довольно слабый, но до безобразия амбициозный волчонок, каким его запомнил Нил. В детстве в волчьем обличии Рико был даже мельче него самого, даже несмотря на то, что Нил был на два года младше, если брать в учет его настоящий возраст, а не поддельный.

      Солнце припекало его бурую шерсть, прогревая и расслабляя. Прикрыв глаза, Нил не заметил, как проводился в беспокойную дрему, пока мысли продолжали носиться в голове, так и не находя выхода.

***

      Проснулся Нил от звука тяжелых шагов и шелеста пшеничных колосьев, шевелящихся явно не от легкого ветерка. Подняв голову и принюхавшись, он не узнал запах и насторожился. Озона с примесью свежескошенной травы забивался в ноздри и казался таким инородным и диким в поле полном сухой пшеницы, что Нил невольно поморщил нос. Встав на лапы, Нил посмотрел в сторону, из которой исходили звуки и вскоре меж плотно растущих колосьев появилась большая черная голова оборотня. Тот посмотрел на Нила, как на седьмое чудо света, а потом завыл, громко, но не продолжительно.

      Нил стоял не шевелясь, не зная кто это и опасаясь, что если он решит дать деру, то его разорвут на кусочки.

      Спустя пять минут раздался еще один шорох и теперь появилась, судя по всему, волчица, такого же глубокого черного цвета, с насыщенным запахом скошенной травы. Видимо два этих оборотня были парой.

      Волчица потерлась своей головой о шею другого оборотня, а после сделала шаг вперед и низко зарычала, чуть припадая к земле и неотрывно смотря на Нила, который повторил за ней, отзеркаливая позу и оскал.

      Нилу захотелось побиться головой об стену. Он просто наслаждался солнечными ванными, а у кого-то снова к нему претензии непонятного происхождения.

      Пока Нил играл с волчицей в гляделки, он краем глаза увидел как волк скрылся в зарослях. Не зная чего ожидать, Нил навострил уши, крутя ими в разные стороны, и глубоко задышал, чтобы не упустить момент, когда его обойдут со спины. Все его тело натянулось, словно струна, и он был готов в любое мгновение сорваться. Либо в бой, либо в бегство.

      — Малышка, успокойся, — от внезапно прозвучавшего голоса Нил вздрогнул всем телом, а шерсть на его загривке встала дыбом. Вскинув голову наверх, он увидел высокого темнокожего парня, в котором лишь по запаху можно было узнать оборотня, который нашел его. — Если он тут валяется, то наверняка в нашей стае пополнение. Ты же знаешь, что наши ребята хорошо охраняют границы, да и у Ваймака повышена территориальность из-за всей этой истории с Дэем.

      Эти слова, на удивление, сразу же подействовали на волчицу и та, расслабившись, повернулась к Нилу спиной и подошла к парню, бодая того лбом в бедро. Нил все еще стоял напряженный, не спеша делать какие-либо выводы. Другие оборотни этой стаи не трогали его лишь потому, что уже были с ним знакомы, но этих двоих он видит впервые и, судя по всему, они отсутствовали в стае в то время, как в ней появился сам Нил.

      — Меня зовут Мэтт, а это — Ден, — голос у Мэтта был добродушный и спокойный и Нил смог наконец-то расслабиться, понимая что снова таскать его за шкирку уже не будут. — Скоро будет обед, так что можем вернуться вместе. Нас давно не было, так что хотелось бы быстрее узнать все последние новости. Ты же новенький, да? Ну, ничего, в поселении поболтаем. Уверен, ты крутой, чувак.

      Навострив уши, Нил дождался пока эти двое двинутся в сторону дороги, а после пошел вслед за ними, держа дистанцию. Если эти два оборотня не знали деталей его появления, то была вероятность, что он смог бы узнать что-то полезное для себя. И если волчица — Дэн, — вела себя настороженно, то Мэтт словно вообще не переживал ни о чем, продолжая болтать словно сам с собой, зная что ни сам Нил, ни Дэн ему ответить не смогут.

