— Положительная динамика незначительная. К утру будет виднее, — человеческий шаман крутился вокруг Ангуса, пытаясь высмотреть что-то у него во рту — возможно, свою несуществующую квалификацию хирурга. — Давай пока оставим эту схему.

Его помощница сделала пометку в планшете и широко зевнула, прикрыв рот кулаком — уже в пятнадцатый или шестнадцатый раз с тех пор, как зашла в палату. Видимо, не могла дождаться момента, когда её отпустят спать. Сразу видно, кто в этой комнате действительно работал, а кто весь день только и делал, что халтурил и наводил суету. И говоря о последних… Вэлиан отыскал взглядом девчонку — та подпирала задом крышку стола, прижав к груди планшет, и с хмурым видом прислушивалась к совещавшимся медиками.

Вернувшись через несколько минут после бегства из палаты, она первым делом отобрала у него планшет и заняла оборонительную позицию в дальнем углу. Сначала он решил, что она сделала это в отместку за его критику. Но зашедшая следом Надя, которая с порога направилась менять ему катетер, разрушила надежду, что ему удастся отделаться так легко.

Разумеется, в некотором смысле он сам навлёк на себя беду, потребовав более качественного обслуживания. Но, судя по мстительно-холодному выражению на лице девчонки, натравить на него Надю её заставила вовсе не забота о гигиене. И если она сделала это в отместку, следовало признать, что ей удалось достичь задуманного: за те три короткие минуты, что длилась процедура, он не раз успел пожалеть о том, что вообще открыл рот. В отличие от гипотетического сепсиса, боль, вызываемая каждым неосторожным движением женщины, была настоящей и ощущалась тем острее, чем явственнее он представлял, как жёсткая трубка наносит необратимые повреждения самой чувствительной части его тела. Будет настоящим везением, если, выбравшись отсюда живым, он не заработает половую дисфункцию по милости этих дилетантов. А впрочем, настоящим везением было бы просто выбраться отсюда живым…

Стиснув зубы от боли и обоснованного страха за свою мужскую гордость, Вэлиан все три минуты проклинал свой язык за несдержанность. После инцидента с когтями ему следовало уяснить для себя, что дразнить тех, кто обладает всей полнотой власти над твоим телом — не самая блестящая затея. Вот только устоять против соблазна на практике оказывалось не так просто. Ему не нравилось растущее с каждым часом ощущение, что он не более чем кусок дышащей плоти, привязанной к разделочному столу, расходный материал, годный лишь для того, чтобы стать подопытным образцом. В этом смысле здешний персонал прекрасно исполнял возложенную на него функцию. Единственным слабым звеном была девчонка.

Её окружал запах уязвимости, запах лёгкой добычи. Она реагировала на провокации и поддразнивания и не умела скрывать своих эмоций так хорошо, как это делали её более опытные коллеги, помогая ему сохранять убеждённость в том, что он по-прежнему является полноценным участником событий, с чьим мнением и присутствием нельзя не считаться. Ей здесь было попросту не место. Слишком доверчивая и мягкая, она понятия не имела о правилах выживания, без конца нарушала технику безопасности и, что возмущало больше всего, не считала это своим недостатком. Непонятно, как она сумела дожить до своих лет, сохранив невредимыми все части своего тела — он не знал и узнать не стремился. Но при взгляде на неё не мог отделаться от тоскливого предчувствия, что, оставленная на произвол судьбы, она недолго будет пользоваться её подарками. Рано или поздно ей придётся столкнутся с суровыми реалиями войны, и тогда, не сумев проявить достаточную гибкость, она или будет сломлена, или погибнет.

Разумеется, её жизнь и благополучие в меньшей степени должны были волновать его — привязанного к кушетке и ожидающего смерти на лабораторном столе. Ему следовало волноваться за себя и Ванадиана, за бойцов своего взвода, за родителей, за судьбу своего народа и процветание Иерархии, в конце концов. Довольно широкая зона личной ответственности, если подумать — и без того, чтобы пытаться втиснуть в неё ещё и беспризорную человечку, о существовании которой он и не подозревал два дня назад. Да и с какой стати ей быть беспризорной?.. У неё есть отец и брат. Тупоголовый и безответственный брат, который не проживёт долго — этому Вэлиан собирался поспособствовать лично.

— Как поживает наша вредина? — Закончив с Ангусом, человек-скальпель направился к соседней кушетке.

— Анализы чистые. Жалуется на грязь и обслуживание, — пробормотала Надя сквозь очередной зевок.

— Отлично, просто отлично… — осмотрев бедро и ключицу, хирург-недоучка протянул лапищу и потрепал Вэлиана за гребень. — Хороший мальчик! Через пару дней будешь вприпрыжку бегать. Фигурально выражаясь, — добавил он, хохотнув, и направился к выходу.

Вэлиан скрипнул зубами с досады, дав клятвенное обещание, что при первой же возможности свернёт остряку шею.

— Ты здесь закончила? — Надя остановилась у шторы и обернулась к девчонке. — Можешь поставить свежую капельницу и идти спать. А то завтра всё из рук будет валиться. Сегодня Фиби в ночной, она присмотрит за Циклопом.

— Я… нет. Мне ещё кое-что надо… сделать… — пролепетала та и тут же начала краснеть — врать у неё получалось на редкость паршиво. — Я сама подежурю. Спать что-то совсем не хочется.

— Ну, как знаешь. В любом случае, торчать с костемордыми необязательно. Просто заходи к ним раз в три-четыре часа.

— Хорошо.

— Ладно, до завтра, — Надя махнула ей на прощание и скрылась за шторой.

Фэй дождалась звука закрывающейся двери и прошла следом. Вэлиан услышал щелчок заблокированного замка.

— Если хочешь знать моё мнение, на надёжную охрану ты не тянешь, — заметил он, когда девушка появилась из-за шторы и распахнула её настежь — видимо, чтобы сразу заметить вошедшего с порога незваного гостя.

Она бросила на него взгляд и молча прошествовала к кушетке Ангуса.

— Почему бы тебе не рассказать о том парне кому-нибудь из взрослых и не пойти спать?

— Не понимаю, о чём ты говоришь. — Она уселась на стул и уткнулась в планшет. В её левой руке покоился шокер.

— С твоей любовью к вранью, тебе следовало бы научиться делать это получше. Я не стану будить тебя, если он снова сюда заявится. Что бы он ни затевал, это не может быть хуже лабораторного стола.

Она вымученно вздохнула. Вэлиан поправил гребнем сбившуюся под спинным воротником подушку и потянул затёкшие мышцы. Строго говоря, он пока и сам не решил, какой исход для них с Ванадианом стоило считать наилучшим.

