11 Сбора Плодов. Номен-Лежен.
Наутро Тэм рассчитался с хозяином и сводил коней к кузнецу. На скорую руку перехватили холодной телятины. Седлали и навешивали сумы молча. Торопились – через пару часов толпы похмельных людей обещали заполонить улицы городишки. На площади, сообщил Тэм, уже ставит шатры бродячий балаган и готовят палатки для ярмарки.
И снова зачавкала под копытами раскисшая дорога. Веркер вёл отряд то шагом, то форсированой рысью. Вейс мотался в седле, а Лия лишь злобно шипела, когда Брумбум на рысях подбрасывал лёгкую девушку.
Выехали на коронный тракт, проложеный по насыпи. Стало легче, но слишком часто попадались то возы, то раскачивающиеся на колдобинах мальпосты, а в трёх лигах от Лежена их согнал с дороги штандарт панцирной пехоты, шедший на север. Кое-кто радовался передышке, а Ридж тихо бесился, глядя на медленно шагающих панцирников в их зеленых с серым кафтанах. Гарцующие сбоку колонн офицеры даже не смотрели на группу в наглухо завязаных плащах. Последнее сделали согласно совету Тэма, едва заприметив встречную колонну. Армейцы терпеть не могли Белых и какой-нибудь не в меру ретивый пехотур запросто мог бросить оскорбление. А смыть его можно лишь кровью и это задержка, которая ещё неведомо чем закончится. Аредер держался возле веркера с видом пса, охраняющего хозяина.
Дождь кончился, над Примарьем висел негустой туман. Духота уходила. Осень. К закату до края мира тянулись болота, на восходе проглядывалась синяя полоска лесов по левому берегу Мара.
- Первый раз в жизни увижу море. – нарушил молчание Ридж, перебирая в пальцах повод.
- Ка-а-ак? – изумился Тэм. – Ты не бывал на море?
- Не случалось. – Ри пожал плечами, машинально отсчитывая проходящие ареды. По его прикидкам мимо прошагала примерно треть штандарта.
- Я тебе буду разъяснять. – покровительственно пошутил Тэмми.
- Днём и ночью. – прошипела Лия из-за спины.
- А также на закатной и восходной заре. – добавил Вейс.
Старшие офицеры, не сговариваясь, посмотрели друг на друга и оскалились.
Проезжающий шагом аредер покосился на кучку путешественников и отвёл взгляд. Лицо офицера было усталое, в седле он горбился. Длинная сабля била по сапогу.
- Дорогу! Дорогу!
Штандарт покатился в сторону под хриплыми командами. Меж обочиной и жавшимися к рядам офицерами промчался, нещадно нахлёстывая буланую лошадь, курьер в алом мундире. Полы кафтана развевались под ветром, седок приник к самой лошадиной шее. Из-под копыт летели комья грязи, один из которых поймал на нос Чармак и тут же встал на дыбы с возмущённым ржанием. Ридж дёрнул повод, спеша на помощь другу, но опытный Нир сжал коленями бока нервного коня и заставил его умерить пыл. Рука в перчатке стряхнула глину.
- Ух ты! – крикнул рябой солдат из восстанавливавших порядок рядов. – Аж завидки берут, как присмирили!
- Жизнь в седле. – весомо ответил Тэм и поправил шляпу.
- Р-р-разговорчики! – рявкнул пехотный аредер. – Раз, раз, раз… два! Держать шаг!
И снова закачался бесконечный лес алебард, которые солдаты тащили на плечах. На вороте офицера Ридж разглядел крохотный номер – 66.
"Шестьдесят шестой панцирный? Шестидесятые стоят гарнизонно в Нижнем Маре. Куда же их погнали в такую распутицу? Видать, верны были слухи о некотором неспокойствии за истоками Рены. Но вести в лесистые предгорья панцирную пехоту? Лойя не заметила чью-то колыбельку, а младенец вырос в пристойные чины".
Ридж скосил глаза на красующегося Тэма.
"Проклятье! Приходится мыслить не о делах, а о том, как извернуться меж двумя охотниками за моей шкуркой. Тэмми, конечно, тот ещё негодяй, но уж лучше Тэм в союзниках. Да, провалиться мне в лёд, хотя бы и любовниках! Тем паче, что вскоре весь Замок и пол-столицы будут посмеиваться над неким де Каро, коего посланник штандарт-командора застал в разгар запретных игрищ. Э Рендор, может и не болтлив, но он, сказывают, докладывает де Нейгару всё до последней ворсинки. А барон любит поболтать с супругой. Ну, а уж ежели ведает женщина… У, демоны! Они мне послали эту набитую глупостями магичку, не иначе! Королевой быть прихотелось, как же! Прямо сей миг побегу возмущение творить, штаны теряя. Она думает мятеж – это раз-два и ты несёшь волю под вьющимися знамёнами на острие клинков, а вокруг храбрые сомечники. Не-е-ет, милочка! Грамотный бунт – искусство! Монтоль свой семь лет готовил и где сейчас сей хитрец? В гнилой яме".
