26 октября 2008 г.

Они не спали той ночью. Гермиона сомневалась, что вообще сможет спать ближайшие несколько дней. Сколько бы ссор с Малфоем она ни прожила, сколько бы ни хотела убежать и закрыться в своей комнате на целую ночь, в её кухне всё ещё располагался штаб по приёму и обработке информации, как только та приходила из Лондона. 

В Министерстве тоже была неспокойная ночь. 

Количество пострадавших увеличивалось, приближаясь к сотне. В какой-то мере Грейнджер радовало, что они отделались только ранениями, а не погибли. Сейчас за состояние магглов и волшебников боролись врачи, и судя по сообщениям, делали они это успешно. 

— Вам бы поспать, мисс Грейнджер, — Ричард поставил перед ней кружку с кофе, вопреки своим словам. — Завтра выступление у Министра, мы должны там присутствовать. 

Гермиона бросила взгляд на часы. Почти четыре утра, через пару часов ей уже нужно будет вставать и снова браться за работу. Никакого желания забираться в постель и видеть сны не возникало, особенно когда она догадывалась, что ей может присниться сегодня. 

Тремор в руке так и не ушёл, после того, как Драко о нём напомнил. 

— Да, и он в том числе будет ждать от нас полноценной картины по ситуации, — она пожала плечами, двигая кружку к себе.

Все они оставались не потому, что Гермиона их заставляла. Она давно отправила всех по домам, но молча каждый из них решил, что привнести что-то в это расследование, изучить имеющиеся документы и попробовать повлиять на события через диплломатию — лучше, чем бездействие. 

Кроме того, среди пострадавших оказались друзья и родственники работников посольства. Многие из них всё ещё ждали новостей об их состоянии. 

— Хотя бы пятиминутный перерыв? — взмолился Ричард. 

Она усмехнулась и покачала головой. Да, это бы ей пригодилось. На улице только недавно прошёл моросящий дождь, ночная прохлада должна была немного разгрузить голову. 

Гермиона согласилась, захватила с собой пальто и отправилась на улицу. Впервые за очень долгое время она вытащила из внутреннего кармана специально припасённую там пачку сигарет и решила нарушить собственное правило «не курить во время работы». 

Может быть, придержи Малфой язык за зубами, она бы сдержалась. Но сегодня был точно не самый удачный день для того, чтобы следовать собственным принципам. Их оказалось слишком много даже для неё. 

Холодный октябрьский воздух ударил в лицо, когда она ступила в сад. Мир застыл, словно увязнув во времени. Четыре утра — время, когда грань между вчера и завтра размывается, становясь чересчур зыбкой. Неуловимой.

Грейнджер опустилась на ту же каменную лавку, где неделю назад – целую вечность назад – лежали вещи тренирующихся авроров. Холод камня просочился сквозь ткань пальто, заставив поёжиться. Дрожащими пальцами она зажгла сигарету. Щелчок зажигалки прозвучал в тишине сада подобно выстрелу.

Первая затяжка обожгла горло, но это был желанный дискомфорт — что-то реальное, осязаемое среди хаоса мыслей. Дым таял в воздухе, сливаясь с туманом её дыхания. Гермиона смотрела, как серые завитки исчезают в темноте, унося с собой обрывки воспоминаний о прошедшем дне.

Тишина давила на уши. Изредка ветер шелестел в кронах деревьев, и этот звук заставлял вздрагивать. Каждый шорох, каждая тень казались искусственными, шепчущими об опасности. 

Грейнджер подняла глаза к небу. Редкие звёзды пробивались сквозь облака, холодные и далёкие. Их равнодушный свет лишь подчёркивал её одиночество. В этот момент она острее, чем когда-либо, ощутила тяжесть ответственности, лежащей на её плечах.

Сигарета догорела до фильтра. Гермиона машинально достала следующую, не в силах заставить себя вернуться в дом. Солёные капли скатывались по щекам, смешиваясь с горьким привкусом табака на губах. 

Она не стирала их, позволяя эмоциям течь свободно. В этот краткий миг между ночью и рассветом она просто была. Дышала. Чувствовала. Собиралась с силами для грядущих дней.

Тень за её спиной появилась бесшумно, заставив Грейнджер резко обернуться. Перед ней стоял Александр, вытащив волшебную палочку. Всего один взмах, и на её плечи опустилась лёгкая пелена укутывающего заклинания. Сперва Гермиона решила, что это именно оно, но секундой позже, подняв руку, коснулась тёплого пледа. 

