Вэлиан всегда полагал, что влюблённость — удел желторотых юнцов и глупцов, которых он в свои тридцать четыре года был склонен объединять в одну категорию. Наблюдая за тем, как его приятели, влюбляясь, теряли голову и превращались в несчастных идиотов, неспособных мыслить критически, он лишний раз убеждался в том, что влюблённость это патологическое проявление здоровой сексуальной увлечённости, требующее профессиональной психологической помощи с медикаментозным сопровождением.
И, в общем-то, происходящее с ним сейчас превосходно укладывалось в эту теорию. Ему давно следовало забрать оружие с транспортом и вернуться вместе с Ванадианом в лагерь. Но он продолжал торчать в этом опротивевшем бункере, на опротивевшей кровати в окружении опротивевших белых стен, не сводя глаз с опротивевшей стрелки часов, с мучительной неторопливостью передвигающейся по циферблату.
И ради чего, собственно? Ради того, чтобы угодить женщине, с которой он был знаком несколько дней и в чьи штаны он не то чтобы жаждал залезть, не ожидая найти там ничего впечатляющего. Такие, как Фэй — милые, неопытные скромницы, краснеющие при виде мужских гениталий — его никогда не прельщали. Всё удовольствие от обладания ими заканчивалось на моменте, когда бастион падал и с них слетала последняя одежда. В постели они вели себя скованно, не проявляли инициативы, а после секса начинали раздражать и требовать особенного отношения за оказанную — весьма сомнительную, к слову — честь. И если периодически у него и возникало желание залезть к ней в штаны, он рассматривал его скорее как естественную физиологическую реакцию организма на привлекательное женское тело.
Чего ему действительно хотелось, так это залезть в её голову и душу, вытряхнуть оттуда всё лишнее, не связанное с ним, и занять собой всё свободное пространство, заставив её думать о нём, желать его, стремиться быть с ним — и не спорить, когда он предлагает ей уйти. Понимала ли она, через что ему пришлось переступить, чтобы согласиться на её предложение? Думала ли о том, каково ему будет вернуться и жить, зная о лаборатории, о бункере, в котором осталась она – такая глупая и наивная?
Он понятия не имел, что ему делать, когда — и если — он вернётся в лагерь. Прошлая жизнь мелькала перед его глазами разрозненными кадрами, напоминая о событиях, которые происходили с какой-то старой, незнакомой ему версией самого себя. Он не знал, как вернуться в привычную ему жизнь — старый, прежний Вэлиан знал, но он утратил с ним связь сегодня ночью, когда не смог выйти за дверь палаты. А тот, кто пришёл ему на замену, казался пугающе непредсказуемым. Он задавал вопросы, путал планы и отказывался подчиняться голосу разума.
Вот что занимало его мысли, стоило ей пролепетать «Доброй ночи» и скрыться за шторкой — вместо действительно важных вещей, о которых полагалось думать ответственному, законопослушному турианцу его статуса. И он уже знал, что даже эти мысли окажутся выброшены в урну, как только она покажется из-за шторки и улыбнётся ему впервые за день.
Он так и не смог уснуть после её ухода. Сначала ждал, когда закончится капельница. А потом, сменив пакеты и подключив катетер, проворочался до утра на кровати, терзаемый тоской и головной болью. У него почти получилось задремать, когда в палату пришла женщина со светлыми волосами. Она проверила капельницу, сменила повязки, по-хозяйски заглянула ему под простыню, проткнула плечо шприцем и исчезла. Всё то время, что она тёрлась рядом, Вэлиан думал о том, как она отреагировала бы, обратив внимание на разорванные ремни. Наверное, завопила бы от ужаса, а следом заявился бы здоровяк-шаман с дробовиком. Не самый худший конец, если подумать. И, возможно, даже заслуженный.
Они считали их кровожадными монстрами, прибывшими сюда в качестве захватчиков. И выглядело похоже: планета была атакована без предупреждения, позволявшего гражданским спрятаться в безопасных укрытиях — таким варварским способом не вели войны уже давно. В считанные часы они уничтожили всю инфраструктуру, сровняли с землёй гарнизоны, топливные станции, космодромы, военные склады и крупные промышленные объекты. А теперь морили колонистов голодом, чтобы подавить волю к сопротивлению. Всё это было проделано молча, исподтишка, под прикрытием каких-то военных учений, чтобы скрыть от Совета передислокацию большого числа военных кораблей. Ему сказали, что это необходимо во избежание бюрократических проволочек, не позволяющих нанести один быстрый, решительный удар. И никто не увидел в этом ничего предосудительного, не заметил тянущегося за этой махинацией гнилого запашка. Несмотря на то, что их армия была объективно лучшей во всей Галактике, Иерархия не любила вступать в открытые противостояния и тянула с объявлением войны до последнего, потому что это означало, что пути назад не будет.
Почему же такое серьёзное решение в отношение людей было принято столь поспешно? Не прошло и месяца со дня инцидента у ретранслятора 314. В директивах сверху говорилось, что любые предложения о переговорах или обмене пленными следует отклонять без рассмотрения — значит, эти предложения поступали или, по крайней мере, считались вероятными. Выглядело так, будто Иерархия не только не стремилась к мирному решению конфликта, но и всячески его избегала. Возможно ли, что за всем этим стояло что-то гораздо более серьёзное, нежели нарушение закона об активации спящих ретрансляторов? И почему это скрывали от всех? Скрывают, как правило, что-то не слишком правильное. Мысль о том, что высшее командование Иерархии могло оказаться замешанным в чём-то преступном, вызывала неприятный холодок вдоль спины.
Бессонная ночь и томительное ожидание наконец сморили его. Взглянув на часы, Вэлиан закрыл глаза и впал в беспокойную полудрёму, из которой его выдернул писк дверного замка. Он обернулся, надеясь увидеть Фэй. Но с порога в комнату ворвались сразу два спорящих голоса: девушки и её треклятого брата. Судя по их тону, на счастливое воссоединение это мало походило, и он подобрался, на всякий случай прикрыв запястья простынёй.
— ...отдай сейчас же!
— Да убери ты руки, дура! Он заряжен!
— Алек, это не смешно! Убери его сейчас же!
— Ты хотела решить проблему? Сейчас я решу проблему!
Из-за шторы вылетел взъерошенный парень — в халате, накинутом поверх перетянутого бинтами тела, и с пистолетом в руке. Фэй вилась вокруг него, пытаясь отобрать оружие.
— Перестань сейчас же! — она выглядела рассерженной и вместе с тем встревоженной. — Убери пистолет!
— Зачем тебе пистолет? — бросил тот, решительно заковыляв к койке Ванадиана. — Ты даже пользоваться им не умеешь! Смотри, я покажу.
