Что происходит что-то странное, Вэлиан понял сразу же после окончания учений. Вместо того, чтобы направить «Саргах» к транспортному доку крейсера, пилот объявил по громкой связи, что фрегат ложится в дрейф для дозаправки. И уже это казалось подозрительным.

Во-первых, куда смотрели техники, допуская к полёту недозаправленный фрегат? Во-вторых, судя по маячившему в обзорных окнах «Виннерену», улетели они от него не так уж и далеко. Вэлиан и по открытому космосу догрёб бы за пару часов. Не совсем же на нуле остались топливные баки? Нехорошее предчувствие перешло в мрачную уверенность, когда и после получаса дрейфа фрегат продолжал болтаться на месте. А пилот, запершись в кабине, начал отсылать всех с вопросами к командиру десантной команды. Тот же, ссылаясь на протоколы секретности, только махал руками и повторял: «Ступайте на своё место и ждите. Приказ командования». Что именно приказало командование и чего следовало ждать, Вэлиан понятия не имел. Но происходящее ему совершенно не нравилось.

Беспокойно мечась из угла в угол, он поглядывал на часы, строя самые безумные предположения. Если Шантис всё-таки пошла ему наперекор и каким-то образом передала файлы в Совет, генерал запросто мог устроить всё это представление, чтобы увезти его с крейсера. Нет, бред какой-то… Зачем такие сложности? Ему достаточно было просто дать ход обвинению в подделке документов — и Вэлиана заперли бы в карцере. Но если не это, то что?

Может, операцию решили провести раньше? Тогда почему они торчат на фрегате — чтобы не путаться под ногами? Да они ведь и так не путались — всех, кому полагалось участвовать в сражении, уже перегруппировали по боевым расчётам. А «Виннерену» предстояло торчать на периферии ещё как минимум несколько дней, пока не расчистят орбиты. Нет, тут что-то другое. Но что — внештатная ситуация?.. И какая внештатная ситуация должна решаться выселением с крейсера половины боеспособного состава корабля? Там что-то происходит, прямо сейчас — от этой мысли у него ломило в костях и переворачивались внутренности. Если с Фэй что-нибудь случится в его отсутствие… А что он, собственно, сделает? Для начала пристрелит Каликса. Не важно, виноват тот или нет — пристрелить ублюдка при любом раскладе не помешает. А дальше пойдёт под суд — отрабатывать долг совести перед ней, перед Ангусом и перед её братом. Именно в такой последовательности.

Через полтора часа, когда, устав ходить, он уселся на лавку, нетерпеливо постукивая пяткой по полу, обшивка фрегата с глухим рокотом завибрировала — двигатели наконец-то ожили, и пилот доложил о возвращении на базу. Путь обратно занял, как он и предполагал, всего пару минут. И ещё полчаса они дожидались разрешения диспетчера в очереди на стыковку. Вылетев из шлюза первым, Вэлиан увидел несущуюся к нему со всех ног Шантис и поневоле затормозил. Она упорно игнорировала его последние две недели, не здороваясь, даже когда они сталкивались нос к носу. А теперь всеми силами пыталась привлечь внимание, махая руками и тараща перепуганные глаза. Обуреваемый самыми противоречивыми эмоциями, Вэлиан с сомнением оглянулся в сторону лифта — ему не терпелось проверить, всё ли в порядке с Фэй. Но Шантис, похоже, собиралась сообщить что-то важное.

— Первое!.. — подскочив к нему, сипло выдохнула запыхавшаяся турианка. — Я тут ни при чём, даю слово! Второе — с ней всё хорошо! Их просто…

Сердце ухнуло вниз и бешено заколотилось откуда-то из пяток. Не дослушав, Вэлиан сорвался с места и помчался к лифту.

— Да погоди ты! — заорала капрал ему вслед. — Их увезли!

Врезавшись в стенку, Вэлиан забарабанил по кнопке ползущего вниз лифта. И, выругавшись, ломанулся к лестнице. Сзади доносился топот погони — Шантис неслась за ним, но это лишь прибавило ему желания скорее добраться до сектора с пленниками. Взлетев по ступенькам, он стремглав промчался по коридорам, на ходу вытаскивая пропуск. Открыв замок, Вэлиан ворвался в закрытый сектор и, поражённый, остановился — корпус казался словно вымершим. Их действительно увезли? Всех?.. Куда? Зачем?! Ускоряя шаг, он двинулся в сторону комнаты, полмесяца служившей ему домом. Вэлиан уже догадывался, что там увидит, но хотел убедиться. Просто на какой-нибудь идиотский, глупый, совершенно бредовый случай, если её вдруг забыли…

Проскользнувшая следом Шантис поравнялась с ним. Вэлиан обернулся, ожидая объяснений.

— Совет прислал миротворческую делегацию. Они сами всё узнали, — не заставила ждать та. — Я клянусь, что не отправляла им файлы! Каликса здесь вообще нет, его вызвали на Цитадель ещё два дня назад. А твою девчонку сгребли утром вместе с остальными и отправили на «Авернус» к азари. Сама советница Дервис пожаловала.

Медленно переваривая её слова, Вэлиан отделался рассеянным кивком и, замерев на мгновение перед заветной дверью, нажал на кнопку. Створка отошла в сторону, пуская его внутрь. Переступив порог, он огляделся — всё лежало на своих местах, и в воздухе ещё витал её тонкий аромат. Вэлиан прошёл в спаленку, отметил отсутствие книги и аккуратно заправленную кровать, слегка примятую справа, где любила сидеть с книжкой Фэй. Сейчас там лежал раскрытый альбом с рисунками. Забрав его, Вэлиан вышел в смежную комнату, где слонялась неприкаянная Шантис.

— Значит, операция отменяется? — спросил он. — Что-нибудь ещё известно?

— Не знаю. Времени расспрашивать не было — боялась упустить тебя. Ты же законченный псих. Схватился бы за пистолет и понёсся палить почём зря.

— Не преувеличивай, — дёрнул мандибулами Вэлиан, неприятно задетый тем, что она попала в точку. И поспешил сменить тему: — Выходит, они устроили эти учения, только чтобы увезти нас с крейсера? Отличный ход.

