Вэлиан мчался по коридорам, прокручивая в голове разговор с Каликсом и одновременно подыскивая убедительные слова, чтобы заставить Шантис отказаться от плана. Она не пойдёт на это ради Фэй. Никто бы не пошёл. Жизнь единственного человека на одной стороне весов и миллионов других — на второй. Чтобы выбрать первое, нужно быть или идиотом, или по уши влюблённым. Шантис, к сожалению, не страдала ни тем, ни другим недугом.
И всё же попытаться стоило, поскольку запасные варианты нравились ему ещё меньше. Он подставил Фэй под удар и теперь был обязан всё исправить. Не выйдет с Шантис, придётся идти на крайние меры: попытаться убить Каликса, а если не получится — пустить себе пулю в лоб. И ему очень хотелось надеяться, что Каликс не станет опускаться до мелочной мести мертвецу.
Он ворвался в кабинет Шантис, когда из выделенных генералом пятнадцати минут осталось лишь немногим больше десяти. Та даже не поднялась с дивана, где сидела в обнимку с бутылкой — по-видимому, во всю эту затею она не верила с самого начала.
— Дай угадаю: тебе напомнили о долге и попросили не путаться под ногами? — не дав ему и рта раскрыть, насмешливо поинтересовалась она и, не донеся до губ горлышка бутылки, встревоженно застыла: — Что?..
— Он всё знает, — остановившись перед ней, взволнованно выпалил Вэлиан. — План отменяется. Свяжись со своим доверенным и отмени передачу файлов.
— Что?! — она подскочила с дивана. — В каком смысле?
— Через десять минут будет объявлен код «ноль-четыре». И если Каликс обнаружит утечку информации, то отправит нас под трибунал.
— «Ноль-четыре»? — с досадой прищёлкнула мандибулами Шантис и нервно заходила по комнате, потирая шею. — То есть внешняя связь будет отрублена… Но файлы всё равно за периметром, не страшно. Уже завтра они будут у Совета. А вот охрана и видеонаблюдение — это задачка, до шаттла незамеченными уже не проберёмся. — Она остановилась и развела руки. — Значит, пойдём под трибунал! Я не сдамся, пока Каликса не накажут. Мы ведь договаривались идти до конца, помнишь?.. — она пристально посмотрела на него, заметив, что он готовится возразить.
— Он знает про девушку, — добавил Вэлиан. — Если Совет получит файлы, ей не жить.
Шантис выругалась и, накрыв ладонями лицо, протяжно простонала.
— Проклятье! — прошипела она, метнув на Вэлиана сердитый взгляд. — Я ведь как чувствовала, что из-за этого вляпаемся! Слушай, давай не будем пороть горячку. Ты можешь соврать ему, скажешь, что всё улажено. А мы за это время придумаем…
— Нет, не пойдёт! Если не выгорит, она погибнет. Я готов пойти под трибунал, но не готов рисковать её жизнью.
— И что ты предлагаешь? Я не собираюсь отступать от плана — это последний шанс его остановить! Слушай, мне жаль эту девушку, но если он добьётся своего, то разбомбят две планеты с миллиардами её соплеменников. Рисковать их жизнями ты готов? Или, может, думаешь, что если их будут убивать другие, то это снимает с тебя ответственность? Как бы не так! Ты уже в игре и не можешь просто выйти!
— Могу и выйду! Я не обязан отвечать за ошибки других, мне и своих хватает. Хочешь отомстить Каликсу — сделай это после того, как всё закончится. Я прошу тебя как друга.
— Друзья не просят о таких вещах, — покачала головой Шантис. — Это неправильно. Ты и сам знаешь, что это неправильно. Я понимаю — это тяжелое решение…
— Нихера ты не понимаешь! — раздражённо оборвал её Вэлиан. — Понимала бы — мне не пришлось бы просить дважды.
— Ладно, ты прав — я не понимаю! — взвилась та. — Там внизу миллиарды невинных живых существ! И ты готов пожертвовать ими только потому, что среди них не оказалось той, кого ты трахаешь?! Самому от себя не противно? Если это любовь делает из тебя тупоголового бессердечного кретина, то я рада не понимать этого — ну её нахер! Я хочу сохранить свой рассудок и совесть!
Вэлиан впился в неё глазами, чувствуя, как начинает вскипать изнутри. Она была права, в каждом своём слове, и это бесило больше всего — он пришёл к ней за помощью, а вовсе не затем, чтобы выслушивать банальные истины, которые прекрасно знал и так.
— Ты совсем свихнулся с этой девкой! — обвиняюще тыча в него пальцем, продолжала гневную тираду Шантис. — Сначала отпускаешь её брата, потом таскаешься к ней в изолятор под носом у Каликса, а теперь собираешься отказаться от всего, ради чего мы рисковали?! А её саму ты спросил? Что бы она предпочла — спасти свой народ или погибнуть самой? Уверена, она бы сделала правильный выбор, в отличие от…
Ослеплённый ударившей по глазам вспышкой ярости, Вэлиан налетел на неё, не дав договорить. Схватив Шантис за шею, он толкнул её к стене и навалился сверху, приставив к её горлу лезвие резотрона.
— Отправь. Блядское. Сообщение! — процедил он раздельно сквозь зубы и через мгновение почувствовал впившееся ему в живот острие кинжала.
— Серьёзно думаешь пронять меня этим? — зло прошипела Шантис, больше разочарованная, нежели испуганная его выпадом. — Я поступлю так, как считаю нужным. Смирись!
Они скрестились взглядами, и Вэлиан, наткнувшись на застывшую в глубине её глаз мрачную решимость, разжал руку и убрал клинок. В самом деле, чем он мог её пронять?.. Голос разума был не на его стороне, и ни угрозы, ни просьбы не помогали — она была просто не в состоянии понять, что он сейчас чувствовал. Опустив глаза, Вэлиан выдернул из-за её пояса дежурный медицинский пистолет с транквилизаторами. И, отступив назад, посмотрел на экран омни-тула — оставалось около семи минут. Даже Каликс, со всей своей предусмотрительностью, не был способен учесть всего. По крайней мере, это единственное, на что ему оставалось надеяться. Активировав щиты на бронекостюме, он вытащил пистолет и, сняв предохранитель, сунул его обратно в кобуру.
— Ты что это задумал?.. — обеспокоенно поинтересовалась наблюдавшая за его приготовлениями Шантис.
— Можно попросить тебя об одолжении? Если у меня всё получится, зайди к Фэй в изолятор и передай ей, что я упал с лестницы и сломал шею.
— Совсем спятил? Тебя же пристрелят, идиот! — она ринулась к дверям и заблокировала замок. — Не смей даже думать об этом!
— Горка, у меня нет времени, — нервно дёрнул мандибулами Вэлиан. — Уйди с дороги.
Закрыв спиной панель управления, она выставила руку с зажатым в ней кинжалом и наотмашь рассекла им воздух, когда он попытался приблизиться. Уклонившись от просвистевшего у виска лезвия, Вэлиан перехватил её запястье и, выкрутив его, с силой дёрнул на себя. Шантис зашипела от боли и расцепила пальцы. Кинжал выпал, звякнув о пол, и Вэлиан пнул его ногой к стене. Выпустив её руку, он выхватил у завалившейся на него турианки пистолет из кобуры и подсечкой сбил её с ног. Он, может, и не мог похвастаться особенным интеллектом, зато занятия по рукопашному бою, в отличие от Шантис, никогда не прогуливал.
— Смирись, — переступив через распластавшуюся под его ногами турианку, не без ехидства бросил он и, подойдя к панели, открыл дверь. А в следующую секунду полетел вниз от мощного рывка — сцепившись с ним шпорами в мёртвой хватке, она перекрутилась всем телом, увлекая его за собой. Напрыгнув на него сверху, Шантис вдавила колено в его плечо и прижала к шее клинок резотрона:
— Выйдешь отсюда только через мой труп!
Он поднял вторую руку и приставил дуло пистолета к её лбу.
— Не искушай меня.