Разумеется, быстрая смерть, пусть и не безболезненная, всегда предпочтительнее долгой — да к тому же когда она совсем не героическая. Однако же не в его характере было сдаваться раньше времени. Пока он жив и относительно бодр, оставался шанс вырваться на свободу и если не предпринять попытку бегства, то хотя бы причинить максимальный ущерб неприятелю. Этот шанс останется и в лаборатории. Он мог бы воспользоваться им, чтобы убить кого-то из персонала, испортить оборудование, раскрыть её местоположение, помочь истязаемым там беднягам… Мысль казалась здравой — и даже естественной. Одно не давало покоя: что, если это же заблуждение подвело всех, кто попадал туда до него? Что, если он окажется в настолько невыносимом и отчаянном положении, что единственным выходом из него будет только смерть, но и о ней придётся молить предков, ежечасно, ежеминутно? Доходя до этого места в своих рассуждениях, Вэлиан оказывался парализован и не знал, куда двигаться дальше.

Он оглядел стены и потолок, капающий кран над раковиной, натёртые до блеска дверцы шкафа, недвижимый силуэт Ванадиана под простынёй и притулившуюся рядом с ним девчонку на стуле. Спать не хотелось, а голые стены и мрачные перспективы начали навевать тоску. В голову полезли дурные мысли.

Может, и правда лучше поскорее сдохнуть? Интересно, как тот парень собирался их убить? Застрелить, придушить, перерезать горло, пырнуть под рёбра, вколоть какую-нибудь отраву, проломить череп?..

— И всё-таки почему ты не расскажешь про него? — повернулся он к девушке. — Непохоже, чтобы вы были приятелями. Он тебя запугал?

— Тебя это не касается, — отрезала та.

— Вообще-то касается. Он ведь приходил сюда из-за нас с Ванадианом?

И снова молчание. Она заёрзала на стуле, очевидно, не сумев придумать обоснованного возражения.

— Ты не сможешь всё время здесь сидеть. Рано или поздно тебе придется уйти. Ему хватит и двух минут, — он помолчал, перебирая в голове варианты. — Конечно, если он не приготовил специальную программу с кляпом, фиксацией конечностей, набором инструментов и средствами для расслабления мышц и остановки кровотечения, чтобы подольше…

Девчонка подняла на него глаза, и Вэлиан прочитал в них угрюмую надорванность. Он уже видел этот её взгляд и выражение лица незадолго до того, как она разревелась, и понял, что пора остановиться. Как бы там ни было, ему не хотелось, чтобы она снова убежала вся в слезах и оставила его в одиночестве коротать время до утра.

— Скажи хотя бы, что нас ждёт, — вздохнул он. — Терпеть не могу сюрпризы.

— Ничего из того, что ты перечислил.

— Ты хотела успокоить меня или напугать ещё больше? У меня не самое богатое воображение, и я, возможно, не самым внимательным образом изучал раздел методички со способами пыток…

— Это не имеет никакого отношения к пыткам!

— Нет? А к чему же?

— Неважно. Это долго и сложно объяснять.

— Отлично, я как раз никуда не тороплюсь, — он выразительно дёрнул привязанными запястьями.

Девчонка опустила планшет на колени и уставилась на него с раздражением.

— Если ты не против, я предпочла бы почитать. В тишине.

До того, как она это произнесла, он действительно не был против. Но с её стороны было неслыханной наглостью рассчитывать на то, что он безропотно согласится развлекать себя разглядыванием голой стены.

— Что читаешь? — осведомился он с напускным любопытством. — Шокирующие подробности из жизни насекомых?

— Ладно, хорошо, ты выиграл! Я верну тебе планшет! — она поднялась и направилась к нему. — Ты доволен?

— Я выгляжу довольным? — проворчал Вэлиан.

— Нет, — перегнувшись через кушетку, она потянула на себя столик. — Ты никогда не выглядишь довольным.

— А ты хочешь увидеть меня довольным?

Замерев, девчонка окинула его оценивающим взглядом с прищуром, и отчётливо проступившая на её лице неприязнь подсказала ему, что её мысли приняли правильное направление.

— Нет, — уверенно покачала она головой. — Пожалуй, не хочу.

— Вот и не жалуйся.

Она изогнула губы в скептической усмешке, но этот раунд определённо остался за ним. Установив планшет и раздвинув экран, Фэй отошла в сторонку и, вернувшись со стулом, уселась рядом.

— Ты не против, если я тоже посмотрю?.. — спросила она, поймав на себе его вопросительный взгляд.

— Нет, — пожал он плечами без видимого энтузиазма, чтобы у нее не создалось впечатления, будто он рад её компании. — Это ведь твой планшет.

— Да, мой. Просто… я… — она запнулась.

— …не тот, кого скоро отправят на лабораторный стол? — услужливо подсказал он.

— Можешь выбрать фильм первым, — поджав губы, сухо отозвалась она.

Вэлиан усмехнулся, но развивать неприятную для них обоих тему не стал. В отличие от своих коллег-маньяков, она по крайней мере осознавала чудовищность совершаемого ими злодеяния — и одним этим заслуживала толику снисхождения. Взявшись за стилус, он защёлкал по папкам, отыскивая нужный файл.

— Что ты ищешь? — наблюдая за ним, поинтересовалась девчонка.

— Фильм, который смотрел, когда ты забрала планшет.

— Я помогу, если вспомнишь что-нибудь. Название, сюжет, имена героев... что угодно.

— М-м... У главного героя была шикарная трёхствольная импульсная винтовка со складным прикладом, накладным поршнем для уменьшения отдачи и лазерным прицелом, — припомнил он, для чего ему пришлось изрядно поднапрячь ссохшиеся от двухдневного голодания мозги. — Я только не совсем понял, как она работает. Для ударной силы такой мощности у неё должны стоять конденсаторы размером с…

— Ты шутишь, наверное! — прервала она его. — Единственное, что ты запомнил — какая-то дурацкая винтовка?

— Дурацкая?! — поперхнулся от возмущения Вэлиан. — Да я бы за эту винтовку два пальца отдал! Она с одного выстрела пробивает слой бетона в полсептима! Там ударная сила не меньше трёх с половиной…

— Ну хватит, я ничего в этом не понимаю! — подняв ладони в защитном жесте, резко оборвала она его.

— В винтовках? — уточнил он, запоздало сообразив, что ей с её комплекцией наверняка больше нравились пистолеты.

— Во всём, что стреляет, режет, взрывается и наносит другие физические повреждения живым существам. Я убеждённый пацифист, — заявила она, как ему показалось, с оттенком превосходства в голосе.

— Это... какая-то религиозная секта или..?

— Я против насилия — и оружия как прямого проводника насилия.

— М-м... ясно.