— Я так понимаю, всех, кто петицию подписал, на всякий случай подальше сплавили, чтобы азарийским консулам лишнего не ляпнули. Галлуса тоже загребли, хотя он вообще не при делах, просто перед камерами сидел, — Шантис упала на диван и тут же испуганно подскочила, когда под ней раздался приглушённый скрежет пластика. Схватившись за зад, она уставилась на обшивку дивана. И подошедшему к ней Вэлиану предстало глазам плачевное зрелище: треснутый надвое экран планшета Фэй. Она всё-таки оставила его.

— Проклятье! — подняв планшет, Вэлиан осмотрел повреждённый экран и потыкал кнопки. Само устройство вроде работало, но разобрать смазанное разноцветными полосами изображение не удавалось. — Ты что, не видела, куда садишься?!

— А нечего бросать где попало! — огрызнулась слегка пристыженная Шантис. — Кто кладёт светло-серый планшет на светло-серый диван? Поумнее себе женщину не мог выбрать?..

— Ладно, попробую в починку отдать, — расстроенный, Вэлиан сунул планшет за пояс, сознавая справедливость упрёка и всё же досадуя на неловкую турианку.

На Шаньси для ремонта человеческой техники подряжали уступчивых и охочих до поощрений гражданских. А вот где теперь искать специалиста, разбирающегося в иноземных микросхемах, он и понятия не имел. Впрочем, выход найти можно было: передать планшет какому-нибудь мастеру с Шаньси через поверенную-азари, дождаться, когда технология людей окажется изучена и описана в спецификациях, нанять опытного инженера-саларианца, который поломает голову пару недель и что-нибудь да сообразит.

— Пойду я, дел невпроворот… — качнувшись на носках, пробормотала Шантис сконфуженно и развернулась к выходу.

— Погоди. Я хотел извиниться, — вспомнив о разговоре с Фэй, произнёс вдогонку ей Вэлиан, и турианка обернулась, сощурив глаза. — Мне очень жаль, что всё так вышло. Прости.

Она потупилась и несколько секунд разглядывала пол. А затем вскинула голову и с видимой неохотой произнесла:

— Я не держу на тебя обиды. Ты выкрутился, в очередной раз. Так что, выходит, всё к лучшему. И всё же я по-прежнему считаю, что ты редкостный паршивец и эгоист, — закончив на обвиняющей ноте, она улыбнулась и церемонно склонила голову. — Твои извинения приняты.

— Спасибо. Да благословят тебя духи, Горка.

— Да благословят тебя духи, Ортас.

Она подошла к дверям и оглянулась:

— Если вдруг захочешь сотворить какую-нибудь неведомую херню и тебе понадобится напарник — ради памяти предков, не звони мне.

— Договорились, — усмехнулся Вэлиан.

Шантис вышла. А он вернулся в спальню, улёгся на кровать и, сложив руки на груди, вперился хмурым взглядом на носки ботинок. Пожалуй, можно было сказать, что всё завершилось наилучшим из вероятных сценариев. Не считая, конечно, неприятного факта, что им не оставили шанса попрощаться. Но это мелочи по сравнению с тем облегчением, что он ощущал сейчас. Война окончена, людей оставят в покое, а Фэй наконец-то окажется в безопасности, вдали от хищных когтей Каликса. Отыскать её труда не составит, может, не в ближайшем будущем, но рано или поздно они снова встретятся. И ей не придётся жить с ним на правах легализованной рабыни. А ему не придётся жить с тяжким грузом на сердце. «Всё определённо к лучшему», — решил про себя Вэлиан и нервно колыхнул мандибулами.

Тогда почему же на душе так паршиво?..

Созерцая безмолвные стены комнаты, он в полной мере осознавал, насколько круто изменилась его жизнь за последний месяц. Рассматривать Фэй как неотъемлемую её часть, как базовую константу, занявшую прочное место в его будущем, задающую вектор движения всем его помыслам, планам и желаниям, стало для него чем-то само собой разумеющимся. Не придавая этому значения, он ежедневно прикидывал в уме, где они поселятся, чем будут заниматься по вечерам, на какую работу ему лучше устроиться, чтобы проводить с ней больше времени, каким образом помогать ей приспосабливаться к новому и во многом враждебному к ней миру, как знакомить её со своими родителями и решать проблему с её братом… Количество вопросов и предполагаемых сложностей обескураживали. Но ему доставляло удовольствие размышлять о таких вещах. Впрочем, крепко поразмыслить кое над чем ещё придётся.

Например, что теперь делать и куда податься?

Она хотела увидеть Цитадель. Значит, пусть будет Цитадель. До конца обязательного контракта ему предстояло отслужить ещё полгода. А потом он сразу же уволится. С его послужным списком можно попробовать выбить должность в СБЦ. Там неплохо платят, а деньги понадобятся — жить на Цитадели дорого. Не станет же он привозить девушку на съёмную квартиру холостяка в каком-нибудь злачном районе? Нет, всё должно выглядеть идеально: просторная, уютная квартира где-нибудь поближе к центру; только привозные продукты; новенький аэрокар, чтобы ей не пришлось толкаться в вечно переполненных вагонах аэроэкспресса. И, конечно же, он сводит её во все самые дорогие рестораны, клубы и развлекательные центры, так чтобы у неё даже мысли не возникло вернуться на Шаньси. Выглядело как шикарный план. Взбодрённый и полный самых воодушевляющих надежд, Вэлиан подскочил с кровати и направился в штаб — писать заявление на отпуск.

Через трое суток назначили новое распределение, и оставшиеся на «Виннерене» подразделения начали развозить по гарнизонам. А к концу второго дня случилось ещё одно радостное событие: привезли захваченных на Шаньси пленников. Среди них оказалось и несколько солдат из взвода Вэлиана. Исхудавшие, измызганные, покалеченные и с затравленными взглядами, они представляли из себя поистине жалкое зрелище и всем скопом отправились в лазарет. Но они были живы. Вэлиан зашёл попрощаться с каждым. Попрощаться и попросить прощения за то, что проявил себя на редкость скверным командиром, который оставил их посреди поля боя, нарушив все мыслимые заветы воинской чести и долга. Наверное, он не смог бы остаться в армии только из-за этого. По крайней мере, точно не в качестве командира взвода.