Тяжело сопя, они уставились друг на друга, настороженно ожидая, когда другой решится перейти последнюю черту.
— Капрал Горка? — раздался голос из раскрытого проёма двери. Вэлиан с Шантис синхронно обернулись: на пороге стоял ошарашенно моргающий турианец. — Э-э… у вас тут… всё в порядке?
— У меня сеанс! — рявкнула на него Шантис. — Закрой дверь и проваливай!
Турианец приоткрыл рот и, растерянно хлопнув глазами, протянул руку к панели. Створка двери медленно потянулась к стене.
— Ты не сможешь держать меня вечно, — произнёс Вэлиан, когда они снова остались одни. — Я убью его, или ему придётся убить меня. Я предпочёл бы первый вариант, но сойдёт и второй. Не хочешь помогать — я не стану тебя винить. Просто отойди в сторону.
Она стиснула зубы и, заколыхав мандибулами, с шумом выдохнула. А затем поднялась, оттолкнувшись от его живота. Острая коленка впилась в защитную ткань брони, и Вэлиан согнулся, шикнув от боли.
— Ладно, твоя взяла, — её голос звенел от едва сдерживаемой ярости. Клинок втянулся в слот омни-тула, и пальцы турианки забегали по кнопкам. — Конечно, тебе было бы проще всего сдохнуть и оставить меня разгребать всё это дерьмо самой. Но я тебе такой возможности не предоставлю. Ты совершаешь ошибку и однажды осознаешь, какую херню только что сотворил. И если тогда тебе захочется пустить пулю себе в лоб, я буду тем, кто поможет тебе взвести курок.
Отбросив пистолет в сторону, Вэлиан поднялся, ощущая себя выпотрошенным и заново сшитым чьей-то неумелой рукой. Обессиленно прислонившись спиной к стене, он посмотрел на циферблат часов — до активации кода «ноль-четыре» оставалось пять минут. Шантис закончила печатать и, нажав на кнопку отправки, подняла голову.
— Готово.
Отыскав номер Каликса, Вэлиан отправил ему короткое сообщение: «Всё улажено».
— Спасибо, — он посмотрел на Шантис — та проковыляла к дивану и, грузно плюхнувшись сверху, раскинула конечности. Подтянув к себе бутылку, она приложилась к горлышку и от души отхлебнула.
— Я бы сказала: «не за что», — проворчала она кисло, отводя от него взгляд, — но это не тот случай.
— Согласен, с меня причитается. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится…
— Ну уж нет! — метнув на него разъярённый взгляд, Шантис выставила хищно скрюченный палец. — Знать тебя больше не желаю, Ортас! Если я и была обязана тебе жизнью, то теперь мы в расчёте. Так что просто сгинь с моих глаз, чтобы я тебя не видела и не слышала. Ты меня понял?
Вздохнув, Вэлиан оттолкнулся от стены, отжал кнопку на панели и, не добавив ни слова, вышел из кабинета. Он понял и спорить не собирался — она была вправе его ненавидеть. Самым скверным во всей этой ситуации было то, что теперь его имели право ненавидеть все: Шантис, Фэй, все, кто его поддерживал, и все те, кто погибнет через шестнадцать дней, так и не узнав, кто в роковую минуту сделал выбор не в их пользу. Он не был обязан отвечать за чужие ошибки. И уж тем более не был обязан платить за них собственной жизнью. Но что-то подсказывало, что через шестнадцать дней это утешение окажется слишком слабым, чтобы заглушить голос совести.
Фэй была права — не стоило ему лезть во всё это…
Омни-тул пиликнул сигналом входящего — его приглашала к себе капитан Ловэйн. Должно быть, она получила указания от Каликса заранее и в обход майора Альвы, поскольку, войдя к ней, Вэлиан обнаружил на столе уже готовый пропуск в изоляторы, браслет с маячком и приказ сдать личное и табельное оружие на хранение коменданту.
— Получите обратно после операции. Объект RZ-2-16… точнее, теперь уже MK-4-287… — сверившись с документами, поправилась капитан Ловэйн, — переведён в сектор для беженцев. Трекер наденьте при мне. Попробуете снять — будут проблемы. Всё ясно?
— Яснее некуда, — защёлкнув на запястье браслет, Вэлиан подписал приказ и, забрав пропуск, покинул кабинет Ловэйн.
Сдав оружие, он переоделся, принял душ и ещё несколько минут мерил углы холла у лифта, не решаясь спуститься. Он не знал, что говорить Фэй и нужно ли вообще ей что-нибудь говорить. Никого не обрадует известие о том, что за его жизнь запросили такую цену. И ещё меньше понравится узнать, что её заплатили. Список виновных множился и ширился, но Фэй уж точно не должна была в нём находиться. Её превратили сначала в предмет для торгов, а теперь и в трофей. Даже если она согласится остаться с ним добровольно, сути вещей это не изменит. Его вознаградили ею за хорошее поведение как каким-то экзотическим питомцем.
Каликс, разумеется, едва ли сделал это намеренно. Скорее всего — и это возмущало сильнее всего — он и правда считал людей материальными объектами своего окружения. Кого-то — досадным препятствием, кого-то — опасным оружием, а кого-то — безобидным домашним зверьком. Предложив забрать девушку, он поступал как истинный стратег, достойный своего кресла. Зная, что её в любой момент могут забрать, убить или на якобы законных основаниях поместить в чудовищные условия, в которых она не выдержит долго, Вэлиан оказывался связанным по рукам и ногам даже после прекращения военных действий. Каликсу оставалось только как-то справиться с Шантис. Но что-то подсказывало, что и зубастая турианка не станет для него проблемой.
И всё же горькая пилюля стала казаться чуть слаще. Им не обязательно расставаться через шестнадцать дней. И ему не придётся искать её по всей Галактике, пытаясь если и не вернуть, то хотя бы помочь справиться с трудностями новой жизни. С ним она будет в безопасности — относительной, разумеется — и Вэлиан был решительно настроен сделать всё возможное, чтобы ей не пришлось сожалеть о принятом решении.
Он спустился в секцию для беженцев, так и не определившись с тем, что говорить Фэй — ей наверняка ничего не объяснили, и понятно почему. О таких мелочах Каликс уж точно задумываться не стал бы, предоставив выкручиваться из столь щекотливого положения виновнику его головной боли. Блуждая в лабиринте коридоров, Вэлиан разглядывал местные достопримечательности: у многих помещений были стеклянные стены, через которые можно было заметить игровые комнаты, зоны отдыха, рекреационные боксы, учебные классы и даже что-то вроде кафе.
Беженцы содержались в гораздо менее аскетичных условиях. А уровень доверия к ним вызвал недоумение даже у него. Девушки свободно разгуливали по всей территории, собираясь порхающими стайками мотыльков. На дежурный персонал они практически не обращали внимания — наученная горьким опытом Ловэйн загнала к ним всех имеющихся в её распоряжении турианок, лишив бедняжек мужского внимания. А потому появление в отсеке Вэлиана пробудило в них самый живой интерес: его провожали любопытными взглядами и задорным хихиканьем. Девушки полностью освоились, не понимая или, скорее, не зная, что происходило снаружи, на их родной планете. Что им наплела Ловэйн, можно было лишь догадываться. Но, судя по их беззаботному щебетанию, что-то очень далёкое от истины. Выискивая среди их лиц знакомые очертания на случай, если Фэй решила познакомиться со своими новыми соседками, он подмечал, что большинство девушек, и правда, казались совсем юными, хрупкими и беззащитными — у майора Корвина и его парней просто не было шансов.
Не обнаружив Фэй, Вэлиан добрался до жилого модуля и, отыскав нужную камеру, нажал на кнопку открытия двери — здесь они, в отличие от сектора с военнопленными, закрывались изнутри. Но её замок оказался открытым. Он остановился на пороге.
Фэй стояла посреди комнаты с потерянным видом, а узнав его, попятилась назад. На её лицо легла тень, а во взгляде без труда читалось настороженность. Она не бросилась к нему с вопросами, что можно было объяснить только одним. «Ей всё известно», — понял Вэлиан и стушевался. Он не готовил оправдательную речь.