Он поднял руку повыше, чтобы она не смогла добраться до оружия, и ткнул пальцем в дуло.
— Запоминай: это — пистолет. Пистолет хороший, — его палец вытянулся в направлении Ангуса. — А вот это — враг. Он плохой. Теперь берёшь пистолет, опускаешь вот эту штуку, целишься в лоб и давишь на этот крючок. Не слишком сложно запомнить, правда?
— Нет, не смей! — она бросилась к кушетке, увидев, что тот на самом деле спустил предохранитель и вскинул дуло. И, загородив собой Ангуса, вынудила парня опустить пистолет. — Так нельзя, это жестоко!
— Он там не сдох? — сощурил тот глаза. — Проверь пульс, чтобы пулю зря не тратить.
Фэй быстро оглянулась, завела руку за спину и, не сводя настороженного взгляда с брата, пощупала шею Ангуса.
— Нет, он живой. Пока ещё живой, но если ты не поможешь...
— Да с какого хрена мне ему помогать?!
— Посмотри на него — он ведь при смерти и совсем безвредный...
— Ага, безвредный, как же! Приведи его в чувство и отвяжи от кровати — он тебя голыми руками на клочки разорвёт.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— А вот и нет!
— А вот и да!
Вэлиан тяжело вздохнул, испытывая нестерпимое желание подняться и развести этих двоих по разным углам, пока у него не лопнула голова от их криков.
— Ты ведь совсем его не знаешь! Как ты можешь так говорить? Он такой же, как ты и я, только…
— ...только что?! Фэй, он напал на наш дом, убил нашего отца, разрушил наш город и, между прочим, позволь напомнить, сидел в той машине, которая стреляла тебе по пяткам пять дней назад!
Она растерянно заморгала, отыскивая достойные возражения.
— Ну, знаешь... а кто ни разу не совершал ошибок? Ты, может?
— Что?! Ты, блядь, сейчас серьёзно?!
— Да, он поступал плохо, это верно! Но я уверена, что он сожалеет об этом. И как бы там ни было, сейчас не время вспоминать старые обиды — это живое существо, которому нужна помощь. Бесчеловечно отказывать в помощи тому, кто зависит от тебя!
— Фэй, он не бездомный щенок со сломанной лапкой, которых ты всю жизнь таскала с улицы! Эта тварь с зубами и когтями воюет с нами на нашей земле! Сдохнет — и прекрасно, минус одна боевая единица.
— Никакая он не единица! И уж точно не боевая — разве не видно?.. — она состроила трогательную физиономию, с которой Вэлиан уже имел удовольствие познакомиться.
Ему стало почти жаль парня — у него не было шансов против этой женщины. Тот свёл губы в тонкую линию и сердито засопел. А девчонка, почуяв слабину, подкралась к нему мягкой поступью.
— Милый, я знаю, ты их всех ненавидишь, — прильнув к нему, защебетала она нежным голоском. — И сейчас идёт война, но когда-нибудь она закончится, и нам придётся договариваться. Одна спасённая жизнь ничего не решит, — поспешно добавила она, заметив, что Алек уже открыл рот, готовясь возразить, — но о ней обязательно узнают. И, возможно, это повлияет на чей-то выбор в пользу всего человечества. Такие поступки остаются в легендах, ты и сам обожаешь такие истории — не отпирайся, я знаю! — именно потому, что они не про здравый смысл, а про что-то совсем другое, более важное. Пусть все знают, что люди способны на милосердие и благородство. Мы ведь способны, правда?..
У него ушло несколько секунд, чтобы стряхнуть с лица смятение.
— Детка, стелешь ты гладко. Но я совсем не уверен, что эти твари способны оценить чьё-то благородство, во-первых. А во-вторых, до окончания войны ещё дожить надо. Я не могу смотреть настолько далеко вперёд, мне бы с сегодняшними проблемами разобраться. А проблем у меня прибавится, когда этот уродец, — парень ткнул стволом пистолета в сторону Ангуса, но от Вэлиана не укрылось, что перед этим он всё-таки поднял предохранитель, — залижет раны, снова возьмёт оружие и пойдёт убивать моих ребят. Ты будешь счастлива узнать, что спасла жизнь этому засранцу, чтобы он подстрелил меня или кого-то из наших знакомых?
— Нет, не буду, — кротко ответила она.
— Вот видишь, — наставительным тоном произнёс он, решив, что на этом спор окончен. — Мне очень жаль, малышка, но ничего не поделаешь. Я могу предложить твоему зубастому приятелю только одну альтернативу, — он потряс пистолетом. — Если не хочешь этого видеть, выйди за дверь.
— Нет! — оторвавшись от его груди, она попятилась к кушетке. — Я тебе не позволю!
— А тебя и спрашивать не будут!
— Тронешь его — и я сбегу отсюда, клянусь, — наставила она на него палец, — и заблужусь в лесу, и умру там, и это будет твоя вина!
— Детка, это называется «шантаж»!
— Плевать мне, как это называется! И никакая я тебе не «детка», мне двадцать три!
Алек окинул её испытующим взглядом.
— Блефуешь ведь. Никуда ты не сбежишь.
Наверняка блефует. На её лице, превратившемся в ледяную маску, не дрогнул ни единый мускул. Но Вэлиан по-прежнему видел за ним маленького нахохлившегося птенчика, перепуганного собственным писком. Впрочем, проверять он бы не стал — и её брат, по-видимому, думал о том же.
— Ах так, значит! — упёр он руки в бока. — Готова жизнь променять на этого ублюдка?
— К дьяволу такую жизнь! — вздёрнув подбородок, выплюнула она в него.
Парень стиснул зубы и набычился, перекатывая желваки по скулам. Сделав глубокий вдох, он прокрутил пистолет в руках и, оглядевшись, на секунду встретился взглядом с Вэлианом.
— Бред какой-то… Ведёшь себя как ребёнок! — он зашагал из угла в угол. — И как я должен это провернуть, по-твоему? Нас могут перехватить по дороге, там целая куча патрулей!
— Ты говорил, что они для тебя не проблема.
— То были совсем другие обстоятельства! — вскипел он. — Я просто не хотел тебя пугать, поэтому так говорил! А вообще-то, ещё какая проблема, если хочешь…
— Ты поможешь или нет? — оборвала его девушка. — Я больше ни о чём тебя никогда не попрошу, обещаю!
Парень насупился и, бормоча что-то под нос, снова заходил по палате, покручивая рукоятку пистолета.
— Ты можешь толком объяснить, какого хрена ты так печёшься об этой тухлятине?
— Потому что он славный, — тихо проговорила девушка. — И совсем безобидный. Если бы ты поговорил с ним хотя бы пару минут…
— Ещё чего не хватало! Фэй, когда я хочу поговорить с этими уродами, я включаю паяльник!