Подобные ей чудики встречались и за пределами этой планеты — безнадёжные идеалисты и фантазёры, хотя и безобидные существа, не способные выйти за рамки пустой болтовни и эпатажных выходок на публике. Ханары — и те их всерьёз не воспринимали. Но если её неприятие насилия Вэлиан ещё мог себе как-то объяснить — непросто быть адептом силы, когда ты выглядишь как главный деликатес в чьей-то кормовой базе — то выпад против оружия, этого великого уравнителя слабых и сильных, не поддавался никакой логике. До подобной ереси в Пространстве Цитадели, предельно озабоченной проблемами безопасности, на его памяти не доходили даже самые отбитые антимилитаристы

— Насилие — ладно, допустим. Но что плохого в оружии? — спросил он, заранее предчувствуя, что вступает на скользкую дорожку, ведущую к мрачным глубинам чужого подсознания. — Им можно причинять насилие, но им же и предотвращают насилие. Это всего лишь инструмент.

— Нет, это не всего лишь инструмент — это инструмент для убийства! — с отвращением поморщилась она. — Это аморально — производить орудия смерти на заводах и тратить ценные ресурсы не на улучшение качества жизни, а на повышение эффективности уничтожения разумных существ.

— Некоторые разумные существа заслуживают того, чтобы быть уничтоженными, — резонно заметил он.

— Никто этого не заслуживает. Но даже если и заслуживает, за всё время существования оружия хороших людей им было убито гораздо больше, чем плохих.

— Если бы хорошие люди не пренебрегали навыками владения оружием, это количество можно было бы сократить по меньшей мере втрое.

— О, как это типично для агрессора! Ты думаешь, это так просто — взять и убить кого-то?!

— Убивать негодяев довольно просто.

— Негодяев? — подхватила она, впившись в него ледяным взглядом. — Как я и мой брат?..

— Нет, я не имел в виду…

Он мотнул головой и растерянно умолк, понимая, что не был готов к обсуждению темы с этой стороны.

— Я не убивал людей, — вырвалось у него как-то само собой — он был уверен, что собирался сказать что-то другое. — Пока нет, — добавил Вэлиан, смутившись.

Девушка нахмурилась, но колючие льдинки в её глазах растаяли.

— А кого ты убивал? — сухо поинтересовалась она.

— В последний раз это были работорговцы с Омеги. И я рад, что ублюдки отказались сдаться и нам пришлось их убить. Если бы ты увидела, в каком состоянии находились похищенные ими пленники, то согласилась бы, что со смертью тех, кто это с ними сделал, мир стал гораздо чище! — изрёк он уверенно и твёрдо, предупреждая её попытку подвергнуть сомнению неоспоримые истины, вокруг которых вращалась его вселенная. Но, вопреки его ожиданиям, она не стала с ним спорить — как, впрочем, и соглашаться.

— Вы спасли их? Тех пленников? — помолчав, спросила она.

— Большую часть.

— Что ж, приятно слышать, что в свободное от захвата чужих колоний время вы делаете что-то хорошее, — пожала она плечами, притворяясь равнодушной. Но он видел по её лицу и глазам, что эта история задела её за живое — и достаточно сильно, если она попыталась это скрыть.

— Мы не захватываем чужих… — раздражённо начал было Вэлиан, но вовремя вспомнил, что через этот разговор они уже проходили. — Ладно, забудь. В любом случае, мне просто любопытно: чем в твоём воображаемом мире без оружия защищаться от вооружённых бандитов?

— Если весь мир откажется от производства оружия, бандитам негде будет вооружаться.

— Весь мир никогда не откажется от оружия. Это слишком выгодный бизнес.

— Бизнес, который строится на крови! Войны не закончатся, пока они будут слишком выгодным бизнесом. Неужели это так сложно понять?

— Ладно, хорошо. Допустим, случилось невероятное и весь мир отказался производить оружие. А потом какая-нибудь отсталая цивилизация по счастливой случайности осваивает межзвездные путешествия, находит спящий ретранслятор и по скудости ума активирует его, открывая дорогу злобным, агрессивным тварям из далёкого космоса, которые не дошли в своём развитии до гениальной идеи отказаться от производства оружия. Чем прикажешь от них защищаться?

Девчонка призадумалась. Те, кто забил ей голову антиоружейной галиматьёй, подобные варианты развития событий, очевидно, не рассматривали — что неудивительно, учитывая, что до последнего момента люди понятия не имели, что кроме них в галактике существуют и успешно уживаются друг с другом несколько десятков других видов.

— Что ж, гипотетически это… — она искоса взглянула на него, словно надеясь прочесть правильный ответ на его лице, — …могло бы произойти.

— И?..

— И… я всё равно считаю, что оружие — это зло, а насилие порождает ещё больше насилия. Знаешь, в истории человечества это случалось много раз — когда один народ, культурно и морально превосходящий своих соседей, становился жертвой их агрессии, потому что в какой-то момент они отказывались от войны в пользу развития и процветания общества. Но, будучи завоёванными и даже порабощёнными, они всегда побеждали своих захватчиков тем, что постепенно приобщали их к своим ценностям и образу жизни, учили своему языку, заводили общее потомство и становились частью их народа. Это победа над агрессией через взаимную ассимиляцию. Мне кажется, это вполне могло бы сработать и на межвидовом уровне.

— Отличный план! — отозвался Вэлиан, терпеливо дослушав её до конца и ни разу не засмеявшись, что стоило ему немалых усилий. — Просто великолепный. Представить не могу, что может пойти не так. Кроме, разумеется, общего потомства, потому что едва ли ты сможешь завести потомство от рахни — не то чтобы рахни когда-либо были замечены за попытками отложить свои яйца…

— Я только пытаюсь объяснить, — прервала его девчонка, явно задетая его насмешливым тоном, — что любовью и терпением можно достичь гораздо большего, чем силой. Ни одно разумное существо не рождается злым и агрессивным. Я в это просто не верю. Ты можешь дать отпор захватчику — и это разозлит его ещё больше. Но если проявить к нему доброту и участие, рано или поздно это даст свои плоды и его природа изменится. Пусть не в нём самом, но в его детях — точно. Этого не может не произойти. Это единственный путь, по которому только и может двигаться разумная жизнь во вселенной.

Вэлиан внимал этой прелестной чуши, склонив голову набок и невольно умиляясь простодушию сидевшего напротив него создания. Ей следовало родиться ханаром. Она выглядела бы гораздо менее симпатично, возможно. Но, по крайней мере, находилась бы в естественной для себя среде обитания и в более аутентичном облике бесхребетной, беззубой жижи на летающем подносе, издающей трогательно-несуразные звуки.

— Машины-убийцы, — произнёс он многозначительно, и девчонка хлопнула глазами:

— Машины-убийцы?..

— Что, если на галактику нападёт флот враждебных машин-убийц, чья единственная цель — уничтожить всё живое во вселенной?

— Нет, так нечестно — ты сейчас просто фантазируешь! Это звучит как полная бессмыслица. Даже если бы эти машины существовали, зачем бы им заниматься подобными глупостями?

— Вообще-то они уже существуют — мы называем их гетами. Они обрели интеллект, вышли из-под контроля, едва не истребили своих создателей, захватили их родной мир — и никто не знает, что эти парни замышляют, скрываясь за Вуалью Персея уже несколько столетий.

