В дни встреч со своим другом Ичигеном Дайкаку отдыхал. Золотой король, не жалевший ни себя, ни других, и работавший ради блага страны почти 24 часа в сутки, не мог противиться этой мягкой улыбке и голосу, говорившему:

— Я пришёл, потому что тебе нужен выходной, Дайкаку-сан. Ты весьма силён, но всё-таки не вечен. Подумай, кто будет заботиться о Сланце, если ты преждевременно подорвёшь своё здоровье, работая, как вол? У кого ещё хватит сил сдерживать этот артефакт?

«Вайсман сумел бы с ним справиться…» — устало думал Дайкаку. Чашка чая стыла в его широких ладонях, а он задумчиво смотрел в тихое, тёмное небо.

«Но Адольф Кей Вайсман сейчас далеко, — также мысленно отвечал ему Ичиген. — И он ещё ничего для себя не решил. Знаешь, иногда мне кажется, что этот мальчик — Хисуи Нагаре — был прав… В самом деле, со стороны Серебряного короля было довольно жестоко оставить тебя наедине со Сланцем без своей поддержки. Впрочем, вряд ли я имею моральное право осуждать его…».

Разумеется, Дайкаку не слышал этого. Он всегда слишком слабо представлял себе, о чём думает его друг и каковы его мотивы. Но сам Ичиген никогда не стремился посвящать его в подробности: их отношения и без того были настолько тёплыми и доверительными, насколько это вообще возможно в их положении.

Дайкаку не раз с горечью говорил о том, что у Короля, избранного Сланцем и обречённого на вечное одиночество, не может быть друзей. Вероятно, это являлось правдой. Но только отчасти. В любом случае, верить в это Ичигену совсем не хотелось. Всю первую половину жизни он был очень одинок. Теперь же, напротив, в его окружении появились люди, общение с которыми доставляло ему большое удовольствие. Жизнь обрела яркие краски и наполнилась смыслом. Если делить одиночество с кем-то ещё, то оно, в конце концов, теряет горькую власть над твоим сердцем.

Дед воспитывал его как будущего наследника, способного взять на себя руководство фамильной школой фехтования. Мива Мэйдзин — слишком громкое имя, слишком безупречная репутация и слишком… безрадостное будущее для подростка, мечтавшего повидать мир. Поэтому юный Ичиген не стал давать деду обещание возглавить семейное дело, а вместо этого поступил учиться на финансиста и уехал в Америку. Разлад с семьёй лёг на сердце тяжёлым грузом, так что, в конце концов, переживания и чувство вины сильно подорвали его здоровье. Но Ичиген продолжал работать, до последнего не желая замечать очевидного, пока врачи не поставили перед фактом: ему осталось недолго, всего лишь несколько месяцев.

И мир Ичигена в одночасье перевернулся. Несколько месяцев… Так мало?! Для полного жизни, стремлений и творческих планов человека, ещё не старого, хотя уже и не молодого, это было приговором. Он ведь совсем ничего не успел! Да, заработанных усердным трудом в брокерской конторе денег вполне хватило бы на безбедную старость, но что он имел, кроме этого? Ни семьи, ни детей, ни даже учеников, которым мог бы передать свой опыт искусного фехтовальщика. Он всю жизнь мечтал писать стихи, но на это тоже никогда не хватало времени. И вот теперь он умирает, так и не начав жить по-настоящему…

Чтобы не упустить ни одной из своих последних драгоценных минут, Мива Ичиген сразу же уволился с работы и вернулся в Японию. Восстанавливать отношения с родственниками уже не имело смысла, к тому же не хотелось их расстраивать сообщением о том, что ему осталось недолго. Он купил дом в глухой деревушке, вдали от больших городов, на границе префектуры Канто, и поселился в нём совсем один. Природа здесь была прекрасной, воздух — чистым, и отношения между людьми дышали незапятнанной свежестью. Ах, если бы он только мог заранее предвидеть, как сложится его путь! Сейчас, находясь на пороге неизбежности, Ичиген ясно ощутил, что отдал бы всё за такой бесценный дар. Действительно всё, включая собственную жизнь.