Она поморщилась и отвернулась, сложив руки на груди. Алек передразнил её и, тоже отвернувшись, опять нашёл взглядом Вэлиана. В его продуваемой всеми сквозняками голове зрел какой-то замысел, и Вэлиан испытывал вполне обоснованные сомнения в том, что ему этот замысел придётся по душе. Сомнения укрепились, когда парень вдруг сорвался с места и решительным шагом направился к его кушетке. Вэлиан напрягся, провалив попытку убедить себя в том, что ему совершенно плевать и на пистолет, и на угрожающее выражение лица парня, и на то, что ему всё ещё хотелось намотать на кулак его кишки. О последнем теперь можно было только мечтать — в ушах до сих пор стояли жуткие вопли обезумевшей от горя девчонки, и Вэлиан скорее согласился бы отрезать собственную руку, чем услышать их ещё раз.
— Куда ты пошёл? — Фэй метнулась между ними. — Не трогай его!
— Да не трону я его! Ты хотела, чтобы я поговорил с ними? Вот прямо сейчас и поговорим.
— Сначала убери оружие!
— Хорошо, хорошо, успокойся! — он поднял ладони и, подойдя к столику у двери, положил на него пистолет.
Фэй торопливо прошагала к столику и заняла охранительную позицию перед ним. Поймав её затравленный взгляд, Вэлиан не смог определить, кому именно она не доверяла больше: ему или собственному брату.
— Ладно, рассказывай, — парень плюхнулся на стул рядом с кроватью и сложил руки на груди. — Что вы наплели этой блаженной? Наверняка что-то очень трогательное: беременная жена, парализованные родители, голодные детишки... что-то в этом роде? — Он изогнул бровь и выжидательно уставился на Вэлиана. А, не услышав ответа, продолжил: — Дай мне хоть что-нибудь, приятель! Что угодно. Я сделаю вид, что поверил.
Вэлиан смерил его презрительным взглядом.
— Алек, прекрати паясничать! Ты его смущаешь.
— Так ты у нас стеснительный, да? Что, язык проглотил? Так мы каши не сварим, приятель. С чем я должен работать, если ты молчишь? Не знаешь трогательных историй? Ладно, давай что-нибудь попроще. Расскажи анекдот. Не уверен, что смогу оценить ваш юмор, поэтому подай знак, когда начинать смеяться.
Вэлиан прижал мандибулы книзу, оголив зубы — этот остряк умел неслабо действовать на нервы.
— Анекдотов тоже не знаешь? Не страшно. Давай так — покажи мне какой-нибудь забавный фокус, и разойдёмся.
И он наклонился ближе, так что Вэлиан мог бы с лёгкостью схватить его за шею и переломить позвонки. Эти упоительные кадры промелькнули перед его глазами каруселью, и он потёр зудящие пальцы.
— Один фокус я бы тебе показал, — сузив глаза, процедил он сквозь стиснутые челюсти и подался вперёд. — Не уверен только, что забавный.
Парень отшатнулся назад. По его лицу пробежало смятение.
— Ты что, говнюк, угрожать мне вздумал?..
Белая как мел девчонка подскочила к нему и потянула за локоть.
— Ну всё, хватит! Перестань дразнить его, это некрасиво!
— Нет, ты слышала?! Этот говнюк мне угрожал!
— Ничего подобного, тебе показалось! Отстань от него, пожалуйста! — она упёрлась ногами в пол и сдёрнула парня со стула.
Вэлиан открыл было рот с готовым возражением, но осёкся, перехватив её умоляющий взгляд. Прикусив язык, он отвернулся и вперился в стену.
— Не очень-то он дружелюбный, знаешь ли. — Парень проковылял к столику и поднял пистолет. — Как я, в общем-то, и подозревал.
— Ещё бы, ты ведёшь себя просто отвратительно! — сердито зашипела на него Фэй, не выпуская его локоть. — Чего ты ожидал?
— А ты чего ожидала? Что я начну рассыпаться перед ним в любезностях? — съязвил тот. — Пусть скажет спасибо, что я не съездил ему по роже!
Дверь зашелестела, открываясь.
— Каллахан, где тебя черти носят?! — раздался грозный окрик Нади. — На процедуры, живо!
Он обернулся к шторке.
— Да иду я, сейчас!
— Живо, я сказала!
Дверь закрылась.
— Ладно, пойдём, — буркнул он и повёл её к выходу.
Фэй расцепила пальцы с его локтя и попятилась назад.
— Ты иди. Мне надо сделать перевязку.
— Ну уж нет, ты пойдёшь со мной! — он протянул ей руку. — Я тебя с ними больше не оставлю.
— Это ещё почему? — холодно воззрилась на него девчонка. — Ты мне не доверяешь?
— Я ему не доверяю! — ткнул он дулом в Вэлиана.
Вэлиан пренебрежительно фыркнул.
— Ты что-то сказал?! — мгновенно взъерепенился парень.
— Я сказал, что ты безответственный идиот, — с готовностью подхватил Вэлиан, проигнорировав знаки, который девчонка отчаянно подавала ему из-за спины брата. — Я мог бы убить твою сестру уже примерно сотню раз, пока ты носился по оврагам. Тебе следовало подумать о её безопасности, когда ты втягивал её в свои партизанские игры!
— Да ты совсем охренел, сукин ты сын! — побагровел тот от возмущения. — Ещё, блядь, нотации мне тут читать будешь?! Я со своей сестрой уж как-нибудь без тебя разберусь! Фэй, пойдём отсюда!
Он крутанул пистолет в пальцах и сунул его за пояс на ремне. Которого на нём, конечно же, не было. Пистолет с громким стуком упал на пол и откатился к кушетке.
— Да блядь!
Вэлиан издал нервный смешок, получив в награду его убийственный взгляд. Фэй подлетела молнией к пистолету, подняла его и поднесла брату.
— Держи.
— Спасибо, — проворчал тот.
Створка двери снова разошлась. Из-за шторы показалась рассерженная Надя.
— Каллахан, я долго буду за тобой бегать?! Мне тебя что, за шкирку тащить?
— Да подожди ты минуту! — рявкнул парень. — У меня семейный разговор!
— У тебя дырка в пузе! — она без церемоний схватила его за рукав и потащила за собой. — А ну-ка пошли!
— Смотри у меня, костерожий! — наставил палец на Вэлиана парень, прежде чем исчезнуть за шторкой. — Ты у меня на мушке, понял? Фэй, гляди за ним в оба!..
Дверь захлопнулась, и его вопли оборвались. Вэлиан посмотрел на девушку.
— Что ж!.. По-моему, всё прошло довольно неплохо! — заявила она слишком бодро, чтобы это прозвучало убедительным, и улыбнулась, ломая пальцы.
