Фэй стояла под душем, наслаждаясь тёплыми струями, смывающими с тела следы греха. И улыбалась собственным мыслям. Раскаиваться в том, что доставило столько удовольствия, оказалось непростой задачей. «Я ужасно распущенная», — подумала Фэй, вспоминая себя, извивающуюся, стонущую, распутно подставляющуюся. Эта мысль принесла новую порцию постыдного удовольствия.

Между ног тяжело пульсировало. Ощущение, будто объехал без седла норовистого жеребца с фермы отца. Только наоборот — он тебя объехал. Стерев кожу на твоей заднице, растянув мышцы паха и отбив промежность. Но внутри… внутри всё пело и мурлыкало. Намылив себя с головы до ног, Фэй зажмурилась, млея от окутывающей её неги, растирая по себе пену и предаваясь жарким воспоминаниям.

Ставку на неловкий секс можно было смело вычёркивать из списка. Не то чтобы она действительно на неё рассчитывала. Он был опытным, уверенным в себе любовником — это она поняла по его нагловатым замашкам ещё в бункере. Но главное даже не это. Она влюбилась в него. Как ей могло не понравиться заниматься с ним любовью? Одна мысль, что он будет прикасаться к ней, проникать в её тело своим телом, получать наслаждение, двигаясь в ней, приводила в волнующий трепет, разжигала внутри пожар. Ей хватало просто слышать его хриплое, сбившееся дыхание и думать о том, какое удовольствие она доставляет ему собой, чтобы захлебнуться под волнами экстаза. У неловкого секса при таком раскладе не было ни единого шанса.

Страдания придётся отложить на неопределённый срок. Она слишком счастлива, чтобы найти в себе хотя бы крохотный уголок для страданий. Когда это кончится и её душа снова будет опустошена, страдания заполнят её целиком — и тогда она сможет иногда прятаться от них в счастливых воспоминаниях. Это звучало очень разумно, на взгляд Фэй. Она не должна чувствовать себя виноватой. Она ничем не может помочь брату и другим людям. Ей нечего стыдиться. Хотеть быть счастливым не стыдно — убеждала она, расчёсывая волосы, собственное отражение в зеркале.

Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, она совсем не напоминала себя вчерашнюю. Вообще в ней оставалось мало что от прежней Фэй. Она казалась самой себе повзрослевшей и умудрённой опытом, практически ветераном каких-нибудь действий — не боевых, но тоже очень опасных. «Мой парень — турианец. Мне придётся быть сильной», — мужественно постановила она и повернулась спиной, разглядывая царапины и следы укусов на плечах. Сейчас бы сюда каплю панацелина… Тело ломило в каждой косточке, мышцы тянуло, и в каждом движении сквозило напоминание, что ей придётся быть не столько сильной, сколько терпеливой. Но ей нравилось смотреть на своё истерзанное тело. Не потому, что нравилось видеть, что он с ней сделал. А потому, что теперь она отчётливо понимала, что он мог с ней сделать и каких усилий, должно быть, ему стоило сдерживаться, чтобы не зайти так далеко, как хотелось.

Перед тем, как открыть дверь туалетной комнаты, Фэй сделала глубокий вдох.

Свет в комнате был приглушен. Он лежал на кровати, развалившись на животе — большая, сильная, ленивая пантера. Её пантера. Она стояла, завороженная, любуясь головокружительным пейзажем: разобранной кроватью со всеми признаками творившихся на ней безобразий и лежавшим на ней турианцем. «Ни о чём не жалею», — беззаботно вздохнула Фэй. Стараясь ступать тихо, она проскользнула к кровати. Спрятала пакет, подняла его форму, аккуратно сложила её на полку и, немного подумав, разделась. Что-то подсказывало, что к утру её одежда всё равно окажется на полу.

Она заползла под его руку. Не просыпаясь, он притянул её к себе, закинул сверху ногу, лизнул в лицо и уткнулся носом в лоб. Поморщившись, Фэй вытерла мокрый след от его языка. Окутанная жаром его тела, она слушала его глубокое, спокойное дыхание и водила ладонью по пластинам на груди, пытаясь определить, с какой стороны у них находится сердце. «Где-то внутри», — мудро заключила она и провела пальцами по багрово-фиолетовому шраму у его ключицы.

Должно быть, ему пришлось вытерпеть много боли, когда его ранили, а потом штопали на операционном столе и меняли повязки. Неудивительно, что он был таким злым. Мысли сразу же привели её к брату — где он сейчас и с кем? Всё ли у него в порядке? Остался ли на Шаньси или эвакуировался вместе с остальными? Конечно же не эвакуировался. Этот упёртый балбес будет торчать там до самого конца, воображая себя лесным эльфом. Дурацкая война… Почему все вокруг такие жестокие и упрямые? Почему нельзя просто любить друг друга, а конфликты решать словами? У неё ведь как-то получалось — даже с таким вредными и сердитыми турианцами.

Она воззрилась не него, всё ещё удивляясь тому, что это невообразимое существо, кажущееся таким причудливым и чужеродным — настоящее, живое, думающее. Говорящее. Мозг упорно отказывался вписывать его в привычный мир. Противоречие между тем, что она знала, и тем, что видела перед собой, вызывало лёгкое головокружение. Прибавить к этому головокружение от любви — и можно было не удивляться, почему рядом с ним у неё неизменно подкашивались коленки.

Протянув руку, Фэй погладила покрытую трещинками и сколами мандибулу. А затем провела подушечками пальцев по подвижным пластинкам плоского кошачьего носа. Не удержавшись, она нажала на последнюю, самую широкую, сплющив кончик носа. Вэлиан мотнул головой, издав глухой рык, и зарылся носом в подушку. Она проказливо хихикнула. Несмотря на сходство с гуманоидами, в его повадках то и дело проскальзывало что-то обворожительно дикое, звериное.

Нет, она имеет полное право получать удовольствие. Возможно, кто-то и решит, что она ведёт себя безответственно. Даже кощунственно по отношению ко всем тем, кто остался на Шаньси и Земле. Пока другие терпят боль, страх и лишения, она сидит в тепле и безопасности и получает по три оргазма за вечер. Звучит ужасно несправедливо, с этим не поспоришь. Но просто приказать себе не быть счастливой она не сумеет при всё своём желании, которого, откровенно говоря, Фэй в себе не обнаруживала. К тому же, может статься, это её последняя возможность побыть счастливой. Глупо отказывать себе в ней. Больно будет так или иначе. Но в её власти решить, придётся ли ей терпеть боль из-за совершённых ошибок или из-за того, что совершить их она так и не осмелилась. Сейчас первое казалось предпочтительней второго. Всё её существо требовало и умоляло наделать как можно больше ошибок, чтобы в перерывах между сожалениями и приступами меланхолии вспоминать о самых волнующих моментах близости, проживая их заново.