— Почему они должны что-то замышлять? Быть может, они просто хотят жить, как все остальные? Вы пробовали с ними поговорить? Уверена, среди них найдутся славные ребята, с которыми можно договориться, просто нужно найти к ним правильный подход.

Вэлиан прикрыл глаза, на миг вообразив картину того хаоса и неразберихи, которые охватят галактику, когда такие вот блаженные, озабоченные поиском правильного подхода ко всякой говорящей жестянке, дорвутся до власти и начнут распоряжаться чужими судьбами. Благословение духам, этого никогда не случится — пока на страже закона и порядка стоят они, турианцы, готовые бесстрашно охранять существующее — и прекрасно, надо заметить, работающее — мироустройство не только от пришлых врагов, но и от местных городских сумасшедших. В эту минуту он как никогда прежде проникся гордостью за свой народ, взваливший на себя неподъёмный груз ответственности за галактику — и несущий его с достоинством уже столько столетий! Осознание важности этой миссии и хрупкости мира, который держался на плечах Иерархии — ведь без неё галактика и суток не продержится, тут и думать нечего — наполнило его истончившиеся нервы почти бесконечным запасом снисхождения. Почти.

— Вот поэтому кто-то более опытный и здравомыслящий должен взять вас под свою протекцию, — окинув девушку сочувствующим взглядом, произнёс он наставительно. — Галактика — слишком опасное место, и вы очевидно не готовы к самостоятельной жизни в ней.

Она вскинула брови.

— И этот «кто-то более опытный и здравомыслящий», разумеется, вы?

— Разумеется. Вам здорово подвезло — под мудрым управлением Иерархии у вас появится шанс занять достойное место среди… ну скажем, элкоров. Или даже ханаров.

Особого воодушевления эта новость у неё не вызвала — что не сильно его удивило, учитывая, что эта глупая женщина абсолютно ничего не смыслила в политике. Сделав глубокий вдох, она протяжно выдохнула. А затем придвинулась ближе и, облокотившись на поручень у изголовья кушетки, приняла выжидательную позу.

— Так эти… гетами?..

— Геты.

— Геты. Значит... они что-то вроде роботов? — её губы растянулись в мечтательной полуулыбке. — А как они выглядят?

Была ли это только уловка, чтобы отвлечь его внимание от спора, в котором она без всяких сомнений проигрывала, или ей на самом деле было любопытно узнать что-то новое о мире по другую сторону ретранслятора, но устоять против этого взгляда, горящего жаждой знания — и отказать себе в удовольствии видеть, как она произносит слово «геты», забавно зажимая кончик розового языка между зубов — не сумела бы даже каменная статуя. Сперва он отвечал на её вопросы довольно скупо, стараясь давать лаконичные ответы. Но почти каждая его фраза вызывала у неё новый поток вопросов, в вдобавок ко всему приходилось объяснять ей значения многих привычных для него вещей и явлений, так что постепенно он увлёкся собственным рассказом и начал припоминать интересные факты из истории видов, населяющих Пространство Цитадели — сначала про гетов, потом про кварианцев и Рассветную Войну, потом про Мигрирующий флот. Потом ей захотелось узнать о том, как кварианцев выперли из Совета Цитадели — и у них, естественно, произошёл спор о том, насколько справедливым было это решение и какова степень вины каждой из сторон конфликта. Потом они плавно перешли к азари и саларианцам. Ему льстило внимание, с которым она ловила каждое его слово, и восхищённое удивление, с которыми она узнавала о вещах, прежде известных ей только по сюжетам фантастических книг. И где-то в глубине души хрипела придушенная им мысль о том, как было бы здорово провести её по этим местам, наслаждаясь её потрясённым видом, потому что, откровенно говоря, иногда она улыбалась так, словно не верила ни единому его слову.

Про азари она слушала с большим интересом. Ей хотелось узнать всё про их культуру, историю происхождения, внешние различия с людьми и, конечно же, размножение — отсутствие у их вида самцов её особенно впечатлило. После азари они заговорили о саларианцах. Она ещё крепилась, хотя вовсю зевала и сонно хлопала глазами. Вэлиан не мог её винить — при упоминании саларианцев его организм проявлял схожую реакцию. Она сломалась на описании политического уклада их общества. И, надо признать, выдержала она дольше, чем сам он — на уроках межвидовой истории. Моргнув в очередной раз, она не нашла в себе сил разлепить веки, и через несколько минут до его слуха донеслось мерное посапывание.

Сперва он хотел разбудить её. Но, потянувшись носом к её макушке, отвлёкся на смутно знакомый сладковатый запах отдушки. Смешиваясь с запахом её кожи и волос, он становился более мягким и естественным, нежели привычный его обонянию яркий азарийский парфюм, и отдалённо напоминал запах каких-то специй или трав.

В груди тоскливо заныло. И сразу же нахлынули воспоминания из детства: он с приятелями играет в прятки в городском парке. Все ближайшие деревья заняли в первые секунды отсчёта, так что Вэлиану пришлось нырнуть в заросли аспинарии, растущей вдоль обочины тропинки. Была пора цветения. Усыпанные ярко-сиреневыми цветами кусты благоухали пряно-сладковатым ароматом. Залезть внутрь одного из них было ошибкой — Вэлиан понял это, едва сделав первый вдох. У него тотчас же закружилась голова, а в носу нестерпимо засвербило. Воткнувшись лицом в траву, он задержал дыхание, молясь духам, чтобы не чихнуть. Но духи не были благосклонны к нему в тот день. От впившейся в левую ноздрю травинки нещадно защекотало в носу и горле. И Вэлиан, не успев зажать рукой рот, звонко чихнул — прямо в двух шагах от водящего. «Не быть тебе разведчиком, Ортас», — сказал тот уверенно, раздвинув кусты. И в тот же момент Вэлиан пообещал себе, что непременно им станет.

Хмыкнув, он оглядел спящую девушку и решил, что вполне способен терпеть её присутствие и без того, чтобы ежесекундно трепать ей нервы. В конце концов, она заслужила пару часов отдыха — прежде чем ему наскучит смотреть фильмы и снова захочется излить на кого-нибудь накопившуюся злость. Вэлиан взялся за стилус и приступил к поиску фильмов с героями в смешных обтягивающих костюмах — он уже знал, что там будет много взрывов и масштабных сражений. Как бы неприятно ни было признавать этот факт, но кое-что люди всё же научились делать хорошо. Казалось безумием, что кто-то в здравом уме станет тратить такое количество усилий и средств на бесполезные фильмы, чья единственная задача — убивать свободное время. Однако сложно было отрицать, что спецэффекты во всей красе компьютерной графики выглядели завораживающе. Чем-то напоминало наркотики: он слабо помнил, что происходило за те два часа, что длился фильм, и содержимому его черепной коробки это едва ли шло на пользу, но эйфория от процесса перевешивала доводы рассудка. Отыскав подходящего кандидата, способного, судя по вступительной заставке, скрасить следующие два часа его пропащей жизни, Вэлиан перемотал первые сцены со скучной болтовнёй и совершенно позабыл о гнетущей реальности, с головой погрузившись в красочный мир сражений, взрывов, природных катаклизмов и супер-навороченных пушек.