      — В следующий раз я пошлю Ваймака далеко и надолго. Вожак он, а собрание стай отправил организовывать меня с Дэн. Конечно, ситуация сейчас крайне напряженная, по этому новые силы нам всегда понадобятся, — говоря это Мэтт бросал взгляды на Нила, который не знал, дурак ли тот или просто притворяется. Нил для них был первым встречным, чужаком который мог быть с таким же успехом и шпионом, а тот так просто рассказывал о важных делах стаи. — Не знаю, ввел ли тебя Ваймак в курс событий, потому что об этом не знает только слепо-глухо-немой, но на следующем собрании стай он собирается выдвинуть Морияма требования. Как будто мы без этого отдали бы Кевина. Он конечно тот еще придурок, но милый. Его забавно злить.

      Не то чтобы Нил был против, любая информация была полезной, но что-то внутри него содрогалось от мысли о том, что этот оборотень мог также спокойно, ничего не подозревая разболтать все по-настоящему страшным людям. Тот словно даже и не задумывался о том, что и кому он говорит, будто безгранично доверял Ваймаку и его ощущению территории, всех, кто находился на ней.

      Как можно было доверять такие данные каждому встречному? Это же чистое самоубийство. Но не Нилу жаловаться на то, что ему сейчас на блюдечке с голубой кайомочкой на одном дыхании выдают вероятно столь ценную и важную информацию. Он слушал и впитывал. Мэтт быстро ушел от темы собрания, но все равно рассказывая про других членов стаи, он то и дело затрагивал и прошлое Дэя, а оно было неумолимо связано с прошлым самого Нила, даже если эта связь должна была раствориться еще в далеком детстве.

      Учитывая то, что он был косвенно причастен к Морияма, без которых не проходило ни одно собрание стай, это могло сыграть ему на руку. Тем более, он кажется нашел причину тому, почему его так упорно уговаривали остаться. Было так удобно уловками заставить его остаться, чтобы после бросить в котел с кипящей водой. Это выглядело именно так и в груди Нила разливался сгусток горькой обиды и разочарования. Где-то глубоко в душе, в самых потайных ее уголках, ему действительно захотелось им поверить. Несмотря на все противоречия и сомнения, несмотря на то, через что они заставили его пройти, он почему-то остался. Влекомый чем-то непонятным он поверил Эндрю и дал тому месяц. Но не прошло и половины срока, как карточный домик начал решаться под силой собственного веса. Не было злости. Была только невыносимая горечь, осевшая на корне языка, и от которой не получалось избавиться.

      Башня из слоновой кости, которую так упорно возводила эта стая вокруг него, начала рушиться. Постепенно, начиная с основания, она проседала в грунт, распадаясь на сотни осколков, а Нил, стоящий в центре этого апокалипсиса, даже не пытался с этим что-то сделать. Он давно ждал этого момента. Несмотря ни на что, мысли неизменно вращались именно вокруг такого исхода событий. Словно несмотря на сотни развилок и поворотов, все дороги все равно сводились к одной единственной точке, в которой его предавали и мучали снова и снова, пока он окончательно не лишится чувств.

      Уже в поселении Нил быстро отделился от Мэтта и Ден, направившись в свою квартирку. Надо было забрать вещи и просто уйти. Пока все будут заняты обедом и друг другом, он сможет пересечь территорию стаи и скрыться, унося свои ноги от тех, кто так и желал подсунуть ему какие-то обязанности прикрытые гниющим слоем благодетельности. Ему не хотелось впутываться в это. Ему не хотелось, чтобы о нем узнал весь чертов мир. Ему не хотелось, чтобы люди произносили имя его матери, которая столько лет страдала в попытках защитить его, пока все они делали вид что не замечали, что происходило за дверьми стен дома Веснински. Они все были оборотнями, они все прекрасно улавливали и страх, и ужас. Если не от Мэри, то от него самого. Детские запахи самые яркие для взрослых. Они просто не могли не заметить.

      Как им всем не повезло, что у Мэтта язык без костей. Как же повезло Нилу, что у Мэтта язык без костей.

      Залетев в домик, он быстро перекинулся в человека и, даже не думая об одежде, начал упаковывать свою сумку, добавляя в стандартный набор немного сухих снеков и новую карту, на которой было больше деталей. Также в сумку кое-как удалось всунуть тонкие шорты и футболку, чтобы была возможность в случае чего перекинуться в человека и одеться. Осмотрев беглым взглядом свое временное пристанище, Нил перекинулся обратно в волка и, закрепив на теле сумку, вышел из домика. Все тело подрагивало от напряжения, а контролировать запах становилось все труднее.