— Что они тебе сказали? — сделав пару шагов ей навстречу, тихо спросил Вэлиан, опасаясь услышать ответ.
— Что я попала под амнистию, — безжизненным голосом отозвалась Фэй. — И мне сменили статус.
— И всё?
Она нахмурилась.
— Должны были сказать что-то ещё?
— Нет, — едва сдержав вздох облегчения, вымолвил он онемевшими губами. И снова напрягся — она выглядела так, будто что-то ей всё же сказали. Ну, или в его отсутствие у неё разыгралось воображение. Сейчас ему очень хотелось, чтобы это было воображение. Вэлиан подошёл ближе, не спуская с неё пристального взгляда. — Что случилось? Тебе здесь не нравится?
Она походила на испуганного зверька, загнанного в угол и не знающего, стоит ли ему умереть от страха прямо сейчас или на всякий случай подождать — авось обойдётся. Оглядевшись, Фэй нервно потёрла пальцы.
— Это ты устроил? — должно быть, она имела в виду свою новую камеру.
— Нет.
— Нет? — её глаза удивлённо округлились, а напряжённо застывшие плечи опустились.
— Я узнал всего пару часов назад, — почувствовав перемену в её тоне, Вэлиан коснулся пальцами её щеки. Она не отстранилась.
— То есть… ничего не изменилось? — пробормотала она.
— Ты о чём? — Вэлиан притянул её к себе. А она улыбнулась и, вспыхнув от радости, кинулась ему на грудь.
— Ни о чём, — пискнула она, воткнувшись носом в его шею.
Он стиснул её в объятиях, думая, что ему следовало бы отшлёпать девчонку — такие эмоциональные горки в его возрасте были чреваты нервным тиком. Но выпускать её из рук совершенно не хотелось. Подхватив Фэй под ягодицы, Вэлиан подошёл к стоявшему у стены диванчику и, опустившись на него, усадил притихшую девушку себе на колени.
— Что ты нафантазировала? — поддев её за подбородок, он заглянул ей в лицо.
Фэй пристыженно опустила глаза и, ухватившись за застёжку на боковом кармане его мундира, затеребила её пальцами.
— Что ты устроил это, чтобы избавиться от меня, — нехотя произнесла она, когда молчать и дальше стало попросту неприлично. Вэлиан усмехнулся — дойти до такого самостоятельно он, пожалуй, не сумел бы.
— На этот раз я тебя прощаю. Но ты должна знать, что я категорически не приемлю фантазий со мной, где я не привязан к кровати и по мне не ползает какая-нибудь распутная девчонка, — пошутил он, желая разрядить обстановку.
Фэй посмотрела на него таким измученным взглядом, что Вэлиан опешил.
— Прости, пожалуйста! — её голос задрожал, а в огромных глазах начали собираться солёные озёра. — Я такая глупая! Я не знаю, зачем я так подумала… Просто… я сижу здесь… и не понимаю, что происходит...
— Ну, ладно, ладно, — теперь и он почувствовал себя мерзавцем. Кляня себя на чём свет стоит, Вэлиан прижал расстроенную девушку к груди, с замиранием сердца слушая, как она судорожно втягивает воздух ртом, — не рыдай, всё в порядке. Просто пообещай мне, что в следующих твоих фантазиях с моим участием будет меньше драмы и больше эротики.
— Обещаю, — обвив его шею руками, она потянулась к нему губами, явно рассчитывая получить поцелуй. И Вэлиан не посмел ей отказать. Накрыв ртом её губы, он обнял прильнувшую к нему девушку, и она блаженно зажмурилась, запустив пальчики под его гребень.
— Ты скучала? — в промежутке между поцелуями спросил он, разглядывая её улыбающееся лицо.
— Да. А ты?
— Очень, — он огляделся по сторонам. — Где здесь кровать?
— Что это? — углядев что-то на его шее, она заставила Вэлиана повернуть голову набок. — Ты что, подрался?!
— Ерунда, — он давно позабыл и о драке, и о уже затянувшихся корками ссадинах — такие пустяковые раны заживали сами за неделю.
— Ерунда?.. У тебя же нет куска шеи! — нахмурилась Фэй и, обведя придирчивым взглядом его лицо, коснулась царапины на скуле. — И этого тут тоже раньше не было. А тут что, скол?.. И где твой зуб? Ты был в лазарете?
— Я в порядке, — рассмеялся он, позабавленный её встревоженным видом.
— У тебя кровь на шее. Надо хотя бы пластырем заклеить, — непреклонно заявила она. — Дай мне аптечку.
— Это поверхностная рана. На воздухе она быстрее высохнет…
— Дай мне аптечку!
Вздохнув, Вэлиан убрал с её талии руки, отстегнул с набедренного пояса аптечный бокс и достал из него упаковку спиртовых салфеток и пластырей.
— Признайся: тебе просто нравится лепить на меня пластыри, — наблюдая за тем, с каким сосредоточенным видом она разворачивает салфетки, поддел он её. Фэй неодобрительно цокнула языком и склонилась над его шеей.
— Ну, и с кем ты подрался? — поинтересовалась она.
— Понятия не имею, — он шикнул от жгучей боли и развёл мандибулы в улыбке, почувствовав прохладную струйку воздуха на шее, когда она подула на неё. — Я их в первый раз в жизни видел.
— А что они тебе сделали?
— Мне — ничего. Я дрался за компанию.
Она отстранилась и строго посмотрела на него.
— Но вы хотя бы за дело дрались?
— Не уверен, — честно признался Вэлиан, — я пропустил начало.
— Ушам не верю! — потрясённо воскликнула Фэй. — Тебе что, семь лет?!
— Все дрались, — уязвлённый её словами, попытался оправдаться он. — Мне что было — стоять и смотреть?
— А как насчёт попытаться донести до них, что нельзя решать споры кулаками?
— С чего ты взяла, что кто-то там пытался решать споры? Все просто хотели подраться!
Смерив его осуждающим взглядом, Фэй тряхнула головой и принялась раскупоривать пластырь.
— И эти товарищи ещё берутся воспитывать других, — проворчала она себе под нос. — Самим бы для начала воспитаться.
— От пустяковой драки нет вреда, — примирительно произнёс Вэлиан. — Иногда нужно сбросить пар.
— Ты знаешь, что у тебя нет зуба?
— Новый вырастет.
— Серьёзно? — она вскинула брови с недоверчивым видом.
— У вас разве не растут?
— После четырнадцати лет — нет.
— Вы ходите с одними зубами всю жизнь? — теперь и он недоверчиво уставился на неё. Фэй насупилась и шлёпнула ему пластырь на шею.
— Ну, если не влезать в драки за компанию, до старости обычно хватает.
— Несчастные травоядные, — сочувственно хмыкнул Вэлиан, и она внезапно улыбнулась:
— Расскажи это мамонтам.
Пригладив края пластыря, Фэй убрала с колен аптечку и, ухватившись за кончики его мандибул, заглянула ему в глаза. Её лицо стало серьёзным, и Вэлиан, ощутив смутную тревогу, заёрзал, как будто его посадили на раскалённый камень.
— Ты исчез на четыре дня, — начала она пугающе ровным голосом, — а потом меня привели сюда, и ты пришёл весь расцарапанный. Что-то случилось, — это прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос.
— Вроде того.
Наверное, стоило просто солгать, избежав мучительно тяжёлых объяснений. Но Вэлиан вдруг понял, что не может и не хочет ей лгать — ни сейчас, ни когда-либо ещё. Даже если она прогонит его, узнав правду, он предпочтёт потерять её навсегда, нежели уподобляться тем, против кого выступал с обличительными речами. Какой бы горькой и неприятной ни была правда, её имели право знать, независимо от того, сколько неудобств другим это приносило.
— Что-то плохое? — помолчав, спросила осторожно Фэй, словно предчувствуя, что вступает на зыбкую почву.
— У меня не вышло… — он запнулся, опасаясь заставить её спросить о том, о чём, возможно, она предпочла бы не знать. — Ты была права — мне не стоило влезать во всё это.