Пока его не отвлёк кашель с соседней кушетки.

— Лейтенант?.. — сипло позвал рядовой. — Вы тут?

— Приятно знать, что ты не растерял чувства юмора, Ванадиан, — обернувшись к нему, отозвался Вэлиан: — Где, мать твою, мне ещё быть?

Парень растерянно озирался по сторонам, пытаясь разлепить склеившиеся от гноя веки. И, видимо, всё ещё плохо соображал со сна.

— Рад слышать, что вы всё так же приветливы. А где девушка, Фэй? Кажется грелки перестали работать.

Заглянув через плечо, Вэлиан вытянул шею и не без пристрастия ткнул девчонку носом в макушку.

— Эй, вставай! Пора работать.

Реакции не последовало. Тогда он прихватил ртом прядь её волос и дёрнул на себя. Она недовольно промычала что-то, а следом ему в лицо заехала её пятерня.

— Эй, полегче! — выплюнув волосы, протестующе завопил он, и девчонка, наконец, продрала глаза.

Подняв голову, она захлопала ресницами, озираясь с видом человека, только что высадившегося на неизвестной планете.

— Что?.. Всё в порядке? Который час?

— Мои грелки перестали работать, — подал голос Ванадиан. — Нельзя ли поменять их на новые?

— Да, конечно. Сейчас, — поднявшись, она направилась к шкафу, на ходу приглаживая взъерошенные волосы и потирая покрасневшие глаза. — Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше, — безрадостно отозвался Ангус. — Здесь очень холодно.

Подхватив коробку с заряженными грелками, девчонка подошла к его кушетке и взглянула на датчики.

— Температура поднялась, — констатировала она упавшим голосом.

Поставив коробку на столик, она принялась было откладывать старые грелки в сторону. Но, поочерёдно дотронувшись до каждой, обеспокоенно посмотрела на Ангуса.

— Они все горячие. Должно быть, тебя морозит из-за жара.

— Нельзя ли положить мне ещё несколько, раз уж ты их принесла? — попросил тот, по всей видимости, рассчитывая таким нехитрым способом покончить со всей этой историей.

— Не слушай его, пусть лучше мёрзнет, — встрял Вэлиан, видя, что девушка колеблется, переводя глаза с дисплея терминала на грелки и обратно.

— Мне бы только уснуть, — не сдавался Ангус, — а потом можешь их убрать.

— Ванадиан, у тебя сильный жар! — раздражённый упрямством рядового, раздельно проговорил Вэлиан. — Грелки не помогут, а только быстрее тебя добьют.

— А я и не против. Всё равно подохну, так уж лучше поскорее.

— Ты подохнешь, когда я тебе разрешу!

— Я просто хочу согреться и уснуть, — устало запрокинул тот голову. — Я что, слишком многого прошу? Фэй, будь добра...

— Сделаешь это — он и до утра не протянет! — уверил её Вэлиан.

— Какой смысл оттягивать неизбежное, лейтенант?

— Ванадиан, ты солдат Иерархии, а солдаты Иерархии не сдаются до последнего…

— Избавьте меня от агитпросвета хотя бы на смертном одре, лейтенант! Меня полжизни пичкали этим…

— Да как ты смеешь, вылупок желторотый!.. Иерархия дала тебе всё, о чём ты и мечтать…

— Боже, да замолчите вы оба! Нашли время и место! — внезапно рассердившись, воскликнула девчонка с таким отчаянием в голосе, что они оба тотчас умолкли. — Я не могу положить тебе ещё грелок, извини, — повернулась она к Ангусу. — Я знаю, что для тебя так было бы, наверное, легче… — она запнулась, не решаясь продолжить, — …но я просто не могу этого сделать.

— Хорошо. Я понимаю, — глухо пробормотал Ангус.

— Я придумаю что-нибудь другое, ладно? — она выглядела виноватой. — Массаж должен помочь, он восстановит кровообращение… и где-то здесь… — сорвавшись с места, она кинулась к шкафчику. — …где-то здесь, я видела, лежали разогревающие мази…

— Массаж?.. — обеспокоенно заёрзал Ангус. — Зачем это?.. Не нужно мне массажа!

— Не бойся, это не больно, — девчонка вернулась с банкой, открутила крышку, и зачерпнула мазь. — Я вотру тебе в тело специальные мази, которые создают согревающий эффект, но сами по себе…

— Я не хочу, это неприемлемо! — бедняга подобрался, насколько позволяли ремни, и отодвинулся на другой край кушетки. — Есть же… рамки пристойности! Это противоречит межгалактической Конвенции по обращению с пленными!..

— Ну что ты придумываешь, честное слово!.. — смутилась девчонка, протянув руку к простыне, но так и не решившись её отдёрнуть. — Это лечебный массаж, а не то, что ты там себе вообразил. Я намажу тебе только руки, ноги, грудь… и ещё, может, немного сверху живота…

Ангус со свистом втянул в себя воздух, и тут уж и Вэлиан, не выдержав, фыркнул от смеха. Кто-то должен был объяснить ей, что массаж, не включающий в себя раскалённые на огне камни, деревянные шпиндели и абразивные тёрки, пропитанные концентрированной кислотой, практиковался исключительно в борделях — ну и может, в салонах отдыха для каких-нибудь мягкотелых ханаров и лишённых эрогенных зон саларианцев. Кто-то — но не он. И, по всей видимости, не Ванадиан, которого буквально парализовало от ужаса перед перспективой подвергнуться столь унизительному, хотя и несомненно приятному, надругательству над его достоинством.

— Ради всех духов, просто дай мне спокойно умереть!.. — взмолился бедняга.

— Эй, оставь мальчишку в покое! — с напускной строгостью вступился за него Вэлиан. — Если тебе так уж хочется намазать кого-нибудь этой дрянью — я как старший офицер готов предложить себя в жертву. Уверен, это не закончится ничем неловким.

У неё ушло несколько секунд, чтобы связать концы с концами. После чего, покрывшись густым румянцем, она с пристыженным видом вытерла ладонь о салфетку.

— Что ж, в таком случае, лежи и мёрзни дальше, — проворчала она, зыркнув на притихшего рядового. — Мне больше нечего тебе предложить.

— Ничего, всё в порядке, — примирительно отозвался тот. — Я понимаю. В любом случае… спасибо.

— За что «спасибо»? — с раздражением вскинулась она. — Я ведь ничего не сделала. Не то чтобы у меня был особенный выбор… Не могу же я, в самом деле, позволить тебе свободно здесь расхаживать.