      На улицах, как он и ожидал, было пустынно, но все равно он старался пробираться по тени, избегая открытых пространств, и лишь оказавшись за чертой городка кинулся прочь так быстро, как только мог. Если он успеет пересечь границу, то уже никто из этой проклятой стаи не сможет до него добраться, а с остальными проблемами он разберется по ходу их появления. У него были деньги на то, чтобы уехать в другой штат, а уже там он сможет сделать себе новые документы и, может даже, улетит в Европу, в которой его жизнь была значительно спокойнее.

      Он так до сих пор и не понял, почему два года назад мама решила вернуться в Штаты, в которых уровень опасности был значительно выше, чем на другом континенте. Теперь же он был полон решимости сбежать на другой континент, на котором можно было затеряться в густых и обширных лесах, найдя забытую всеми богами деревеньку.

      Забежав в так полюбившиеся заросли пшеницы, Нил еще больше ускорился, смотря прямо перед собой, но старательно сосредотачиваясь на посторонних звуках и запахах, надеясь лишь на то, что никому не захочется прогуляться здесь. Вернется сюда он только в том случае, если его свяжут и полностью обездвижат. Ноги его в этом проклятом месте больше не будет.

      То, что он покинул чужую территорию, он понял сразу. С плеч будто бы свалился гигантский валун и сразу же стало легче дышать. Как бы все не старались делать вид, что приняли его, он так и не стал членом стаи. Его не принял ни вожак, ни другие волки, так что даже с тем, что к нему относились довольно миролюбиво, он чувствовал давление.

      Он попал сюда чужаком, чужаком и вышел с их территории.

****

      Почти через три дня Нил зашел в Оклахома-сити, оказавшись почти в двух тысячах километров от Пальметто. Погода была жаркой, а сам Нил уверенно шел по улице, переодевшись в шорты и футболку, натянув на волосы бандану, чтобы не так сильно припекало голову. Ему пришлось сделать крюк через Поплар-Блафф, чтобы найти один из тайников, а теперь ему надо было найти человека, который сможет сделать ему новые документы.

      Спустя столько лет многое могло измениться и теперь ему приходилось быть очень аккуратным, чтобы найти нужного человека и не нарваться на неприятности. Даже если отец больше его не проследовал, полиция Штатов все еще не любила тех, кто бегал с поддельными ID-карточками и прочими документами, но выбора у него особого не было. Он еще по пути сюда выбрал новое имя, фамилию, дату и год рождения. Новую историю и новую жизнь. Еще одна маска, которую он сменит, чтобы она не вросла в него с корнем.

      У него была прописана целая схема того, как именно найти человека, но было слишком много связующих, без которых все полетело бы к черту, а он остался бы с голой жопой и дай бог на свободе. Слишком много людей, которым нельзя было полностью доверять, стояли в цепочке по которой ему было необходимо пройти, чтобы выйти на поддельщика. Слишком много рисков, которые нужно было учесть, чтобы выйти из всего этого с документами, так необходимыми ему сейчас.

      Людей на улице было не много, и в основном прохожие не обращали друг на друга внимания, спеша по своим делам или отходя от ночного безумия, а еще одним плюсом было то, что этот город не входил в территорию какой-то определенной стаи, а делился сразу несколькими и по факту был серой зоной для таких как он — не принадлежащих никому. Они с мамой часто бывали в подобных местах, где вожаками были слабые волки с пониженной территориальностью. Такие стаи спокойно пропускали сквозь себя сотни людей, не запоминая и не обращая на них внимание и именно это было хорошо. Для того, кому нужно оставаться наименее заметным, попасть в серую зону было сродни глотку свежего воздуха. Ничего не давило, дышалось спокойно и паранойя хоть слегка, но затихала.

      Чтобы выйти на первого человека из цепочки, надо было найти один конкретный ломбард, в котором работал оценщик Джонатан. Нил в принципе не доверял подобным местам, но выбора у него особо не было. Главное, чтобы этот Джонатан все еще работал там. Иначе Нилу придется ехать чуть ли не на другой конец страны, чтобы попытаться связаться с еще одним поддельщиком. Остальные, про которых знал Нил, были на территориях, на которых ему было лучше не появляться.