Резвый переступил ногами, веркер подтянул повод, потрепал коня по шее.
"Ну что, живей никак? Тащитесь, словно пузатые пивники из кабака. Ууу, проклятие!"
Резкий хриплый голос в колонне рявкнул:
- Шире шаг! Барабанщики! Уснули, отдери вас демоны?!
Грохнула дробь, под которую учат держать шаг солдат. Мелькали палочки, трещал высокий пехотный барабан, носимый у ляжки на длинном ремне через плечо. Колонна оживилась, сапоги захлюпали чаще.
Наконец потянулись двуколки и фуры обоза с сонными ездовыми, измотаными лошадьми и одиноким офицером у последней повозки.
- Отряд, за мной! Рысью - марш! - крикнул граф и дал шенкеля Резвому.
Когда они приблизились к хвосту обоза, пожилой веркер с двумя "выслужными" шнурами хитро подмигнул и неожиданно промурлыкал первый куплет известной каторжанской песенки:
Ночка душная темна,
Мне не спится у окна.
Я сегодня сбегу без сумнению.
Приготовлено всё –
И коврига, и нож.
Буду резать стрюков,
Буду резать тех псов,
Безо всякого там сожалению!
- Фальшивите, сударь! – бросил Тэм пехоцкому. Ибо лицо держать надо, а на ссоры нет времени.
- Зато душа истинна! – отлаял зелёный веркер и отряд помчался далее, приближаясь к большому вольному городу Лежен.
Лежен вытянулся вдоль Мара, словно пёстрая змея. Въехавший в него по осени путник немедля попадает в толчею улиц, заставленых бочками с морошкой, клюковкой, лечебными мхами и омутной водой, которой пользуют от "нутряных хворей". Десятки торговцев, а тем более - торговок, вопят с рассвета до заката, не жалея глоток. Покупатели делятся на три вида. Основательные негоцианты из иных мест, покупающие товар исключительно бочками, а то и телегами. Посланые господами слуги, предпочитающие число от ведёрка до бочонка, и хозяйки, норовящие взять "горсточку на пробу". Улицы напоминают густую реку с водоворотами, омутами и застойными озерцами. Верховой, а тем более кучер, пробирается через эти людские потоки по шажку.
Лишь к вечеру обалдевший от толкотни, воплей, суматохи и ароматов болот молодой веркер откинулся на спинку стула в каюте трёхмачтовика "Баронесса", идущего на юг, к морю Лоон. Лия с Вейсом всё ещё дулись на сомечников, да и Тэм, договаривавшийся с навигатором – полным пройдошистым типом, носившем подобие морского мундира - устроил так, что каюта брата с сестрой оказалась под баком, а его и Риджа - на юте. Оправдывая экономией одну каюту первого разряда на двоих, хитрец опять устроил так, что оказался наедине с предметом своих обожаний на целых десять дней.
Ужинали своими припасами, закуплеными рачительным Тэмом. Вейс и Лия к столу не пришли, чему аредер только обрадовался. Беседовать о политиках не тянуло, особенно после слов э Рендора.
- И всё же, Ри, что это за медовые орехи?
Веркер исподлобья взглянул на Тэма и тяжко вздохнул. Ему нездоровилось, знобило. Спешка погрузки, особенно когда начали заводить на борт лошадей, дурно сказалась на нервах и силах. Дикий так рванул повод, что чуть нутро не выдернул.
- Ну-ну. – Блондин положил ладонь на запястье молодого человека. – Мне ты можешь поведать. Верно же? – и чуть подался вперёд, заглядывая в унылые зелёные глаза.
- Ты сам же помнишь, как вошёл в нумер и хотел прирезать де Норанса, что дрожал в шкафу.
- Ещё бы! – фыркнул Тэмми и прислушался к звукам.
Ничего такого он не услышал. Скрипел корпус, кто-то ходил над головой – наверное вахтенный, глухо слышались команды и хлопки. "Баронесса" шла против ветра, зигзагами, что на реке непросто. Команда часто переставляла паруса. Засвистела дудка квартамастера, прошлёпали по палубе пятки. За низким окном проплывали лесистые берега. Под деревьями катилась маленькая карета. Мар в низовьях шириной в три четверти лиги, так что экипаж успеет далеко уехать, прежде чем широкая пузатая "Баронесса" начнёт разворот у левого берега.