— Что?.. Нет, конечно, я и не думал…

— И даже если бы я тебя отвязала — сюда в любую минуту может кто-нибудь войти. Не говоря уже о том, что если тебе вдруг захочется сделать какую-нибудь глупость… сбежать, например, или…

Почувствовав странные нотки в её голосе, Вэлиан напрягся, и его веселье как рукой сняло. Склонив голову набок, он впился глазами в её лицо, пытаясь понять, что происходит в голове этой женщины и с кем конкретно она сейчас спорит. А главное — зачем.

Она задумчиво умолкла, кусая губы.

— Бежать-то я сейчас вряд ли смогу, — пробормотал Ангус. — Не уверен даже, что у меня получится хотя бы встать. Ноги онемели, совсем их не чувствую, да и с дыханием что-то не в порядке...

— Ладно, хорошо, так и быть! — всплеснула девчонка руками с таким видом, словно её вынудили произнести это под дулом пистолета. — Но ты должен дать мне слово… то ваше честное турианское слово… что ты вернёшься в кровать по первому моему слову. И не попытаешься сбежать. Или навредить кому-нибудь. Согласен?

Она впилась в него пытливым взглядом, ожидая ответа.

— Что?.. — только и сумел выдавить из себя тот.

Вэлиан скрипнул зубами с досады, едва удержавшись от желания прикрикнуть на туго соображающего парня.

— Я сниму с тебя ремни, — повторила девчонка, — если ты дашь слово, что никто об этом никогда не узнает. Ты сможешь походить по палате, чтобы согреться и… размять ноги. Идёт?

Ангус сглотнул. Он выглядел слегка испуганным — должно быть, решил, что девчонка спятила.

— Да… Да, конечно, идёт, — выдавил он из осипшего горла. — Я... даю слово.

— Хорошо, — кивнула та и переступила с ноги на ногу, словно собираясь с духом. — Значит, договорились.

А затем резко развернулась и кинулась к выходу. Вэлиан проводил её взглядом, всё ещё не веря в то, что это происходит наяву. Услышав шорох открывающейся двери и звук удаляющихся шагов, он откинулся назад и с облегчением выдохнул скопившийся в лёгких воздух. Воодушевление с уходом девушки никуда не исчезло — это был лишь первый шаг, но под ним простиралась целая пропасть! Если провернуть всё правильно и не торопясь…

— Куда она ушла? — подал голос Ангус.

— Наверное, вколоть себе что-нибудь от глупости, — предположил Вэлиан, уверенный, что даже если она перепугалась и передумала развязывать парня прямо сейчас, эта идея её уже не отпустит. — Ванадиан, слушай приказ! Когда она вернётся, постарайся быть с ней максимально милым. Как ты умеешь.

— Скажете тоже, лейтенант, — сконфуженно фыркнул рядовой. — «Милым»… Меня впору пеплом посыпать и в курган закапывать. Как я могу… да и не умею я! У меня, знаете, с женским полом как-то… не слишком хорошо обычно складывалось. В моём учебном классе была одна турианка…

— Потом как-нибудь расскажешь! — нетерпеливо перебил его Вэлиан. — Ванадиан, посмотри на меня.

Парень повернул к нему здоровый глаз.

— Я вытащу нас отсюда живыми, понял? Мне только нужна небольшая помощь с твоей стороны.

— Лейтенант, я с удовольствием помогу вам, но я должен сказать…

— И, для начала, прекрати спорить со старшими офицерами, мать твою! — отрезал Вэлиан, не желая слушать никаких отговорок. — Просто делай, что я говорю.

— Виноват, лейтенант Ортас. Я только хотел сказать вам, что…

Он не договорил, услышав звук открываемой двери. За щелчком блокируемого замка раздались тихие шаги, и из-за шторки снова показалась девушка. Нервно оглядываясь, она бросила быстрый взгляд на Вэлиана и направилась прямиком к кушетке Ангуса.

— Я договорилась с медсестрой, чтобы она не заходила проверять палату, — ответила девушка на его немой вопрос. — У тебя будет пару часов. А потом ты вернёшься в кровать.

Он согласно кивнул, и Фэй начала расстёгивать ремни, опасливо поглядывая на него исподлобья. Затаив дыхание, Вэлиан наблюдал за тем, как Ангус поочерёдно поднимает и покручивает освобождённые запястья, разрабатывая мышцы. Сняв ремни, девчонка попятилась к шкафу, с долей сомнений оглядывая результаты своей диверсии. А Ангус неловко подполз к краю кушетки, чтобы отвязать ноги, при этом стараясь удержать сползающую с бёдер простыню. Девчонка деликатно отвернулась и встретилась глазами с Вэлианом.

— И не вздумай просить! — твёрдо произнесла она. — Ты останешься там, где лежишь.

Вэлиан развёл мандибулы в улыбке — он, в общем-то, и не собирался. Всё, о чём он и мечтать не смел, свершалось прямо на его глазах. Сощурившись от удовольствия, он наблюдал за тем, как его сосед готовится сделать первый шаг на пути к свободе. И лёгкая зависть к его удаче не могла соперничать с предвкушением грядущего триумфа. Уж он-то точно знает, как воспользуется своим шансом.

— Это очень смелый поступок, Фэй, — заметил тем временем Ангус, с трудом справляясь с застёжками ремней. — Не думаю, что сам решился бы довериться слову врага.

— У меня есть это, — девчонка вытащила из кармана шокер и как бы между прочим наставила его на Ангуса, когда тот подтянул ноги к краю кушетки, чтобы спустить их на пол.

— О да, грозное оружие, — миролюбиво усмехнулся тот, не обратив должного внимания на её игрушку. В этот момент его гораздо больше занимали собственные конечности, никак не желавшие сгибаться в коленках.

— Я поставила заряд на максимум, — добавила Фэй, по-видимому, ожидавшая более выраженной реакции. — Мало не покажется.

Ангус рывком поднялся с кровати, и она в испуге отпрыгнула в сторону. Но, увидев, как он начал заваливаться на медицинскую станцию, запутавшись в простыне, резко сменила траекторию движения и рванула на помощь. Подлетев к Ангусу, она отбросила шокер на койку и успела подхватить парня прежде, чем тот сверзился на собственную капельницу. Кое-как удерживая соскальзывающую простыню, Ангус забормотал сбивчивые оправдания о том, что его не держат ноги. А вконец растерявшаяся девчонка суетливо топталась вокруг него, никак не решаясь выбрать между желаниями дать дёру и подставить бедолаге плечо.

Вэлиан тихо рассмеялся — эти двое напоминали ему двух щенков, пытающихся познакомиться друг с другом, невзирая на трясущиеся от страха поджилки. С горем пополам установив Ванадиана в вертикальное положение, Фэй передвинула капельницу и помогла ему завязать на талии простыню. Ангусу было явно неловко позволять ей делать всё это, но он мужественно терпел, покашливая и бормоча слова благодарности. А девчонка кружила рядом, протягивая к нему руки, когда он давал крен набок, и тут же отдёргивая их, будто опалённая пламенем. Забытый шокер остался валяться на кровати. Вэлиан неодобрительно прищёлкнул языком — инстинкт самосохранения у этой женщины, кажется, напрочь отсутствовал.

