Путь до Монийской империи по морю займёт, по меньшей мере, две недели. Капитан с жадным блеском в глазах принял деньги за дополнительного пассажира и широким жестом пригласил “дорогих гостей” занять их каюты.

— Извините, но найдётся ли каюта для нашего товарища?

Капитан расплылся в улыбке и с неуклюжей пародией на реверанс проговорил:

— Ох, простите, уважаемый сэр, но мы не прогулочное судно, поделите уж как-нибудь шконку. Мои парни спят по очереди, когда дежурят, можете следовать их примеру.

Будь этот всеми забытый остров посреди океана хоть немного обитаем, Натан бы развернулся и отправился на сушу. Он вполне мог преодолеть большое расстояние в одиночку, благо заряда в машине хватало с лихвой, но дополнительные пассажиры могли физически не выдержать путешествия через огромное пространство за считанные секунды.

— Я вас понял.

***

Эймон не смыкает глаз в первую ночь. На столе блестит клинок. Один из тех, которые Госсен метнул в него прежде, чем исчезнуть в темноте Бездны. Эймон не хочет думать о том, что брат пропал навсегда. Не хочет, но чёрные-чёрные змеи-мысли вьются вокруг лба, затмевают взгляд и душат его, душат. Это его вина. Он старший, он обязан защищать, но он не уберёг, не спас, не умер вместо Госсена. К чему были все старания, к чему были недели и месяцы проведённые за древними фолиантами в поисках спасения для проклятого тела, к чему были пустые попытки забрать злое наследие себе, если он даже не смог схватить его за руку в нужный момент?

Эймон смотрит на пустую койку — Натан-я-подышу-свежим-воздухом-на-палубе уступил ему это место — и ощущение долга давит на плечи. Он не знает этих людей, но они удержали его от падения в бездну, позволили остаться рядом и намерены обсудить дальнейший план. Глупо, конечно, доверять первым встречным, но эти люди слишком много знают о Сердце Анимы и способны выстоять против главы дома Пэксли, они не могут быть обычными расхитителями древних храмов.

Эймон решает тоже подышать снаружи.

Морской воздух напоминает о семейных поездках из детства. Тень Госсена снова витает где-то рядом, сжимая виски и горло.

— Не спится? — спрашивает темнота, и Эймон качает головой. У темноты отдалённо знакомый голос.

“Здесь есть кто-то ещё”, — укалывает память.

Натан сидит у борта в тени, поэтому Эймон не сразу его замечает. В руках у него — предмет замысловатой формы.

— Что это?

Натан протягивает предмет ему. Шероховатый кубик с асимметричными выступами на гранях хранит в себе тепло чужих рук и тайну.

— Купил у мальчишки в порту. Занятная вещица без ключа, но с замком.

Эймон не видел таких уже давно. У этих коробков не бывало ключей, они открывались, если верно сдвинуть одновременно несколько граней.

Со звонким щелчком коробок раскладывается в доску. Натан тихо окает, и Эймон вежливо улыбается.

— Я думал, каждый ребёнок знает о таких головоломках.

— Нет, там, откуда я родом, таких уже нет.

“Не мониец,” — помечает для себя Эймон, он и до этого обратил внимание на небольшой акцент в речи Натана, но так и не понял, откуда он.

Ночной воздух холодит головы, и Натан приглашает в каюту продолжить разговор. Там он зажигает лампу — клинок на столе больше не отражает в себе зловещего лунного сияния — достаёт из ящика в углу кружки. За горячим питьём — Эймон не понял, чай это или травяной отрав, успокаивающий тревожные мысли — Натан рассказывает о страшном будущем, о людях, доверивших ему свои жизни и судьбы, и о своих попытках создать машину времени.

— Вот как… — аккуратно подбирая слова, произносит Эймон. — Это… великодушно. И поэтому вы искали Сердце Анимы?

Короткий кивок почти режет. Пусть цель Натана столь благородна, Эймон не уверен, что готов отдать ради этой цели жизнь Госсена. Мысли-змеи со злорадным шипением снова сжимают ему виски. Эймон эгоистичен, он знает. Эймон готов отдать свою жизнь и жизни тысяч незнакомых ему людей, которые ещё даже не родились, если это спасёт Госсена.

— Вы побледнели. Вам плохо?

— Всё в порядке.

Он не говорит о том, для чего Сердце необходимо ему, и Натан засыпает рядом в неведении. Не опасается, что такой как Эймон может убить его во сне, или слишком уверен в себе? Эймон не знает.