— У тебя проблемы? — нахмурилась Фэй.
— Нет, но… всё окончательно решено, — тщательно выбирая слова, произнёс он, не находя сил посмотреть ей в глаза. — Я никак не смогу это остановить.
Она набрала полную грудь воздуха и с шумом выдохнула, обдав его тёплым дыханием. А потом обхватила ладонями его скулы.
— Всё будет хорошо, не переживай, — убеждённо проговорила Фэй, пытаясь приободрить его, как будто он не мог видеть её мертвенно-бледного лица и не чувствовал, как дрожат прижимающиеся к его скулам пальцы. — Только не кори себя. Я знаю, что ты сделал всё возможное. И я благодарна тебе за это.
Слабо улыбнувшись, она наклонилась и поцеловала его в левую пластину у рта.
— Меня не за что благодарить, — угрюмо отозвался он — незаслуженный поцелуй жёг кожу, словно раскалённое клеймо. — Я только всё испортил.
— Это не важно. Ты попытался. Может, единственный из всех, кто хотя бы попытался… — она припала к его груди, пряча лицо. — Я никогда этого не забуду.
Вэлиан крепко прижал её к себе и, закрыв глаза, потёрся носом о растрёпанную макушку. Он и правда попытался. Но сделал не всё возможное. Расклад вышел совсем скверным, и в конечном итоге кому-то всё равно пришлось бы умереть: Каликсу, Фэй, ему или нескольким миллиардам людей внизу. Решать моральные дилеммы с помощью математики у него никогда не получалось. Чужое право на жизнь и свободу не укладывалось в сухие цифры и формулы. Голос совести подсказывал, что попытаться прикончить Каликса было бы единственно правильным выходом. Но ему отчаянно не хотелось соглашаться на такой исход. По крайней мере, не зная наверняка, что это действительно единственно правильный выход. В этом уравнении было слишком много переменных. А он слишком сильно полагался на великодушие и честность тех, кто, быть может, уже и забыл истинную ценность этих понятий.
— Я люблю тебя, — прошептала Фэй, водя губами по его шее с нежностью, от которой перехватывало дыхание. — Я всегда буду тебя любить, что бы ни случилось…
Чуть слышимые слова, почти слившиеся с шелестом одежды и шумом учащённого дыхания, прозвучали в ушах раскатным громом, сотрясая его мир до основания. Грудь сжало где-то в области диафрагмы, и вместе с выдохом из неё донеслось глухое курлыкание — совершенно неподобающий его возрасту и статусу звук. Но ей, кажется, понравилось. Тихо рассмеявшись, она сползла ниже и, запрокинув голову, ухватила зубами кончик его мандибулы. А следом накрыла его губами и втянула в рот — это выглядело достаточно чувственно, чтобы он моментально возбудился. Сознание поплыло, как от дозы крепкого спиртного, впрыснутого прямо в кровь. И дикое, почти животное вожделение, вытеснив мысли, завладело всеми его помыслами. Поднявшись, он подхватил Фэй на руки, обыскал взглядом стены и поволок её в смежную комнату, на ходу стягивая с неё одежду.
Кровать нашлась быстро — кроме неё и небольшого столика в крошечной спаленке ничего и не было. Зато спальное место оказалось чуть шире, чем у кушетки, а матрас — мягче предыдущего. Уложив Фэй на спину, он остался стоять на коленях, пожирая глазами её обнажённое тело, его изгибы, ложбинки и округлости. За четыре дня на её матово-белой, гладкой коже не осталось и царапины. Вэлиан сглотнул скопившуюся под языком слюну, предвкушая, как будет исправлять это досадное обстоятельство. И взялся за застёжку ширинки.
Она лежала под ним, разрумяненная, с волнением раздувая ноздри и наблюдая, как он раздевается, сдирая с себя одежду так, словно та горела прямо на нём. От возбуждения кружилась голова и не хватало воздуха. Он уже знал, что не будет нежным и терпеливым — за четыре дня вынужденного воздержания Вэлиан столько раз рисовал в воображении этот момент, что был готов съесть её живьём в буквальном смысле. Он опустился на четвереньки, подтянул к себе подушку, и Фэй без слов перевернулась на живот, приподнимая бёдра. Ей пришлось встать на колени, упёршись грудью в матрас, и его глазам открылась восхитительная картина: дразняще вздёрнутые ягодицы, плавно переходящие в покатую поясницу и суживающуюся к рёбрам талию, хрупкую спину с утопленной бороздкой позвоночника и сведённые вместе лопатки — и всё это в его полном распоряжении.
Он не стал тратить время на любование — ему ещё никогда никого не хотелось так сильно. Обхватив ладонями её ягодицы, он прильнул к ним ртом, медленно двигаясь вниз, пока она не начала извиваться, увиливая от его языка, всхлипывая и истекая желанием. Это означало, что настала его очередь. Вэлиан покрыл её, соединяя их бёдра, и резко выдохнул, чувствуя, как округлые ягодицы плотно прижимаются к его паху, а член легко скользит внутрь, раздвигая мягкие, влажно налившиеся стенки. Он едва не кончил сразу же и ещё с полминуты не разрешал себе двигаться, вгрызшись зубами в её плечо. Вдавливая извивающееся под ним тело в матрас, Вэлиан слушал, как она шепчет его имя. И терзался мыслями о том, что если она не прекратит, то всё закончится очень быстро и бесславно. Занывшее бедро помогло ему избежать позора. Но рекорд по самому скоростному совокуплению — назвать это «сексом» не поворачивался язык — он в тот день всё же поставил.
Они вылезли из кровати только после обеда, когда, пресытившись пустой болтовнёй и плотскими удовольствиями, оба поняли, что было бы неплохо разнообразить досуг. Приняв душ и одевшись, Вэлиан перетащил в новое обиталище Фэй свои вещи и запас сухих пайков с закусками из автомата. Не самая полезная диета. Но он твёрдо решил наплевать на предписания и нормы, на все шестнадцать дней отказавшись появляться на общей палубе. А всех недовольных отсылать прямиком к Каликсу — тот будет только рад избавиться от его раздражающего присутствия.
У Фэй с пропитанием дела обстояли лучше. Беженцев кормили, конечно, не ресторанными деликатесами. Но и не постным субстратом, которым ей приходилось питаться в изоляторе. Небольшая кухонная панель позволяла в любое время приготовить горячую травяную настойку, суп-концентрат, фруктово-ягодный сок или питательную смесь со вкусовыми добавками в ассортименте. Само помещение тоже было просторнее: ванная комната, крохотная спальня и что-то вроде гостиной с диванчиком и столом с кухонной панелью. В таких модулях обычно размещали не меньше четверых жильцов. Вэлиан подозревал, что в отношении других девушек так и поступили – шутка ли, разместить в отсеке несколько сотен. Но Фэй поселили отдельно – разумеется, Каликс и об этом позаботился с тем, чтобы Вэлиан не путался у него под ногами.
С висящего на стене широкого головизора беспрестанно транслировались агитационные ролики, документальная хроника, нравоучительные театральные постановки и воспитательно-просветительские фильмы — в общем, признанные шедевры турианской киноиндустрии. Театральные постановки понравились Фэй больше прочего. Когда Вэлиан вернулся с вещами, они устроились на диванчике, чтобы пообедать. Вместо того, чтобы есть, она почти без остановки смеялась, глядя, как трое турианцев отыгрывают сценку на тему: «Почему важно уважать своих наставников?»
— О боже мой, он опять посмотрел в шпаргалку! Представляю, как им неловко — они выглядят такими несчастными. Почему они хотя бы слова не выучат?
