Фэй не расслышала, что произнёс турианец — колотящее о рёбра сердце заглушило его слова. Но звук его голоса вывел её из оцепенения. Она вдавила кнопку шокера, и два тонких усика электродов устремились к цели. Турианец метнулся в сторону, сумев избежать электрического разряда. Припав к раненому бедру, он зашипел от боли и двинулся в её сторону.

Вот теперь-то ей точно не поздоровится.

Она переключила шокер в «контактный» режим и выставила его перед собой. Слабая надежда на спасение — турианец, конечно же, не станет просто стоять и ждать, когда его шарахнет током. Но других вариантов у неё не было.

Путь к двери был отрезан — выход находился прямо за его спиной. Фэй попятилась, лихорадочно озираясь. Прятаться негде. Единственный шанс — пытаться прорываться напролом. Упершись в стену, Фэй вжалась в неё всем телом. Дальше отступать было некуда. Турианец остановился на середине комнаты.

— Успокойся. Я не трону тебя, — произнёс он. — Убери эту штуку.

Ещё чего захотел.

— Отойди назад! — она тряхнула шокером в направлении его койки.

Он помедлил, раздумывая, и видимым усилием над собой отступил назад. Осторожно скользя вдоль стенки, Фэй двинулась к двери, не спуская с него глаз. Он вжал мандибулы в челюсть и с деланно равнодушным видом отвернулся. Конечно, это была уловка. Но в тот момент ей показалось иначе. Сорвавшись с места, она бросилась к двери. Турианец кинулся наперерез. Фэй испуганно пискнула и зашвырнула в него шокер. Раздался звук удара. Шокер отлетел на пол, и пластиковый корпус с треском раскололся. Она не стала оглядываться, думая только о том, что во что бы то ни стало должна добежать до панели управления.

Спасительная зелёная кнопка была совсем близко, когда что-то подхватило её в воздух и резко дёрнуло назад. Она не слышала позади себя шагов и не успела даже закричать, как её спина вдруг врезалась во что-то твёрдое и острое. Удар выбил воздух из лёгких, и Фэй судорожно выдохнула. Шершавая ладонь зажала ей рот, вторая обвила поперёк груди, прижав руки к бокам. Паника сковала тело, она застыла в ужасе. Боже, какая же она идиотка!.. Фэй зажмурилась. Перед глазами замелькали кошмарные кадры: жаждущий мести турианец, предсмертные крики людей, разорванные в клочья тела, залитый кровью пол, оторванные конечности — и во всём этом виновата она одна! Её начало трясти.

— Тихо, не надо кричать. — Колебания субгармоники в его голосе отдавалась в спине вибрацией. Фэй рвано выдохнула в его ладонь. Ей бы и хотелось закричать, но воздуха в опавших лёгких не хватало даже для вдоха. — Я уберу руку, если ты пообещаешь не шуметь. Хорошо?

Фэй машинально кивнула.

— Вот и славно. Я убираю руку.

Он медленно отнял ладонь, задержавшись пальцами на её губах. Фэй не издала ни звука, не двигаясь и даже не дыша, опасаясь спровоцировать его на агрессию. Наверное, если бы он собирался её убить, то сделал бы это сразу. Но этот вывод не принёс желаемого облегчения. Кто знает, какие у него намерения? Может, он хочет сначала над ней поизмываться? Или собирается взять её в заложники? Или ему нужен проводник наружу? Его пальцы скользнули от её губ к щеке и заправили за ухо сбившуюся на лицо прядь волос. Фэй нахмурилась, озадаченная этим странным жестом. Но благоразумно промолчала. Её до сих пор не распотрошили — и на том спасибо.

— Эй, я знаю правила. Я собирался вернуться в кровать до того, как ты проснёшься, — снова заговорил он. — Предлагаю не раздувать трагедию из-за пустякового недоразумения.

У него были своеобразные представления о том, что обычно подразумевалось под «пустяковым недоразумением». Однако озвучивать свои соображения на этот счёт она остереглась. Ей бы не хотелось разозлить этого вспыльчивого типа, даже если бы тот лежал привязанным к кровати. Но что-то сказать ей всё-таки придётся. Даже террористы вступают в переговоры — значит, и с ним можно попробовать договориться.

— Ты что, язык проглотила? — его горячее дыхание опалило затылок у шеи.

— Убери руки! — потребовала она дрожащим голосом.

— А ты не сбежишь?

— Нет.

Немного помедлив, он разжал хватку и отступил на шаг назад. Фэй пошатнулась, резко потеряв опору, и повернулась.

— Это было бы очень кстати, — произнёс лейтенант, снисходительно взирая на неё сверху вниз. — Бегун из меня сейчас неважный.

Фэй настороженно оглядела возвышающегося над ней турианца, избегая прямого зрительного контакта — она где-то читала, что хищников это злит. И с неудовольствием отметила про себя, что он гораздо выше и больше, чем она себе представляла. Её макушка с трудом доставала до его подбородка. А его мощная грудь с острым килем посредине резко контрастировала с узкой талией и расширенными за счёт выступающих тазовых костей бёдрами. Гибкое, поджарое тело на высоких пружинистых ногах красноречивее слов говорило о том, что любые попытки выиграть у него соревнования в беге на короткую дистанцию обречены на провал. Даже с раненым бедром. Фэй окончательно стушевалась, почувствовав себя на его фоне неуклюжей каракатицей. Она покосилась в сторону двери. Мысль о побеге вытеснило запоздалое опасение, что её дурацкая выходка с Ангусом выплывет наружу, едва она переступит порог палаты. Так что если лейтенант не соврал и ей удастся затащить его обратно на кушетку…

Она уставилась в пол, не зная, как завести разговор о том, что ему пора возвращаться к роли образцового пленника. А он молчал, очевидно, наслаждаясь её беспомощным положением. Фэй обняла себя руками, чувствуя себя неуютно под его изучающим взглядом, который она безошибочно определяла по жгучему покалыванию в висках.