Глупые птенцы, они стыдились того, что не погибли в бою, отзываясь о своём спасении как о величайшем позоре. А Вэлиан думал о том, как будут счастливы их родители, когда вслед за похоронкой получат извещение о том, что их дети живы. Это натолкнуло его на мысль о собственных родителях. И ему снова стало стыдно: он совсем забыл, что им так и не отослали уведомления о его возвращении из плена.

Уже на борту «Саргаха», когда запрет на пользование общими каналами связи сняли, Вэлиан разблокировал личные контакты, и на омни-тул посыпались пропущенные сообщения от родителей. Ему еле как удалось уговорить секретаря отправить им письмо с извинениями — штаб очень не любил признавать свои ошибки, и секретарь пытался убедить его, что родителям будет гораздо приятнее узнать благую весть из его собственных уст. Вэлиан в этом сильно сомневался. Но ещё больше не хотел видеть рыдающих мать и отца. В особенности, отца — тот всегда очень смущался пускать слезу на публике, а потому неумело прятался, и из-за этого градус общей неловкости только возрастал. «Они уже должны были отойти от шока и взять себя в руки — так гораздо проще общаться», — оправдывая собственную трусость, говорил он себе, спустя двое суток включая омни-тул. Но пальцы, тыкающие по кнопкам, всё равно дрожали.

Звонок приняли через секунду — он даже не успел собраться.

— Вэлиан?! — на экране показалось встревоженное лицо матери. — Это ты, малыш?

— Да, мам, — он терпеть не мог, когда она называла его «малыш». — Привет. Я в поря…

— Маркус, скорее! Вэлиан звонит! — не дав ему договорить, завопила Астория, и в экран влезло лицо улыбающегося отца.

— Сын, — коротко поприветствовал тот Вэлиана. Ортас-старший никогда не славился повышенной эмоциональностью, и Вэлиан очень ценил его за это. — Ты как?

— В порядке, — развёл он мандибулы в ответ. — Кавалер «Синей стрелы» и капитан.

— Молодец, хвалю! — дрогнувшим голосом выдавил отец и поспешно скрылся — пошёл плакать… Вэлиан подавил вздох.

— Сынок, мы так рады… такое чудо… мы думали, что никогда больше… — захлюпала носом и мать. Но вдруг оборвала себя и сурово сдвинула надбровные пластины: — И скажи-ка мне на милость, почему нам сообщили об этом только два дня назад?!

— Я был на войне, мам! Тут столько всего случилось…

— Ах ты, негодник бессовестный! — вклинившись в заготовленные им объяснения, набросилась на него Астория, обвиняюще тыча в экран пальцем. — Война у него — ты посмотри, какой важный! Твоя мать столько слёз выплакала, Семь ночей в Храме Упокоения отстояла! А отец?.. Отца чуть удар не хватил. Пожалел бы старика, неблагодарный ты ребёнок! И как ты по ночам только спал, паршивец бессердечный, зная, как мы тут с отцом убиваемся…

— В смысле — старика?! — подал возмущённый голос Маркус. — Ты что такое говоришь, женщина?.. Мне только семьдесят два. Ты меня на четыре года старше!

Прикрыв рот, чтобы не рассмеяться в такой драматический момент, Вэлиан положил подбородок на ладонь, смиренно принимая гневную отповедь матери — он сполна заслужил каждое обвинение в свой адрес.

— Уж пару строчек несчастным родителям черкнуть можно было — никуда бы ваша война не делась! Вот будут у тебя свои дети, тогда и попомнишь мои слова. Отдаёшь им всю любовь и заботу, трясёшься над ними — а они что?.. Даже весточку о себе подать не соизволят! Совсем никакого почтения к родителям. В моё время детей не так воспитывали — тебя бы за такое выпороли так, что два дня сидеть бы не мог! А мы тебя с отцом разбаловали. Это потому что ты один-единственный у нас рос, мы же пылинки с тебя сдували… Всё, я ухожу!.. — махнув рукой, Астория прикрыла ладонью глаза и сорвалась с места, захлёбываясь рыданиями на ходу.

Вэлиан вздохнул. Эстафету принял вернувшийся отец.

— Простите, я виноват, — искренне произнёс Вэлиан. — Просто… тут и правда творился полный бардак. Я расскажу, когда вернусь.

— Ты вернёшься на Палавен? Надолго?

— Да, надолго. Я взял отпуск. И через полгода буду увольняться.

— Увольняться?.. — отец встревожился. — Почему?

— Об этом я тоже расскажу, когда вернусь. Дело в том, что я встретил женщину…

— Что? Ты встретил женщину?! — вихрем подлетевшая к экрану Астория едва не смела со стула Маркуса. — О духи! Наш малыш встретил женщину!

— Мам, не называй меня «малышом», мне почти тридцать пять! — затрепыхал мандибулами Вэлиан и на всякий случай напомнил: — Я думал, ты ушла.

— Наконец-то предки услышали мой зов! — уже не слушая его, мама кинулась обнимать сконфуженного отца. — Надо забронировать службу в Храме Истоков! Надеюсь, она не с Саргона…

— Дорогая, не торопи события, — урезонил её Маркус. — Ребята только начали встречаться — пусть сначала присмотрятся друг к другу. Вдруг она окажется такой же скользкой карьеристкой, как предыдущая… Как её звали-то, напомни?..

— Калисса! — прошипела Астория сквозь зубы.

— Точно, Калисса.

— При чём здесь вообще Калисса? — раздражённо вставил Вэлиан. — У них нет ничего общего.

— Правда? Она хочет детей? — оживился отец. — Тогда чего тянуть — делай предложение!