Ироничные комментарии девушки слегка коробили. Однако удовольствие видеть её улыбающееся лицо и слышать искренний смех перевешивало минусы, заставляя удерживать в себе желание разразиться поучающей тирадой. Он рос на этих маленьких занимательных сценках, которые в игровой манере закладывали в неокрепшие детские умы моральные и нравственные ценности. И ему нравилось их смотреть. Тогда он ещё не знал, как снимали фильмы азари, и понятия не имел, что к актёрскому мастерству следовало предъявлять какие-то требования. Сейчас, конечно, он мог отличить плохую игру от хорошей. Но до сих пор не видел ничего скверного в том, как снимали фильмы его соотечественники. Они плохо умели симулировать эмоции и тем более не ставили целью обмануть доверчивых зрителей, заставив их поверить в то, что происходящее на экране так же реально, как и окружающая их действительность. Своё главное предназначение — объяснять и подавать правильный пример — эти представления исполняли превосходно.
— У нас нет профессиональных актёров, — всё же счёл нужным объяснить он. — Для постановок набирают обычных турианцев из волонтёров. Им приходится учить роли в свободное от работы и съёмок время. Поэтому к шпаргалкам относятся с пониманием.
— Это так мило, — растроганно заключила Фэй, чмокнув его в мандибулу. — Вы странные, но милые.
Он развёл мандибулы в улыбке, хотя и плохо понимал, что это значит. Её понимание слова «милый» имело чересчур расплывчатые формы. «Милыми» у неё были и волусы, и дреллы, и заметно приунывший стебель рапса, который она таскала повсюду, и её остолоп-брат, и отправившийся к предкам Ванадиан, и каждая вторая часть тела самого Вэлиана — в особенности нос и пальцы на ногах — и робот-уборщик, и даже сержант Гиза, которого Фэй и в глаза ни разу не видела, но нарисовала для него рисунок и поручила Вэлиану важную миссию по доставке подарка.
Впрочем, сержант и правда заслуживал доброго слова, пусть и относился к своим подопечным скорее как к смышлёным забавным зверушкам. Он не поддался общей истерии и вложил свою лепту в распространение петиции. А переоценить его помощь Фэй так и вовсе было невозможно. Он изо всех сил старался поддержать девушку, передавая ей с завтраком, обедом и ужином азарийские батончики и криво накорябанные на салфетках сообщения от Вэлиана все те четыре дня, что ей пришлось просидеть в одиночестве. Сержант исправно докладывал ему о ней каждый час – по крайней мере, первые два дня. Судя по отчётам и фотографиям, Фэй почти не вылезала из кровати, читая. «С книжками я могу просидеть тут хоть полгода», — отважно заявила она Вэлиану, и, кажется, не слукавила.
Следующая неделя, проведённая за незамысловатыми развлечениями, которые могла предложить скромная обитель девушки, показалась Вэлиану полноценным отпуском. Он только ел, спал, смотрел фильмы, читал, играл в «Тапулу» и «Криддэк», по несколько часов валялся в постели, болтая с Фэй, а в перерывах занимался с ней любовью. Она уже почти не стеснялась ходить при нём голой. А после того, как они в поисках новых ощущений перепробовали почти все позы по несколько раз, осмелела и намекнула, что была бы не против «попробовать что-нибудь причудливое». Она имела в виду минет — у него ушло некоторое время, чтобы выяснить это из её путанных объяснений, в которых она оперировала в основном указательными местоимениями.
Он, разумеется, принял предложение с восторгом. И вскоре совершил целых два открытия. Первое: минет она делать не умела. И второе: не умеющая делать минет женщина могла доставлять не только неописуемое удовольствие, но и столь же неописуемые страдания. Она терзала его член почти пять минут, облизывая, посасывая, покрывая поцелуями и между делом интересуясь, как он себя чувствует и всё ли идёт хорошо. Вэлиан благоразумно не разжимал челюстей, предчувствуя, что в противном случае выпалит что-нибудь нецензурное. И кончил скорее вопреки, нежели благодаря ней — потому лишь, что почти дошёл до невменяемого состояния, когда готов был скрутить ей руки и без лишних церемоний закончить начатое, после чего, скорее всего, ему пришлось бы долго извиняться. Она выглядела такой довольной, что он не решился критиковать её методы доведения его до оргазма. Но тактично заметил, что практика ей не помешает. Фэй кокетливо заулыбалась, восприняв это как комплимент. А он не стал разубеждать её в обратном. Ожидать от двадцатрёхлетней девицы её характера виртуозности азарийских жриц любви было бы опрометчиво. К тому же практика в таком занятии сулила немало заманчивого.
Через неделю отдых и беспрерывное нахождение в четырёх стенах окончательно сломили волю Вэлиана. И он скрепя сердце начал выбираться наружу: позаниматься на тренажёрах и пообсуждать новости. Фэй за всё время ни разу из своей комнаты так и не вышла, не прельщённая ни комнатой отдыха, ни рекреационной зоной, ни обществом товарок.
— Брось, тебе же тоже надо… ну, знаешь… общаться со своими? — испытывая муки совести за то, что бросает её в одиночестве, попытался уговорить её Вэлиан. Но она посмотрела на него так, что он и без лишних слов понял: Фэй уже не считала их «своими». Или, если точнее, боялась, что они не сочтут её «своей». Она была здесь чужой, жила в отдельной комнате, в конце коридора. Не посещала учебные аудитории, где девушки продолжали работать над переводчиком. А вдобавок к прочему в открытую жила с турианцем, о чём любопытные девицы наверняка прознали и только ждали момента, когда она высунет нос из двери, чтобы накинуться с расспросами. «Мне и тут хорошо. Я в порядке, иди», — улыбнувшись ему ободряюще, она вновь склонилась над книгой.
В тот же вечер Вэлиан набрался духа спросить у неё, согласилась бы она остаться с ним, если бы он нашёл способ это организовать. Рассказывать, что способ уже нашёлся, как и углубляться в детали, ему казалось рискованным — Фэй была совсем не глупа и могла связать концы с концами самостоятельно. А ему пришлось бы отвечать на неудобные вопросы. Впрочем, неудобные вопросы и так не заставили себя ждать.
— Это невозможно. Ты говорил, что нам не позволят покидать орбиту Земли. Почему они должны делать для меня исключение? Боюсь, тебе придётся убить кого-нибудь ради этого, — она сказала это, конечно же, в шутку, и Вэлиан сумел выдавить из себя неловкий смешок. — Да и если позволят — где мы будем жить? Ты не сможешь остаться на Земле — тебя там будет ненавидеть каждый. А если я улечу… мне ведь не позволят больше вернуться? Как я найду Алека, если… — она запнулась и покраснела, осознав, что только что выдала себя.
Когда речь заходила о её брате, она предпочитала считать его погибшим, отмахиваясь от любых предположений, что он может каким-то чудом пройти через всю войну невредимым. Вэлиан напомнил ей, что сам был в плену, вернуться из которого не предполагал. А теперь лежал в постели со своей бывшей сиделкой. Но она не принимала никаких доводов, и Вэлиан перестал спорить. Ему и самому такой вариант казался чрезмерно оптимистичным, принимая во внимания то, как глупо её брат подставился с трофейным омни-тулом.
Но, по-видимому, надежда в ней хоть и затаилась, а сердца не покинула. Этого он при своих расчётах не учёл и не нашёлся, что ей ответить. Узнать, уцелел её брат или нет, не составит труда — после войны все выжившие будут тщательно переписаны и каталогизированы. Но если Алек и в самом деле окажется жив, она едва ли согласится покинуть Землю. Вэлиан знал наверняка, что тот приложит все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы удержать сестру от этого шага. А она, конечно же, выберет того, кто ей ближе по крови и духу — семья всегда должна идти на первом месте. Как будто у него и без того было мало поводов желать засранцу смерти.