Убедившись в устойчивости Ангуса, она снова подпёрла спиной шкаф, на этот раз без видимых усилий вплавиться внутрь полок. На её бледном лице не осталось страха — только беспокойство и несмелая радость, промелькивающая в моменты, когда Ангус, посмеиваясь над собственной неуклюжестью, делал осторожный шаг от кушетки. Удерживаясь в равновесии с помощью стойки капельницы, он сумел доковылять до конца палаты и присел на край стола для короткой передышки.

— Всё в порядке? — тут же заволновалась Фэй.

— Да, — довольно хмыкнул Ангус. — Давно не чувствовал себя настолько в порядке.

Поднявшись, он отправился путешествовать по палате. А она ободряюще улыбнулась ему, подошла к опустевшей кушетке и села на край, отодвинув постельное бельё. Спустя десять минут Ванадиан дотолкал себя вместе с капельницей к Вэлиану. Тяжело опустившись на край кушетки, он просидел какое-то время, сгорбившись и молча буравя взглядом пол. А затем снова поднялся и отправился в другой конец комнаты.

Он бродил из угла в угол добрые полчаса. И, несмотря на то, что его движения становились всё более уверенными и твёрдыми, Вэлиан видел, что каждое следующее поднятие с горизонтальной поверхности даётся парню всё с большим трудом. Отчаянно зевающая девчонка бросала усталый взгляд на часы и спрашивала, не хочет ли он вернуться в кровать. Но рядовой крепился и неизменно отвечал, что хотел бы ещё немного походить перед смертью. Слыша такой ответ, Фэй грустно вздыхала и, не решаясь возразить умирающему, снова втыкалась подбородком в зажатую между коленями подушку. В конце концов, она поднялась, чтобы забрать планшет, и, устроившись с ним на кушетке Ангуса, заняла себя чтением.

В конце второго часа сморило даже Вэлиана. Ему приходилось трясти головой и потягивать мышцы, чтобы прогнать сонливость. Но усилия не прошли даром. Бросив очередной взгляд в сторону соседней кушетки, он едва сдержал ликующий возглас: девчонка сошла с дистанции первой, уснув в обнимку с планшетом. Ванадиан, перехватив его взгляд, издал вздох облегчения и торопливо зашаркал к кушетке. Плюхнувшись рядом, он шёпотом произнёс:

— У меня к вам серьёзный разговор, лейтенант.

— Я весь во внимании, Ванадиан. Только сперва сними с меня это, — тряхнул запястьями Вэлиан.

— Но… я не могу, — опешил рядовой. — Я ведь дал слово, что…

— Я не собираюсь сбегать — по крайней мере, сейчас! Мне тоже не помешает размяться.

— Но я обещал, что…

— Ты не обещал, что не будешь меня развязывать. Я похожу немного и вернусь обратно — она и не узнает.

— Хорошо, — вздохнув, Ангус потянулся к ремням на его левом запястье. — Но постарайтесь не шуметь.

— Ещё поучи меня, цыплёнок! Я семь лет в разведке, — проворчал Вэлиан, с нетерпением наблюдая за процессом своего освобождения.

Едва его левая рука оказалась свободной, он поднял её и согнул в локте несколько раз, чтобы разогнать застоявшуюся кровь. Она болталась на плече, будто набитая ватой и пришитая на нитку, и ощущалась чем-то инородным на теле. Но постепенно покалывания в мышцах сменились тёплыми волнами возвращающейся силы. Приведя в порядок левую руку, Вэлиан занялся правой. А Ванадиан тем временем помог ему снять ремни на ногах.

Опустив ступни на пол, Вэлиан закрепил простыню на бёдрах и дал себе время привыкнуть к вертикальному положению. Тело казалось непривычно потяжелевшим и будто заржавевшим — он мог бы поклясться, что слышит жалобное поскрипывание в суставах при попытке разогнуть конечности. Собравшись с силами, он медленно поднялся и сделал несколько шагов на полусогнутых, предательски дрожащих ногах. Раненое бедро заныло от тянущей боли, и Вэлиану пришлось перенести вес на левую. Впрочем, он почти не замечал её на фоне ломящих костей и мышц — тело обленилось и ослабло, отчаянно сопротивляясь необходимости двигаться.

Уже через несколько шагов он сумел сначала разогнуть колени, а затем и выпрямить спину. Трубка капельницы натянулась, удерживая его у медицинской станции, словно пуповина. И Вэлиан недолго думая принялся отцеплять катетер, предусмотрительно закрутив вентиль — громыхающая по его стопам штуковина могла загубить всё предприятие.

— Куда это вы? — с опаской покосился на него Ангус.

— Поищу что-нибудь полезное, — обронил Вэлиан, направившись к столику с разложенными на нём инструментами. Подхватив остро заточенный скальпель с длинной ручкой — как нельзя более подходящее оружие для его целей — он собирался было вернуться к кушетке. Но что-то заставило его взглянуть на столик ещё раз, и зияющее пустотой пространство в идеально выровненном ряду инструментов немедленно бросилось в глаза.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил внимательно следящий за его манипуляциями Ангус.

— Использовать его для побега, — отозвался Вэлиан, перекладывая инструменты так, чтобы никто не заподозрил пропажу.

— Вы должны пообещать, что не причините им вреда девушке.

Различив в голосе Ангуса граничащий с угрозой оттенок, Вэлиан хмыкнул:

— Ты случаем не забыл, на чьей ты стороне?

— Вы должны пообещать, — упрямо повторил тот.

— Духи, я ведь уже давал слово, что не трону её! Что тебе ещё надо? — с раздражением прошипел сквозь стиснутые челюсти Вэлиан. — Ты хочешь отсюда выбраться или нет?!

— Хочу, конечно. Точнее, я… я не знаю. Я никак не могу разобраться…

— Не можешь — так и не забивай себе голову. — Вэлиан, прихрамывая, вернулся к кушетке и, достав упаковку пластырей, начал крепить скальпель к обратной стороне матраца. — Всё гораздо проще, чем тебе кажется. Мы в плену. И если не выберемся отсюда, то бесславно сдохнем на лабораторном столе.

— Я должен сказать вам… нет, — немного помолчав, продолжил Ангус. — Мой ответ «нет».

— Какой ещё ответ?

— На ваш вопрос. Помните, вы спросили, можете ли рассчитывать на меня? Так вот, мой ответ: нет.

От удивления Вэлиан едва не выронил скальпель.

— Что?.. В каком смысле «нет»? — выпрямившись, он впился в лицо рядового ледяным взглядом.