Он скептически приподнял надбровные пластины, и её улыбка погасла.
— Он согласится. Я его знаю — он всегда сначала упрямится, а потом соглашается. На самом деле он очень добрый, правда.
Он проследил за тем, как она подошла и села на стул, зажав ладони между коленок. И отметил про себя, что перед этим она отодвинула его от кушетки чуть дальше обычного.
— И даже если не согласится, я украду у него ключи и помогу вам добраться до дороги на вездеходе. Ангус вряд ли сможет быстро передвигаться, но у вас будет несколько часов, чтобы найти своих.
Это была скверная идея. Если они недалеко от города, над ними полно дронов, которые с лёгкостью засекут вездеход по шуму мотора. И хорошо, если оператору выдали инструкцию отправлять группу на перехват, а не сбрасывать пару зарядов сверху — они просто поджарятся там как в консервной банке. Вэлиан не стал озвучивать эти мысли, решив, что альтернативные варианты выглядели ещё менее привлекательными.
Во-первых, тащить больного Ванадиана через лес будет гораздо более серьёзным испытанием для них обоих, и ещё неизвестно, чем оно закончится. А во-вторых, если их всё-таки обнаружат и возьмут в окружение, девчонка уже никуда не денется — отправится вместе с ним в лагерь, и даже упрашивать не придётся. Ради этого он готов был рискнуть.
— Звучит как... план, — удержавшись от оценочного суждения, проговорил он с запинкой.
Та потерянно покачала головой, будто соглашаясь — с ним или с невидимым собеседником у себя в голове, нельзя было сказать наверняка.
— Я должна извиниться за поведение брата, — выдержав продолжительную паузу, произнесла она. — Он не всегда такой. Просто... сейчас у него трудные времена. — Следовало отдать ей должное — она умела подбирать выражения для происходящего вокруг неё безумия, обходясь без грязной лексики. — И... спасибо тебе за терпение, — чуть тише добавила она. — Наверное, тебе было нелегко удержаться, чтобы не забрать у него оружие. Ты мог бы воспользоваться им, чтобы уйти.
— Как-то в голову не пришло, — хмуро пробормотал Вэлиан.
— Разумеется. Как бы там ни было, я очень рада, что ты никого не убил.
— Сам себе удивляюсь. Не убивать здесь никого становится труднее с каждым днём.
Она вымученно улыбнулась и поникла, уставившись в пол.
— Осталось потерпеть всего два денёчка. А потом ты вернёшься в лагерь и снова сможешь убивать, сколько захочется.
— Очень мило, — оценив её поддёвку, он решил не оставаться в долгу. — Надеюсь, в следующей партии подопытных тебе достанутся более дружелюбные особи.
— Боюсь, мне не доверят следующую партию.
— Рад это слышать. Мне было бы неприятно думать, что ты подставляешь свой нос кому-то другому.
— Ну что ещё за глупости!.. — зардевшись, с напускной досадой прищёлкнула она языком и вскочила с места. — Пойду проведаю Ангуса, а потом прилягу ненадолго. Надо как следует выспаться.
Вэлиан проводил её разочарованным взглядом. Но не нашёл, что возразить. У него будет ещё целая ночь, чтобы наверстать упущенное. Возможно, последняя ночь, когда они смогут смотреть друг на друга не как на врагов. Странно, но, думая о предстоящем побеге, он не испытывал радостного возбуждения, а скорее страшился того, что будет ждать его по возвращении в лагерь. Всё стало казаться слишком сложным, и будущее начало терять очертания, вызывая панику в душе. Он привык планировать наперёд, но события набирали обороты так быстро, что он не успевал подстраиваться, пропуская удары, так что голова шла кругом.
Когда девчонка ушла, закончив с перевязкой, Вэлиан поднялся, выпил воды, размял косточки, побродив у кровати, и снова лёг. Бессонная ночь наконец нагнала его, и он отрубился, пробудившись к обеду от сигнала дверного замка.
Войдя, Фэй скользнула по нему взглядом и с порога направилась к Ангусу, не промолвив ни слова и даже не улыбнувшись. Этого хватило, чтобы у него испортилось настроение, а низ живота сковало холодом. Не иначе дело рук её брата — Вэлиан даже предполагать не хотел, что тот мог наплести ей, пока он спал.
— Привет, — первым подал он голос. — Как дела?
— Хорошо, спасибо, — не отрывая взгляда от столика с разложенными материалами, отозвалась она сдержанно. — А ты как?
— В порядке. Что я успел натворить?
— М-м?.. — она наконец подняла глаза.
— Ты выглядишь так, словно я сделал что-то плохое.
— Ничего ты не сделал. — Она смутилась и вернулась к своим салфеткам и банкам. — Вообще-то ты даже чересчур славный в последнее время. Мне неприятно это говорить, но, боюсь, я буду по тебе скучать.
Его мандибулы задрожали, а по груди разлилось упоительное тепло. Оставалось только порадоваться, что она не видела его в этот момент. Несмотря на то, что она едва ли успела разобраться в турианской мимике, Вэлиан был уверен, что охватившее его волнение стало очевидным даже для стоявшего рядом стула.
— Кхм... правда? — прочистив пересохшее горло, произнёс он, и ему пришлось сделать усилие, чтобы его голос прозвучал не слишком заинтересованно.
— Самую капельку, — улыбнулась она уголком губ. — Поэтому я решила, что начну отвыкать от тебя с сегодняшнего дня. Чем раньше начинаешь, тем легче прощаться.
— Ах, вот оно что... — понимающе протянул он.
Каким-то непостижимым образом она сумела одной фразой наполнить его пьянящим восторгом и иссушить до потрескавшейся корки. Её собранный вид и спокойствие, с которым она объясняла, как будет отвыкать от него, вызывали стойкое ощущение, что в этих вопросах она гораздо опытней него и ей не составит труда забыть о нём, как только он исчезнет из её жизни. Эта мысль неприятно задела его мужское честолюбие.
— Так… ты это прямо сейчас делаешь?
— Угу, — согласно промычала она, хлопоча над Ангусом.
— И как? Получается?
— Пока не очень. Ты сильно поможешь, если будешь делать то же самое.
— Мне-то зачем? — обронил он равнодушно. — Я не собираюсь по тебе скучать.
Замерев с салфеткой в руке, она посмотрела на него долгим взглядом, и её лицо вдруг прояснилось:
— Знаешь, кажется, начинает работать!
Он невольно рассмеялся, получив в награду ещё один взгляд, от которого участился пульс. И твёрдо вознамерился приложить максимум усилий, чтобы усложнить ей задачу. В конце концов, то, что они оказались в этой точке, целиком и полностью её заслуга. Несправедливо, если она улизнёт от расплаты, оставив его страдать в одиночестве.