Он больше не возвращался к этому разговору, уже взяв за привычку решать проблемы по мере их поступления. В таком неспокойном и быстро меняющемся мире это зарекомендовало себя лучшей тактикой. Обстановка на крейсере немного разрядилась. Всех буйных охладили дисциплинарными взысканиями, а рутина рабочих будней поумерила воинственный пыл остальных. Прибывающие со всех концов фрегаты и крейсера позволили расселить сформированные подразделения по кораблям. И в скором времени на «Виннерене» остались лишь отряды резерва — те, кого выпускать в бой на поверхности не планировали. «Виннерену» выделили роль мобильного склада-лазарета, который должен был занять место на орбите Земли по окончании основных боевых действий. Так что к концу десятого дня суммарное количество контейнеров, ящиков, коробов и баков с топливом на крейсере стало в десятки раз превышать количество пассажиров. Близился день вторжения в родные миры людей — удар было решено нанести одновременно по Шаньси и Земле — и все разом попритихли, включившись в активную подготовку. Не участвовал только Вэлиан и временно отстранённые от работы турианцы, чья лояльность в связи с последними событиями оказалась под сомнением. Их, впрочем, оказалось не так много — даже те, кто подписал петицию, предпочли не наживать себе проблем и не спешили выступать с открытой критикой действий командования.
Фэй тоже заметно нервничала. Пару раз она попыталась осторожно вызнать, когда начнётся операция. Но Вэлиан, памятуя о данном ей обещании, отмалчивался и как мог отвлекал её от дурных мыслей. Это не слишком помогало. Она всё чаще зависала над одной и той же страницей книги, уставившись пустым взглядом в точку перед собой. И всё чаще, возвращаясь, он с порога замечал по её покрасневшим векам, что она плакала. В устремлённом на него взгляде он видел столько затаённой боли и панического ужаса, что в конечном счёте снова отказался покидать комнату. Она стала рассеянной, задумчивой и молчаливой. Почти перестала есть и часто зависала над тарелкой, вяло ковыряясь в ней черпалкой, в конце концов оставляя еду нетронутой. А в остальное время жалась к нему, словно выпавший из гнезда птенец, часами не слезая с его колен. Она неизменно держала его за руку — прижимая к губам или просто перебирая его пальцы, глядя в никуда с хмурым выражением на лице. Ему удавалось отвлекать её, включая какую-нибудь простенькую игру на её или своём планшете. Мельтешащие по экрану объекты мало-помалу завладевали её вниманием. Так что ему приходилось играть до рези в глазах, пользуясь возможностью хотя бы ненадолго украсть её у печали. Иногда она соглашалась пройти раунд-другой, и тогда он мог даже видеть, как она снова улыбается, справляясь с новым уровнем. Такие моменты стали заменять Вэлиану все удовольствия этого мира. «Боже, это слишком сложно», — говорила она, бросая планшет, когда переставала справляться. И он перенимал эстафету.
Единственным временем, когда Фэй продолжала принадлежать ему полностью, оставался момент, когда они отправлялись в кровать. И чем отстранённее и смурнее она казалась днём, тем большей страстью и нежностью бывали наполнены их ночи. Она горячо нашёптывала ему ласковую чепуху, от которой тисками сдавливало сердце. И прижималась к его телу так крепко, опутывая руками и ногами, словно пыталась слиться с ним в единое целое. При этом звуки, которые она издавала во время оргазма, до боли напоминали рыдания. А порой Фэй и в самом деле начинала плакать. Он принимался утешать её, не успев даже толком отдышаться, и всё это поначалу сводило его с ума. Доводить женщин до слёз в постели ему прежде не приходилось. И, если честно, ощущения были так себе. Она объясняла, что это слёзы «отсроченного разочарования» — когда ты так счастлив, что заранее плачешь при одной только мысли о том, как будешь несчастлив, когда всё закончится. А он понимал только то, что быть человеческой женщиной на редкость паршиво.
Потом они подолгу лежали, разговаривая о чём-нибудь. Она не могла уснуть иногда до самого утра и заставляла его рассказывать о себе: о семье, о детстве, о Палавене, о его службе, привычках, увлечениях и мечтах. И, конечно же, о бывших партнёршах. Ловко лавируя между полуправдой и отшучиванием, он исхитрялся переводить тему и избегать конкретики, полной подводных камней. Впрочем, Фэй реагировала на его ответы спокойно, не проявляя рвения узнать всю подноготную его прошлой интимной жизни. Она спросила и о Шантис. А узнав, что Вэлиан с ней повздорил, заявила:
— Это нехорошо. Ты должен извиниться.
— Она сказала, что не хочет меня видеть. К тому же я не считаю себя неправым, — добавил он, покоробленный её предложением.
— Неважно, кто прав. Она твоя подруга — сделай первый шаг.
— Я ведь сказал — она не хочет со мной общаться.
— А ты хочешь?
Над этим вопросом ему пришлось задуматься. Ему не хватало компании пусть временами резкой, но неунывающей и решительной турианки. Однако то, как они расстались, внесло существенные коррективы в их отношения. И Вэлиан склонялся к мысли, что к прежнему уровню доверия и лёгкости в общении они не смогут вернуться, даже если помирятся.
— Я не уверен, — признался он.
И Фэй, помолчав, спросила:
— Вы поссорились из-за меня?
— Спи, — прижав её к себе, Вэлиан закрыл глаза, не желая отвечать. Хотя, судя по донёсшемуся до его слуха протяжному вздоху, этого и не требовалось.
За три дня до начала операции полковник Грида устроил общий сбор и объявил о проведении контрольных учений. Вэлиан, официально причисленный к пехотно-десантному фрегату «Саргах», заартачился, намереваясь увильнуть от этой дурацкой, чисто формальной процедуры. Но полковник продемонстрировал непробиваемую непреклонность.
— Приказ касается всех, кроме пациентов лазарета, — отчеканил он жёстко. — Насчёт вас не было отдельных инструкций. Так что извольте явиться в транспортировочный отсек ко времени вылета. Или предпочтёте дисциплинарное взыскание с карцером в придачу?
Между одним часом учений и десятью часами в карцере, разумеется, выбирать не приходилось. Генерал Каликс отбыл в неизвестном направлении ещё два дня назад, и действующий до сей поры код «ноль-четыре» не оставлял никаких шансов с ним связаться. Да Вэлиану и не особо-то хотелось.
— Я вернусь ровно через час. Простые учения, — объяснил он Фэй и, заметив её встревоженный взгляд, добавил: — Ты как раз успеешь дочитать ту историю про ушастых людей, коротышек и летающего дракана.
— Дракона, — с улыбкой поправила она его.
— Да, точно, — наклонившись, он прикусил её за нижнюю губу. — Мне жутко интересно, чем всё кончилось.
Он слегка преувеличивал. Но с помощью этой маленькой хитрости ему удавалось заставлять её отвлекаться на книжки. Прочитав главу, она пересказывала ему основные события, попутно делая наброски персонажей, чтобы ему было проще понять, как они выглядят. А он старательно удивлялся и проявлял самый живой интерес, внутреннее содрогаясь от обилия непонятных названий, странных имён и возмутительно бредовых выдумок, которыми их писатели без тени стыда сдабривали повествование в попытках сделать свои истории оригинальнее.
Поцеловав его в мандибулу, Фэй уселась на диван с книжкой и рапсом на коленках. А Вэлиан, бросив на неё прощальный взгляд, направился к транспортному отсеку.
***
Три дня назад…
Советница Сиана Дервис вышла из конференц-зала, сжимая в руках планшет с открытым отчётом от разведывательной группы, неделю назад отправленной в сектор 314.
— Советник Арана не объявился? — на ходу делая пометки, бросила она ожидавшей её снаружи первой помощнице. Та заторопилась следом, ускоряя шаг — советница неслась по коридору на всех парах, звонко отстукивая каблучками.
— Нет. Я набираю его номер каждые десять минут, но он по-прежнему недоступен, — Аматуя, искоса взглянув на хмурый лоб начальницы, на всякий случай снова нажала кнопку дозвона и подтвердила: — Не принимает вызов.
Сиана хмыкнула, продолжая печатать. Передав через секретаря короткое сообщение о том, что будет отсутствовать всю неделю, турианский советник Касиус Арана спешно скрылся в неизвестном направлении два дня назад, не оставив координат своего местопребывания. И, похоже, отключив все средства связи с внешним миром. Видимо, примарх Отавиан — а в том, что это было его рук дело, Сиана ничуть не сомневалась — расценивал этот манёвр как весьма умный и дальновидный. Глупый, глупый малыш Флавиус… Так заигрался в политику, что перестал понимать, с кем можно проворачивать такие штуки, а с кем — нет. Сиана оторвалась от планшета и передала его первой помощнице:
— Прочти последнюю страницу. Последние данные из сектора 314.