— Мне кажется, тебе было бы лучше… вернуться …на своё место. То есть… я имела в виду… в кровать, — отступив назад, сбивчиво начала она. — Если кто-нибудь зайдёт… Там полно людей с оружием! — указав на дверь палаты, выпалила она, надеясь, что её голос прозвучал достаточно убедительно. И решилась, наконец, посмотреть ему в лицо. — Пять или… семь! Если они увидят тебя отвязанным, то сразу пристрелят, и не сомневайся.

Он развёл мандибулы, обнажив ряд острых зубов. И мельком оглянулся на дверь.

— Неужели? Целых семь? — судя по его насмешливому тону, ей не удалось произвести желаемого впечатления.

— Я не шучу. Если ты намерен… — она застряла на формулировке, опасаясь сказать что-нибудь такое, что задаст его мыслям нежелательное направление, — …совершить какую-нибудь глупость…

— Забавно слышать это от тебя, — хмыкнул он.

Фэй вспыхнула. Да, возможно, она проявила некоторую беспечность, позволив Ангусу бродить по палате без присмотра. Но её вина только в том, что она поддалась слабости и доверилась этому негодяю. Она сердито зыркнула в сторону зачинщика беспредела, который преспокойно отсыпался на чужой кушетке.

— Только не злись на Ванадиана, — перехватил её взгляд лейтенант. — Он не хотел меня отпускать. Но не устоял против моего обаяния.

Фэй состроила скептическую гримасу. Она о его «обаянии» знала не понаслышке и скорее поверила бы в то, что он приказал бедняге развязать себя. А может, даже пригрозил ему чем-нибудь.

— Я разбужу его, — сказала она — и осталась стоять на месте. Перспектива обнаружить себя в компании двоих турианцев, пусть даже один из них едва передвигал конечностями, намертво приклеила подошвы её ботинок к полу.

— Не надо, пусть спит, — возразил лейтенант, избавив её от бремени сомнений. — Я отнесу его.

Он поковылял к койке, сгрёб Ангуса в охапку и закинул на плечо. Тот сонно заворчал что-то себе под нос. Заметно припадая на раненое бедро, лейтенант отправился в очевидно нелёгкий для него путь до соседней кушетки, с грохотом волоча за собой капельницу. «Даже не смей его жалеть!» — строго приказала себе Фэй, мгновенно узнав это тоскливо тянущее ощущение в груди. И бросилась расстилать свёрнутое постельное бельё. Лейтенант подошёл с другой стороны и уложил товарища на кровати, заботливо расправив трубку капельницы.

Они стояли по разные стороны кушетки и молча смотрели на беспокойно ворочающегося Ангуса.

— Так, значит… ты собираешься вернуться в кровать? — прервав затянувшееся молчание, натянуто осведомилась Фэй, готовая к тому, что он рассмеётся ей в лицо и отправится наружу учинять расправу. Но вместо этого он лишь зыркнул на неё ядовито-жёлтыми глазищами. И похромал к койке. Услышав скрип кушетки и шуршание простыни, Фэй выдохнула скопившийся в груди воздух и поплелась за ним на подгибающихся ногах, кляня себя за беспечность. Если сегодня её не прикончат турианцы, это сделает Алек. Она ведь как чувствовала — нельзя ей поручать такие ответственные задания. Это был вопрос времени, когда она облажается.

Лейтенант возлежал на кровати, закинув руки за голову с видом утомившегося от безделья барина. Она подошла к нему и остановилась рядом. Что ж, она почти справилась — осталось последнее испытание. Фэй присела и недвусмысленно взялась за ремень. Он покосился на неё и с явной неохотой опустил руки.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она.

Жёсткие браслеты ремней оставили на его запястьях потёртости и вмятины. Ему наверняка было больно. Вздохнув, Фэй поднялась, сходила к шкафу и вернулась с бинтами и мазью. Лейтенант водил за ней своими змеиными зрачками и сонно позёвывал, выкатывая из зубастой пасти свёрнутый трубочкой фиолетовый язык. Он выглядел на редкость умиротворённым. И всё же Фэй изрядно нервничала, раскладывая полоски бинтов и пропитывая их заживляющей мазью. Она не поднимала глаз, чувствуя, что лейтенант внимательно следит за её манипуляциями, и раздумывала над тем, почему он безропотно позволяет ей приковывать себя к кушетке. О чём он в этот момент думает? Замышляет что-то? Прикидывает шансы? Не может же быть, чтобы он просто смирился со своей ужасной участью. Как бы там ни было, сейчас она была благодарна ему и провидению за то лишь, что осталась жива. И что никто в бункере, кроме них двоих, до сих пор не узнал о случившемся.

Зачерпнув пальцем немного мази, она осторожно нанесла её на пораненную кожу и вбила подушечкой пальца. А затем намотала бинт на запястье и закрыла на нём браслет. Со вторым запястьем дело пошло бодрее — лейтенант всё ещё мог убить её, выйти из палаты и передушить во сне половину бункера. Но что-то в его отрешённо-мечтательном взгляде, блуждающем по потолку, заставляло верить, что ничего похожего в ближайшее время он делать не планировал.

Закрыв второй браслет, Фэй отнесла на место бинты и мазь и перешла к более лёгкой задаче — привязыванию к кушетке второго турианца. Ангус крепко спал и не заметил проделанных над ним манипуляций. Обработав его запястья, Фэй надела на них ремни и с чувством облегчения выдохнула. Прибрав в палате и откатив к шкафу столик, она остановилась посреди комнаты, раздумывая, как ей поступить с Феликсом. Она не сможет продержаться три дня — это очевидно. Лейтенант прав: охранник из неё никудышный. Бессмысленно тянуть с решением. Она всегда знала, как ей следовало поступить.