— Я вроде как и сделал…

— О, благословенный день, свершилось!.. — вздела руки к потолку Астория, и её глаза влажно заблестели. — Наконец-то я понянчу внуков! Отец, давай же звони в Гротен-Холл, надо забронировать церемониальный зал на следующий сезон ветров!

— На сезон ветров там стоит жуткая вонь, — авторитетно возразил отец. — С торфяных болот несёт таким смрадом, что мы там задохнёмся.

— Ты прав, конечно, конечно! — с горящими глазами закивала мать. — Тогда, может, на неделю Благодарения Предков?

— Мои родители будут в Маграбе. Они уже оплатили номера.

— А они не смогут перенести…

— Мам, пап, хватит бронировать… всякое! — почувствовав, что его личная жизнь стремительно развивается без его участия, попытался охладить пыл родителей Вэлиан. — Вы ещё даже не видели её…

— О, я так хочу на неё посмотреть! — с умилённым видом сложила ладошки Астория. — У тебя есть фотография?

Вэлиан на миг задумался, есть ли среди его коллекции фотографий Фэй хоть одна пристойная — и не смог дать себе однозначного ответа.

— Я не уверен, попробую поискать.

— А как вы познакомились? — Астория подалась вперёд, приготовившись слушать. — Рассказывай, я хочу знать всё!

Вэлиан открыл рот и, за секунду прокрутив в голове череду приключений в бункере, издал неловкий смешок. Родители не придут в восторг. Как пить дать не придут.

— Вообще-то это забавная история. Дай-ка подумать, с чего бы начать… — растягивая слова, пробормотал он. И наконец нащупав на поясе заранее приготовленный модуль глушилки, щёлкнул тумблер. Астория встрепенулась.

— Вэлиан?.. Вэлиан, я тебя не вижу!

Её лицо смазалось, по экрану расползлись помехи.

— Эх, кажется, что-то со связью! — с напускной досадой крикнул в микрофон Вэлиан. — Я перезвоню, люблю вас!

Отключив омни-тул, он с облегчением выдохнул и отправился к коменданту за бутылкой хороска — настраиваться на предстоящий дома разговор с родителями. Он не сомневался, что Фэй им понравится. С хорошими манерами, приветливая, скромная, внимательная и невообразимо милая — она была бесконечно далека от образа типичной турианки. Но располагала к себе уже тем, что была способна любить каждое живое существо, невзирая на его внешность, природу и характер. Раненые птички, высушенный стебель рапса, пленный турианец, парень, избивший её в бункере — даже этого мерзавца она жалела и оправдывала. Он хорошо знал своих родителей. У них не останется другого выбора, кроме как влюбиться в неё. Вот только для этого им нужно было увидеть её вблизи и провести с ней в одной комнате хотя бы пару минут.

Фэй родилась человеком — представительницей народа, которого уже успели заклеймить агрессивным, амбициозным и упёртым. Раскрученное в последние два месяца колесо пропаганды уже нельзя было остановить — оно катилось под гору, с окончания войны лишь набирая ход. Оскорблённые условиями мирного договора, не получившие желанного возмездия, разочарованные в своих ожиданиях, его соплеменники рвали и метали, требуя устроить самозванцам бойкот и ввести санкции пожёстче. И хоть его родители никогда особо не интересовались политикой, видовая принадлежность их будущей невестки наверняка повергнет обоих в ужас. Законченные консерваторы и отчасти ксенофобы, они даже азари не жаловали. А ещё они очень хотели внуков — и вот эта проблема была гораздо существенней.

Через трое суток полёта «Саргах» прибыл на Пиррхус. Отчитавшись в штабе и получив сопроводительные документы, Вэлиан отбыл на Палавен — в затяжной трёхмесячный отпуск. Как он и ожидал, родители встретили его с готовыми сметами и рекламными брошюрами по предсвадебной подготовке. Так было и в прошлый раз, и излишняя ретивость матери, как подозревал Вэлиан, сыграла свою роль в его расставании с Калиссой. Им с отцом очень не хватало второго ребёнка. А может, и третьего. Но после Вэлиана забеременеть у Астории не получалось, а воспользоваться современными достижениями медицины не позволяла религиозность. Она верила священным писаниям, где говорилось, что акт естественного зачатия связывает зародыша путевой нитью, по которой тот после смерти сможет найти дорогу в мир духов. Вэлиан относился к религии более приземлённо. Мать приучила его почитать духов с детства, но традициям он следовал скорее по привычке, нежели из истинной веры.

Фэй, беспрестанно допытывающаяся у него, что это за духи такие, которых он поминает к месту и не к месту, к слову, пришла в восторг от его рассказов. «Они не лезут в вашу жизнь и никого не отправляют в кипящие котлы — они такие милые, эти ваши духи! А можно и мне в них верить?» — полушутливо спросила она. И Вэлиан, ожидавший, что она рассмеётся ему в лицо, как-то даже и сам проникся — впервые со вступления в сознательный возраст. Особенно после того, как Фэй объяснила ему, что такое человеческий Ад, Дьявол и Бог — ему ещё две ночи после этого снились кошмары, в которых черти сдирали с него кожу живьём. Но и после этого второго причастия до исступлённой веры матери Вэлиану оставалось далеко.

Сразу по приезде Астория потащила их с отцом в Храм Благодати — отстаивать службу в честь его чудесного спасения из плена. А после, вернувшись домой, он рассказал им о Фэй. Сперва они, конечно же, пришли в ужас. Мать немедленно разразилась рыданиями. Отец мрачно отмалчивался. Но когда Вэлиан в красках расписал, как Фэй ухаживала за ним в бункере и что только благодаря ей он в итоге покинул орбиту и таким образом остался в живых, Астория обиженно умолкла, к его вящему облегчению прекратив молить духов о том, чтобы ей вернули сына с мозгами вместо железной стружки в голове. Отец по-прежнему отмалчивался — Вэлиан не забыл упомянуть, что Фэй обожает детей. Это подействовало на Ортаса-старшего гипнотически, взломав все его системы защиты. Тайком прокравшись к нему в комнату поздно вечером, Маркус помялся у порога, сухо поинтересовался: «Так что, точно всё решил?» — и, услышав утвердительный ответ, выложил на стол буклеты с информацией по суррогатному материнству, инкубаторной репродукции и усыновлению. «Только матери не показывай», — добавил он, воровато оглянувшись на дверь. В этот момент Вэлиан понял, что у него лучший отец в мире.