А сама набрала на омни-туле номер секретаря:
— Мина, свяжись с диспетчерской. Пусть приготовят шаттл к отлёту. Да, прямо сейчас. Я буду через пять минут. Если объявится Арана, немедленно свяжись со мной. И передай советнику Джона, что меня не будет пару дней.
— Они собирают весь флот? — выдохнула дочитавшая до самого интересного места Аматуя и вскинула округлившиеся глаза на советницу. — Из-за кучки жалких дикарей? Но зачем?
— Затем, что это не кучка жалких дикарей, милая. Прочтёшь всё в шаттле, пока мы будем лететь на Палавен. Я хочу побеседовать с примархом Отавианом лично.
— О, думаю, он не окажется рад, — в глазах Аматуи заблестели лукавые огоньки, и она посмотрела на экран омни-тула. — Хотите, чтобы я предупредила его…
— Нет, ни в коем случае, — ухмыльнулась Сиана. — Это будет не так забавно.
Они вошли в просторный стеклянный лифт, который через минуту выпустил обеих пассажирок на верхней площадке шпиля Башни Совета. Лёгкий манёвренный челнок, украшенный эмблемой Иллиума — личный корабль советницы азари — уже разогревал двигатели, нагоняя белёсое марево с запахом жжённого пластика и сгоревшего топлива вокруг посвистывающих сопел. Пройдя по рукаву стыковочного шлюза, азари зашли на борт корабля и, поприветствовав стюардессу и пилота, уселись в широкие и мягкие кресла. Через три минуты пилот предупредила о взлёте. И шаттл, с шипением оторвавшись от стыковочного дока, воспарил в небо над станцией.
— Какие у них хорошенькие мордашки, — с любопытством листая страницы отчёта, обронила Аматуя. Полулежащая в разложенном кресле Сиана обвела её ленивым взглядом сквозь полуопущенные ресницы. Покрутив в холёных пальцах стакан с коктейлем-аперитивом, она сделала глоток и снисходительно заметила:
— Их «мордашки» далеко не главное, дорогая. Они сумели напугать Турианскую Иерархию. Знаешь, что это значит?
Аматуя знала. Но всё же подняла глаза, внимательно прислушиваясь к наставнице — даже будучи её первой помощницей и по сути второй тенью, ей не так часто удавалось услышать от немногословного матриарха что-то длиннее лаконичных инструкций и уточняющих вопросов.
— Это значит, что они хорошо вооружены, умны и умеют постоять за себя. Нам не нужны такие враги. Но могут понадобиться такие союзники. А примарху Отавиану будет полезно выучить свой урок: мы не потерпим перекраивания геополитической карты у нас за спиной. Они почти поглотили Протекторат Вол, а сейчас давят этих… землян. Хочешь бесплатный совет?
Первая помощница подалась вперёд, навострив уши.
— Последи за котировками на бирже. Как только увидишь, что акции «Армакс Арсенала» начнут резко расти вверх — продавай все без сомнений. Если моё чутьё меня не подводит и земляне хотя бы вполовину так хороши, как о них говорят, скоро турианскому концерну придётся основательно подвинуться.
— Так и сделаю, советница, — бросив восхищённый взгляд на своего шефа, Аматуя закусила губу и снова углубилась в чтение — на этот раз уделив больше внимания предварительным экономическим прогнозам, нежели внешнему виду объекта изучения.
Через шесть часов полёта шаттл вошёл в пространство системы Требия. А ещё через полчаса достиг орбиты Палавена. Благополучно пройдя процедуру идентификации и получив разрешение на стыковку к космопорту Палатиума — главного правительственного комплекса в центре столицы — корабль с советницей Дервис на борту причалил к доку.
Примарх Отавиан получил входящий вызов в самое неподходящее время — он как раз воспользовался свободной минуткой, чтобы по-быстрому перекусить прямо на рабочем месте. Есть из контейнеров, капая жирным соком на предусмотрительно подстеленную салфетку, разумеется, совсем не подобало официальному лицу его статуса. Однако за долгие годы пребывания на посту Флавиус вынес для себя одну дельную мысль: торчать голодным по несколько часов на совещаниях, решая важные вопросы, ничуть не способствует сохранению концентрации, поскольку всё, что он в это время слышит — это урчание собственного желудка. Увидев на экране имя советницы азари, Флавиус выругался и, поспешно затолкав контейнеры в ящик стола, вытер салфеткой рот.
— Советница Дервис! — приняв вызов, приветствовал он её, не сумев скрыть тревожного удивления в голосе. — Доброго вам дня.
— Благословение Богини, примарх Отавиан, — кротко улыбнувшись, склонила голову та. — Я вас не отвлекаю?
— Нет! Нет, что вы… — смутившись необходимости солгать, чересчур пылко возразил Флавиус. И под проницательным взглядом азари невзначай провёл пальцами по ротовым пластинам, проверяя, не прилипло ли к ним что-то. — Я… занимался всякими… мелочами, — он суетливо бросился перекладывать разбросанные по столу документы и планшеты, — ничего важного.
— Как удачно я вас застала, — лучезарно улыбнулась советница. — В таком случае, могу ли я зайти к вам на несколько минут?
— Что?.. Куда? В смысле, сюда? — обомлев, забормотал примарх. — То есть… вы сейчас…
— Я в приёмной, — подсказала ему та.
— В моей?.. — хлопнув глазами, уточнил Флавиус и почувствовал себя идиотом.
— В вашей. Так я зайду? Или мне подождать на диванчике? — проворковала азари, вынудив его испуганно воскликнуть:
— Нет, конечно же, нет! Проходите, я вас жду!
— Замечательно, — с усмешкой отозвалась Сиана, и связь прервалась.
Флавиус вскочил с места и, схватив салфетки, замахал ими в воздухе, рассеивая стойкий запах соусов. А затем поправил форму и, выйдя вперёд стола, небрежно облокотился о него задом, слегка выставив правую ногу. «Слишком театрально», — решил он и заторопился вернуться за стол. Но на половине пути дверь в его кабинет отворилась, и на пороге показалась статная фигура советницы. Резко развернувшись, примарх кинулся ей навстречу. Шурша атласными одеждами, та с грациозностью сытой хищницы приблизилась к нему и, приняв его руку, сжала её в тёплых ладонях. Традиционное приветствие азари до сих пор казалось Флавиусу чем-то слишком интимным. А потому, с трудом дождавшись, когда его пальцы получат долгожданную свободу, он неловко кашлянул и издал совершенно неуместный смешок. «Проклятье. Что ей здесь надо?» — подумал он про себя, а вслух заботливо осведомился:
— Как прошёл полёт? Утомились с дороги?
— Ну что вы. Радость встречи с вами затмила все неудобства. Я уж и позабыла, когда мы виделись с вами в последний раз. Кажется… лет семь назад? Вы посещали Цитадель с дружественным визитом.
— Так точно, — по-военному отрапортовал примарх и, снова выругавшись про себя, сменил тон на более подходящий для дружеской беседы. — Могу ли я предложить вам что-нибудь? Прохладительных напитков?
Не дожидаясь ответа, он ломанулся к интеркому, слыша за спиной приближающиеся шаги советницы.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — на ходу отодвинув кресло, он уселся за стол и занёс палец над кнопкой интеркома.
— Ничего не нужно, большое спасибо. Я не отниму у вас много времени, — выставив ладонь, отказалась от угощения азари.
— Хорошо, как скажете. Так… чем обязан чести? — сложив руки под подбородком, поинтересовался Флавиус.