Не имея никакой возможности сопротивляться течению, которое сносит тебя в пучину неизвестности, наилучшим решением будет вообразить, что как раз туда тебе и нужно.

Он тихо сопел носом, подрагивая мандибулами во сне. Её губы невольно разошлись в улыбке — ей нравилось наблюдать, как он спит в естественной для него позе, без фиксирующих ремней и в безопасной обстановке. Стойко ассоциирующийся с хаосом и безудержной энергией, сейчас её турианец выглядел почти кротким, безмятежным. Бедняжка, так быстро отключился. Наверное, совсем измотался, пытаясь произвести на неё впечатление. Она прикусила губу, поймав себя на том, что её мысли принимают фривольное направление. Гадкая, распутная девчонка.

То, что происходило с её телом, когда он дотрагивался до неё или просто находился рядом, выходило за пределы её скромных познаний о собственной физиологии. Фэй была уверена, что терпеть не может целоваться. Когда парни, с которыми она ходила на свидания, лезли к ней своими мокрыми губами с запахом мятного освежителя дыхания, это вызывало только брезгливость. Она объясняла это тем, что они выбирали неправильные моменты для поцелуя. Но, кажется, пора было признать, что неправильных моментов не существовало — существовали лишь неправильные губы. Несмотря на то, что губы в привычной человеческой форме у турианцев отсутствовали, Фэй могла уверенно заявить, что у одного конкретного турианца они были даже чересчур правильными. Её приводило в восхищение абсолютно всё, что он ими делал. Она могла ощущать, какие они мягкие и гладкие изнутри. Ей нравилось, когда он слегка приподнимал их, оголяя зубы, и покусывал её губы, а затем проводил по ним языком. Он делал это так нежно и осторожно, что Фэй замирала в блаженном упоении, не зная, от чего получает большее удовольствие: от самого процесса или же от осознания того, что он боится случайно поранить её.

Это казалось забавным. Кажется, ещё совсем недавно она замирала от страха рядом с этим нахрапистым существом, пока тот развлекал себя доведением её до нервного срыва. А теперь они поменялись местами, и Фэй искренне наслаждалась своей новой ролью — хозяйки его сердца.

Конечно, она почти ничего о нём не знает: как он проводит досуг, что обычно ест на завтрак, какие у него друзья, какой у него любимый цвет, как он относится к вопросам охраны окружающей среды, какие у него любимые телешоу, убирает ли он за собой посуду сразу или бросает на столе, как её брат, предпочитает отдыхать в тишине с книжкой или в шумной толпе среди незнакомцев. Но так ли это важно, если им хорошо вместе? Ведь если они понравились друг другу, значит, каждый из них нашёл в другом что-то особенное, отличающее от остальных. Это что-то и было самым важным. В конце концов, влюбляясь в кого-то, ты должен быть готов к тому, что вам придётся решать противоречия и скашивать острые углы, потому что идеальных пар не существует. Да им никогда и не стать настоящей парой. Не потому, что их чувства фальшивы и мимолётны, вовсе нет. Просто так сложились обстоятельства, что кому-то из них всё время приходится торчать в дурацком плену.

Случись всё иначе… А впрочем, лучше не дразнить себя мыслями об этом.

Она закрыла глаза, поглаживая его шею и борясь со сном, склеивающим веки. Ей хотелось лежать до утра, впитывая в себя впечатления, чтобы запастись ими перед бесконечно долгим одиночеством. Но уже через три минуты повернулась на другой бок и уснула.

Её разбудило ощущение покинутости. Тело остыло, лишённое источника тепла, а теснота кровати сменилась неуютной опустошённостью. Фэй приподнялась, оглядываясь в полумраке. Из туалетной комнаты доносился звук льющейся воды. Она посмотрела на полку. Его одежда лежала расправленная, приготовленная для того, чтобы её надели — и тихонько исчезли за дверью.

Звук воды стих. Вэлиан вышел, вытираясь полотенцем, возмутительно голый. И, подойдя к кровати, наклонился над ней.

— Не спишь? — погладив по щеке, он ухватил её за подбородок и лизнул в губы. — Я не хотел тебя будить. Хотя, знаешь, — он обвёл выразительным взглядом её обнажённое тело, — это было подло с твоей стороны.

Она потянулась к нему, подставляя губы. И, обняв за затылок, увлекла его на кровать. Ей хотелось плакать — и чтобы он остался. Матрас под ним прогнулся. В нос ударил терпкий запах мускуса и металла. Выдернув из-под себя полотенце, он подмял её под себя, спускаясь ладонями по разморенному со сна телу. Низ живота скрутило узлом. Между бёдер начала набухать приятная тяжесть, заставляя приглашающе раздвигать ноги.

— У меня ровно три минуты, — он оторвался от неё и приподнялся, чтобы перевернуть Фэй на живот. Она успела заметить, что он предпочитает брать её сзади.

В ягодицы врезались острые края разошедшихся паховых пластин. Он подтянул её выше, подкладывая подушку. И, решив проявить милосердие к искусанной шее, сел сзади, раздвигая её ягодицы. Заострённая головка, следуя за его пальцами, заскользила внутрь, раскрывая влажные складки, проталкивая твёрдый ребристый член. Она простонала в подушку, чувствуя, как он наполняет её изнутри, освобождая от болезненно тянущих позывов. Нашарив его руку, Фэй завела её вниз и потёрлась о его пальцы.

— Вот так? Так тебе нравится? — сообразив, что нужно делать, он вдавил подушечки, обводя круговыми движениями припухший клитор.

— Да, да… да… — благодарно захныкала она, уткнувшись лицом в матрас.