Он сделал вид, что включился в её игру. И всё то время, пока она занималась Ангусом, разглядывал свои уродливые когти, попутно размышляя над тем, в какое беззубое, жалкое, беспомощное существо превратился за эти несколько дней.
Как он сможет объяснить, почему, имея столько возможностей сбежать или хотя бы убить своих пленителей, дожидался, когда его выведут на свободу на невидимом поводке, словно дрессированного варрена? Потому что боялся не оправдать доверия девчонки? Потому что надеялся забрать её с собой? Потому что хотел обеспечить её будущий приговор смягчающими обстоятельствами? Потому что предстоящее возвращение страшило его неизвестностью? Потому что он разочаровался в собственном командовании? Потому что он предатель своего народа? Он располагал целый набором объяснений, одно хуже другого, так что скорее бы отрезал себе язык, чем решился их озвучить.
Она прикатила столик к его кушетке и полезла под простыню к мочевому катетеру — до профессиональной бесстрастности Нади ей было ещё далеко, но она почти научилась не краснеть и не отводить глаза от его паха, хотя и очевидно халтурила, избегая касаться пальцами самых чувствительных мест. Он пощадил её скромность, удержавшись от комментариев. Но когда она подошла ближе, чтобы обработать швы на бедре, протянул руку и как бы невзначай дотронулся до её ноги. Она хмуро покосилась на него, но промолчала. Неудовлетворённый этим, Вэлиан затаился, дожидаясь удобного момента. И как только она отвернулась к столику за спреями, положил ладонь на её округлую ягодицу. Девчонка подскочила как ужаленная и, повернувшись, треснула его по руке:
— Ты что себе позволяешь?! Совсем обнаглел!
— Что? Это не помогает? — невинно вскинул он надбровные пластины.
Она набрала воздуха для ответа и растерянно застыла, поняв, что угодила в западню.
— Тебе должно быть стыдно! — наконец отыскав обходной путь, строго ткнула она пальцем в его сторону и остаток процедуры провела, отгородившись от него столиком.
Со швами на ключице этот трюк у неё не прошёл. Едва она уселась на стул, вооружившись салфетками, Вэлиан обвил рукой её талию и немедленно получил удар по пальцам.
— Перестань!
Он повернулся и встретился с ней взглядом. Она выглядела просто умилительно, когда злилась — эдакий нахохлившийся птенец с надутыми щеками и пушистыми глазами. Так бы и проглотил её целиком.
— Ты мешаешь мне работать.
Она отвернула его голову, положив пальчики ему на подбородок. А он вернул ладонь на её талию и рывком притянул к себе, так что она слетела со стула и завалилась ему на грудь.
— Ну хватит! Мне не нравится! — упершись ладошками в его киль, воскликнула она и сдула волосы с лица. — Перестань распускать руки!
— Перестань соблазнять меня, — поддразнил он её.
— Я не соблазняла тебя!
— Неужели? Тогда почему я чувствую себя соблазнённым?
Она шумно выдохнула, и сквозь её негодующую гримаску проступила улыбка.
— Понятия не имею. Но если ты сейчас же не прекратишь, я позову Надю и скажу, что ты снова жалуешься на плохое обслуживание.
— Не, только не это, пожалуйста! — Вэлиан поспешил убрать руку с её спины, и она сползла с кровати на стул.
Налепив на него пластыри, Фэй поднялась, убрала столик и вышла. Какое-то время он лежал, глядя в потолок и раззадоривая себя фантазиями, пока мочевой катетер не напомнил о себе резью в паху. Тогда он переключился на мысли о предстоящем побеге, смоделировал несколько пессимистичных сценариев, накидал пару запасных планов, если что-то пойдёт не так. А, исчерпав и этот источник развлечений, поднялся, чтобы размяться, используя кровать в качестве спортивного оборудования.
Отлёжанные за день кости трещали в суставах, по телу разлилась сковывающая слабость, мышцы с неохотой реагировали на команды. Стоило ему как следует потянуться, и голова закружилась, а перед глазами забегали чёрные мушки — сказывалась вынужденная двухдневная «диета». Ещё пару дней, и он не сможет удержать в руках даже стилуса.
С трудом выполнив несколько упражнений, он снова лёг и задремал.
Его разбудил ворвавшийся в палату шаман, по следам которого тянулся крепкий спиртовой выхлоп. Вэлиан вытерпел его докучливые знаки внимания, закрыв глаза и задержав дыхание. Пока тот беспардонно ощупывал его бедро и ключицу, сопровождая свои действия оскорбительными прибаутками, он сжимал пальцы на бортиках кушетки, еле удерживаясь от желания вырвать нахалу кадык.
— Превосходно, превосходно... Заживает как на собаке, — прогудел шаман, потрепав его по гребню. — Умница, крепкий малыш!
Вэлиан лениво клацнул зубами, и мужчина отдёрнул руку, погрозив ему напоследок пальцем. Он перешёл к Ванадиану: проверил пульс, осмотрел его со всех сторон, прощупал, обнюхал, тяжело вздохнул, помял ему живот, хмыкнул, накрыл простынёй и убрался прочь.
Снова потянулись утомительно долгие часы, наполненные скукой и тревожным ожиданием. Изредка впадая в дрёму, Вэлиан слышал вполуха, как дверь в палату пару раз открывалась, впуская внутрь громкие голоса, смех и музыку — похоже, там назревала какая-то вечеринка. Его сердце не замирало при звуке чужих шагов, и он даже не открывал глаз, чтобы проверить, кто пришёл. Ему было всё равно, явись сюда хоть сам генерал Каликс собственной персоной. Это была не она — остальное его не заботило.
Он без конца ворочался, сбивая под собой простыню, мучимый желанием перевернуться на живот и попытаться хоть раз нормально выспаться, и одновременно опасаясь, что не успеет проснуться и выдаст себя. Поглядывая в сторону соседней кушетки, Вэлиан ловил себя на мысли, что скучает по мальчишке. Тот неслабо действовал ему на нервы, пока был в сознании. Но, по крайней мере, с ним можно было перекинуться парой слов. Интересно, что бы он сказал, узнав о том, что здесь назревает без его ведома? Наверное, страдальчески закатил бы единственный глаз и попросил дать ему спокойно умереть.
Вэлиан усмехнулся, вообразив эту сцену. И твёрдо решил заняться перевоспитанием парня. Попросит перевести его в свой отряд и, глядишь, рано или поздно сделает из него приличного бойца. Пусть ему и пришлось пройти через многое за эти три недели. Но кто-то должен был отхлестать его по лицу и объяснить, что жизнь не заканчивается на выбитом глазе и потерянных в бою товарищах. По крайней мере, не когда тебе восемнадцать.