А потом он стал Королём. Странная сила наполнила его тело: отступили прочь горечь и сожаления, внутри разлилась невиданная прежде лёгкость. Не веря своему счастью, Ичиген прошёл полное медицинское обследование, и врачи подтвердили: да, хотя он далеко не в лучшей форме, но в ближайшие годы его жизни ничто не угрожает. Это являлось настоящим чудом исцеления, объяснить которое современная медицина не могла. И тогда Ичиген поклялся себе, что больше не будет убегать от своей судьбы, какой бы она ни оказалась.

Дар предвидения, чувство благодарности и здравый смысл подтолкнули его навстречу Золотому королю. Кокуджоджи Дайкаку оказался тем самым человеком, который перевёз в Японию таинственный артефакт и с его помощью восстановил разрушенную войной экономику страны. Одно это уже могло внушить уважение, особенно бывшему финансисту. Но Мива Ичиген был обязан силе Сланца жизнью, и потому он принял решение поддерживать существующую систему, по мере своих возможностей помогая Золотому королю.

Нельзя сказать, что Ичиген имел какие-то твёрдые политические убеждения, или ему однозначно нравилась эта система. Но он хорошо осознавал, что учитывая условия, в которых Кокуджоджи получил единоличный контроль над Сланцем, а также характер и политические взгляды самого Золотого короля, альтернатив ей не было. Изменение существующего порядка могло произойти только через глубокую реформацию всех сфер общества, а на данном этапе экономика страны была к этому не готова. Поэтому, тщательно всё обдумав, взвесив все «за» и «против», Ичиген выступил за поддержание порядка, введённого Золотым королём. Впрочем, если говорить прямо, то он скорее поддерживал не сам порядок, а Золотого короля лично.

Кокуджоджи Дайкаку был ему симпатичен. Его могучая сила, несгибаемая воля, твёрдая жизненная позиция и упорство в достижении целей вызывали уважение. Крепкий утёс, надёжная скала — он словно сам являлся воплощением своей идеи, оставив в стороне всё личное и человеческое. Но это не было показной стороной натуры, маской, притворством. Золотой король всегда оставался прямодушен и бесхитростен. Порой его наивная категоричность и подростковое упрямство вызывали у Ичигена улыбку, но всё-таки в личности Кокуджоджи было что-то неуловимо милое и трогательное. Хотя, возможно, увидеть его с другой стороны, отличной от образа, доступного окружающим, Ичигену помогал только пророческий дар.

Как бы то ни было, отношения двух Королей со временем становились всё теплее и доверительнее, поэтому Ичиген был совершенно не согласен со словами своего друга о том, что король должен быть одинок.

— …Ичиген-сан, ты меня слышишь?

— Ох, прости! Теперь я задумался… Ты что-то спрашивал?

Кокуджоджи сидел, тяжело опустив веки, и его неподвижная поза выдавала сильное внутреннее напряжение. Как бы ни старался Ичиген его отвлечь, Золотой король даже ночью не прекращал думать о работе.

— Я никак не могу выбросить из головы мысль: куда после нашего поединка исчез Зелёный король?

Бросив на него мимолётный острый взгляд, Ичиген пожал плечами.

— Прошло несколько месяцев, а тебя это всё ещё беспокоит?

Во взгляде Кокуджоджи, всегда таком невозмутимом и уверенном, мелькнула печаль. «Это была моя ошибка… Я не хотел его убивать, не должен был, тем более что ты предупреждал меня, но…» Эти мысли гулким эхом упали в сознание Ичигена. Он легонько вздрогнул и, спустя несколько мгновений задумчивого молчания, произнёс:

— Дайкаку-сан, помнишь, когда мы обсуждали ваш поединок, ты сказал, что сила Хисуи Нагаре показалась тебе похожей на силу Серебряного короля?

Кокуджоджи поднял на него удивлённый взгляд.

— Да, это правда. Хотя природа их способностей в действительности очень разная, всё же во время боя я ненадолго ощутил поразительное сходство потока. Но тогда я был немного… хм… не в себе, поэтому мог ошибиться.