Все самые острые ощущения сконцентрировались внизу — там, где его пах прижимался к её бёдрам, вбиваясь резкими толчками, и скользкие от смазки пальцы ласкали чувствительные, налившиеся возбуждением складки. Она тёрлась о него, заставляя менять ритм и угол, пока он не придавил её поясницу рукой. Навалившись сверху всем весом, он начал входить сильными, короткими рывками, быстро ускоряясь, не оставляя ей возможности вдохнуть между сладостными вторжениями. В приближении оргазма она выгнулась, подаваясь навстречу движениям стеснившего изнутри члена.

— О-о… да-а… да-а… — протяжно простонала она, извиваясь и содрогаясь от разрядов расплетающегося внизу живота напряжения. Возбуждение спало отливами, а вместе с ним ушла и потребность в его пальцах. Она отвела его руку и, разбитая на тысячи осколков, обмякла.

— М-м… Я сейчас кончу… — выдохнул он со сдавленным стоном, окончательно сбиваясь с ритма. — Ты всё? Я уже могу..?

Фэй согласно промычала, разрешая ему отпустить себя. И он отпустил — надсадно хрипя, постанывая и урча. Она шикнула от боли, когда его когти впились в ягодицы. Но не нашла в себе силы пошевелиться. Только сжала мышцы вокруг пульсирующего члена, представляя, как он наполняет её собой, когда он качнулся последними рывками и замер, конвульсивно разряжаясь.

Вэлиан упал сверху, шумно отфыркиваясь. Удовлетворённо потёрся о неё пышущим жаром телом. Отодвинув волосы с её шеи, провёл по ней языком. Фэй выгнулась, подставляя ему жаждущие ласки места.

— Проклятье… — он вдруг застыл. — Забыл про таблетки! — и, выскользнув из неё, поднялся. А затем вернулся и просунул ей в рот пальцы с капсулами. — Выпей сразу две, на всякий случай. — Его пальцам совершенно не обязательно было заходить так глубоко. И тем более не нужно было водить подушечками по языку. Она подняла на него глаза, зная, что ему это понравится. Его зрачки расширились, округлившись. И золотистая радужка потемнела до цвета кленового сиропа. Фэй обожала кленовый сироп — и его глаза. Это было произведение искусства, созданное самой природой. Если бы он вдруг баллотировался в премьер-министры Великобритании, она бы проголосовала за него исключительно ради глаз. Его бы всё равно не выбрали. Этими глазами можно было разрушать империи и завоёвывать миры. По крайней мере, её мир он уже завоевал. Во всех самых сладких и самых горьких смыслах.

— Мне пора, — он вынул пальцы и положил рядом пакет с водой.

Приподнявшись на локте, Фэй открыла запечатанный край и припала к нему, глотая освежающую воду. Он шуршал одеждой и щёлкал застёжками, торопливо одеваясь. Потерев друг о друга бёдра, склеенные густой, стекающей по ногам спермой, она дождалась одобрительного хмыкания за спиной. Её тело научилось определять направление его взгляда — и мыслей.

— Я вернусь вечером, — приблизившись, он наклонился за поцелуем, и она подставила ему губы. — Будешь скучать?

Боже, зачем он спрашивает. Она уже скучает.

— Буду. А ты?

— Я уже скучаю, — он прикрыл глаза и потёрся лбом о её висок. А потом поднялся, набросил на неё одеяло и направился к двери. — Лучше оденься. Я сейчас включу камеры.

Убрав пакет с водой, Фэй подтянула поближе рубашку и штаны и снова уткнулась лицом в кровать. Ей не хотелось совершать лишних телодвижений, растрачивая остатки тепла и неги. Опустошенная внутри и снаружи, она быстро уснула. А пробудилась, только когда из динамиков грянули первые аккорды гимна Турианской Иерархии.

Фэй поднялась не сразу, какое-то время лежа с закрытыми глазами и думая о том, как скоро британская нация возненавидела бы государственный гимн, если бы какой-нибудь умник из правительства решил использовать его вместо утреннего будильника. Дней трёх, наверное, хватило бы. Кто-то должен был объяснить турианцам, как это работает. Опасаясь, что снова уснёт и утренний обход застанет её в компрометирующем виде, Фэй усилием воли дотолкала себя до душа, где тщательно вымылась, не жалея пахучего геля. А потом долго крутилась перед зеркалом, придирчиво осматривая себя со всех ракурсов и стараясь запомнить, какие позы ей ни в коем случае нельзя принимать в присутствие сержанта Камалиса — и особенно капрала Матиуса.

Насчёт последнего у неё были вполне обоснованные сомнения. Осматривая горло, он подходил близко. Очень близко. Достаточно близко, чтобы услышать незнакомый запах или разглядеть на её теле подозрительные следы. Отросшие волосы прикрывали следы зубов на затылке. А подтянув подол рубашки, можно было скрыть отметины и на левом плече. Но если она будет ходить как деревянная кукла, постоянно одёргивая рубашку и боясь пошевелить шеей — тогда он точно что-то заподозрит.

В этот раз она надела свежую одежду, сменила постельное, на всякий случай даже прошлась мокрыми салфетками по полкам и поверхностям. И села дожидаться с альбомом в руках, рисуя несусветные глупости. Едва услышав сигнал открываемой двери, Фэй подскочила и заранее встала у белой панели.

— Доброе утро, — поздоровалась она с вошедшими турианцами.

— Доброе утро, — ответил за обоих капрал.

— Ну что, как настроение, стеномарательница? — деловито осведомился сержант, взглянув на неё мельком. — Бодрячком? Смотри-ка, и стены пачкать перестала! — похвалил он её, озираясь.

Фэй не ответила, наблюдая за действиями и реакцией капрала, который, закончив со сканированием, взял у неё кровь и присел, запечатывая, подписывая и пряча в бокс пробирку. Отвлёкшись, она пропустила момент, когда сержант поднял лежавший на кровати альбом. Издав гортанное скрежетание, он обернулся к ней. Фэй обмерла, перехватив его взгляд.

— О нет!.. — увидев, на какой странице он открыл альбом, она густо покраснела и, сорвавшись с места, подлетела к нему, отнимая альбом. Оцепенев с приоткрытой челюстью, он разжал пальцы. — Это просто… анатомические скетчи… Я… Мне было скучно и… не знаю, как это вышло! — сбивчиво забормотала Фэй, комкая выдранную из альбома страницу. — Извините. Мне не следовало…

— Это не то, для чего я принёс тебе альбом, Шестнадцатая, — глухо отозвался сержант.

— Я знаю. Простите! — Фэй в отчаянии принялась рвать скомканную бумагу на кусочки.