– Я уж было решил, что ты…
- С ним. – Ридж опустил голову. Он не слышал даже навязчивого плеска воды под бортом. В ушах шумело.
Тэм вытянул пальцы, ощупывая тонкую руку выше запястья. Офицеры сидели в одних рубашках, а Ри ещё и закатал рукава, наслаждаясь прохладой.
- Умница. В общем. – Тэм хихикнул.
- Да уж, то было представление, я помню. – Ри криво ухмыльнулся. – Этаких прыжков с саблями по кроватям и столам не во всякой таверне узришь.
- Поведай всё-таки, Ри! Я же до сей поры ломаю иной раз мою бедную голову. Ты же был всего лишь пятнадцалетним юнцом! Как тебе удалось за каких-нибудь четыре дня устроить уж-ж-жасный заговор?
- Я не строил козней, Тэмми. – Ридж подтянул к себе стакан и отпил чуточку оранжевого кисленького ольво. – Я лишь божьим попущением втянул в созданый заговор бедного Кенса. Помнишь, ты встретил меня близ Леденчиковой и велел немедля ехать с тобой на экзаменацию? Ууу, как ты был зол!
- Ещё бы! Разыскивал с утра по всему Верхнему! Ага, у тебя с собой был свёрток!
- И в нём лежали три склянки с отравой. Потом мы встретили Кенса.
- Ты соскочил с коляски и о чём-то его просил.
- Отнести свёрток во дворец, моей четверичной тётке маркизе де Нассе.
- Понимаю. Погоди, но ведь Леденчиковая и весь квартал – это не аптекари и не алхимики.
- Конечно. – Ридж как будто не замечал, что Тэм подбирается всё ближе и его пальцы уже почти у локтя. – Мне её отдал один господин из Департамента Полиции. Прости – без имен.
- Ну что ты! Разумеется. Итак? - Тэм, несмотря на игры с рукой, был вполне серьёзен.
- А раздобыл яд Мерль, которого потом я убил на Мосту Астрологов.
- Мерль? Твой родич?
- Троичный брат. Он ведь и выдал заговорщиков. Хорошо ещё, что он не всех знал.
- Почему?
- Почему он так поступил? – Ри крутанул головой. – Мерль совсем опустился. В восемьсот третьем, ещё совсем молодым, он связался с нищими гравёрами, коим в обмен на будущие доходы передал образцы новых монет, ввереные в его попечение. – Голос веркера звучал глухо. - Те начали чеканить новые ниобы раньше Казначейства. И попались. Мерлю удалось выкрутиться, но из Казначейства его выгнали и вписали в проклятые реестры. Де… в общем тот господин из полиции пристроил его помощником сыщика, сие не чинная должность.
- Н-да, карьерование весьма удачное сделал. – с чёрной иронией выдал Тэм.
- Помощник сыщика – отвратное занятие, сам ведаешь. То следишь за вторым окном справа, то вовсе бегаешь на посылках. За усердие его возвели в старшие помощники, но он и тут не удержался – растратил поощрительные деньги и ему необходимо было как-то оправдаться перед начальником.
- А тот сударь и был сыщиком?
- Нет, он служил по отделению сыскной полиции в департаменте. Самому ходить на улицу Удавленых было не с руки, так послал Мерля. А Мерль, принеся просимое в его дом, подслушал наш разговор. И понял: вот он – спаситель всех бедолаг, король шанс.
- Он донёс в полицию. - резюмировал Нир.
- Конечно, куда ещё он мог податься? – Ри дёрнул плечом. – Его похвалили, отсрочили возмещение растраченного и велели схватить того, кого он не назвал, но, якобы, знает в лицо - меня. Тогда-де и вовсе из проклятых реестров вымараем. Но кузина успела упредить запискою, что заговор раскрыт, а кондитер, коий должен был заправить мёд для орехов ядом, схвачен и по дворцу начался розыск.
- Вы желали убить короля? – Ноздри аредера раздувались.
- Сей король губит Азар. – тихо отвечал служилый бунтарь, но под острым взглядом васильковых глаз сдался и опустил голову ещё ниже. – Ладно! Он весьма основательно проредил Кленовый Лист. Прежние государи смотрели на игры де Вэйтов искоса, вроде как знаю, но не ведаю. Варт же Пятый почти изничтожил Дом Вэйт и полностью вырубил четыре старинных рода, входивших в орден.