      Это казино находилось на окраине Оклахома-сити, в районе, в котором ночью лучше не появляться, и благо сейчас было только раннее утро.

      План был прост: найти ломбард, Джонатана, узнать всю нужную информацию и свалить как можно быстрее.

      Ломбард «Секунда» выглядел как-то самое место, в котором тебя ограбят, снимут все до трусов и отправят туда, от куда пришел, но выбора особо не было. Потертая и выцветшая вывеска неприятно мигала неоновым светом, который был виден даже при свете солнца, а обшарпанная витрина была измазана чем-то непонятным. Возможно об нее тушили бычки, которые валялись тут же у порога в изобилии.

      Дверь неприятно заскрипела, а над головой зазвенел противно колокольчик, заставив Нила поморщиться. Он ненавидел создавать много шума, предпочитая тихо переходить с места на место. В незнакомых местах было так просто создать шум, не зная безопасных мест за которые можно было хвататься или на которые можно было наступить, и каждый раз это становилось риском, что его найдут. Порой приходилось оставаться неподвижным на одном месте долгие часы, чтобы не выдать себя.

      В помещении было душно и даже одиноко стоящий напольный вентилятор не спасал ситуацию, лишь раздражая своим жужжанием. Неприятный запах затхлости и прогнившей старины забивался в нос, заставляя морщиться, но Нил стойко терпел это, стараясь никак не выражать свою неприязнь к этому месту. Как правило, владельцы и завсегдатаи особенно бережно и трепетно относились к своим коморкам, не позволяя кому бы то ни было говорить о них плохо.  

      Это было местом, в которое люди приходили от отчаяния, закладывая последнее, что у них было. Нил снова поморщился. Столько человеческих пороков в одном месте создавали атмосферу безнадежности, словно впереди не было ничего, кроме жалкого существования.

      Оценщик нашелся в дальнем конце зала, за витриной. Он вальяжно развалился на обшарпанном офисном кресле и прямо в нем курил то, что мало походило на сигареты. Да и запах был соответствующий, смешивающийся с запахом мужчины, оттенки которого Нил как не старался, не мог разобрать. Но это точно был альфа. Мускусный аромат, смешанный с потом и перегаром забивался в нос и даже подумать о том, чтобы приблизиться к нему, было противно.

      — Чего тебе, ребенок? — спросил мужчина хриплым скрипучим голосом.

      — Я ищу Джонатана, — спокойно ответил Нил, смотря прямо в глаза мужчине.

      — Не думал что такого старика как я все еще кто-то может искать, — хрипло рассмеявшись ответил мужчина. Джонатан. — По какому вопросу?

      — Я знаю, что через вас можно выйти на Йена, — Нил говорил односложно, стоя ровно. Даже если он нервничал, этого показывать было нельзя. Он не должен был показать ни капли слабости, потому что такие люди всегда судили по силе, выбирая равных себе лишь по фактору мужества. Нил не был мужественным, но, тем не менее, он был сильным и выносливым, он мог выдержать чужое давление, даже если сам по сравнению с такими людьми казался щуплым и неказистым подростком.

      — Ооо, старик Йен. Да, он все еще живет в своем задрипанном фургончике, которому место на свалке. Он должен быть в Валли-Брук. Его фургон ярко-синий с большим и жутко уродливым Скуби-Ду на левой бочине. Он такой один в тех ебенях. Больше ничего сказать не могу, удачи с поисками малец, — Джонатан затянулся новой порцией травки, а Нил, кивнув, пошел прочь из этого места. Ему до темноты надо было добраться на другой конец города и отыскать фургон. Время словно поджимало, стуча по вискам паранойей, от которой невозможно было избавиться. Впервые проходя через это, Нил не ощущал рядом с собой молчаливой поддержки мамы, и ему не хотелось, чтобы все пошло под откос из-за его невнимательности.

      Оказавшись на улице, Нил осмотрелся и пошел вглубь города. Надо было найти общественный транспорт или что-то типа него, чтобы сократить время дороги пешком с пяти часов хотя бы до часу на автобусе. Ему нужно было как можно быстрее сделать все дела и смотаться. Слухи о непонятном пареньке, ищущем что-то конкретное, быстро расползутся среди местного контингента, а такое внимание ему было ни к чему. Такие вопросы, которые задавал он, те люди, которых искал он, всегда были тем, что обсуждали. Особенно, учитывая насколько сплоченно жили все эти отщепенцы, зарабатывающие бог знает на чем.