— Откуда ты… — он мотнул головой и прикрыл веки руками. — Нет. Не хочу знать.

— Я нарисовала комикс! — она принялась судорожно отыскивать нужную страницу. — Вы там… с капралом Матиусом. Хотите посмотреть?..

— Да как ты смеешь! — раздув мандибулы, отшатнулся он.

— Нет-нет!.. Он забавный, ничего такого… — залепетала Фэй.

— У меня полно работы! — быстрым шагом прошагал сержант к выходу — и исчез за дверью.

Фэй проводила его растерянным взглядом и обернулась к капралу. Тот смотрел на неё сузившимися глазами, слегка склонив голову. Оторвав подошвы от пола, он направился к ней. Фэй спрятала за спиной клочки рисунка. И скромно потупилась. Только бы он не стал спрашивать…

— Что это? — спросил он.

— Ничего! — выпалила она. — Всего-то пара глупых скетчей…

— Нет. На плече.

Она вскинула глаза и, проследив направление его взгляда, машинально прикрыла плечо тканью.

— О, это… это ничего. Небольшое раздражение, оно чесалось и… — Фэй оборвала себя, когда он протянул руку и, оттянув край рубашки у шеи, заглянул внутрь. Продолжать врать не имело смысла. Он потянул её за плечо, заставляя повернуться, и с такой же мучительной обстоятельностью — и в полном молчании — осмотрел шею. Обойдя её, капрал встал перед ней и впился в неё испытующим взглядом. Его серые глаза, потемнев, отливали холодной сталью.

— Ты знаешь того, кто это сделал? — спросил он сухо.

Фэй стало страшно. Не за себя — за него.

— Нет, — тихо произнесла.

— Ты не знаешь? Или знаешь, но не хочешь говорить?

— Пожалуйста!.. — взмолилась она. — Не говорите об этом никому!

— Я всё равно узнаю по камерам, — с мягким нажимом продолжил давить он. — Скажи, если знаешь его имя.

Камеры. Если они узнают, что Вэлиан приходит сюда, отключая камеры, у него будут большие неприятности. Его сюда больше не пустят. Или даже посадят. В любом случае, они больше никогда не увидятся.

— Пожалуйста, я не хочу, чтобы у него были проблемы из-за этого. Мы не делали ничего плохого! Честное слово!

Капрал Матиус выдержал паузу, о чём-то задумавшись.

— Он спросил твоего разрешения?

— Да.

— И ты сказала «да»?

Она замешкалась перед ответом. Формально — нет. Но по совокупности фактов — да.

— Да, — ответила она, решив не вносить дополнительную сумятицу путаными ходами своей логики.

— Ты уверена?

— Да.

— Ты произнесла это вслух?

Фэй начала раздражаться. Он словно знал, куда целить, чтобы пробить брешь в её наспех слепленной лжи. Впрочем, слово «да» в этой комнате определённо звучало, так что она не согрешит против истины.

— Да, я произнесла это вслух! — нехотя подтвердила она. — Громко, внятно и не один раз, — последняя ремарка была очевидно лишней. Она поняла это по лицу капрала, которое впервые произвело мимические сокращения в области надбровий.

— Ясно, — помедлив, отозвался он.

Подойдя к чемоданчику, он сложил его, поднялся и направился к двери.

— До завтра, Фэй.

— Подождите!

Она вырвала из альбома страницу с комиксом и подошла к нему. Ей не хотелось отпускать его, не выяснив, что он собирается предпринять. Она сойдёт с ума от переживаний.

— Я нарисовала это для вас, — она протянула ему страницу. — Это комикс. Небольшая сценка с шуткой. Вот это вы…

— Да, я понял, — кивнул он, рассматривая рисунок. — Похоже. А это сержант?

— Да. Тут на английском. Я только сейчас поняла, что вы не сможете это прочитать. Я могла бы сама вам прочесть. Но предпочла бы этого не делать. Если шутка окажется несмешной, мне будет очень неловко, — сморщила она нос.

Он рассмеялся.

— Справедливо, — и, сложив рисунок, сунул его в карман. — Спасибо. Я найду, как его перевести.

Капрал повернулся, но Фэй тронула его за локоть, вынуждая задержаться.

— Пожалуйста, я очень прошу вас!.. Не говорите никому… об этом. Мы любим друга друга, — пересилив смущение, шёпотом призналась она.

Он смерил её испытующим взглядом и, не издав ни звука в ответ, вышел за дверь. Вздохнув, Фэй вернулась на кровать и села, обняв подушку.

День прошёл в тревожном ожидании. Она не могла есть. Не могла ни о чём думать. Не могла даже рисовать — только сидела неподвижно, уставившись в экран головизора или в белый лист бумаги на коленях. И отмеряла про себя долгие секунды, минуты, часы. А вечером пиликнул замок. Подлетев с кровати, Фэй еле дождалась, когда створка откроется и Вэлиан переступит порог. Кинувшись ему на шею, она не выдержала сдавливающего грудь напряжения и расплакалась.

— Эй, ты чего? Что-то случилось? — спросил опешивший Вэлиан и, отстранившись, заглянул ей в лицо.

— Я думала, ты больше не придёшь! — всхлипнув, сквозь слёзы улыбнулась она.

— Глупенькая. Я ведь сказал, что приду, — он притянул её к себе и обнял.

— Я знаю. Просто… капрал Матиус…

— Что?.. — напрягся он, услышав это имя.

— Утром он заметил… ну, знаешь… — смутившись, перешла на шёпот Фэй.

— М-м… — понимающее протянул Вэлиан и погладил её тыльной стороной пальца по щеке. — Мы уладили это. Не волнуйся.

— Правда? — обрадовалась она. — О, как здорово!

— Смотри, что у меня есть для тебя, — разведя мандибулы, он довольно сощурился и вынул из-за пазухи её планшет — и электронную книгу.

— О боже! — она прикрыла отпавшую от изумления челюсть ладошкой. — Это моя книга… И ты починил планшет! Это так мило, спасибо.

Она потянулась к нему за поцелуем.

— Ну, я ведь его и разбил, так что… — смущённо пробормотал он, не отказываясь, впрочем, от поцелуя.

— Я думала, он упал.