- А сударыня де Нассе? Она-то как уцелела?
- Мерль не знал всех. Итак, я оставил вас с Кенсом за картами и пивом, а сам отправился по ночной Верене к ещё одному несостоявшемуся злоумышлителю на здравие венценосной особы. – Ри утёр губы и дёрнулся – рана начала кровить. Последнее время она неуклонно заживала, но молодой человек чуял, что с ним вообще что-то не так. Он поспешно прижал к губе салфетку.
- Ногтем задел? – посочувствовал Тэмми. – Бывает. Ничего, придержи, засохнет.
- Мерль выскочил на меня посреди Моста Астрологов. – продолжал Ри, рассматривая кровяное пятно посреди льняной салфетки. – Как тебе ведомо, то вообще квартал глухой. С ним был какой-то седенький крысёныш. Его я сразу прирезал. Мерль перепугался. Он, верно, не сообразил, что я пойду с палашом. Упал на колени, понёс околесицу, умолял не губить. Сулил вывести из розыска в обмен на имена прочих заговорщиков. Я чуял – лжёт.
- И снёс поганцу голову, своим лучшим ударом, да? – синие глаза горели возбуждением.
- Нет. Удар у меня вышел не лучший. Раскровавил ему лоб, но он ещё дышал, когда я скидывал обоих в Рену.
- А потом?
- Потом я упредил того человека, смыл с себя кровь в его доме и вернулся в "Удачу Бродяги" дабы застать вас с Кенсом пьяными и слезливыми. А вот отчего меня не арестовали днём в Синем Замке - неведомо.
- Политики. – небрежно бросил Нир. – Иначе не пояснишь. Знаешь, Ри, похоже, кто-то ведёт с тобой долгую партию в фолль. То ли глядит кто к тебе приближён, то ли ждёт когда ты выведешь его на новое злоумышление. Ты весьма опасный человек для дружбы, бедный мой мальчик. – И Тэм, дождавшись когда Ридж поднимет бледное лицо, потянулся к нему губами. – Боги! – оторопело воскликнул любвеобильный красавец. – Да у тебя жар, Ри! А рука ледяная. Это всё твои гернольские экзерсисы, демон тебя возьми!
Ридж растянулся на узкой койке, следя одними глазами за тем, как его помощник смешивает непонятные составы в склянках. Жидкость то подёргивалась зеленоватым флером, то истекала сероватым дымком, то окутывалась красноватым свечением. Тэм временами проводил над сосудом ладонью, шепча заклинания. Пахло сладковатыми травами.
Экзерсисом Тэм именовал пожелание юного де Каро отправиться на службу в далёкий Герноль, где оруженосные служащие двух королевств и империи, сведённые в отряды, охраняли две мрачных каторжных тюрьмы. На каторге добывали нафт, весьма надобный тем, кто держал на вооружении пламеносцы – огнеметательные трубы на различного устройства станках и лафетах. Огненную струю они пускали шагов на тридцать, но смятение в рядах противника наводили неописуемое. Особенно быстро разбегалась кавалерия. Как лошадь не учи, страх к огню заложен в самой её природе. Пламеносцы ставили на нижних палубах боевых кораблей для поражения малых судов и шлюпок. Их держали и в крепостях, в галереях подошвенного боя.
Каторга стояла на краю болот северного Герноля. То были ужасные, простирающиеся на сто с лишним лиг, безжизненные трясины по берегам Шебера. Легенды, которыми пугали новоприбывших, говорили о поселениях нелюдей в болотах, о забытых страшных тайнах, о том, что некогда здесь был богатый край, погубленый не в меру увлёкшимися в своих опытах магами. Бессовестные маги вообще главное пугало гернольцев. Магия у них под запретом, отчего сильно развились ремёсла и алхимия. Гернольский король всё более оглядывается не на дворянство, а на гильдии. Существует всего шесть семей, практикующих чародейское искусство. И служат маги лишь королю, и лишь при дворе могут применять свои умения.
На каторге служили два типа людей – карьеристы и наказанные за что-либо офицеры. Год службы на Верхнешеберской каторге шёл за три, а на Нижнешеберской – за два года. Рыжий бретёр ви Оловалой, командир Риджа де Каро в дозоре, имперский ардарон, угодил в стражу тюрьмы за соблазнение девицы из сословия Больших Звёзд. Сам он принадлежал к Звёздам Малым.