Потерев слипающиеся от усталости и недосыпа глаза, Фэй направилась к двери. Сегодня она может поспать снаружи в кресле. Если Феликс попытается проникнуть в палату, кто-нибудь непременно заметит и остановит его. А если не заметит… Фэй задержалась у подсобки, зашла в неё и вышла с металлическим поддоном. Задремавший к тому времени лейтенант приоткрыл глаза и вперился в неё немигающим взглядом.

— Я собираюсь пойти спать, — объяснила она, почему-то ощущая за собой вину. — Тебе что-нибудь нужно? Воды, или.?

— А как же рентгенолог?

— Я буду снаружи, за дверью. Там есть кресло и… много людей.

— Да, я слышал. Много людей с оружием.

— Угу... — промычала Фэй, смутившись. — Много людей с оружием.

— Семь, — многозначительно уточнил он.

— Может… может, чуть меньше, чем семь, — нехотя призналась она. — В любом случае, я хотела… Я всё забываю спросить, — набравшись смелости, решилась наконец задать интересующий её вопрос Фэй. — Как твоё имя?

Его надбровные пластины удивлённо приподнялись.

— Моё имя?.. Зачем оно тебе?

— Ни за чем, — пожала плечами Фэй. — Просто… любопытно.

— Ты же не думаешь, что мы стали приятелями только потому, что я до сих пор не свернул тебе шею?

— Нет. Нет, конечно, я…

— Мы с тобой не будем приятелями, — выразительно отчеканил он. — И я всё ещё подумываю над тем, чтобы свернуть тебе шею. Ясно?

— Ясно, — она чувствовала себя слишком разбитой и уставшей, чтобы защищаться. К тому же он был прав: ей не следовало задавать приговорённым к смерти личные вопросы. Вся эта дурацкая ситуация и без того становилась чересчур запутанной. — Я не собиралась… Я просто хотела сказать, что с твоей стороны было очень... мило... никого не убить.

Она могла найти формулировку поудачнее. Ей следовало найти формулировку поудачнее — Фэй прочла это по тому тяжёлому взгляду, которым он пробуравил её, прежде чем ответить:

— Выключи свет перед уходом. — Его голос прозвучал почти угрожающе.

— Хорошо, — потерянно пробормотала Фэй. — Приятных снов.

Лейтенант шумно выдохнул и нечленораздельно выругался себе под нос. Фэй предпочла не переспрашивать. Погасив лампы, она прошмыгнула за шторку и вышла из палаты, предварительно подперев створку поддоном так, чтобы входящий запнулся о него в темноте.

Её встретили спящие пациенты и прикорнувшая на диванчике Фиби, которая, судя по всему, не слишком-то усердно выполняла обязанности дежурной медсестры. Проходя мимо рентген-кабинета, Фэй остановилась и прислушалась. Изнутри не доносилось ни звука. Должно быть, Феликс спал. Он, в отличие от неё, завтра будет бодрым и свежим. Ей же предстояло довольствоваться парой часов сна в неудобном кресле. А потом — очередной бесконечно длинный день, полный сомнений и страхов. Сколько ещё она сможет так выдержать? Почему она вообще должна это выдерживать?

Завтра прямо с утра она пойдёт к Наде и всё расскажет. И будь что будет. Или, может, всё-таки… Она протянула руку и коснулась кнопки на панели управления. Створка отъехала в сторону с тихим шорохом. Фэй заглянула во мрак кабинета:

— Феликс?..

Если он здесь, ждёт её, затаившись в углу, как паук… она попробует ещё раз с ним поговорить. Феликс умный, он должен придумать другой план — такой, где турианцам не придётся медленно умирать от пыток в лаборатории. Если ей удастся убедить его, конечно. Идеологические споры её не интересовали. Но они сходились, по крайней мере, в одном: нельзя ставить опыты на живых разумных существах, которые испытывают те же страдания, что и люди. Война или нет, но это попросту бесчеловечно. Есть вещи, которые нельзя делать никогда, ни при каких обстоятельствах, даже под угрозой смерти. Бессмертие твоей души — единственное, за что в этом мире стоило сражаться.

Фэй позвала его чуть громче. Но никто не отозвался — кабинет стоял пустой. Значит, он и правда отправился спать. Отчасти она была этому даже рада — ей не хотелось брать на себя ответственность за чужие жизни. Пусть другие решают, что делать с Феликсом. Что же до турианцев… об этом она подумает завтра на свежую голову. Ступая на цыпочках, Фэй пересекла палату, вышла в коридор и прокралась в спальню за вещами. Феликс лежал на своём месте, накрывшись одеялом с головой. Она взяла приготовленное свежее бельё и косметичку и отправилась в туалетную комнату, собираясь наскоро умыться и принять душ.

Зайдя в туалет, Фэй зажмурилась: яркий свет ослепил привыкшие к сумраку глаза. Она потянулась потереть веки, но испуганно замерла, услышав позади шелест открывшейся створки. Кто-то вошёл следом, молча, ступая намеренно бесшумно — это не мог быть никто другой. Её обожгло ледяным ужасом, желудок скрутило в спазме. Фэй резко обернулась, уже зная, кого увидит на пороге. Рука потянулась к карману, но остановилась на полпути: перед глазами промелькнули кадры, на которых она швыряет разряженным шокером в турианца.

Сегодня совершенно точно не её день.