— Технически — да. Он упал, — он подхватил её за талию и, приподняв, потащил к кровати, таким незамысловатым способом уходя от дальнейших объяснений. — Посмотрим вместе что-нибудь? Будем считать, что я пригласил тебя в кино. Мы занимаемся любовью уже второй день, а у нас ещё не было ни одного свидания. Это становится неприличным.

Она засмеялась. Вэлиан уложил её на спину и опустился на колено, застыв над ней, разглядывая беспокойно бегающими зрачками. Фэй занервничала, ощущая, как воздух между ними начинает сгущаться, а липкое наваждение склеивает губы и веки, заставляя таращиться в ответ с глупым видом. Золотистые глаза с продолговатыми зрачками, изучив её лицо, спустились вниз по шее к груди. Фэй начала плавиться тающей под лампой накаливания зефиркой. Она могла слышать его мысли. Её тело могло их слышать. Между ног начало приятно наливаться. Минуя все протоколы и правила приличий, оно слышало — и отвечало, обозначая свои требования. Как же хорошо, что оно не умело ещё и разговаривать.

— Я схожу в душ, — пробормотала она немеющими губами.

— Отличная идея, — хрипло отозвался он. — Можно с тобой?

— Нет, — твёрдо возразила она.

Мужчине не полагается видеть, как женщина готовит себя к нему. Закусив губу, чтобы скрыть предвкушающую улыбку, она взяла пакет для ванны и отправилась в туалетную комнату. Когда Фэй вернулась через пять минут, свежая, вкусно пахнущая, натёртая до скрипа, он лежал на кровати в одних нижних штанах и смотрел какой-то блокбастер. Судя по блеску в глазах, это занятие казалось ему не менее увлекательным, чем секс.

Фэй решила, что это никуда не годится.

Подойдя, она забрала у него планшет, выключила экран, отложила его на полку. И вскарабкалась к нему на колени. Склонив голову набок, он наблюдал, выжидая. Погладив его по мандибулам, Фэй выбрала незащищённый пластинами участок у основания его шеи. И, наклонившись, прижалась к нему губами. А потом медленно провела языком по лоснящейся жирным блеском, пахнущей мокрой землёй коже. Вэлиан с шумом выпустил из ноздрей воздух и потёрся щекой о её висок. Его руки спустились с талии на бёдра, а оттуда — на ягодицы и принялась исследовать. Ткань на её штанах, повинуясь скользящим движениям ладоней, спускалась ниже. Движения его рук стали более настойчивыми. Наткнувшись пальцами на барьер, он приподнял Фэй и стащил с неё штаны. А затем перевернулся вместе с ней, укладывая её на спину. Следом на пол полетела её рубашка и его штаны.

Она лежала, слушая, как его тяжёлое дыхание вырывается со свистом из высоко вздымающейся груди. И призывно потирала бёдра друг о друга, чувствуя зовущую истому внизу живота. С её места открывалась пикантная картина возбуждённо приоткрытых паховых складок с выпирающим наружу толстым, ребристым тёмно-фиолетовым стволом. Она слегка развела ноги, видя, что он не торопится, никак не налюбуясь её изнемогающим видом. Он облизнулся и опустился на неё. Прерывисто вздохнув, Фэй обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом.

Он склонил шею, лизнул её в висок. Уже привычно прихватил кончик носа зубами, а затем прильнул к её губам. Фэй обхватила пальцами его подбородок и жадно ответила на поцелуй, ловя губами его язык, облизывая мягкую, эластичную кожу с внутренней стороны ротовых пластин. С его мандибул стекала клейкая, отдающая мускусом слюна. И что-то вязкое капало на её бёдра, скатываясь по ногам прохладными струйками, оплетая, словно щупальцами. Он оторвался от её рта. Фэй потянулась за ним, притягивая обратно. Но Вэлиан мотнул головой, выскальзывая из её пальцев, спустился к шее, прикусывая и облизывая, щекоча кончиками мандибул. Но не касаясь её ни телом, ни руками. А потом прошёлся языком по ключицам и ямочке между ними.

Его неспешные ласки раздражали. Тело жаждало большего. Просило, чтобы его трогали, гладили, щупали, раздвигали и брали — нетерпеливо, напористо. Когда он спустился до левой груди и, накрыв языком сосок, втянул в рот верхушку, Фэй не выдержала и, выгнувшись, жалобно хныкнула. Его ротовые пластины слегка касались кожи, сдавливая, но не причиняя боли. Жаркое дыхание приятно согревало, а язык затейливо вытанцовывал, раздражая ареолы. Фэй закрыла глаза и, раздвинув ноги шире, завела руку вниз, отыскивая пальцем клитор. Она мягко помассировала его и отвлеклась, когда в ладонь ткнулась влажная, твёрдая головка. Поймав её, она успела провести пальцами до основания члена и восхититься его толщиной и рифлёной поверхностью, но и только. Хрипло рыкнув, Вэлиан оторвался от неё, перехватил её запястья и прижал их к кровати. А затем прильнул ко второй груди, намереваясь продолжить прелюдию, плавно переходящую в пытку удовольствием. Она начала догадываться, что он задумал. Подлец.

Фэй кусала губы, запрещая себе просить, и судорожно выдыхала ртом, когда кончик его языка вдавливал затвердевший сосок. Пытаясь справиться с растущим напряжением, она свела бёдра и стиснула их, елозя по простыне, чувствуя, как обильно с неё течёт и между ног становится мокро и скользко. Лизнув напоследок истерзанный сосок, Вэлиан отстранился и посмотрел вниз. Жажда внимания затмила протесты внутреннего голоса. Она развела бёдра, покачиваясь в недвусмысленных движениях, показывая, что давно готова принять его, что он может взять её прямо сейчас. Это говорило красноречивее любых слов, но ему, должно быть, казалось недостаточным. Он одобрительно хмыкнул, следя за тем, как её корчит и ломает. А затем спустился ниже и переключился на её живот. Фэй с трепетом следила за тем, как он пощипывает ротовыми пластинами выступающие рёберные дуги, обводя языком острый край грудной клетки. Трётся носом о кожу, раздувая ноздри и с шумом втягивая её запах. Когда его язык добрался до низа живота и круглых косточек таза, она попыталась сдвинуть ноги. Но одна его коленка, а затем и вторая, настойчиво протиснувшись между ними, раздвинули её шире. Представив, с какого угла обзора её сейчас наблюдают, Фэй закрыла глаза, предпочтя отдаться ощущениям. Он выпустил её руки. Но лишь затем, чтобы надавить ладонями на внутреннюю сторону её бёдер, прижимая их к кровати.