Его внутренности сжались от волнения — он уже догадывался о причине её внезапного вторжения. Вести переговоры с азари Флавиус не умел, а потому и не любил. Для этого у них был советник Арана, который за годы работы научился увиливать от прямых вопросов и выбирать дипломатичные формулировки, давая неопределённые ответы. Вся эта политическая трескотня примарха Отавиана только утомляла. Максимум, на что его хватало — это сыпать любезностями на официальных встречах и приёмах. Вот только воспользоваться помощью советника Арана он сейчас никак не мог, поскольку, во-первых, тот понятия не имел о происходящем. А во-вторых, Флавиус лично приказал ему скрыться с глаз Совета на ближайшую неделю, чтобы в случае возникновения подозрений затруднить процедуру разбирательств. И надо же, как всё повернулось…
— Для начала позвольте выразить вам моё восхищение — вы выглядите просто превосходно. Как поживает ваша супруга, Сцилла?
— Хорошо, спасибо, — смущённый, Флавиус с деловитым видом принялся перекладывать планшеты с места на место. — Вы тоже… просто замечательно… как всегда, великолепны. Кхм-кхм… — откашлявшись, он напустил суровый вид и схватился за графин с водой.
— Как дети? Старший, Рино, уже, наверное, совсем большой мальчик?
— Год назад получил чин майора. А Ниата работает в посольстве.
— Великолепно. Рада за них, — приподняла уголки губ азари. А затем без перехода вонзила ему кинжал под рёбра: — Так что, я слышала, вы вступили в вооружённый конфликт в секторе 314? Всё настолько серьёзно?
— Нет, ничего серьёзного… — растерявшись, заёрзал в ставшем жутко неудобным кресле Флавиус. — Так, локальная стычка. Произошло небольшое недоразумение…
— И поэтому вы стягиваете к ретранслятору 314 основной флот? — невинно приподняла брови азари.
— Мы… дело в том, что… Совет Генералов принял решение перестраховаться…
— Вы же знаете — мы очень ценим вашу заботу о безопасности Галактики, — мягко перебила его азари. — Но не кажется ли вам, что сперва стоило бы попытаться договориться с землянами миром? Мы готовы выступить в качестве посредника при переговорах.
— При всём моём уважении, советник Дервис — затронут вопрос нашей чести, — вздёрнул подбородок Флавиус, впервые с момента встречи позволив себе быть искренним. — Земляне нанесли нам оскорбление и пролили священную кровь солдат Иерархии!
— Это возмутительное преступление, — нахмурившись, покачала головой советница. — Мы, разумеется, обяжем виновную сторону признать свой промах и выплатить внушительные репарации пострадавшей стороне. Если вы докажете, что акт агрессии с их стороны имел место, — помолчав, добавила она вкрадчиво. — Правильно ли я понимаю — они напали на вас первыми?
— Не совсем, — Флавиус опустил голову, с неподдельным интересом рассматривая коленки. — Нам пришлось открыть огонь по их судам…
— Военным судам?
— Э-э… Не совсем.
— Вы открыли огонь по гражданским судам землян?
В тоне азари проскользнуло нескрываемое осуждение. Флавиус, оторвавшись от созерцания коленок, вскинул на неё глаза.
— Они пытались активировать спящий ретранслятор! — раздельно отчеканил он, но на лице внимательно смотрящей на него азари не промелькнуло и тени сочувствия.
— Даже после того, как вы дали предупредительный залп? — холодно уточнила она.
— Не совсем, — взгляд Флавиуса помимо воли снова метнулся к спасительным коленкам. — У нас не было времени на предупредительный залп.
Советница вздохнула и обеспокоенно прицокнула язычком.
— Боюсь, вы поставили нас в очень щекотливое положение, примарх Отавиан. Я, конечно, попробую сгладить впечатление на предстоящей встрече с правительством Земли…
— Что?.. Какой встрече?
— Той, что состоится через три дня. Миротворческая делегация Цитадели уже сформирована. Они будут в секторе 314 через два дня. К этому времени все военные действия против землян должны быть прекращены.
— Но, подождите… Вы не можете..! — подавившись воздухом, обескураженно воскликнул Флавиус. — У нас назначена операция…
— Операцию придётся отменить. По крайней мере, на время. Мы должны убедиться в том, что земляне не готовы уладить конфликт миром. Вы же понимаете — мир всегда лучше войны. А милосердие всегда лучше бессмысленного кровопролития. — Навалившись грудью на стол, азари подалась вперёд и, обхватив обеими пятернями ладонь примарха, проникновенно заглянула ему в глаза. — Сейчас всё Пространство Цитадели смотрит в вашу сторону, Флавиус, и ждёт от вас благородного жеста. Вы готовы поступить так, как следует поступить мудрому правителю с чистым сердцем? Вы готовы в очередной раз заслужить уважение и восхищение всей цивилизованной Галактики?
— Конечно, советница Дервис, — послушно пробормотал парализованный её взглядом примарх, чьим единственным желанием в данный момент было избавиться от её крепкой хватки.
— Спасибо за понимание, примарх Отавиан, — подарив ему ослепительную улыбку, она отпустила его руку и поднялась. — Предупредите генерала Каликса — я буду с нетерпением ждать его на «Авернусе» с докладом о текущей ситуации. Передавайте привет Сцилле. Не провожайте, я знаю дорогу, — подняла ладонь советница, заметив, что Флавиус приподнялся с места. — Да хранит вас Богиня.
— Хорошего дня, советница…
Проводив взглядом скрывшуюся за дверьми азари, примарх Отавиан накрыл ладонями лоб и страдальчески простонал. А затем сделал глубокий вздох, отлепил пальцы от лица и набрал на омни-туле номер консультанта по экономическим вопросам. Через несколько секунд перед ним вырисовалась голограмма волуса.
— Моё почтение, господин примарх.
— Мол, кажется, у нас проблемы, — обойдясь без приветствия, упавшим голосом сообщил Флавиус.
— Вы имели в виду «у вас»? — поправил его волус.
— Я так и сказал: «у нас»! — сердито бросил примарх. — Только что ко мне с визитом прилетала советница Дервис. Цитадель обо всём прознала и отправила делегацию для переговоров с людьми.
— Так-так-так… Это не очень хорошо. Говорил же — не тяните с этой вашей операцией…
— Ты полезное можешь что сказать?! — раздражённый упрёком, огрызнулся примарх. — Что делать-то?
— Соглашайтесь на всё, что вам предложат. Попробуйте выбить экономические санкции против людей. Если не выйдет — будьте с людьми очень дружелюбны и любезны. Не поскупитесь на репарации.
— Любезны?! — процедил сквозь зубы Флавиус, внутренне содрогнувшись такой перспективе. — Ты в своём уме? После всего того, что эти мелкие паразиты…
— Флавиус, дружочек мой, сейчас не время для истерик, — пользуясь привилегированным положением, перешёл на фамильярный тон Мол. — Возьми себя в руки. Тебе нужно думать в первую очередь об экономических рисках. Если верить полученным вашей разведкой сведениям, производство и технологии у людей уступают вашим только в объёмах. Но, как ты понимаешь, это вопрос времени. У них свои преимущества, у вас свои преимущества. В ваших же интересах будет не вступать в открытую конфронтацию, а начать прокладывать путь к коллаборации.
— Духи, дайте мне сил пережить это дерьмо… — уронив голову на руки, пробормотал примарх.
— Спокойно, не нервничай так, мальчик мой, — приободрил того Мол. — Стерпится-слюбится. Всё будет хорошо, вот увидишь. Лет через десять, когда всё забудется, организуетесь с людьми в каком-нибудь совместном проекте. Состряпаете вместе что-нибудь: чехол для омни-тула, винтовку, фрегат какой-нибудь… Ваш бренд известен по всей Галактике — людям ещё долго придётся вас догонять. Так что воспользуйтесь этой возможностью с умом: учитесь у них, узнавайте слабые места, перенимайте их фишки.
Флавиус прожёг волуса убийственным взглядом и, с трудом разжав челюсти, выдавил:
— Спасибо за совет, Мол. До связи.
— До связи, господин примарх, — хрюкнув на прощание, Мол оборвал соединение.
И, быстро переключившись на другой канал, произнёс: — Каха, пробей ставки по «Армакс Арсенал» — срочно играем на повышение!