Феликс выглядел жутко. Под впалыми глазами залегли тени, бледное лицо в свете лампы отдавало болезненной желтизной, плотно сжатые в полоску губы говорили о том, что он настроен решительно. Непонятно только, на что именно. Не на разговор — это она поняла сразу. Уставившись на неё немигающим взглядом, он сделал шаг вперёд. Фэй отшатнулась назад, в бедро тут же впился острый угол раковины. Всё её внимание сосредоточилось на спрятанной за спиной руке Феликса.

— Не б-бойся, — невыразительным, будто потухшим, голосом произнёс он. — Я не хочу д-делать тебе б-больно.

Кажется, он говорил искренне. И наверное, она могла бы ему поверить, если бы не портившее всё «я не хочу». Он выглядел как человек, готовый не раздумывая переступить через свои желания ради достижения задуманного.

— Что у тебя в руке? — Фэй попятилась к стене.

— С-седативное, — опустив руку с инъектором, признался Феликс. — Это б-безопасно, д-даю с-слово. Через п-пару часов оклемаешься.

Он двинулся на неё, чуть согнув колени, держа перед собой выставленную ладонь — так работники на ферме отца загоняли в угол птиц перед тем, как отрубить им голову. Как она могла забыть про шокер?.. Боже, какая же она дура!

— Что ты собираешься сделать?

— Я заберу п-пленников. И мы уйдём.

— Куда? У них нет одежды, они едва ходят. Что вы будете делать в лесу без транспорта? — попыталась она воззвать к его рассудку.

— Я взял тёплые вещи, — кивнул куда-то в сторону двери Феликс. Фэй проследила за направлением его взгляда и увидела брошенный у двери рюкзак. — П-пары часов нам хватит, чтобы д-добраться до т-трассы.

Она могла бы закричать. Только кто её услышит отсюда?.. Ближе всего палата, где спит Фиби, но между ними две стены и целый коридор. Что же делать?.. Лопатки упёрлись в стену, а он продолжал неуклонно надвигаться. Фэй шагнула к туалетной кабинке.

— Послушай, Феликс… Я думала над тем, что ты сказал. Я согласна тебе помочь. Если ты отдашь мне шприц, мы могли бы…

Он скривил губы и рассмеялся сухим нервным смехом.

— Серьёзно?.. Я должен купиться на это? П-перестань, ты не умеешь врать.

— Но я на самом деле… давай обсудим это ещё раз. Пожалуйста, Феликс!.. — её голос умоляюще надломился.

Почему ей так страшно? Ведь это просто седативное. Она не умрёт, только отключится на пару часов. А потом проснётся — и посмотрит в лица тем, кто ей доверился. Сможет ли она объяснить, что произошло? И почему она ничего не рассказала раньше? Что произойдёт со всеми ними, с ней, с турианцами, с Алеком? Она не имела права решать за них.

Феликс приблизился вплотную, протянул ей ладонь, и Фэй поняла, что сейчас расплачется.

— Не делай этого, пожалуйста, — одними губами прошептала она. — Я прошу тебя, не надо…

— Не смотри т-так на меня, — его лицо болезненно искривилось, и он отвёл глаза. — С т-тобой всё б-будет хорошо, обещаю. П-просто д-дай руку.

Она вложила дрожащие пальцы в его влажную от волнения ладонь.

— Б-больно не б-будет. — Феликс поднял инъектор и, нацелив иглу в предплечье, почему-то замешкался. — П-поначалу будет кружиться голова, и… Слушай, я не хочу, чтобы т-ты д-думала…

Что-то в его тоне подтолкнуло её к действию. Выхватив шприц, Фэй рванула к выходу. Феликс удержал её за локоть, и шприц, выскользнув из её пальцев, упал на пол. Они бросились за ним одновременно, отталкивая друг друга руками. Феликс попытался отодвинуть её и нагнулся за шприцем, но Фэй успела опередить его руку и придавила инъектор подошвой ботинка. Пластик хрустнул под её ногой. Коротко рыкнув, Феликс схватил её за грудки и с силой отшвырнул в сторону. Она врезалась спиной в край раковины и, не думая об ушибленной пояснице, во весь опор помчалась к двери. Феликс дал ей фору — должно быть, рассматривал плачевные результаты её саботажа. Ей удалось добежать до панели управления и впечатать ладонь в кнопку.

— А ну стой! — Феликс налетел сзади. — Что ты наделала, идиотка!..

— Пусти! — ломая ногти, она вцепилась в стальное полотно раскрывшейся створки и истошно завопила: — Фиби! Фиби, на помощь!.. Помогите! Кто-нибудь!.. Помо…

Он отдёрнул её от двери рывком, и Фэй, вскрикнув, полетела спиной вперёд. Она покатилась по полу, успев заметить, как створка двери поползла обратно к стене. Скользя по напольной плитке, она рванула к туалетной кабинке. Но Феликс оказался проворнее. Подскочив к ней, он обхватил её руками, и Фэй завопила во всю глотку. Его ладонь зажала ей рот. Извиваясь всем телом, она замотала головой, пытаясь сбросить руку. Щёку засаднило — массивный перстень на его пальце нещадно расцарапывал кожу. Но она исхитрилась вмазать Феликсу затылком по лицу, и тот разжал хватку. Фэй впилась зубами в его ладонь, за что немедленно поплатилась: зашипев от боли, Феликс рванул её за волосы и отбросил от себя. Она налетела лбом на что-то твёрдое и осела на пол. В глазах потемнело, стены комнаты закружились. Феликс повалил её на пол, резким движением перевернул на живот. Острая коленка упёрлась ей между лопаток, а вокруг шеи обвился его локоть. Горло сдавило, она начала задыхаться, трепыхаясь под ним.

— Перестань сопротивляться, ты делаешь только хуже! — прорычал он ей на ухо. — Я не собираюсь тебя убивать!