Его рот прижался к ней, покусывая и пощипывая нежную кожу. Фэй импульсивно содрогнулась, ощутив между ног его жаркое дыхание и влажный язык. Он целовал её между ног так, как целовал в губы, только мягче и вместе с тем беззастенчивее, смакуя с откровенным удовольствием, толкаясь в неё языком и урча. Фэй приоткрыла веки и замерла в оцепенении, созерцая это восхитительно-постыдное зрелище. А потом откинула голову назад и изумлённо простонала, когда он без предупреждения проник языком внутрь, плавно и сильно, на всю длину.

— О-о… боже мой… — задохнувшись от наслаждения, она вцепилась пальцами в простыню. Его язык, извиваясь, суживаясь и утолщаясь, заскользил в ней, входя глубже и под новым углом, заставляя выгибаться и двигаться навстречу. Его слюна стекала холодящей дорожкой по ложбинке между ягодицами, а пальцы, соскальзывая с влажной кожи, впивались в неё когтями. Оттенённая наслаждением, эта боль казалась притупленной и почти сладкой. Фэй приподняла бёдра и начала тереться о его рот, перебирая по телу пальцами, отыскивая укромные места, которые помогли бы ей быстрее избавиться от распирающего изнутри напряжения. Он внезапно отстранился, вызвав стон разочарования.

— Нет, нет… ещё немного… — распалённая и предоставленная самой себе, Фэй всхлипнула и потянула руки вниз.

— Не спеши. Мы только начали. — Он перехватил её запястья. — Иди ко мне.

Вялому, отяжелевшему телу не хотелось двигаться. Но его обещающе-чувственный тон подсказывал, что наверху ждёт награда. Поднявшись на коленки, Фэй приникла к его груди, целуя и облизывая всё, на что повезло наткнуться губам. А руки тем временем поймали трущийся о бедро ствол члена. Она обхватила его ладонями, оценила размер и твёрдость, и направила в себя. Рвано выдохнув, Вэлиан повернул её спиной к себе и упёр руками в стенку над головой.

— Встань вот так. Не опускай руки, — пристроившись сзади, он накрыл её бёдра своими, шумно выдыхая ей в затылок, ощупывая руками вдоль тела, царапая и сдавливая. — В следующие пять минут ты вся моя. Я хочу трогать тебе везде. И ты не должна шевелиться. Можешь только стонать. Поняла?

— М-м… нет, хватит… пожалуйста… — Он всё-таки вынудил её произнести это. И не просто произнести — простонать, жалобно, просяще.

Его возбуждённый, истекающий смазкой член дразняще тёрся о неё, вынуждая сжимать бёдра и тереться в ответ в надежде урвать крошечную порцию удовольствия. Внизу живота болезненно ныло, скручиваясь, пульсируя жаром, зацикливая все мысли на одном-единственном желании: предлагать себя, выгибая поясницу и раздвигая ноги. Фэй захныкала и начала сползать по стенке на дрожащих от желания коленках.

— Не шевелись, — повторил он, увлекая её наверх. — Будь хорошей девочкой. Вот так, умница.

Его тихий, вкрадчиво мурлыкающий голос с хрипотцой действовал на неё гипнотически, заставляя подчиняться. Воткнувшись лбом в стенку, она склонила голову набок, открывая шею, когда он приник к ней ртом, прикусывая до боли и зализывая языком. Оглаживая одной ладонью её грудь и живот, он спустился второй к бёдрам и завёл пальцы вниз, водя влажными подушечками по припухшим складкам. Её окатило жарким ознобом. Судорожно выдохнув, Фэй застонала, прогибая спину, потираясь о скользящий между ягодиц ствол, дрожа от желания заполниться чем-нибудь твёрдым, хотя бы пальцем. И благодарно всхлипнула, когда тот наконец проник в неё, медленно и осторожно.

— Обожаю твою сладкую щёлочку, — заворковал он ей в ухо, не прекращая водить пальцем туда и обратно, вынуждая её покачиваться в темп с его движениями, чтобы насадиться глубже. — Она такая узкая и мокрая… Не думаю, что меня хватит на пять минут.

— Да… да, да, да… пожалуйста…

Разомлев от успокаивающих вибраций его голоса, Фэй откинулась спиной на его грудь и, запрокинув голову назад, попыталась дотянуться до его лица или шеи, чтобы поцеловать. Елозя по нему телом, пытаясь ухватить ртом кончик его мандибулы, она томно постанывала, отзываясь на скольжение его пальца. Наклонившись, Вэлиан коротко лизнул её в губы, а затем снова прижал её запястья к стенке. Между ног стало пусто, а следом стало пусто и холодно сзади — он куда-то пропал вместе со своим теплом и руками. Захныкав, Фэй начала оседать вниз, не понимая, что происходит, когда это кончится и за что с ней так жестоко поступают.

— Я здесь, тише, — появился он рядом. Его руки подхватили её и водрузили на прежнее место. Фэй прижалась к нему, закинув назад руки и лаская его затылок. Она успела соскучиться так, словно его не было неделю. Он надвинулся и стиснул её в руках, оглаживая тело.

— Я люблю тебя, — она потёрлась виском о его мандибулу.

— Скажи ещё раз, — Вэлиан повернул к себе её подбородок, водя пальцами по губам и жадно всматриваясь в них.

— Люблю тебя, — выдохнула она, ловя его пальцы ртом. Круглая капсула скользнула на язык.

— Съешь это.

Она машинально сглотнула. Стянув с себя её руки, Вэлиан придавил её ниже, заставив прогнуться в пояснице и упереться в стену. Его пах прижался к ней, примеряясь. Фэй переминалась в нетерпении, ощущая, как между ног скользит что-то горячее и восхитительно твёрдое, дразня и раздражая стонущую от возбуждения плоть. Она развела ноги шире и изогнулась до хруста в позвонках, стремясь стать удобнее и доступнее — для него.

— Не двигайся, замри, — он обхватил её поперёк бёдер, не давая тереться о пах, и Фэй протестующе дёрнулась. — Стой на месте.

Она застыла, загнанно выдыхая ртом, размазывая губами запотевшие облачка, покрывающие прохладную сталь стенной обшивки. Вэлиан отстранился, продолжая удерживать её одной рукой и пальцами второй прокладывая путь между складками. Почувствовав скользнувшую внутрь головку члена, Фэй судорожно схватила ртом воздух и качнулась назад. Он тут же отвёл бёдра.