— Почему не спишь? — она хотела бы стереть слёзы, но было уже слишком поздно. Едва заметный свет от окна давно открыл их для Хартмана. 

— Потому что не спите вы, — его ответ оказался на удивление простым. Он спросил кивком головы, можно ли присесть, и Гермиона также молча позволила ему устроиться рядом. 

От Александра веяло той же ночной прохладой, что и от всего вокруг. Было в нём что-то неуловимое, что Гермиона не могла выразить словами. Хартман органично вписывался в застывший ночной пейзаж, словно являлся частью окружающей тьмы, опустившейся сверху. И его присутствие не тревожило, не обязывало, не просило, а, напротив, приносило странное чувство спокойствия.

Некоторое время они сидели в тишине. Гермиона чувствовала, как напряжение постепенно отпускает её плечи. Александр не торопил, не задавал вопросов, просто был рядом. Его молчание говорило громче любых слов утешения, пока её сигарета не закончилась и не исчезла из пальцев. 

Он вдруг сдвинулся с места и протянул ей цветок. Один. Одинокая роза слилась в ночи со всем окружением, и на секунду Грейнджер показалось, что в его руках вовсе ничего не было. 

— Она… чёрная? — Гермиона улыбнулась, не веря собственным глазам, когда обхватывала стебель без единого шипа. 

— Да, — тихо ответил Александр. Его голос звучал мягко, почти гипнотически. Он с улыбкой пожал плечами , как будто это не было чем-то по-настоящему волшебным. 

Гермиона поднесла цветок ближе, рассматривая в тусклом свете. Лепестки были глубокого, бархатистого чёрного цвета, поглощающего свет.

— Она прекрасна, — прошептала она. — Никогда не видела ничего подобного. 

— Иногда, — начал он, — то, что кажется невозможным, существует прямо перед нами. Нужно лишь научиться видеть.

Его слова, казалось, несли в себе больше, чем просто комментарий о цветке. Гермиона почувствовала, как по спине пробежал лёгкий озноб, не имеющий ничего общего с ночной прохладой.

— Откуда она у тебя? — спросила Гермиона, не в силах оторвать взгляд.

Александр помолчал секунду, словно решая, сколько можно рассказать.

— Я её наколдовал, — простой ответ заставил их обоих одновременно улыбнуться. — Моя мать считала, что этот сорт — самый красивый из тех, что были созданы магией. По легенде мужчина, чьё сердце было полно боли и страданий, вывел его для своей жены.

Гермиона какое-то время не отвечала, пока крутила розу между пальцев. Смотрела на то, как её лепестки переливаются в редких отблесках лампы из окна. 

— Ты слышал ссору, да? — спросила она спустя несколько долгих мгновений тишины. Голос дрогнул. 

— Весь дом слышал, — Хартман тихо усмехнулся. — Но, если хотите знать, так на самом деле не думает ни он, ни кто-либо ещё в доме. 

Теперь была её очередь смеяться над его словами. Не думает. Если бы Драко так не думал, то не стал бы даже произносить подобное вслух. 

Мерлин, как только до этого дошло? 

Он задел её. 

Задел впервые за очень долгие годы, ударив далеко не в самое личное, что знал о ней. Почему? Потому что Гермиона верила ему? Или, скорее, поверила в то, что они смогут работать вместе? В то, что это было чем-то большим, чем холодным расчётом? 

— Я не переживаю насчёт того, что он сказал, — Грейнджер опустила взгляд вниз. — В каком-то смысле, я понимаю, почему он так считает, это меня не задевает. Меня задевает… 

— Что это именно он, — Александр с пониманием кивнул, поднимая к ней глаза. 

Из всех людей в мире её ранили именно слова Малфоя. Как тяжело было с этим соглашаться. 

— Ты не обязан это слушать, — она улыбнулась уголком губ. — Ты мой аврор, а не психолог. 

— А ещё я знаю Малфоя дольше, чем вы, — он чуть подался вбок, задевая её плечо своим. — Выше нос, посол, я не просто так пришёл к вам поболтать в четыре утра. 

Гермиона закрыла глаза, тяжело вздыхая. Ей хотелось с кем-то поговорить об этом, не мучиться вопросами в собственной голове. Может, Александр был прав, предоставляя такую возможность? 