В ожидании вечера ему удалось ещё немного поспать, сделать зарядку, выпить воды, поглазеть в потолок и пофантазировать о горячем ужине с отбивной и удобной постели. Последние два часа до прихода девчонки Вэлиан нетерпеливо поглядывал на часы, гадая, куда она запропастилась. Когда она наконец вошла, он сложил руки на груди и встретил её раздражённым взглядом.
— У Коры сегодня день рождения, все празднуют, — принялась она оправдываться с порога. — Мне пришлось дожидаться, когда они напьются и уйдут в столовую. Зато смотри, что я для тебя добыла! — просияв, она вынула из-за спины планшет и, подойдя к кушетке, протянула его Вэлиану. — Я одолжила его у Алека, поэтому, будь любезен, постарайся обращаться с ним аккуратно.
— Я к нему не притронусь, — брезгливо колыхнул он мандибулами.
— Ну ладно тебе, не вредничай, — примирительно улыбнулась она и, потянув его палец, заставила высвободить руку. Впрочем «заставила» было не то слово. Она просто коснулась его, и ладонь самовольно потянулась за ней, словно привязанная за ниточку. Мгновение беспамятства — и он обнаружил себя с планшетом в руке, смотрящим на экран, по которому мелькали её круглые, аккуратные коготки. Наклонившись, она что-то рассказывала ему, открывая папки:
— В фильмотеку даже не заходи, там одно порно. Но вот здесь есть коллекция игр. Тебе наверняка понравится. Моя любимая вот эта. Хочешь попробовать? Надо загнать шарики в лунки такого же цвета, но просто только на первом раунде. На втором появляются ёжики, от которых нужно уворачиваться. А вот эти жёлтые колечки нужно, наоборот, ловить… Знаешь, давай снимем с тебя эти штуки, пока ты не стёр себе запястья. Наденешь утром, хорошо? Я положу их сюда. Смотри, как кожа потрескалась. Тебе не больно? Давай помажем мазью...
Он почти не понимал, что она лопочет, завороженный её нежным голоском, прохладными, словно дуновение ветерка, касаниями пальчиков, и тонким, дурманящим запахом, тянущимся от её затылка — и больше всего собственными ощущениями в теле, напоминающими оцепенелый страх перед чем-то слишком хрупким и драгоценным. Он пришёл в себя, только когда запах улетучился вместе с ней, отошедшей к Ванадиану в другой конец комнаты.
С лёгким недоумением оглядев обмазанные жирным кремом запястья и отсутствующую канюлю капельницы, Вэлиан поднялся, обмотал бёдра простынёй, отлепил от себя датчики и, слоняясь по палате, оказался рядом с ней. Она покосилась на него, но не стала прогонять — хотя он откровенно мешался, путаясь под ногами, пока она бегала вокруг кушетки, подключая капельницу и обрабатывая швы. Он дотронулся до торчащего из-под простыни локтя Ангуса. Дыхание парня стало более ровным и глубоким — об этом говорило и возвращающее в тело тепло, и мерно вздымающаяся под простынёй грудь. Видимо, следовало ожидать его скорого пробуждения.
— Ты ещё ждёшь ответа от брата? — он повернулся к девушке.
— Да, — ответила она, заканчивая прибираться на столике. — Но я думаю, что он уже согласился, потому что дулся на меня весь день.
Он усмехнулся.
— Пойдём, твоя очередь, — сняв перчатки, Фэй обхватила его за палец и повела к кровати.
— Шаман сказал, что меня можно выписывать, — покорно побрёл он следом.
— Шаман?..
— Громила с красным лицом.
— Доктор Йовиц — сертифицированный хирург, — с укором обернулась она к нему.
— От него постоянно несёт выпивкой.
— Эти факты никак не связаны, поверь мне.
Фэй остановилась у кровати, и он воспользовался моментом, обняв её сзади за плечи и прижавшись ртом к затылку. Она, конечно же, выскользнула из его рук, но у неё ушло на это целых три с половиной секунды — непозволительно много для того, чтобы терпеливо сносить неприятные прикосновения. По крайней мере, ему не удалось убедить себя в обратном.
— Ложись, — подтолкнула она его к кровати, смущённо отводя глаза и пряча в уголках губ улыбку.
Царапины на её лице почти зажили, и посвежевшая кожа снова отливала матовым сиянием непередаваемого оттенка — смеси молочно-белого, бежевого и капли розового. Вряд ли этот цвет вообще имел название, но Вэлиан чувствовал, что обязательно должен его придумать.
— Ложись, — повторила она с нажимом и воткнула ему в грудь пальчики.
Он тотчас рухнул вниз и по счастливой случайности успел ухватиться за неё в попытке удержать равновесие. Она ахнула, оказавшись рядом с ним на кровати, и сурово свела брови на переносице.
— Извини. Понятия не имею, как это вышло. Голова закружилась.
— Ну разумеется, — она рванулась из его объятий, и Вэлиан ослабил хватку ровно настолько, чтобы усадить её на своё колено.
Вздохнув, она уцепилась за его шейный воротник и уставилась на левую мандибулу — должно быть, дожидаясь, когда наскучит ему. Глупышка. Он мог бы сидеть так всю ночь напролёт, любуясь изгибом её губ и ямочками на носу.
— Что ты будешь делать, когда вернёшься? — спросила она, сбивая его настрой на приятное времяпрепровождение.
— Куда?
— В лагерь. У тебя ранение, тебе потребуется время на лечение.
— Пару недель полежу в лазарете, — пожал он плечами.
— А потом?
Он понял, куда она клонит, и недовольно прищёлкнул мандибулами.
— Мой взвод определили на патрулирование улиц, — уклончиво ответил Вэлиан, — на первое время.
— Значит, однажды тебя могут отправить охотиться за моим братом?
— Обещаю, что не буду целиться ему выше коленок.
— Это кажется тебе смешным? — ледяным тоном отозвалась она, и он почувствовал, как напряглось её тело.
— Ладно, выкладывай, — вздохнул он. — Чего ты опять от меня хочешь?
— Вы с Ангусом могли бы попросить отпуск по восстановлению и вернуться на орбиту.
Судя по всему, она решила добить его окончательно, заставив присягнуть Альянсу — как будто он и так недостаточно низко пал.
— Мы не сможем отсиживаться там до конца войны.
— Почему нет? Вы настолько незаменимы?
— Перестань это делать! – рассердился он и ссадил её с коленки.
— Что делать?
— Ты знаешь, что! Мне не нравится, когда мне начинают выкручивать яйца!
— Следи за своей речью! — вспыхнула она и сложила руки в защитной позе на груди.
— А ты следи за границами! У меня целый взвод молодых ребят в подчинении. Я должен бросить их и наблюдать сверху с орбиты, как они погибают, потому что ты об этом вежливо попросила? Я уже согласился на одну твою просьбу — и минуты не проходит, чтобы я об этом не пожалел!