Астория держала оборону гораздо дольше. Намеренно избегая разговоров о Фэй, она, должно быть, до последнего надеялась, что он позабудет о ней как о легкомысленной блажи. А сама тем временем продолжала приводить в дом турианок подходящего статуса и репродуктивного возраста. Где она их находила, Вэлиан понятия не имел. Но ничуть не удивился бы, узнав, что его предприимчивая матушка отлавливала их прямо на улице и под угрозой расстрела заставляла притворяться дочерьми соседей, коллег, бывших сослуживцев, друзей друзей, знакомых знакомых и просто «хорошими девочками». Она завязала с карьерой сводницы, только когда он взял за привычку под благовидными — а иногда и откровенно надуманными — предлогами сбегать из дома сразу после того, как обменяется любезностями с очередной «хорошей девочкой». А перед отъездом на Пиррхус вызвала его на серьёзный разговор.

— Ты по-прежнему намерен связать свою жизнь с той девушкой? — спросила она его.

— Да, — вздохнув, ответил Вэлиан.

— Ты хорошо подумал?

— Да, мама.

Понурившись, Астория выдержала трагическую паузу, после чего набрала полную грудь воздуха и, проникновенно глядя ему в глаза, снова заговорила:

— Я хотела бы с ней познакомиться. Не обещаю, что полюблю её. Но ты плоть от моей плоти, я воспитала тебя. Следовательно, твой выбор — это мой выбор. Что бы ты ни решил, мне придётся с этим смириться.

— Спасибо, — улыбнулся ей Вэлиан. — Это важно для меня. Я сообщу вам сразу же, как только она прилетит на Цитадель.

— Не забудьте провести ритуал Обмена Клятвами, — наставительно добавила Астория и, видя, что он собирается возразить, непреклонным жестом выставила ладонь: — Турианка она или нет, а почитать духов и исполнять обеты должен каждый! Я хочу, чтобы мой сын был счастлив — тогда и мы с отцом будем счастливы. Обещай, что не забудешь про ритуал.

Вэлиан не решился ей отказать.

— Хорошо, мам. Не забуду.

— Ну, вот и отлично. Я буду молиться за вас предкам. Береги себя и её, сынок! — она прижалась лбом к его гребню и, прикрыв ладонями глаза, в слезах умчалась из комнаты.

И всё-таки у него были замечательные родители.

Проведя отпуск в родных пенатах — в основном, кочуя по домам многочисленных родственников и их ещё более многочисленных друзей, чтобы в стотысячный раз пересказать историю своего чудесного спасения из плена — Вэлиан отбыл в гарнизон на Пиррхусе. Сдав дела, заполнив необходимые формы, ведомости и закрыв все отчёты, он ещё два месяца просидел на складе, проверяя работоспособность старой техники, поскольку более подходящего применения ему не нашлось.

Не теряя даром времени, он использовал эту возможность, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам на должность оперативника СБЦ, перепрыгнув нижнюю ступеньку патрульного. С его рангом, рекомендациями и опытом уже через год-полтора Вэлиан вполне мог попробовать сдать тест и на должность повыше — специального агента или даже детектива. За усиленной зубрёжкой дни летели незаметно, а по вечерам после службы Вэлиан отправлялся в тренажёрные залы — готовиться приходилось и к интеллектуальным испытаниям, и к физическим. К тому же он слегка растерял форму за последние месяцы, сначала проболтавшись в плену и на восстановлении, а после — три месяца сидя без дела в отпуске. Приползая в казармы к ночи выдохшимся и вымотанным, с пустой головой и гудящими от напряжения мышцами, Вэлиан принимал душ и валился без задних ног в кровать, иногда даже без ужина. Попав в замкнутый цикл из череды ничем не отличающихся друг от друга дней, он искренне удивился, когда однажды посмотрел на дату календаря и понял, что до окончания срока контракта осталась всего неделя.

В последний день уже бывшие сослуживцы устроили ему пусть и формальные, но всё же трогательные проводы. Вечером в зале собраний разложили небольшой банкетный стол. И каждый, кто был знаком с Вэлианом, выступил с короткой речью, вспоминая его заслуги и просто забавные моменты из прошлого. Он смеялся и предавался воспоминаниям вместе с остальными. А после, когда все гурьбой двинулись к закускам и выпивке, даже немного взгрустнул, неожиданно для себя осознав, как много приятных и ценных моментов было связано у него с армией. И ведь не то чтобы что-то кардинально изменилось. Здесь, в самом низу, где служили обычные солдаты, мыслившие простыми и прямыми как палка постулатами: будь честен и справедлив, выручай товарищей, приноси пользу, уважай старших, защищай слабых, преследуй подлецов и негодяев — по-прежнему витал дух крепкой сплоченности и гармонии с самим собой. Не доведись ему увидеть того, что происходило выше, там, где начиналась большая политика и связанные с ней грязные игры, он бы чувствовал себя почти несчастным, вынужденный расставаться с любимой работой и привычным кругом общения. Но он вернулся уже отравленным. И это знание жгло душу, заставляя его ощущать себя чем-то лишним, неправильным, словно сломанной шестерёнкой в идеально работающем механизме.

В тот вечер он не пошёл в тренажёрный зал. Вместе с парочкой-другой приятелей прошатавшись по гарнизону в изрядном подпитии до глубокой ночи, Вэлиан добрался до кровати только ближе к утру, когда их, горланящих бравые марши и ксантильи, разогнали свирепыми окриками из окон казармы. А сразу после побудки, подхватив собранную сумку, он поплёлся к космопорту, зевая и щурясь от недосыпа. Вернувшись на Палавен, Вэлиан собрал вещи на первое время и, получив благословение родителей, вылетел на Цитадель. Первый поток конкурсантов набирался уже через два месяца, и за это время ему нужно было подтянуть последние хвосты.