Она задумалась над этим и вдруг поняла, что совсем не знает, что сказать. Ей было обидно. Она знала, что наговорила много несправедливого. И в каком-то смысле её разочаровывало то, что всё так вышло. Расстраивало, в большей степени. 

— Я просто… не знаю, — она выпрямилась и откинула голову назад, закрывая глаза. — Мне казалось, у нас получалось. Что он понял меня, доверяет моим методам, знает, что я не пытаюсь кого-то подставить. Мне не нужно было его доверие, но мне хотелось, чтобы оно было. Понимаешь? 

Гермиона бросила взгляд на Александра, и он улыбнулся ей. 

— Тогда вы очень зря назвали его «никем» в своей жизни. 

— Знаю, — Грейнджер мотнула головой. — Но я не стану извиняться за это, если он не извинится за свои слова. 

— О, это займёт время, — Хартман тихо рассмеялся, как-то особенно искренне и по-доброму. — Обычно ему требуется несколько дней на осознание, что он повёл себя как придурок. 

— Кто бы сомневался, — Гермиона улыбнулась, даже не собираясь осаждать Александра за такие слова о своём начальнике. 

— Не судите его строго. Он через многое прошёл, чтобы оказаться там, где он сейчас, и, мне кажется, заслуживает немного терпения. 

Гермиона знала. Может, только о части, но она могла представить, что происходило с Драко эти годы. Как будто в продолжение её мысли Хартман добавил: 

— Никто из нас не может влезть к нему в голову. Может быть, в этом кроются все проблемы. 

— Ты хотел бы читать чужие мысли, Александр? — вдруг спросила она, повернувшись к нему.

— Нет, точно нет, — он мотнул головой, поднял взгляд к звёздам. — Я нахожу некую романтику в том, что мы никогда не знаем всё до конца, даже если очень этого хотим. А вы? 

— Это бы значительно упростило мою работу, — Гермиона едва нахмурилась. — Но, наверное, ты прав, есть в этом что-то правильное.

— Я бы хотел чувствовать чужие эмоции, — он заметно выдохнул, усмехаясь следом. — Знаете, такая эмпатия, когда знаешь, что чувствует человек, достаточно лишь взглянуть на него, но не знать, о чём именно он думает. 

— В работе аврора тоже пригодилось бы. 

Алекс задумчиво кивнул. 

— Пожалуй, да. 

Гермиона вытащила последние две сигареты из тех, что были припасены у неё на крайний случай, и протянула одну Хартману. Он опустил взгляд, затем улыбнулся и перехватил из её рук эту крошечную белую палочку. 

— Губите своё здоровье, посол Грейнджер, — он поджёг конец её и своей одним движением палочки. Секундой позже убрал ту обратно в карман и выдохнул тягучий дым. 

— Моя жизнь и так не будет очень длинной, — Гермиона пожала плечами. — Стресс, перелёты, отсутствие нормального сна… угроза жизни. Я вряд ли доживу до старости. 

— Может быть, через пару десятилетий вас отправят в какую-нибудь далёкую командировку к берегам Испании или Франции. В небольшое посольство, и там вы проведёте последние годы до пенсии. 

— Ты много знаешь о дипломатии в целом, — заметила она. 

— Перед вашим назначением мне стало любопытно, с чем мы имеем дело, — Александр выдохнул дым. — Всего лишь интерес. И в работе аврора не так много, о чём можно было бы почитать. 

— Разве? 

— А о чём? — он хрипло рассмеялся. — О том, как мы гоняемся за тёмными волшебниками по всему миру, в надежде, что однажды они перестанут появляться? О том, как каждый раз, когда удаётся схватить одного, на его месте возникает другой, ещё более опасный? Или, может, почитать о том, как авроры рискуют жизнями ради мира, который большинство даже не замечает?

Она прищурилась, изучая его взгляд, словно пытаясь прочитать то, что он не сказал вслух.

— Ты говоришь так, будто это бесполезно, — мягко возразила она.

— Разве нет? — он поднял бровь, глядя на неё с лёгким вызовом. — Мы ловим преступников, находим доказательства, сражаемся… но меняется ли что-то? Это, как вы бы сказали, игра в бесконечную дипломатию, но только без масок и без переговоров.

— И всё же ты продолжаешь. Почему? — её голос стал тише.

Александр отвёл взгляд, его губы сжались в тонкую линию, и на мгновение вокруг повисла тишина.