Мелкий, по азарским меркам, грешок в империи считался дичайше отвратительным по нравственной грязи поступком со стороны девицы и неслыханой преступной дерзостью со злоумышлением на сам регламент властительствования со стороны ви Оловалоя. Молодому дворянину отказали от отчего дома, от него отвернулись друзья, его лишили девяти десятых наследства и велели искупить преступление тяжкой службой. Он мог выбирать меж рубежными егерями и нафтовой каторгой. И выбрал каторгу, чтобы вернуться домой ещё не старым. На каторге пили страшно. Пили самое крепкое и даже то, что пить невозможно. Ви Оловалой спился ещё до прибытия Риджа и умер через три месяца, опустошив горшок самодельного пойла из осоки.
Но самым ужасным врагом была болотная лихорадка. От неё и спасались крепким вином. Она пробиралась в тело и сворачивалась змеёй в уголке, а потом начинала терзать бредом и жаром один-два раза в год. Лекарства от болотницы нет. Через десять-пятнадцать лет приступы учащались, а через двадцать-двадцать пять наступала последняя стадия. При ней озноб более не отпускал, а сама хворь начинала искать новую жертву. Год-два и страдалец сходил в Лёд.
Ридж отслужил семь месяцев, когда его настиг первый приступ. Его немедля отправили в Бадму - столицу Герноля, а оттуда - почтовыми каретами и наёмными повозками - бледный, шатающийся от бессилия, юноша через три четверти континента вернулся в Верену. Начальство отправило де Каро в четвёртую веркаду, стоявшую в Нойтеале. Для розыска в архивах по разным порученым веркаде делам силы большой не требовалось. Но тут Риджа взял под своё крыло Тэм Нир, кое-что разумевший в алхимии и недозволеном колдовстве. Он-то и вернул юноше если не всё здоровье, то хотя бы блеск глаз.
А потом была веренская весна, экзаменация на следующий чин, кою оба в тот год провалили с треском, и Розыск о Медовых Орехах.
- Пей. – Тэм приподнял Риджу голову и поднёс к сухим губам медную чарочку.
Зелье взорвалось в голове магическим салютом, из ушей потёк дым, а глаза запросились на лоб. Ледяной ручеек сполз вниз, лёг свинцовым кольцом в животе и тут же отрастил иглы, больно коловшие тело изнутри.
- Чем было хорошо для нас имперское владычество, так тем, что приучили смывать грязь каждодневно. – заявил чернокнижник, возвращаясь с кувшином и большим полотном.
Где-то с час, стоя на коленях у койки, Тэм стирал с тела мечущегося в полубреду Ри сочащийся из пор грязно-розовый пот. К тому времени, как испарина перестала выступать поминутно, Нир извёл пять тряпиц и девять кувшинов, благо вода плескалась четвертьарном1 ниже и ничего не стоило забросить сосуд в окно на верёвке. Заодно поспело новое снадобье, прозрачное, которое Тэмми отцедил и заставил дрожащего веркера выпить чуть ли не силой. Затем он набросил на Риджа всё, что сыскал тёплого и плотного. Три одеяла, плащи, оба суконных мундирных кафтана. Напоследок аредер щедро намочил чистый льняной фуляр2 размером с веркадное знамя и накрыл им голову хворого до переносицы. Губы Ри чуть шевельнулись и произнесли еле слышно:
- К чему вопросы и сомненья, сегодня мы решим судьбу. Свой двадцать третий день явленья3 я встречу, верно, уж в гробу.
- Ну понёс околесицу. – недовольно пробурчал Нир, устраивая себе постель на полу.
Лёжа на жёстком тощем тюфяке, он прикидывал откуда взялась строфа. Но так и не припомнил. Да и надо ли? Мало ли чего понаписали в разные года. Правда, стихи явно восходного происхождения. В Азаре не хоронят в нелепых деревянных ящиках, обходясь саваном. Потом мысли аредера потекли в сторону Лии.
"Мерзкая сучка. Ри тебе не получить, он мой по праву. Титул ей захотелось, дряни этакой. Вообще, хитрый ход девчонка придумала. После Сада она перешла во второе сословие, а замужество с моим мальчиком вернёт ей первое и даст её папаше такой протекцион, что он, пожалуй, от счастия помрет на месте. Первым делом перетяну обратно Вейса. Трое на одну – это тебе, девочка, не двое на два".
Тэм, не вставая, плеснул воды на фуляр и решил что до рассвета довольно будет. Он содрал сапоги, блаженно пошевелил пальцами ног и перевернулся на живот, чтобы храпом не обеспокоить Риджа. Через полчаса он уже крепко спал, уперевшись лбом в сомкнутые руки.
Примечание
- Арн - 4 м.
- Фуляр - платок.
- День явления (миру) - день рождения.