За полгода шумиха вокруг обнаружения нового разумного вида разгорелась пуще прежнего. Передовые концерны землян рвались покорять новые рынки сбыта, для чего спешно прокладывались линии коммуникаций, заключались договора с банками и торговыми центрами, менялись вывески, появлялись новые пристройки и на рекламных щитах мелькала интригующая реклама. Люди стали модным брендом, о котором не говорили только самые отставшие от времени обыватели. Самих людей на станции пока не наблюдалось — не считая редких представителей командования Альянса, дипломатов, разного рода послов, уполномоченных и прочих важных персон, которые могли позволить себе частные перелёты на станцию и обратно.

В первый же день приезда Вэлиан, сняв номер в мотеле, нанёс визит в посольство — заручиться рекомендацией посла о представлении его кандидатуры на конкурс в СБЦ. А после успешного завершения миссии попытал удачу в посольстве людей. Экстранет уже был доступен и землянам, но все его попытки найти с его помощью Фэй не увенчались успехом. Он попросту не знал, как правильно пишется её имя на общегалактическом. Записанное со слов девушки на турианском, а затем переведённое на общегалактический, оно едва ли совпадало с настоящим. Собственно, это всё, чего Вэлиан хотел добиться от девушки-оператора: чтобы та составила правильное имя на их человеческом, а потом, пользуясь шпаргалками, перевела на правильный общегалактический. Но к его просьбе отнеслись с предвзятой настороженностью. Оператор отказалась помогать ему, сославшись на то, что её должностные инструкции подобного не предусматривали. «Ничем не могу помочь, — даже не утруждаясь изобразить на лице сожаление по этому поводу, изрекла она. — Имя человека — персональная информация, которая используется во многих документах. И если вы не знаете, как оно пишется, значит, его владелец не желал вам его открывать».

Не добившись от неё ничего путного, Вэлиан нагрянул в посольство азари. Те, как непосредственные участники урегулирования конфликта, наверняка владели какими-то базами со списком пленников. «Ничем не могу помочь, капитан Ортас, — почти слово в слово повторила отказ оператор-азари, правда, уже с дружелюбной улыбкой, от которой тот не стал слаще. — Личные данные бывших военнопленных — это конфиденциальная информация. Чтобы получить к ней доступ, вы должны предоставить специальное разрешение».

Оставался только один вариант: починить планшет и попытаться найти имя на нём. Для чего ему понадобится переводчик или хотя бы словарь… Решив на досуге начать поиски смышлёного саларианца, способного разобраться с иноземной технологией, Вэлиан вернулся в мотель и приступил к штудированию учебников. Два лишних месяца погоды не сделают. А в свете важности предстоящих экзаменов — от них зависело, как скоро он сможет привезти Фэй на Цитадель — был дорог каждый час подготовки. Он отвлекался только для того, чтобы поспать, поесть, сбегать в спортзал и принять душ.

Ровно через два месяца, с лопающейся от информации головой и тщательно скрываемым волнением, Вэлиан явился в Академию СБЦ, где предстал перед приёмной комиссией. Заполнив анкеты и пройдя короткое собеседование, он вернулся через два дня после получения приглашения — его кандидатуру рассмотрели и допустили к участию в экзаменах. Ещё день ушёл на сдачу нормативов, и это далось ему легко — он быстро вошёл в форму и легко справился с несложными, по сравнению с турианскими стандартами, испытаниями. А вот над проверочным тестом по протоколам, оформлению документов, должностным инструкциям, уставу, базовой теории права и юридической терминологии пришлось покорпеть.

Выйдя из здания Академии, Вэлиан прямым ходом направился в бар. Спать сегодня он точно не сможет. А истощённый нагрузками организм требовал не столько отдыха, сколько разрядки хотя бы в виде спиртного. К тому же он планировал надраться, невзирая на результаты тестов — с горя либо с радости, без разницы. Это была плохая идея. Глядя на милующиеся в уголках парочки и периодически сгоняя приземлившихся за его столик азари с призывными улыбками на лицах, он постепенно пропитывался такой тоской и чувством одиночества, что сбежал из бара задолго до того, как успел напиться. Вернувшись в номер, Вэлиан уселся за экран портативного терминала и принялся рыскать по просторам экстранета, снова надеясь отыскать Фэй. А когда попытка закончилась провалом, от скуки начал читать случайные статьи о землянах: их культуре, обычаях, моральном облике, политическом устройстве, и — святые духи! — лучше бы он этого не делал…

Что в романтических отношениях людей творится полный беспредел, он догадывался и раньше. Но чтобы настолько? Встречаться «муциус-облиге» для них не означало ровным счётом ничего. То есть это вроде как подразумевало, что партнёры отказывались от посторонних связей и хранили верность друг другу. Но измены для них были делом привычным и не особо-то осуждались обществом. У них вообще не допускалось вмешательства в личную жизнь, из-за чего каждый творил, что ему вздумается, отвечая только перед голосом собственной совести, которая частенько отмалчивалась. Они как попало завязывали отношения и как попало их разрывали — без обязательных уведомлений, без буферного срока на случай примирения, без ритуала прощания, когда оба партнёра озвучивали и мотивировали своё решение и просили друг у друга прощения за совершённые ошибки, чтобы расстаться друзьями. Только в этот момент он вдруг задался вопросом: а что, собственно, понимала сама Фэй под фразой «мы встречаемся»? Знала ли она, что связывает себя серьёзными обязательствами? Конечно же, нет — откуда ей было знать. А что если она давно заочно рассталась с ним и нашла себе нормального парня — того же вида и с которым у неё могла получиться настоящая семья, с детьми и прочим? По турианским меркам Фэй была слишком незрелой для материнства, почти ребёнком. Но земляне ко всему относились легкомысленно — и даже такой важный этап в жизни, как заведение потомства, не являлся исключением.

