Воду в аквариуме не меняли, должно быть, уже пару недель. Пять золотистых рыбок плавали на поверхности воды вздутыми животами вверх, распространяя аромат смерти и гнили. Даррен постучал когтем по стеклу — встревоженные поднявшейся рябью, рыбки столкнулись друг с другом и в мёртвом танце разошлись широким полукругом. Должно быть, эта стерва уморила их голодом…

Дверь в прихожей с шумом раскрылась, но Даррен не поменял расслабленной позы и даже не обернулся. Наёмники Роя едва ли бы вваливались в квартиру жертвы с такой непозволительной небрежностью, да и сама гостья ничуть не скрывала своей личности.

— Фух!.. — выдохнула она с явным облегчением, и Даррен узнал голос девицы.

Один из приставленных к слежке оперативников сообщил о том, что она вышла из таксокара пять минут назад и скрылась в подъезде своей квартиры. И сейчас Даррен раздумывал над тем, где она пропадала целых пять минут, тогда как по его расчётам весь путь до её этажа занимал всего одну. Впрочем, его сомнения развеялись, едва девица появилась на пороге комнаты с сигаретой в зубах и без одной туфли на ноге — вторую, с обломанной шпилькой, она держала в руке.

— Блять! — испуганно подпрыгнула она, явно не ожидая увидеть в своей комнате посетителя. Он не стал предупреждать её о приходе — в умении устраивать неприятные сюрпризы Даррен по праву мог считать себя мастером.

— Ты слишком много ругаешься, — укорил он её, и девица тут же взвилась:

— Ещё бы! Ты свою рожу в зеркале вообще видел?! Я могла бы от страха прямо тут копыта откинуть — и плакал бы весь твой говёный план!

Фыркнув напоследок, она не стала дожидаться его ответа и, швырнув туфли в угол, унеслась в другую комнату. Судя по раздавшимся следом звукам воды — в ванную.

— Что ж, она хотя бы моется… — в утешение самому себе пробормотал Даррен и отошёл к окну.

Шторы в зале ему понравились. Это были не электронные жалюзи, к которым он привык в своей квартире, а старомодные тряпочные, отвратительного цвета и довольно нелепого дизайна. Но плотная ткань не пропускала света, позволяя при этом полностью просматривать улицу изнутри. По крайней мере снайперов можно было не опасаться. Отодвинув край шторы, он выглянул наружу. Выхватив глазами тёмный аэрокар со знакомыми номерами, он задумчиво хмыкнул. Если Тай-Шень и был «кротом», то действовал он очень осторожно. Доверенный агент Даррена следил за девчонкой параллельно с парнями из СБЦ, и всё выглядело вполне реалистично. Они проследовали за ней до самого дома и первым позвонили именно ему, а не Тай-Шеню. Квартиру он проверил только что: ни жучков, ни камер. И если в ближайшие два дня никто не заявится по его душу — можно считать, что директор Тай-Шень официально оправдан.

Вода стихла. Даррен уловил лёгкие шаги по коридору — она вышла из ванной и направилась в спальню. Там шторы были ещё плотнее, чем в зале, и тоже хорошо прикрывали окна. Но эта тупица, конечно же, их сейчас раздвинет. Услышав характерный шорох заскользивших по гардине крючков, Даррен выругался и рванул в спальню. Влетев в комнату, он прямым ходом пронёсся к окну и резким движением задёрнул ткань.

— Первое правило: окна должны быть занавешены — всегда! — не терпящим возражений тоном прорычал он и обернулся.

Она стояла у шкафа, прикрываясь какой-то цветастой тряпкой — видимо, выхваченной из кучи беспорядочно разбросанной по кровати, мебели и полу одежды. Лицо её было испуганным, но только до того момента, пока она не посмотрела ему в глаза. Неизвестно, что она в них прочитала, но на её лице тут же вспыхнуло лёгкое смущение, и она демонстративно откинула тряпку в сторону, оставшись в тонком, намотанном поверх тела полотенце. Даррен хмыкнул. Поразительная скромность для человека её сорта и рода занятий. Впрочем, она тут же развеяла закравшиеся в его голову подозрения, уверенно стянув с себя ещё и полотенце, которое улетело в ту же сторону. Надменно вскинув брови, она отвернулась к шкафу и начала рыться в верхнем ящике, бесстыдно сверкая голым задом.

Всё ясно... Даррен отвернулся, чувствуя, как его начинает пробирать смешанная со смущением злость. Неужели она считает его наивным глупым юнцом, который выбежит сломя голову из комнаты, едва завидев голую бабу. Ещё небось и надеется, что сейчас он рассыпется в извинениях. Пфф... Да он скорее перед обдолбанной ворчей извинится, чем перед ней. Не говоря уже о том, что ни одна порядочная турианка никогда бы… О, духи, да что он вообще несёт! Где стояла порядочная турианка, и где — эта помоечная крыса.

— Раз уж ты вломился в мою спальню БЕЗ СТУКА, то, может, озвучишь и остальные правила, — не оборачиваясь, произнесла девица, делая вид, что полностью поглощена выбором нижнего белья, — по которым мне предстоит жить в МОЕЙ квартире всю неделю.

С ума сойти — она ещё и обиделась. Наверное, не помешало бы напомнить ей, что они не на светском рауте, а сама она — отнюдь не благовоспитанная дама. Но сейчас его гораздо сильнее беспокоило другое.

— Второе правило: ходить по квартире одетым, — процедил он сквозь зубы и, услышав её издевательский смешок, добавил: — Хотя бы в моём присутствии.

— Ну, не знаю… — она прошла мимо, и Даррен заметил боковым зрением, что теперь на ней по крайней мере были шорты и футболка. — Тело должно дышать, знаешь ли.