— Я не уверен, что смогу пойти на всё, чтобы выбраться отсюда. Я много думал, пока лежал здесь…

— Проклятье, Ванадиан!.. — гневно прорычал Вэлиан, всеми силами стараясь не повышать голоса. — Какого рожна ты вообще думаешь о чём-то кроме того, как выбраться из этой задницы?! Это единственная мысль, которая должна находиться в твоей безмозглой голове!

— Послушайте, это важно!

— Не собираюсь я тебя слушать! — оборвал его Вэлиан и снова принялся ожесточённо обматывать скальпель пластырями. — Не хочешь помогать — хотя бы не мешайся.

— Вам самому никогда не приходило в голову, что всё это выглядит неправильным? — продолжил рядовой. — Когда мы сражались в войне с кроганами, мы спасали мир от агрессивных тварей, которые несли разрушения и хаос. Когда мы сражались против пиратов, мы наказывали преступников, отнимающих чужие жизни и имущество.

— Ты заткнёшься или нет?! — понимая, к чему клонит упрямец, прорычал из-за плеча Вэлиан.

— Когда мы сражались против сепаратистов, мы защищали Иерархию и единство народа. Но я не понимаю, что мы защищаем, убивая никчёмных фермеров, которые и оружия-то в руках не держали. Вы знали это? Что большинство из этих людей не умеют даже стрелять? Это и есть та угроза Галактики, о которой нам рассказывали на сборах?

— Они нарушили закон.

— Нет, они не успели. Мы атаковали их первыми и предупредили возможное нарушение закона. Но почему мы продолжаем сражаться с ними сейчас? Кого и от чего мы защищаем? Спесь генералов, которые не могут смириться с тем, что кто-то ответил им ударом на удар? Но это… это не то, чем мы призваны заниматься! Не то, чему меня учили в военном лагере. Это бесчестная война.

— Сколько тебе лет? — закончив, наконец, со скальпелем, Вэлиан повернулся к рядовому. — Девятнадцать, двадцать?..

— Восемнадцать с половиной, — нехотя признался Ангус.

— И ты, восемнадцатилетний вылупок, считаешь себя вправе подвергать сомнениям приказы командования? Каждый из тех, кто принимал это решение, как минимум втрое старше тебя и прошёл через то, что тебе даже не снилось! С чего ты взял, что знаешь больше их? Что ты вообще знаешь о жизни — кроме училища-то поди и не видел толком ничего.

— Я видел достаточно, — без колебаний произнёс тот. — Вас здесь не было, в первые дни сражений. Иначе вы бы со мной согласились.

— Да я бы себе раньше яйца за ненадобностью отстрелил, — огрызнулся Вэлиан. — Я не стану писать на тебя докладную, когда мы вернёмся. Но только потому, что ты очевидно не в себе.

— А мне, напротив, кажется, что я только сейчас начал мыслить здраво, — без тени обиды отозвался Ангус. — И если бы вы задумались об этой ситуации хотя бы на мгновение, то поняли бы, что не в себе здесь вовсе не я. Слушайте, я тоже хочу выбраться отсюда. Но я не могу заставить себя смотреть на этих людей как на монстров. Они вовсе не такие. Может, безответственные, слишком импульсивные и непозволительно самонадеянные… Но они не жестокие, они не причиняют никому вреда и не заслуживают смерти. Они испуганы и растеряны. В их жилище вторглись чужаки — что ещё им делать, кроме как защищаться? Вы можете винить их только за это?

— Я не намерен обсуждать решения командования! Тема закрыта! — устав выслушивать возмутительные домыслы, Вэлиан вынул с полки ирригатор, выпил воды, а затем поднялся с кушетки и, стараясь не опираться на раненое бедро, поковылял в другой конец палаты — там, где он мог бы насладиться тишиной, а заодно размяться и поискать что-нибудь стоящее. Ангус остался сидеть на месте — слава духам, иначе точно получил бы по челюсти, невзирая на своё плачевное состояние.

Весь этот разговор Вэлиана не просто расстроил — он его взбесил. И самым обидным было то, что его самым предательским образом застали врасплох. Он никогда не позволял себя подобного кощунства — критиковать решения начальства — потому что считал себя недостаточно опытным и мудрым. В отличие от только что закончившего училище птенца, который за две недели боевых действий, очевидно, успел возомнить себя ветераном. Вэлиан и сам чувствовал, что его позиции недостаёт сильных аргументов. И нападение Ангуса на этом фоне выглядело ударом ножом в спину. Разумеется, даже для самых нелогичных действий командования существовали разумные объяснения. Иначе и быть не могло. Вот только найти эти объяснения на поверхности Вэлиану никак не удавалось. Не то чтобы он так уж старался их отыскать, конечно — будто у него других проблем в текущий момент не было.

Пройдясь до медицинского шкафа, он обшарил глазами полки — непонятные закорючки на этикетках не оставляли шанса разобраться, что есть что. Он заглянул в нижние накопители: медицинские расходники, инструменты в упаковках, коробки с лекарствами… Ничего интересного. Не помешало бы разведать обстановку снаружи, но это слишком рискованно. Девчонка как-то проболталась, что дверь их палаты выходила в смежное помещение, где лежали раненые ополченцы. Соваться туда без оружия смысла не имело. И всё-таки он подошёл к двери и изучил замок и кнопки на панели управления — чтобы при необходимости быстро отыскать нужную. Отойдя от двери, он оперся о косяк и оглядел свернувшегося на его кушетке Ангуса — бедняга окончательно выдохся, пока наворачивал круги по палате. Что ж, пускай отдохнёт пару минут, торопиться некуда — девчонка безмятежно дремала в другом углу и не могла возразить. Он усмехнулся. Отличную охрану к ним приставили, ничего не скажешь.

Заметив столик у стены, он проверил полки, поднял несколько лежавших стопкой бумажных журналов и рассеянно полистал их. К его ногам упала сложенная пополам салфетка, которая лежала между страниц. Подняв и развернув её, Вэлиан присмотрелся к нарисованному турианцу, который совал в лицо человеческой женщины какую-то траву, а та брезгливо отворачивалась. Не обнаружив смысла в этой странной сцене, он обратил внимание на вторую руку турианца, сжимающую загадочную штуковину. У него ушло время, чтобы угадать в ней штурмовую винтовку «CF-II». Рассмеявшись вполголоса, он покачал головой. Духи, она и правда ничегошеньки не смыслила в винтовках! Где там вообще прицел? И почему магазин торчит прямо из ствольной накладки? Как эта жуткая конструкция вообще должна стрелять?! Он уже собирался сунуть салфетку обратно в журнал, как вдруг услышал за спиной посторонний шорох.

Первым, что он увидел, обернувшись, был наставленный на него шокер и ошарашенное лицо девчонки.

— Спокойно, — стараясь не делать резких движений, Вэлиан выставил перед собой ладони. — Я всё объясню.