Фэй отчаянно забилась, пытаясь вывернуться из его хватки. Давление на шею усилилось, лицо стало распухать, наливаясь кровью. Она захрипела сквозь пережатую трахею. Мириады светящихся точек замелькали перед глазами, поглощая звуки, пространство комнаты, а вместе с ними и боль, и страх, и желание сопротивляться…

— Что тут за шум, совсем ополоумели?.. — внезапно донеслось до угасающего сознания. — Эй, ты чего это удумал, а?!

Стягивающий горло обруч исчез, и Фэй почувствовала, как её лоб воткнулся в холодный кафель. Горло заныло от боли, она схватила воздух ртом и закашлялась. В губах закололо, тело окатило волной жара. Фэй приоткрыла веки, но мрак вокруг неё не развеялся. Ей пришлось сделать несколько глубоких вздохов перед тем, как её конечности начали отзываться на команды.

Напоминание о том, что её ждёт в случае бездействия, придало мыслям ясности. Сквозь темноту начали проступать смутные очертания обстановки: плитки кафеля, серые туалетные кабинки, чьи-то босые ноги… Фэй оперлась на локти и, судорожно откашливаясь, поднялась на коленки. Голова шла кругом, но вместе с воздухом вернулись и силы, и способность мыслить здраво. Узнала она и голос спасительницы — Фиби говорила с ярко выраженным австралийским акцентом, забавно коверкая слова. Склонившись над Фэй, она что-то тараторила, то с тревогой заглядывая ей в лицо, то бросая растерянные взгляды на дверь. Фэй медленно, будто во сне, оглянулась к порогу: Феликса, как и его рюкзака, и след простыл. Видимо, перешёл к плану «Б».

— Эй! Скажи хоть что-нибудь! — Фиби вцепилась ей в плечо и тряхнула с такой силой, что у Фэй снова пошла голова кругом.

— Задержи его! — с трудом разлепив недвигающиеся губы, прохрипела она и поморщилась от боли в горле. — Он хочет сдаться!

— Что? — не веря собственным ушам, распахнула глаза Фиби. — Это он так сказал? Но как же… Вот чёрт!.. Я сейчас!

Сорвавшись с места, она выбежала за дверь и помчалась в сторону склада, оглашая коридор воплями: «Тома! Надя! Подъём, тревога!». Через несколько минут бункер загудел и заходил ходуном, словно потревоженный улей. А Фэй, сидя в дурманящем тумане на полу, продолжала буравить взглядом пол. Скованная опустошающим ощущением бессилия, она пыталась отыскать признаки того, что всё это ей только снится. И вот сейчас, через минуту или две, она проснётся и обнаружит, что ничего этого на самом деле не происходило. Но кошмар только начинался.

Дверь открылась, через порог хлынула толпа смутно знакомых лиц. Она тщетно пыталась вспомнить их имена, но наталкивалась на глухую стену забвения. Оглядывая потерянным взглядом сгрудившихся вокруг неё людей, взбудоражено галдящих наперебой, Фэй не находила силы вымолвить и слова. Перед глазами мелькали чьи-то руки: кто-то вытирал ей лицо влажной салфеткой, кто-то расстёгивал комбинезон, кто-то упорно тянул за локоть в сторону, а кто-то пытался уложить на пол. Внезапно около ноздрей образовалась склянка с прозрачной жидкостью, и в нос ударил резкий химический запах. Фэй отшатнулась, упав спиной на чьи-то коленки, и её снова потянули за локти в разные стороны.

— Так, разошлись все! — раздвинув толпу, ворвалась в гущу событий взъерошенная Надя. — Нечего тут суету разводить! Топайте, топайте отсюда!

Она расставила руки и двинулась к порогу, словно черпаком сгребая всех, кто не успел вовремя увернуться. Короткая перепалка с самыми упрямыми закончилась тем, что уже через минуту в помещении остались только они двое — вне операционной спорить с авторитетом Нади опасался даже доктор Шеффер. Надя подошла к раковине, набрала в стакан воды и подала его Фэй.

— Где болит? — деловито поинтересовалась женщина, по-хозяйски ощупывая и осматривая Фэй, пока та крошечными глотками смачивала жгущее изнутри горло. — Головой сильно ударилась? Тошнит?

Фэй отрицательно мотнула головой.

— Что тут произошло? Рассказывай.

Её голос прозвучал мягко, но требовательно, вызывая стойкое впечатление, что никто не выйдет из этой комнаты, пока она не получит все ответы.

— Он хотел забрать турианцев и сдаться, — с усилием сглотнув, произнесла Фэй. — Хотел, чтобы я ему помогла.

— Вот же паршивец! — сокрушённо покачала головой Надя. — А я предупреждала Йовица: рано его ещё с «Торазина» снимать. Бедняга как с той лаборатории вернулся, так сам не свой ходил, — объяснила она в ответ на вопросительный взгляд Фэй. — Такой спокойный и вежливый мальчик всегда был. Как же мы так недосмотрели-то, а?..

Она потёрла лоб рукой, и Фэй виновато потупилась, ощущая свою долю ответственности за случившееся. Боже, только бы его успели поймать! Что же она наделала…

— Его вернут, не переживай, — погладила её по плечу Надя. — Йовиц с Тома побежали следом, далеко не уйдёт: тут всего один подступ к городу. Придётся всё-таки посадить засранца под замок, пока не образумится.

Она поднялась, скользнула взглядом по полу и, нахмурившись, направилась в дальний угол.

— А это ещё что такое?

Фэй обернулась: Надя наклонилась и подняла раздавленный инъектор с вытекшей ампулой. Повертев его в руках, она задумчиво хмыкнула:

— Это он принёс? Предусмотрительный гад.