Она изменила в лице, и Влиан понял, что ляпнул лишнее.
— Ах, значит, пожалел? — холодно повторила Фэй.
— Да, пожалел, — из упрямства подтвердил он.
— Отлично! Тогда забирай назад своё дурацкое согласие и проваливай на все четыре стороны! Мне совершенно всё равно! — она резко подскочила. Испугавшись, что она собирается удрать из палаты и оставить его мариноваться в чувстве вины, Вэлиан удержал её и силой усадил обратно.
— Неправда, тебе не всё равно, — перехватив её кулачки, метившие ему в перевязанную ключицу, возразил он.
— Да, мне не всё равно! Я пытаюсь спасти ваши жизни так, чтобы мне не пришлось возненавидеть за это вас — или себя! А вы только и делаете, что ставите мне палки в колёса! Как же я устала от вас всех!.. Отпусти меня, мне неприятно! — снова рванулась она, рассердившись не на шутку.
— Ну всё, хватит! — Вэлиан прижал её к себе и погладил по затылку, испытывая отчасти раскаяние, а отчасти удовольствие от ощущения бьющегося в его руках тельца. — Успокойся.
— Иди ты к дьяволу! — придушенно воскликнула она, взяв короткий перерыв, чтобы набрать в грудь воздуха.
Он прижался ртом к её виску и потёрся носом о волосы.
— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела. Забудь, что я сказал, ладно?
Она притихла, тяжело отдуваясь ему в шею. Отстранившись, он приподнял её голову за подбородок, пригладил растрепавшиеся волосы и заглянул в лицо, пытаясь определить, насколько опасно будет отпустить её запястья.
— А я не хочу сидеть здесь и думать, что ты можешь однажды убить моего брата!
— Обещаю, этого не случится, — он погладил пальцем впадинку под её нижней губой. — Я что-нибудь придумаю. Договорились?
— Договорились, — помолчав, тихо отозвалась она.
Вэлиан осторожно разжал руку, и её маленькие пальчики снова взобрались по его шейному воротнику. Она вздохнула, и морщинка между её бровей разгладилась. Хитрая бестия. Так или иначе, но ей удалось добиться своего — два-ноль в её пользу. Странно, но он не чувствовал себя проигравшим — возможно, потому что содержимое его черепной коробки превратилось в сироп и разучилось соображать.
— Ты мне нравишься, — произнёс он. И прежде чем она успела оправиться от смущения, наклонился ниже, ловя её губы ртом.
Ему хотелось сделать это с того дня, когда она впервые села на его кушетку, предложив свой нос — не только из любопытства, но, главным образом, чтобы не оставлять её с впечатлением, что он может быть только таким: грубым и неуклюжим. Слава духам, у него была возможность пару раз попрактиковаться в поцелуях с азари. Её губы оказались гораздо нежнее и мягче, и он на мгновение оторопел, испугавшись, что они растают у него во рту как воздушный зефир. Её окаменевшая спина вытянулась струной, а пальцы стиснули воротник так крепко, что впившиеся ему под кожу ноготки добрались до костяного панциря. Впрочем, он не мог поручиться, что это возбуждающее покалывание не было вызвано его разыгравшимся воображением. Она не сделал попытки отстраниться, и это послужило достаточным поощрением, чтобы он, осмелев, провёл по её губам кончиком языка.
Очевидно, это было ошибкой — она отшатнулась назад и порывисто отвернулась. Её щёки пылали ярким румянцем.
— Так что, ты… ты выбрал какую-нибудь... игру? — подхватив лежавший рядом планшет, поинтересовалась она дрожащим от волнения голоском и, не дав ему ответить, прильнула спиной к его плечу, таким нехитрым способом избежав необходимости встречаться взглядами. — Хочешь поиграть в шарики? Я научу тебя.
— Я лучше посмотрю, — усмехнулся он, любуясь влажным блеском её слегка припухших губ.
— Ладно! — испуганно отозвалась она и застучала по экрану с лицом, больше подходящим сапёру, который только что обезвредил первую в своей жизни бомбу.
Запустив игру, Фэй заклацала ноготками по экрану, запуливая разноцветные шарики в мигающие отверстия. И поначалу он честно пытался уследить за происходящим, положив подбородок ей на макушку. Но близость её тела и дразнящий запах путали мысли, то и дело отвлекая на посторонние занятия. Спустя несколько минут он застал себя за тем, что разглядывает её ухо, обводя пальцем причудливые изгибы полупрозрачных хрящиков.
— Ваши уши похожи на уши сквонков. Между прочим, деликатес в моих краях — если хорошенько их пожарить и перетереть с коричневой солью.
Фэй замерла с вытянутым пальцем, и планшет разразился раздражающей трелью — этот звук, как он успел понять, был призван оповещать округу о твоём позоре.
— Эти сквонки… они не разговаривают, так ведь? — покосилась она не него с подозрением.
— Нет, — рассмеялся он. — Это моллюски. Мы не едим разумных существ.
— А как вы понимаете, кто разумный, а кто нет?
— Визуально. Если кто-то бегает у тебя под ногами голышом, издаёт нечленораздельные звуки и это не ворка — скорее всего, он неразумен и его можно съесть.
— Кто такой «ворка»? — заинтересованно улыбнулась она.
— Ты не захотела бы с ними знакомиться, — усмехнулся он. И, заметив, что она продолжаешь слушать, продолжил: — У вас есть какое-нибудь название для исключительно злобных, прожорливых и уродливых существ с острыми зубами и крошечным мозгом?
Она ненадолго задумалась.
— Да, есть. Чихуахуа.
— Звучит подходяще. В общем, ворки — это такое «чихуахуа» в галактическом масштабе.
— О… я точно не захотела бы с ними знакомиться! — подтвердила она со смехом. А он как бы невзначай вытянул руку и положил ладонь на её талию, что они оба решили оставить незамеченным.
Её пальцы снова замелькали по экрану, и Вэлиан, пытаясь уследить за ними, начал погружаться в гипнотическое умиротворение. Раньше ему и в голову не приходило, что можно получать такое удовольствие от простого нахождения рядом с кем-то. Что можно делить с женщиной одну кровать не ради интимной близости, и что настоящая интимная близость — это вовсе не то, о чём он привык думать. В другом месте и в другое время — а главное, с другой женщиной — это открытие привело бы его в неподдельный восторг. Сейчас же оно порождало что-то, близкое к панике. Он понятия не имел, как выпутываться из всего этого — и захочет ли ему вообще выпутываться, потому что в данный момент все его помыслы были направлены на то, как запутаться ещё сильнее.
— О нет!.. Опять на этом месте! — проворчала Фэй. — Зачем они всё время прибавляют скорость? Как будто и без этого недостаточно сложно.