— Пусть оно дышит подальше от меня.

— Эй! — возмутилась она, и Даррен нехотя посмотрел на неё. Девица стояла у двери спальни, уперев руки в боки. — Если ты не заметил, приятель: это ты в моей спальне, а не наоборот. Так что…

— Правило третье: мои правила не обсуждаются! — прервал её Даррен, заметив, что девица начинает борзеть. — За первое нарушение — предупреждение. За второе — строгий выговор. За третье отправишься обратно за решётку. Вопросы?

Девица прожгла его пылающим бессильной яростью взглядом. Поджав губы, она молчала секунд пять, а затем холодно спросила:

— Это весь твой говёный список правил?

— Ещё парочка: наружу без моего ведома не выходить и дверь без моего ведома не открывать. Никаких гостей и дружков, никаких звонков, все контакты только через меня. Каждый второй день сюда будут привозить продукты. Так что, если тебе что-то нужно — можешь сказать мне. И да, никакого курева и громкой музыки после десяти вечера. Вроде бы всё.

Огорошенная девица ещё какое-то время моргала, а затем фыркнула и, покачав головой, вышла.

— И приберись в комнате, ради всех духов! — с отвращением оглядевшись, добавил Даррен.

Однако девица его уже не слушала.

— О боже! — донёсся из зала её шокированный голос. — О нет, нет!

Выхватив пистолет, Даррен сорвался с места и влетел в зал. Обшарив дулом комнату в поисках угрозы, он опустил оружие и приглушённо чертыхнулся. Девица торчала над аквариумом с дохлыми рыбами и тыкала в каждую пальцем, пытаясь, очевидно, таким незатейливым образом их воскресить.

— Мартин! Мартин… — она страдальчески скривилась и подняла самую крупную рыбку за хвост. Попыталась встряхнуть её, но та выскользнула и булькнулась в грязную воду. — Вот же… дьявол!

— Я где-то слышал, что их надо кормить, — облокотившись о косяк, заметил Даррен.

Девица вспыхнула и повернулась, метнув в его сторону пару молний из глаз:

— Думаешь, я не в курсе, умник?! Это из-за тебя мне пришлось торчать пять дней в том клоповнике, а потом два дня ныкаться по мотелям! Так что смерть Мартинов — на твоей совести!

На совести Даррена были грехи и пострашнее, нежели смерть аквариумных рыбок. К тому же торчала в том клоповнике она вовсе не из-за него. А потому её жестокие обвинения пролетели мимо, не задев ни одной по-настоящему чувствительной струны его души. Но не задать следующий вопрос он просто не смог:

— Мартинов? Их всех звали Мартинами? — уточнил он, и его мандибулы невольно разошлись в стороны.

— Сначала нет, — хмуро ответила она, вскарабкиваясь на табуретку, чтобы снять аквариум со стола. — Но потом я в них запуталась. Поэтому теперь они все — Мартины. То есть были… Мартинами.

Она вздохнула, бросив на своих Мартинов поистине печальный взгляд. Его следующая колкая реплика застряла где-то в горле, и Даррен оторвался от косяка.

— Я возьму.

Он подошёл, намереваясь перехватить ручки явно тяжёлого аквариума, в котором было не меньше тридцати литров воды. Но девчонка упрямо нахмурилась и даже не соизволила на него посмотреть:

— Не надо, я сама.

— Я сказал: дай сюда! — уже потребовал он, возмущённый даже не столько тем фактом, что с ним спорят, сколько по-дурацки мелочной причиной их спора. К тому же, ему очень не хотелось, чтобы она вдруг навернулась с этим чёртовым аквариумом и залила водой стоявший рядом диванчик, который он уже присмотрел для своего будущего гнёздышка. Он схватил ручки и потянул на себя, твёрдо намереваясь отобрать у неё аквариум.

— Ой, да хрен с тобой! — воскликнула она и резко выпустила ручки.

Такой подлости Даррен не ожидал даже от неё — хотя несомненно должен был. Это было его последней мыслью перед тем, как аквариум под собственным весом выскользнул из его пальцев и, перевернувшись, окатил его с шеи до пят тридцатью литрами вонючей, склизкой желтовато-бурой воды. Почувствовав, как все пять Мартинов скользнули куда-то за воротник его нагрудника, Даррен едва сдержал рвотный позыв и, сжав челюсти до скрипа в зубах, посмотрел на девчонку.

В этот момент он отчётливо понимал, что хочет — а, главное, может — её убить. И от этого шага его отделяла одна маленькая, ничтожно маленькая деталь, которую он попытался выхватить с её преступной физиономии. Один-единственный намёк на то, что она сделала это преднамеренно — и Даррен не мог бы положиться, что не закончит этот вечер в обществе её разорванного на клочки трупа. Но, к его вящему облегчению (или сожалению? он уже и сам не мог определить) этого намёка на её лице не оказалось. Она стояла на стуле, закрыв рот обеими ладонями, и таращилась на него выпученными от ужаса глазами. «Светло-серые», — не совсем кстати решил про себя Даррен и опустил руки. Из рукавов на пол полилась вода, и два Мартина звонко плюхнулись в собравшееся под ним озерцо.

— Пххрр… фффхххрр… — издала вдруг сдавленные звуки побагровевшая девчонка, и Даррен угрожающе прищурился. Если она сейчас только посмеет засмея…

— Пфхаа-ха-хааа! — взорвалась она истеричным хохотом и, согнувшись, сползла с табуретки на пол, тыча в него пальцем. — Аха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Даррен стиснул зубы ещё крепче и, развернувшись, пошлёпал в ванную, моля духов о том, чтобы оттуда не было слышно её мерзкого заливистого смеха.