«Спокойно. Она меня любит», — чувствуя нарастающее беспокойство, попытался обуздать разыгравшееся воображение Вэлиан. И через секунду сам же себя опроверг: «Она всех любит. Что ей стоит влюбиться ещё раз?» Особенно теперь, когда её осаждают толпы поклонников. Почему они должны были осаждать её, Вэлиан не мог внятно сформулировать, но был твёрдо уверен в том, что так оно и есть. Она же такая наивная — верит всему, что ей говорят, и совершенно не разбирается в мотивах окружающих. Он ведь не прикладывал особенных усилий, чтобы завоевать её симпатию. Говоря откровенно, вёл он себя в бункере просто отвратительно. Она ему нравилась, но Вэлиан не придавал этому значения вплоть до дня, когда нагрянула спасательная группа и ему пришлось выбирать между ней и карьерой. И даже тогда ему казалось, что он просто отдаёт долг за себя и Ванадиана. Фэй же, наверное, уже тогда была в него влюблена. По крайней мере, Ванадиана она не целовала.

Обеспокоенный не на шутку, Вэлиан выключил терминал и начал обзванивать круглосуточные мастерские по ремонту техники. Двадцать седьмой по счёту мастер-саларианец немного замялся с отказом, и этого хватило, чтобы Вэлиан понёсся в другой сектор с планшетом в руках. Саларианец встретил его с кислой миной и долго сыпал техническим сленгом, половина из которого, как подозревал Вэлиан, относилась к отборным ругательствам. Пришлось подстегнуть его интерес, удвоив сумму сделки, и только после этого процесс сдвинулся с мёртвой точки. Тот пообещал «глянуть одним глазком на это чудо техники». Чтобы добиться от него открытия и второго глаза, Вэлиан опять удвоил сумму. Саларианец, горестно вздохнув, сдался.

— Разберёмся. Звоните через три дня, — в свойственной саларианцам манере скороговоркой проговорил он, кладя планшет под полку.

— Это срочно, — не двинулся с места Вэлиан.

— За срочность добавочный коэффициент. Двадцать процентов, — мастер ткнул в прейскурант.

Прищёлкнув языком, Вэлиан приложил расчётную карту к считывателю и добавил недостающие двадцать процентов. Проследивший за ним саларианец без видимого энтузиазма вынул планшет и положил его на крышку стола.

— Гляну прямо сейчас, — сообщил он и, не заметив никаких изменений в позе Вэлиана, уточнил: — Собираетесь смотреть?

Он спросил это таким тоном, будто планировал чинить планшет голышом, так что Вэлиан слегка смутился.

— Это очень срочно, — твёрдо заявил он в качестве оправдания своей непристойности.

Издав исполненный мировой скорбью вздох, саларианец осуждающе мигнул на него и, опустив на глаза окуляры, направился к рабочему месту. А Вэлиан нетерпеливо заходил из угла в угол, пока раздражённый саларианец не шикнул на него. Стоять у себя за спиной он тоже не разрешил.

— Я не могу так работать! Сядьте, — кивнув в сторону диванчика, приказным тоном потребовал он.

Вэлиан послушно уселся на краешек, стараясь не шевелиться и не смотреть в сторону склонившегося над планшетом мастера. Это было непросто, учитывая, что в этот самый момент саларианец без должного, как ему казалось, трепета раскурочивает драгоценный подарок Фэй и, возможно, единственный шанс отыскать её до того, как она выйдет замуж за какого-нибудь пронырливого пижона с Шаньси.

Через час затрезвонил омни-тул. Кинув взгляд на экран, Вэлиан поразился тому, как незаметно подкралось утро. А он между тем и думать забыл о результатах экзаменов, переключившись на новую проблему. Приняв вызов, он прослушал автоматическое сообщение: ровный женский голос безэмоционально поздравил его с успешной сдачей экзаменов и пригласил прийти для оформления документов на следующий день. Сил радоваться не оставалось — выжатый до дна бессонной ночью, стрессом последних дней и волнением, продолжавшим грызть его изнутри, Вэлиан только выдохнул распиравший грудь воздух и оборвал соединение. Потерев слипающиеся веки, он уставился в пол, изредка косясь на сгорбленную фигуру саларианца.

Постепенно расслабившись и увлёкшись процессом, Сол — так звали мастера — разговорился. И, вызнав у Вэлиана детали его затруднения, подкинул неплохую идею: воспользоваться глобальной спутниковой поисковой системой, чтобы попробовать найти девушку по фотографии. А затем отправить запрос на неё в местное управление службы безопасности, или полиции, или что там у них ещё было. Межгалактическая конвенция обязывала национальные правоохранительные органы народов, входивших в Пространство Цитадели, взаимодействовать со службой безопасности Цитадели и предоставлять им запрашиваемые данные на находящихся в розыске подозреваемых.

— Есть связи в СБЦ? — поинтересовался Сол. — Если нет, придётся отвалить кругленькую сумму.

— Я только что получил там место, — ответил Вэлиан. — В оперативном отделе.

Саларианец вскинул голову, сглотнул и, смахнув в урну контейнер с чипами для электронных взломщиков, вытащил из нагрудного кармана бейджик.

— Для сотрудников СБЦ скидка пятьдесят процентов, — прицепив бейджик к груди, вежливо сообщил он. — На все услуги.

— Как мило, — отозвался Вэлиан. — Я откажусь от скидки, если ускоришься.

— Будет сделано, офицер! — отрапортовал тот и шустро принялся за дело.

Начинать службу в СБЦ с махинаций такого уровня, как ложные розыскные запросы, конечно, не хотелось. Но Сол уверил его, что волноваться не о чем.

— Это же незаконно, — заметил Вэлиан.

— Само собой. Но вреда никому не будет. Скажешь, что случайно ткнул не в ту кнопку.

Прослыть неуклюжим идиотом с первого же рабочего дня хотелось не больше, чем мошенником. Но другого варианта, похоже, не оставалось. Ещё через час он сгонял позавтракать в соседнее кафе, а когда вернулся, Сол натирал салфеткой новенький экран.

— Перепаял шлейфы. Почистил контакты. Поменял экран, — отчитался он, протягивая Вэлиану планшет.