— Это вовсе не сложно, — возразил он. — Тебе надо лучше концентрироваться и думать на ход вперёд.
— И только-то? — съязвила она. — Это не так легко, как тебе кажется!
— Дай-ка сюда, — он перехватил экран и ткнул в кнопку старта, не забыв поинтересоваться: — Если выиграю, что я получу?
— Ничего не получишь — ты не выиграешь.
— Значит, я сам выберу.
Повеяло азартом, и Вэлиан приподнялся, приняв более удобную позу. Игра казалась детской забавой — по сравнению с тренажёрами, на которых их заставляли практиковаться каждую неделю. Но на кону стояло его самолюбие — он не мог позволить себе посрамиться. Сосредоточившись на цели, он прогнал из головы лишние мысли, сократив до минимума время между зрительным контактом и моментом принятия решения — в бою даже доли секунды имели решающее значение. А ещё это отучало от ненужных размышлений — той заразы, от которой в армии Иерархии излечивали в первую очередь. И которую, кажется, он так неудачно подхватил от Ванадиана.
— На всякий случай — я не соглашалась на твои условия, — заёрзала девчонка, с тревогой наблюдая, как он подбирается к предпоследнему раунду.
— Поздно перекрашиваться, — хмыкнул Вэлиан.
— Это нечестно. Тебе следовало предупредить, что ты хорошо играешь в такие штуки.
— А ты не спорь, если не знаешь наверняка. Не загораживай экран! — ему пришлось отвести планшет в сторону, потому что она внезапно повернулась и полезла к нему на шею.
— Что? Разве это против правил? — она округлила глаза с невинным видом. — Я только хотела сказать, что от тебя приятно пахнет!
Вэлиан засмеялся, оценив её злопамятность. Такого учебные тренажёры не предусматривали. Выставив локоть и коленку в качестве оборонительного заграждения, он сосредоточился на последнем раунде, полный решимости взять заслуженный приз. А она уже даже не скрывала неблаговидного намерения помешать ему во что бы то ни стало, карабкаясь ему на спину в попытке дотянуться до планшета. Пару раз Вэлиан действительно едва не пропустил ход, вынужденный уворачиваться от её рук и при этом следить за мельтешащими по экрану шариками. И не сразу понял, что произошло, когда они неожиданно исчезли, а динамики разразились мерзким воплем. Выскочила какая-то надпись, которой он не разобрал. И разочарованный вздох, обдавший затылок теплым дыханием, подсказал ему, что он выиграл. Вэлиан отбросил планшет в сторону и пошевелил занемевшими от напряжения пальцами.
— Сто сорок семь тысяч!.. О боже, что ты наделал! — отлипнув от его спинного воротника, Фэй подняла планшет и в ужасе уставилась на экран. — Ты побил рекорд Алека — он же с ума сойдёт, когда увидит!
Вэлиан довольно хмыкнул. Для мести мелковато, но в сложившихся обстоятельствах тоже своего рода утешение. Она приложила ладошку к губам и изумлённо ахнула:
— Он подумает, что это я сделала! — Эта мысль, судя по лукавым огонькам в её глазах, ей чрезвычайно понравилась. — Бедняжка... Не представляю, как он будет жить с этим.
Вэлиан меньше всего переживал за душевное равновесие этого недотёпы. Хотя и поймал себя на том, что не отказался бы посмотреть на его лицо, когда тот узнает, кто навалял ему в игре на самом деле. Впрочем, об этом удовольствии оставалось только мечтать — что не сильно его расстраивало, потому что он собирался обойтись другими.
— А теперь обсудим твоё поведение, — он забрал у неё планшет, и девчонка незамедлительно подорвалась с места.
Вэлиан дал ей секундную фору, чтобы отложить планшет в сторонку, перехватил её за талию и, притянув к себе, навалился сверху. Она замерла, разглядывая его широко распахнутыми глазами, в которых место страха заняло что-то такое, от чего у него закружилась голова, а по телу прошла волна будоражащих мурашек.
— Раз уж я всё равно выиграл, отделаешься строгим выговором. Но имей в виду — за такие подлости принято наказывать.
— Кто бы говорил! — нахмурилась она. — Ты сам жульничал в прошлый раз.
— Тогда мы не играли на желания.
— Мы и сейчас не играли! Я не давала согласия.
— Хватит увиливать!
— Не буду я выполнять твоё дурацкое желание! — отрезала она.
— Ты его ещё даже не слышала.
— И слышать не желаю! Наверняка что-нибудь отвратительное.
— Напротив — очень даже приятное, — возразил Вэлиан. — По крайней мере, для меня. А вот тебе придётся поработать пальцами.
— Фу, какая мерзость! — задохнувшись от негодования, она густо покраснела и начала яростно выкарабкиваться из-под него. — Слезь с меня сейчас же!
— Не знаю, что ты там себе навоображала, — Вэлиан подтянул левую ногу и сунул ей в лицо голую ступню. — Я говорил о том, чтобы ты почесала мне пятки.
Она озадаченно уставилась на неё и фыркнула от смеха, когда он призывно пошевелил пальцами.
— Всё равно — отвратительно! — она состроила сердитую физиономию, но не сходящая с её губ улыбка испортила весь эффект. — Не буду я тебе ничего чесать.
— Почему нет? Можешь надеть перчатки.
— Я к ним даже в перчатках не притронусь!
— Звучит довольно оскорбительно, знаешь ли. Я не каждому предлагаю потрогать свои пятки — ты должна быть польщена.
Фэй отвернулась и приглушённо расхохоталась в кушетку. Он опустил ногу и приподнялся на локтях, почувствовав, что где-то здесь проходит допустимая грань между забавным и нелепым. Она повернулась — с широкой улыбкой на лице, порозовевшими щеками и искорками в глазах, вся лучась внутренним светом, словно угасающая посреди тёмной и холодной бесконечности звезда. Согретый её неосязаемым теплом, он начал таять, ощущая себя забытой на солнце сладкой пастилой. А затем опустился к её заманчиво приоткрытым губам и накрыл их ртом, прикусывая жёсткими пластинами и исследуя кончиком языка. Она издала еле слышимый полувздох-полустон, который с одинаковой вероятностью мог быть звуком и протеста, и одобрения. И запуталась пальцами в его мандибулах.
— Кхм-кхм… лейтенант Ортас?
Посторонний голос ворвался в его голову как сквозняк сквозь приоткрытое окно и нарушил атмосферу уютной уединённости. Пробуждение Ванадиана оказалось совсем не кстати. Оторвавшись от девушки, Вэлиан с неудовольствием обернулся к соседней кушетке. Ангус смотрел на него заплывшим глазом:
— Что тут происходит?..