— Не думаю, что ты ошибся. Я внимательно наблюдал за вами и тоже заметил некоторые совпадения.

— Да? И что бы это могло означать?

— Полагаю, Зелёный король так же бессмертен, как и Адольф Кей Вайсман.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и с каждой секундой взгляд Золотого короля становился всё темнее и напряжённее. Ичиген тоже был серьёзен, но его глаза, напротив, лучились мягким, спокойным сиянием.

— Мне кажется, ты переживаешь, что напрасно убил его, поддавшись эмоциям? Вижу, так и есть… Однако твой Дамоклов меч остался неповреждённым, и это говорит о том, что на тебя не легло бремя убийства Короля. Я полагаю, Хисуи Нагаре не может умереть, поскольку его сила напрямую связана со Сланцем. Вероятно, он уже давно лишился жизни в том смысле, как мы это понимаем. Именно поэтому его поток столь нестабилен. Мы оба заметили дыру в его груди, но я только недавно догадался связать это обстоятельство с тем, что его возможность отражать твои атаки исчезла слишком внезапно. Не знаю, где он находится сейчас, только мой дар предвидения говорит, что Зелёный король — жив.

— Он… жив? — тяжело проговорил Кокуджоджи со странной смесью облегчения и тревоги. Слова медленно падали с его губ, будто капли дождевой воды в каменную чашу фонтана. — Тогда мне нужно записать все подробности нашего поединка и ещё раз проанализировать факты, которыми мы располагаем. Я доверяю твоему дару. Даже если сейчас Зелёный король не станет соперничать со мной, будущее слишком туманно. Когда Вайсман вернётся, ему может пригодиться эта информация. Надеюсь на твою помощь, Ичиген-сан.

— Конечно, можешь на меня рассчитывать.

«Когда Вайсман вернётся» — в этом заключался основной смысл жизни Золотого короля. Все эти годы он ни на минуту не прекращал ждать возвращения того, кто сейчас беспечно парил в небе на белом дирижабле. Ичиген едва заметно вздохнул. «Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы твоё правление было спокойным, Дайкаку-сан. Но что будет дальше, трудно сказать. Я не желаю лишать Юкари возможности любить и совершать ошибки. Жизнь без цели и смысла превращается в страдание…»

Сверхъестественная сила, которой обладал Ичиген, имела одну странную особенность. Когда он это понял, то стал шутливо называть себя «Королём равновесия». В самом деле, основной задачей Седьмого и Бесцветного короля являлось приведение к равновесию сил остальных шести Королей. Не так важно, какие идеалы они защищали, к чему устремляли свои помыслы и чего хотели добиться, но Бесцветный король должен был всегда вставать на сторону того, кто в данный момент находился в меньшинстве. Самого Ичигена такое положение вещей вполне устраивало, поскольку давало возможность избежать перекосов в системе, созданной Золотым королём.

Он был мудрым человеком и понимал, что «добро» и «зло» по своей сути едины. Чрезмерное добро может обернуться злом, и наоборот — явно дурные намерения способны завершиться созданием некоего положительного начала. Вся его жизнь служила тому подтверждением. Теперь же, наблюдая за двумя своими учениками, Ичиген всё больше убеждался в том, что в будущем они станут носителями разнонаправленных сил. Куро и Юкари были слишком непохожими, но они оба обладали теми чертами, которые позволяли их учителю с нежностью называть каждого «мой мальчик». Ичиген любил их обоих и волновался об их дальнейшей судьбе. Именно поэтому он принял некоторое участие в спасении Хисуи Нагаре от слепой ярости Золотого короля, к которому сам был достаточно сильно привязан.

Впрочем, эта двойственность натуры ничуть не мешала Ичигену воспринимать мир целостно и относиться к людям с должным вниманием и уважением. Бесцветный король не являлся добрым или злым, но он был очень мудрым человеком, всегда находившимся в гармонии с самим собой. И потому сейчас открыл своему другу Кокуджоджи далеко не всю информацию, касающуюся его противника — Зелёного короля.