— Тише, не торопись. Я сделаю тебе больно.

— Нет, нет… не сделаешь… — пылко возразила она, — пожалуйста… хватит…

Он пробормотал что-то неразборчивое. Его зубы впились в плечо у шеи и начали сжиматься, пока она не пискнула от боли. Челюсти слегка разжались, но не выпустили из хватки. Фэй качнулась и замерла, когда они снова предупреждающе сомкнулись. Она оцепенела, дрожа как натянутая струна, и только тогда с мучительной плавностью он начал надвигаться на неё, входя глубже. Долгожданное ощущение заполненности обрушивалось шквалом эйфории. В ней бесследно растворялась и боль в плече, и болезненное напряжение в теле. Царапая ногтями стенку, Фэй зашлась срывающимися на рыдания стонами.

— Скажи, когда хватит, — выпустив её плечо, хрипло прошептал он.

— Нет-нет-нет… не останавливайся…

Его зубы снова впились в плечо. Обвив её бёдра руками, он вжался в неё и толчком вошёл до конца. Со скрежетом ногтей Фэй сползла на вспотевших ладошках, придавленная килем к кровати. Вэлиан рывком подтянул её назад и подмял под себя. Пойманная и обездвиженная, она могла только приглушённо рыдать в матрас, хватаясь за ткань в попытках удержаться на разъезжающихся ногах. Темп его движений перешёл от плавного покачивания к ритмичным толчкам, постепенно увеличивая амплитуду, так что она могла ощущать всю его длину и каждую сводящую с ума неровность. Сомкнув пальцы на её бёдрах, он давил на них снизу, заставляя расходиться шире, чтобы проникнуть глубже.

Внешний мир растворился в мерных, хриплых, влажных звуках с аккомпанирующим скрипом кровати. От духоты и смеси умопомрачительных запахов кружилась голова. Что-то неописуемо волшебное рождалось внутри с каждым его движением. И ей хотелось просить ещё — сильнее, быстрее. Зажмурившись, Фэй вгрызлась зубами в матрас и замерла, пока скопившееся в месте соприкосновения их тел напряжение высвобождалось, раскрываясь в ней — как тугой бутон, расправляющий лепестки. Она сдавленно простонала, содрогаясь от спазмов, ударяющихся о тело волнами острого наслаждения. Перед глазами поплыло. Тело размякло, обессиленное. А следом накатила такая щемящая тоска, что ей захотелось расплакаться.

Ошеломлённая, иссушенная до дна, Фэй не находила сил пошевелиться. Из неё словно вынули скелет и сухожилия, оставив только набитую ватой оболочку. Раздувая ноздри, она жадно заглатывала воздух, пытаясь успокоить заходящееся в бешеной скачке сердце. А потом пришла она — боль. В каждую косточку и каждую мышцу. Тело заныло, плечи зажгло от укусов, а натирающий позвоночник киль, казалось, начал сдирать с неё кожу. Фэй поморщилась и предприняла слабую попытку приподняться, чтобы сменить позу.

— Ты всё? — выпустив её шею, с почти умоляющей интонацией в голосе спросил Вэлиан. — Я больше не выдержу… Фэй. Скажи что-нибудь…

И всё-таки какой же у него сексуальный голос… Улыбнувшись, Фэй невнятно промычала, чтобы поддержать разговор. В ней не осталось энергии даже на то, чтобы разомкнуть губы и сложить их в единственный слог. Не дождавшись внятного ответа, он воткнулся носом в её затылок и ускорил темп, входя короткими, глубокими рывками. В ней начала подниматься вторая волна удовольствия — на этот раз не имеющая ничего общего с неудовлетворённостью. Частичка получаемого им наслаждения просачивалась сквозь его тело, а может, ей было просто приятно слышать, как ему хорошо в ней. Раскатисто заурчав, он замер перед тем, как вбиться в неё резкими толчками. Возбуждённая его движениями и хриплыми стонами, Фэй лениво потёрлась о его пах, ощущая, как внутри сокращается напряжённо затвердевший член. Содрогаясь всем телом, Вэлиан привалился к ней, тяжело выдыхая в ухо. Фэй заворочалась — ей уже давно хотелось целоваться.

— Не двигайся минуту. — Он куснул её за плечо и, расцепив пальцы с бёдер, провёл ладонями вверх вдоль тела.

Она покорно затихла, издав вздох. Минуту можно было потерпеть. Поднявшись ладонями до затылка, Вэлиан отвёл её волосы и провёл языком за ухом.

— Хочешь обниматься?

— Да, пожалуйста, — Фэй улыбнулась и повела бёдрами, стряхивая его с себя.

Усмехнувшись, Вэлиан приподнялся, и она с наслаждением потянулась, выгибаясь и расправляя затёкшие мышцы. Обмякший член выскользнул из неё, а за ним потянулось вязкое семя. Он положил ладони ей на ягодицы и круговым движением раздвинул их в стороны.

— Ой, ну перестань… — с напускным недовольством цокнула она языком и перевернулась на спину. Он лёг сверху и опёрся на локти, подложив руки ей под голову.

Губы сами расползлись в довольной улыбке. Тепло его тела дарило чудесное ощущение безопасности и покоя. И даже постылые стены её тюремной камеры наполнились аурой романтичной уединённости. Она притянула его за мандибулы и прильнула к его рту, водя губами и кончиком языка по солоноватым пластинам. И замерла от удовольствия, когда он начал отвечать, прикусывая в ответ. Высвободив ногу, Фэй закинула её за удобный выступ его бедра, потираясь о него коленкой и лаская руками горячий затылок и шею. Грудь щемило от переполнявшей её любви и нежности, а в опустевшей голове носился лёгкий весенний сквозняк. Вэлиан погладил её ногу и перевалился на локоть, ткнувшись носом ей в висок. В его груди заклокотало, и где-то в её животе задрожало в унисон, как будто тысячи пальцев начали перебирать по струнам тысяч арф одновременно. Фэй прикусила губу от острого до боли щекотания внутри, словно бы её расплетали на отдельные волокна, вытягивая их по одной из вибрирующего тела. Наверное, предложи он сейчас пойти с ним на край света, она бы только согласно забулькала в ответ. Это пугало и вместе с тем наполняло восторгом.