Тот и правда работал — не слишком уверенно, помаргивая и расплываясь мутными пятнами, но всё же работал. Поблагодарив саларианца, Вэлиан отправился в номер, где засел за изучение содержимого. Вооружившись справочниками и словарями, он сумел отыскать по крайней мере имя Фэй — оно было написано на папке с фотографиями и видео девушки. Отвлёкшись, он начал смотреть всё подряд, охваченный упоением при виде её лица и звуке голоса. А ещё ревностью. Не к кому-то конкретному — рядом были только отец, брат и, по-видимому, друзья — а ко всему, что её окружало и касалось, отражалось в зелёных радужках глаз и вызывало чарующий смех. Она выглядела так, будто хорошо проводит время и не нуждается в нём. Не срабатывало даже напоминание самому себе о том, что они тогда ещё не были знакомы. Он понял, что нужно срочно забирать, пока она не привыкла жить без него. В Бездну все планы — на следующей же неделе снимет квартиру поприличней и начнёт её искать.

Поужинав, Вэлиан уснул пораньше, чтобы встать загодя и успеть приготовиться к важному дню. Ему предстояло познакомиться с шефом оперативного отдела и своим непосредственным начальником — директором третьего участка СБЦ Президиума. Он не собирался долго там засиживаться, конечно. Для перевода в Жилой район, где было больше работы и, соответственно, больше зарплата, достаточно было отслужить всего пару месяцев, чтобы вникнуть в суть процесса. Но произвести благоприятное впечатление на начальство составляло чуть ли не половину успеха.

Явившись в приёмную секретаря на полчаса раньше назначенного, он заполнил все формы, получил пропуски, обмундирование и снаряжение, табельное оружие, боеприпасы, подписал приказы, провёл полчаса за приятной беседой сначала с директором Раскиным, а после — и с шефом Ноксом. Оба, к слову, оказались турианцами, и это помогло ему быстро найти с ними общий язык. Уже отошедшие и от политики, и от внутренних дел Иерархии, они радели за вверенные им участки и своих подчинённых, не касаясь посторонних тем и не задавая неудобных вопросов. Орден «Синей Стрелы», участие в наземных операциях на Шаньси и боевой опыт Вэлиана послужили достаточной рекомендацией в их глазах.

Уже на следующий день он вышел в свою первую смену, где познакомился с коллегами по цеху и напарником. Первую неделю они в основном разбирались с бумажками и делали упор на обучение, запоминали графики, схемы маршрутов и планы зданий, узнавали технические тонкости и внимали мудрости более опытных товарищей. За это время Вэлиан подыскал, наконец, уютную квартирку в районе Трипалы. И она ему так понравилась, что он решился выкупить её частями. На первый взнос ушла половина его накоплений, но вложение того стоило. Она находилась на тридцать шестом этаже высотного здания, и с крытой полукруглой веранды, защищённой толстым укреплённым стеклом, открывался великолепный вид на станцию. Фэй должно было понравиться — она сможет всю её заставить растениями. В квартире была большая, оборудованная новой, самой современной техникой кухня, спальня, просторная гостиная и ещё две небольшие комнаты — пока он решил оборудовать одну под кабинет, а вторую оставить под кладовку, из которой потом можно будет сделать и детскую.

Через две недели, пообвыкнув и втянувшись в работу, Вэлиан с напарником вышли в самостоятельное плавание. Слишком громко сказано, конечно, поскольку в спокойном и тихом Президиуме, утыканном видеокамерами, датчиками, дронами, пропускными пунктами, а сверху — ещё и терроризирующей приезжих таможенной службой, не происходило ровным счётом ничего примечательного. Вызовы поступали изредка, и ограничивались расследованием подозрительных шуршаний за стенкой. Чаще всего источником оказывались либо Хранители, либо забравшиеся в вентиляцию грызуны. Да иногда приходилось реагировать на тревожные сигналы — от болезненно подозрительных и дотошных волусов, которым повсюду мерещились воры. И несмотря на то, что к концу дня Вэлиан в полном смысле слова помирал от скуки, такая передышка была ему на пользу. Смена деятельности, обстановки и коллектива за столь короткий срок могли бы надолго выбить его из колеи. Но плавное вливание в рутину дало возможность отдышаться, оглядеться и размеренным темпом двигаться вперёд.

Добраться до поисковой системы ему в ближайшее время не светило — игрушечных полномочий оперативника Президиума для этого не хватало. А пользоваться сомнительными связями Сола сулило проблемы с законом и крах едва начавшейся карьеры. Каждый вечер он копался в планшете Фэй и пару раз чуть было не поймал удачу за хвост. Сначала обнаружил что-то типа мессенджера на вкладке одного из приложений. А следом его постигло разочарование — ему был виден никнейм, но для входа программа потребовала пароль. Плюс ко всему, он по-прежнему не знал её языка, и преодоление этого барьера по ощущениям напоминало ползание на голом брюхе по усеянному шипами полю. Потыкав по кнопкам в попытке создать профиль и написать ей с него что-нибудь на общегалактическом и ломаном английском, Вэлиан добился лишь того, что случайно вышел из аккаунта и безвозвратно потерял ещё и её никнейм.

Второй раз сорвалось, когда он наудачу пробивал её имя по Спейсбуку и внезапно на 816-й страничке со всевозможными Фэй обнаружил её фотографию. Сперва он безумно обрадовался, решив, что настал конец его мучениям. Но, посмотрев на дату регистрации и последнего посещения, приуныл: она зарегистрировалась четыре месяца назад, последние три из которых не появлялась в сети. Глянув на количество её подписчиков — почти сто пятьдесят тысяч, Вэлиан ужаснулся и, присоединившись к сонму азари, людей, дреллов, батарианцев и рекламных ботов, отправил ей приветственное сообщение, не надеясь на ответ. Скрепя сердце — повсеместная одержимость социальными сетями его здорово раздражала — он залил свою фотографию, подписался настоящим именем и оставил страничку открытой. Просто на всякий случай.

А через три месяца случилось то, чего он так долго ждал — на его имя пришло предписание о переводе в Жилой район Трипалы.