*

      Нужный фургон нашелся ближе к пяти часам вечера, но все-таки это было намного лучше, чем ночевать здесь. Если повезет, то к ночи он узнает нужный ему адрес.

      Задние двери фургона были распахнуты настежь, играла какая-то музыка, а перед фургоном, на лужайке, в мягких явно повидавших жизнь креслах сидело несколько мужчин. Глубоко вздохнув, Нил медленно подошел к ним, держа руки на виду.

      — Здравствуйте, я ищу Йена, — сказал он, и шесть пар глаз уставились прямо на него. Все мужчины были хмурыми, и явно не были рады тому, что он побеспокоил их. В воздухе стоял густой аромат алкоголя, сигарет и тошнотворного амбре из чего-то непонятного, возможно когда-то бывшего ароматами этих мужчин. Нил даже не мог понять, альфы перед ним, или омеги. Вот до чего доводил подобный образ жизни, что даже запах показывал, что человек чуть ли не гниет изнутри.

      — Кто тебе сказал искать его здесь? — спросил мужчина, единственный светлокожий среди них.

      — Я от Джонатана.

      — И что тебе нужно от старика Йена?

      — Адрес «Безобразия» — спокойно ответил Нил.

      — Пересечение пятой и третьей улицы над Брок-Крик. Там будет прачечная с павлином на вывеске. Если найдешь Мишель, то она отведет тебя в «Безобразие». А теперь вали нахуй от сюда.

      Нил сделал так, как ему и сказали. Отойдя на достаточное расстояние, он открыл карты и решил доехать сначала на поезде с одной пересадкой, а потом пешком.

      Кивнув самому себе, Нил ускорил шаг. Время еще было.

*

      Нужная прачечная выглядела лучше чем все те места, которые Нил посетил до этого в этом треклятом городе. Неудивительно для места, в которое люди сами приносили свои деньги.

      Жара выматывала, а еще хотелось есть и пить, но он не мог себе позволить задержаться где-то даже на пару десятков минут. Он не должен был мелькать там, где его могли заметить.

      Зайдя в помещение, которое кое-как, но обдувалось кондиционером, Нил осмотрел все и увидев одну единственную девушку, сидящую за небольшим столиком напротив телевизора, подошел к ней

      — Здравствуйте, — девушка даже не посмотрела на него. — Я ищу Мишель.

      — Ты от куда, мальчик?

      — От Йена, — честно ответил Нил. Мама всегда его учила, что в таких вещах не надо врать на счет имен.

      — Как хорошо, что ты меня нашел. Что-то то надо?

      — Мне нужно попасть в «Безобразие».

      — Ты пришел по нужному адресу, — ответила Мишель, вставая со стула. — Подожди, я закрою дверь.

      Нил остался послушно стоять, следя за женщиной. Если бы Нил не знал наверняка, то даже и не подумал бы, что та связана с миром криминала.

      Мишель, вернувшись, кивком головы показала ему идти следом за ней. Она открыла дверь, которая по идее должна была быть подсобкой, но там оказалась лестница. Довольно длинная, освещенная лишь небольшими неоновыми лентами синего цвета вдоль стены, практически у самого пола.

      — Давно к нам никто не приходил. Особенно такой молоденький, — заговорила Мишель, а Нил лишь поморщился, радуясь что та не смотрела на него.

      — Так получилось, — сухо ответил Нил.

      — Фу, какой молчаливый, — протянула женщина, отпирая дверь, которой заканчивалась лестница, и запуская его внутрь. — Эй, Борис, к тебе клиент! — прокричала она вглубь помещения. — Прости, придется дверь закрыть. Безопасность, сам понимаешь.

      Нилу это не понравилось, но спорить он не стал, позволяя женщине захлопнуть дверь и запереть на ключ.

      Пройдя чуть вглубь помещения и внимательно осматриваясь, Нил совершенно не заметил, как задел тонкую леску на полу, и последнее что он помнил, это глухой удар чего-то тяжелого об его голову и топот нескольких пар ног.

      Ебаный Оклахома-Сити.