— Так что… фильм? — пробормотал он, и курлыкание стихло.

— Фильм, — подтвердила она, подозревая, что он уснёт ещё на начальных титрах.

Приподнявшись, Вэлиан посмотрел на неё осоловелым взглядом, с трудом разлипая веки. А потом зевнул во весь рот.

— О, ты хочешь спать, бедняжка… — умилённая, Фэй склонила голову, с любовью гладя его по щеке. Он сощурился и развёл мандибулы.

— А ты не хочешь?

— Я хочу в душ.

— Тебе не нужно в душ. Само просохнет, — авторитетно заявил он и притянул её к себе.

— Не хочу я, чтобы оно сохло, — она выбралась из его объятий и, подхватив одежду, направилась к туалетной комнате.

— Я сходил бы вместе с тобой, — натягивая штаны, произнёс он вдогонку, — будь я лет на пять моложе. Просто имей это в виду.

Она обернулась с лукавой улыбкой.

— Значит, мне достался старый турианец?.. Какая жалость!

— Ты что, подначиваешь?

— Возможно.

— Пару лет назад я бы точно купился.

Она рассмеялась и улыбалась без остановки всё то время, что стояла под душем и потом приводила себя в порядок. Она была уверена, что, выйдя из ванной, обнаружит его спящем. Но Вэлиан ждал её с планшетом на коленке и приглашающе похлопал по оставленному для неё уютному местечку между его бёдер.

Он уже выбрал фильм. Естественно, про супергероев. Она так и не могла понять, что его так в них завораживало — судя по отпускаемым им комментариям на протяжении всего просмотра, он не понимал ровным счётом ничего. Даже когда она пыталась объяснить, запутывая ещё больше. Фэй не могла его винить — она сама плохо запоминала персонажей и все перипетии сюжета. Впрочем, это не мешало им получать удовольствие. Они могли сидеть рядом, дурачиться, обмениваться беззлобными шпильками. Узнавать друга друга лучше.

После первого фильма они начали смотреть второй. Но оба на середине сонно заморгали и, выключив планшет, улеглись спать.

— Я тут подумал на досуге, — гладя подушечкой пальца по её носу, губам и скулам, произнёс он деловым тоном, — и решил, что ты мне больше не нравишься.

Фэй расплылась в улыбке.

— Потому что ты любишь меня?

— Зачем ты это сделала?! — остановив палец, возмутился он. — Я сам собирался это сказать!

— Но это такое клише! — рассмеялась она.

— Ты могла бы притвориться удивлённой из вежливости.

— Ты прав. Прости. Давай заново.

— Я тут подумал на досуге и решил, что ты мне больше не нравишься, — повторил он.

— Нет? — она притворно удивилась, захлопав ресницами. — Как это?..

— Глупенькая! Ты должна спросить — почему?

— Почему?

— Потому что я люблю тебя.

— О-о-о… — растроганно протянула она, потрепав его за кончик мандибулы. — Это так мило! Я тоже тебя люблю.

— Так-то, — он лизнул её в губы и, крепко обняв, положил подбородок на её макушку. — Приятных снов.

— Приятных снов, — разомлев, тихо отозвалась Фэй. — Я немного почитаю.

— М-м?.. Ладно, — сонно отозвался он, засыпая.

Ей не хотелось читать. Но завтра наступит ещё один тоскливый день, и она снова не будет знать, куда девать себя от разъедающего яда тревоги. Выбравшись из объятий, она удобно устроилась в выемке его бедра с планшетом в руках. И долго сидела, листая старые фотографии, читая архивы переписок, рассматривая свои старые рисунки и заново проживая старые добрые деньки, когда всё было таким простым и определённым. Она попыталась прочесть главу незаконченной книги. Но на середине её окончательно сморило. Смирившись с тем, что перед смертью не надышишься, Фэй убрала планшет и вернулась на место под его боком.

Она подняла его тяжёлую, словно укреплённую арматурой руку, проползла под неё и прижалась к его груди. Он зашевелился, втягивая ноздрями воздух. А затем потянулся с кошачьей грацией, расправляя напряжённо завибрировавшие мышцы. И медленно расслабился, прижимая к телу конечности, но уже в охапку с ней. Запрокинув голову, он завершил сеанс потягивания широким зевком. Его прижатые к челюсти мандибулы опустились, и тёмно-синий язык выкатился во всю длину, демонстрируя бугристое нёбо и частокол острых как бритва клыков. За челюстями что-то хрустнуло — на секунду Фэй испугалась, что то были треснувшие по стыкам лицевые пластины или не выдержавшие напряжения кости. Но, судя по тому, что Вэлиан даже не открыл глаза, всё обошлось. Втянув язык, он захлопнул рот и, пожевав воздух, уткнулся носом ей в висок, издав воркующее «фьюрррть».

Где-то внутри неё открылись тысячи кранов. Хлынувшие из них потоки нежности, бурля и пузырясь, смели невидимые плотины и вырвались наружу в виде щекочущей волны мурашек, прокатившейся от затылка и до самых пяток. Зябко поёжившись, Фэй улыбнулась, наслаждаясь десятком новых, непривычных ощущений, рождаемых от соприкосновения их тел: окутывающим макушку тёплым дыханием, рукой под спиной, тяжестью перекинутого через её ноги бедра с торчавшей, словно шпиль, шпорой, упирающимся в живот бугром паховых складок и мерно покачивающейся груди, которая, опускаясь на вдохе, тёрлась ребром киля о левый сосок.

Опустив одеяло, она с любопытством уставилась на их резко контрастирующие друг с другом тела: её, мягкое, с тонкой матово-белой кожей, и его — серо-коричневое, угловатое, покрытое жёсткими пластинами. Ей нравилось, как они смотрятся вместе — такие разные, что от этого захватывало дух. Нравилось касаться его сухой, горячей кожи и гладких, прохладных пластин. Поддавшись порыву, Фэй подёргала его за кончик мандибулы. И почти сразу за судорожным вдохом из его груди донёсся обворожительный утробный рык с оттенком предупреждения. Наверное, этот звук должен был казаться грозным. Но, приглушённый сомкнутыми челюстями и со сна довольно вялый, он возымел обратный эффект — в ней проснулась дикая потребность целоваться. Затолкав её в себя усилием воли, Фэй отвернулась, прижавшись к нему спиной, и уснула.