— Он сказал, там седативное.

— Ну да, его этой отравой литрами снабжали. Лучше бы себе в задницу вколол, диверсант недоделанный! Странно, что он к тебе в палату не заявился. Весь день, что ли, у туалета торчал?

— Я заблокировала дверь, — обронила Фэй и прикусила язык.

Слишком поздно. Надя вскинула глаза и несколько секунд озадаченно изучала её лицо, складывая в голове пазл. А, закончив, сурово нахмурилась. Чувствуя, что краснеет, Фэй отвернулась, чтобы избежать её прожигающего взгляда. Это не помогло — сам воздух накалился и затрещал, заряжаясь от гневных эманаций Нади.

— И давно ты знала? — нарушил тишину её звенящий от напряжения голос.

Отчётливое осуждение в её тоне полоснуло по сердцу. Наверное, Надя хотела сказать сейчас совсем не это. Но почему-то сдерживалась, стараясь сохранить хладнокровный вид. Однако каждое её непроизнесённое слово и каждая неозвученная мысль буквально просачивались сквозь одежду и поры, вытесняя из груди воздух. Фэй открыла рот и, не сумев подобрать нужных слов, сомкнула губы. Оправдания казались неуместными — знай она наперёд, как всё обернётся, то повела бы себя иначе с самого начала. Но так мог сказать любой, кто хоть раз совершил ошибку. Да и кому нужны её оправдания? Она потеряла на них право, когда не нашла смелости признаться первой.

— Я спросила, как давно ты знала?! — рявкнула Надя, не дождавшись ответа. Фэй вздрогнула и еле слышно пролепетала:

— С завтрака.

Надя с шумом раздула ноздри. Разогнув одеревеневшие коленки, Фэй поднялась и побрела к раковине, чувствуя, как в спину впиваются незримые копья. Так ей и надо. За принятые решения приходится платить — и за непринятые тоже, иногда вдвое дороже. Не тот опыт, который ей хотелось когда-нибудь получить. Но и он послужит хорошим уроком.

Прошаркав к умывальнику, Фэй оперлась на раковину обеими руками, свесив вниз потяжелевшую, гудящую, словно медный колокол, голову. У неё было лишь одно желание: заползти в какой-нибудь тёмный угол и перестать дышать.

— Ты одно объясни: где были твои мозги с самого утра? — устало произнесла Надя. — Мы что тут, по-твоему, в игры играем? Ты хоть понимаешь, что с нами всеми будет, если его не поймают?

— Я не знала… — пробормотала Фэй, цепляясь побелевшими пальцами за скользкие края раковины. — Я не думала, что… Я собиралась сказать, честное слово!..

— Да неужели! Когда?!

— Завтра… с утра…

Её голос задрожал, срываясь на рыдания. Внезапно подскочив к ней, Надя развернула её за локоть, заставив проглотить подступающие слёзы.

— Послушай меня внимательно! — грозно наставила она палец на Фэй. — Тебя сюда никто не приглашал. Но раз уж пришла, изволь соблюдать правила. Это госпиталь, здесь работают врачи — те, кто давал клятву помогать людям, невзирая ни на что. Мне всё равно, какие у тебя были причины покрывать Феликса. Я знаю только то, что каждую неделю сюда привозят раненых и им больше негде искать помощи. Все они чьи-то отцы, дочери и сыновья. — Она выдержала паузу и выразительно добавила: — И братья!

Фэй вскинула на неё глаза и сглотнула подступивший к горлу горький ком — это был удар ниже пояса.

— Я сожалею, что так вышло, — тихо отозвалась она. — Если бы я могла всё исправить…

— Это уже не твоя забота, — недовольно проворчала Надя, но подавленный вид Фэй её, должно быть, подкупил. Тяжело вздохнув, она упёрла руки в боки и оглядела её с видом человека, ответственного за вынесение приговора.

— Только из уважения к твоему брату я не стану об этом рассказывать. Но упаси тебя бог разочаровать меня ещё раз!

Фэй промолчала, крепче стиснув зубы. Скажи она сейчас хоть слово — из неё бы хлынул поток захлёбывающихся рыданий вперемешку со слезами, которые удерживали только упрямство и остатки гордости.

— Сегодня можешь не работать, — направившись к двери, Надя обернулась из-за плеча. — Сходи в лаборантскую, пусть Кора посмотрит твой лоб. Только умойся сначала, чтобы людей не пугать.

Она вышла, и Фэй повернулась к зеркалу. Оглядев размытое отражение с расплывающимися контурами, она сморгнула слёзы и наклонилась над раковиной, чтобы умыться. Подставив ладони под кран, Фэй ополоснула лицо. Холодная вода подействовала бодряще и остудила пылающие жаром щёки. Она уставилась немигающим взглядом в слив, следя за тем, как он жадно заглатывает пузырящуюся воду.

Как она довела себя до этой точки?.. Почему все вокруг неё худо-бедно справлялись со своими напастями — Кора, Невилл, даже Фиби — но только не она сама? Феликс — и тот выигрывал на её фоне. Он мог быть сломленным и отчаявшимся человеком. Но, как бы там ни было, он твёрдо шагал по выбранной дороге, не останавливаясь и не сворачивая. Ей всегда хотелось поступать правильно, по совести. Как же так вышло, что она подвела всех тех, кто ждал от неё помощи, а глубину разочарования в самой себе нельзя было измерить даже Большим Каньоном?

Фэй закрыла кран, подняла глаза к зеркалу и неприязненно скривилась: всклокоченные волосы, разодранная щека, багровый кровоподтёк на шее, рассечённый лоб, непонятно откуда взявшийся синяк на скуле — и всё это на фоне мертвенной бледности и тёмных кругов под глазами. Она выглядела снаружи в точности так, как ощущала себя внутри: грязной, потрёпанной и жалкой. С трудом переставляя ноги, она двинулась к душевой, чтобы смыть с себя кровь и отпечатки чужих рук. Уснуть всё равно не получится — не раньше, чем найдут беглеца и эта безобразная история наконец завершится.

Простояв несколько минут под горячей водой, она тщательно вымылась и докрасна натёрла тело сухим полотенцем. Это вернуло заряд бодрости и надежду, что ей удастся дотянуть до утра. Густо замазав царапины и синяки рассасывающей мазью, Фэй облепилась маскирующими пластырями и, рассмотрев себя в зеркале, пришла к выводу, что выглядит приемлемо для того, чтобы показаться снаружи.

Почти все обитатели бункера собрались в ординаторской, где её встретили сочувствующими взглядами и подбадривающими улыбками. И только Надя, даже не взглянув в её сторону, сурово нахмурилась, дав понять, что не разделяет общего настроя. Невилл беспокойно захлопотал, освобождая для Фэй место на диване. Сдержанно поблагодарив его, она предпочла занять незаметный угол около шкафа, докуда не доставали ни досадливое сострадание окружающих, ни молчаливое осуждение Нади.

Разговор не клеился. Первое время Невилл и Кора пытались разрядить напряжение историями из жизни и непритязательными шутками. Однако, судя по рассеянным взглядам окружающих и оборванным фразам, едва ли кто-то к ним прислушивался. Сковывающая атмосфера всеобщего уныния и страха вязала языки и путала мысли. Фиби в сотый раз пересказывала Дженне, как проснулась от чьих-то жутких воплей и спросонья ломанулась не в ту дверь. Кора шуршала упаковками таблеток. Беспокойный доктор Шеффер изредка поднимался из-за рабочего стола, чтобы пройтись по комнате. И тогда все головы, словно по волшебству, поворачивались в его сторону, завороженно следя за каждым его шагом. Нервозность нарастала с каждым часом. И разрешилась в один миг, когда в коридоре раздалась тяжёлая поступь ног.

Находящие в комнате с тревогой переглянулись и бросились к дверям, толкаясь и наступая друг другу на пятки. Фэй вышла последней, с усилием отрывая подошвы от пола. Внутри всё сжалось и похолодело от ужаса: ей одновременно хотелось и не хотелось идти туда, откуда раздавался хор возбуждённых голосов. Различив среди них бас доктора Йовица, она ускорила шаг. И появилась в коридоре как раз вовремя, чтобы заметить его сгорбленную спину: вжав голову в плечи, он стремительно пронёсся мимо и скрылся за дверьми склада. На удивление трезвый Тома — она поняла это по хмурому лицу старика — потёр усы и поплёлся следом, оставляя позади себя грязные отпечатки от ботинок с налипшей на них землёй и сухими листьями. Притихшая толпа начала расходиться. Их опущенные взгляды и потухшие глаза говорили о том, что случилось что-то плохое. Оглянувшись, Фэй пробежалась взглядом по их головам, отыскивая Феликса. Но его среди них не оказалось. На руке замершей словно в трансе Нади висел чёрный рюкзак — тот самый, который лежал у двери туалетной комнаты. Значит, они его всё-таки поймали. Но где же тогда он сам?..

Фэй перехватила взгляд Коры. Та выдавила из себя вымученную улыбку и поспешила скрыться за дверью палаты.

— Что произошло? Он сбежал? — спросила Фэй, когда бледная от потрясения Надя прошагала мимо неё в ординаторскую.

— Нет, — сухо бросила та, не оборачиваясь.

— Значит… он скрылся? — Фэй двинулась за ней.

— Нет.

— Нет?.. Но… я не понимаю… — она тронула Надю за плечо, и та резко обернулась, словно обожжённая её касанием. Её лицо излучало холодную ярость:

— Что ты не понимаешь?! Они не смогли его догнать — вот что!

— Но… где же он?.. — захлопала глазами Фэй. Смысл слов достигал её сознания сквозь упорное внутреннее сопротивление — она не желала впускать уродливую действительность в свой трескающийся по швам мир.

— Снаружи, с пулей в спине. Теперь дошло, наконец? — огрызнулась Надя.

Она нажала на кнопку и скрылась за дверью, оставив оглушённую Фэй стоять посреди коридора. Теперь всё встало на свои места: и поспешное бегство доктора Йовица, и пристыженный вид Тома, и скорбная физиономия Коры, и чёрный рюкзак в руках Нади… Картинка прояснилась. Они все — соучастники преступления. Убийцы. Они только что убили человека, который не сделал ничего плохого.

Отступив назад, Фэй оперлась спиной на стену и сползла вниз на подкашивающихся коленках. Её высосало изнутри, осталась только пустая оболочка, заполненная удушающим чувством вины.

Она — убийца. Теперь на самом деле, по-настоящему. Ещё на прошлой неделе, быть может, ей и казалось, что она участвует в захватывающем приключении — пугающем и смертельно опасном. Но теперь всё изменилось. Реальная жизнь — вот она, прямо перед ней. Омерзительная, несправедливая, жестокая, не прощающая.

Как это вынести?.. Как это вынесет доктор Йовиц и Тома? Как они все это вынесут? Зная, что им пришлось делать ради… даже не победы в войне, нет — ради права не сдаваться. Неужели оно того стоит? Если это и есть настоящая война, если она делает такое со всеми ними — с ней, с Надей, с доктором Йовицем, с пленными турианцами и Феликсом… разве это не самое страшное, что с ними могло произойти? Когда хороших людей вынуждают совершать ужасные поступки — это неправильно. Неправильно убивать своих товарищей. Неправильно стрелять в спину тем, кто ещё утром ел с тобой за одним столом. Так не должно быть. Что они скажут самим себе, когда всё это закончится? Как смогут жить с этим дальше, смотреть в глаза друг другу и не замечать в них немого укора?

Если бы она только могла повернуть время вспять и сделать правильный выбор… Феликс сейчас был бы жив, доктор Йовиц мирно спал в кровати, а на её руках не было чужой крови.

Проклятое место. Ненавистная бетонная ловушка! Она заперта здесь, вынужденная молча наблюдать, как одни убивают других, спасая третьих, — и медленно сходят с ума. Ещё немного, и она сбежит вслед за Феликсом. И наверное, получит собственную пулю в спину. К тому моменту подобный исход, возможно, будет больше походить на избавление.

Фэй прижала коленки к груди и уткнулась в них лицом. Невыплаканные слёзы встали поперёк горла колючим комом. Голова раскалывалась на части — наверное, и правда не мешало бы показаться Коре. Только не сейчас. Сейчас ей не хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем разговаривать. Было бы здорово сейчас вообще не быть. Раствориться бесплотной тенью, исчезнуть, слиться с прозрачным воздухом и, просочившись сквозь бетонные стены бункера, унестись куда-нибудь ввысь, к облакам. Сверху всё кажется мелким, преходящим и ничего не значащим.

Створка двери зашуршала, но Фэй не подняла головы. Кто бы это ни был, ей хотелось надеяться, что у него хватить деликатности пройти мимо. Но шаги приблизились, и за плечо тронула чья-то рука. Фэй подняла глаза: над ней стоял Невилл.

— А я искал тебя повсюду. Ты в порядке? Сегодня тебе, бедняге, досталось.

Ей хотелось соврать и отослать его прочь. Но глаза внезапно заволокло слезами, и Фэй зашлась в исступлённых рыданиях. Она не заслуживала его сочувствия. Но, боже, как же ей не хватало чьего-нибудь сочувствия! Как же хотелось оказаться дома, рядом с отцом. Он обнял бы её и гладил по спине, называя своей любимой девочкой и обещая, что всё наладится — пусть даже они оба знали, что это неправда. Как же она скучала по отцу, по его запаху, крепким рукам и мягкому голосу, улыбкам, разговорам по душам, добрым словам, тёплым взглядам, маленьким радостям, планам на выходные, прогулкам, запаху кофе по утрам, по их прежней жизни, такой простой и счастливой!

— Эй, ну чего ты?.. Не плачь, Фэй. Не плачь, не надо, — растерянно забормотал Невилл и, положив ладонь ей на голову, потрепал как обиженного щенка. — Всё будет хорошо. Не плачь.

— Я не… оно само… началось… — захлёбываясь всхлипами, с трудом проговорила она. — Я в... в... поря-я-ядке…

— Ага, оно и видно… Я бы сел рядом, но боюсь упасть на тебя, — кивнул он на костыли с виноватым видом. — Скверный из меня утешатель. Могу предложить неловкие объятия, только, боюсь, тебе самой придётся меня обнять… Я имею в виду, если хочешь, конечно…

Завалившись на костыли, он расставил руки по сторонам, и Фэй рассмеялась сквозь слёзы.

— Спасибо. Может быть, в другой раз.

— Знаешь, если ты из-за Феликса… Не надо, он не стоит слёз. Если бы Фиби не подоспела, он бы там тебя и прикончил.

— Нет, это неправда.

Устыдившись минутной слабости, Фэй поднялась и вытерла мокрое лицо рукавом джемпера.

— И всё равно — нехорошо он поступил, как предатель. И умер как предатель. А ты молодец, дала ему отпор!

Она выжала из себя подобие улыбки, которая тут же сползла с её лица, словно плохо приклеенный стикер.

— Мне уже лучше. Я пойду посплю немного, — Фэй поплелась к спальне.

— Конечно, вот и правильно! Иди отдохни, — поковылял следом Невилл. — Хочешь, я принесу тебе таблеток Коры? От них спишь как убитый, и кошмары не снятся.

Она покачала головой, подозревая, что будет спать как убитая и без всяких таблеток.

— Не надо. Я в порядке, правда.

— Уверена? — остановившись у двери спальни, он обеспокоенно заглянул ей в лицо. — Если что, я тут рядом. Если захочется поговорить, или… что угодно…

— Уверена. Спасибо. — Растроганная его заботой и тем фактом, что в такой ситуации он один, кажется, был способен думать о ком-то, кроме себя, она поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. — Увидимся завтра.

— Увидимся.

Войдя в комнату, Фэй мельком оглядела пустые, впопыхах застеленные койки: похоже, сегодня никому не удалось как следует выспаться. Рухнув на кровать, она скинула ботинки, вылезла из комбинезона, стянула джемпер и, оставшись в лёгком нательном белье, заползла под одеяло. В ушах стоял шум, от затылка расползалась волнами тупая пульсирующая боль. Её начало мутить. Она вспомнила, что так и не зашла к Коре, но сил подняться уже не было. Даже если бы сейчас в бункер ворвался отряд вооружённых турианцев и наставил на неё дула винтовок, она сказала бы им: «Стреляйте или выметайтесь отсюда к чёртовой матери!» Никогда прежде она не чувствовала себя настолько опустошённой и измотанной. Возможно, стоило задуматься о том, чтобы начать закладывать за воротник вместе с доктором Йовицем и Тома. У неё почти не осталось собственных ресурсов, чтобы обороняться от напирающей со всех сторон реальности.

Тело затряслось в мелком ознобе, к горлу подступила тошнота. Фэй свернулась калачиком, пытаясь согреться, закрыла глаза и провалилась в сон.