— Кто-то должен, — наконец произнёс он, неохотно возвращаясь к разговору. — Даже если это не изменит мир, хотя бы даст немного времени.

— Значит, это просто долг? — она продолжала смотреть на него, её голос был ровным, но в глазах читалась мягкость. — И ты не веришь в абстрактную победу?

Он усмехнулся, снова закурив, будто это давало ему возможность уклониться от ответа.

— Победа? — он качнул головой, выпуская дым. — Победа — это слово для тех, кто смотрит на всё со стороны. Для политиков, для тех, кто сидит в своих кабинетах и делает заявления, что «мир установлен». А для таких, как я… для нас нет никаких побед. Только битвы, одна за другой. И вы не узнаете, какая будет последней.

— В чем-то наша работа похожа, — Гермиона стряхнула пепел вниз, улыбаясь своим мыслям. — Лицемерие и вечная игра. 

— Все люди одинаковы, — кивнул Александр. — Просто мы забываем об этом, начинаем делить на «своих» и «чужих», на «врагов» и «друзей», и из этого не получается ничего хорошего. 

— Поэтому ты так спокойно относишься к моему взаимодействию с Эйданом? — она вскинула брови, случайно коснувшись этой догадки. — Нет никакой разницы? 

— Нет, — Хартман улыбнулся. — Потому что я ничего не смыслю в политике. Если вы считаете, что ему можно делать шаги навстречу — кто я такой, чтобы спорить? Всё же, вы ведёте нас в светлое будущее. 

— Считаешь, у меня получится? 

— Более, чем уверен, — он ответил так быстро и легко, с такой твёрдостью в голосе, что даже Гермионе стало стыдно сомневаться. — Малфой может говорить, что Флинн обвёл вас вокруг пальца, но все мы знаем, что вы всадите ему кинжал в спину, если он попытается. 

— И вот мы снова вернулись к Малфою, — с горечью в голосе Грейнджер заставила очередную сигарету исчезнуть и поправила плед на своих плечах. 

— Дайте ему время свыкнуться с тем, что вы не похожи на остальных, — Александр поднялся с места. — Это тяжело даётся, когда последние годы смотрел на политиков, как на яд, отравляющий мир. 

— Я никогда с ним в этом не спорила. 

— И всё-таки, — он наклонился вперёд и протянул ей руку. — Он перерос убеждения о чистоте крови. Разве могут быть сомнения, что он способен меняться, когда видит мир таким, какой он есть? 

Гермиона ухватилась за его ладонь и поднялась на ноги следом. 

— Он изменится только если захочет. 

— Он захочет, — с таинственной улыбкой отозвался Хартман. — Вы и сами знаете почему. 

На её вопросительный взгляд Александр так и не ответил, сделав вид, что они оба понимают о чём речь. Он проводил её до дверей, убедился, что теперь она в стенах дома, и наклонил голову в прощании. 

— Чтобы защищать вас завтра, мне всё же не помешает пара часов сна. 

— Чувствую, мы все завтра не выспимся, — она отпустила его спустя пару мгновений. — Доброй ночи, Александр. 

Гермиона с опозданием заметила, как он обернулся на комнату, в которой они работали, и попрощался кивком ещё с кем-то в ней. Но только когда зашла, заметила Алисию, резко опускающую голову вниз. 

Задавать вопросы она не стала, хотя очень хотелось. 

~*~

Гермиона спала от силы два часа, и пока что единственное, что держало её на ногах, было зелье бодрости, очень удачно принесённое Кларк. Она тоже выглядела не самым бодрым человеком, но день предстоял долгий, и провести целое утро в постели не представлялось возможным. 

Грейнджер начала с отчёта Гарри и Кроу, получила инструкции на день в случае вопросов от журналистов и не только. Список погибших, похоже, перестал пополняться, и это радовало, как никогда прежде. 

Разрешение на то, чтобы отправиться в Лондон для службы, получено не было. Гермиона и так не рассчитывала его получить. Она бы хотела быть там, когда Кингсли произнесёт слова в память о тех, кого они потеряли вчера утром. Возложить цветы и просто оказаться среди тех, кто разделял эту боль искренне, не прячась.Оставить свою задачу ей не позволили. 

Завтрак прошёл торопливо. Она перечитывала прессу, доставленную из Лондона и Белфаста, стараясь съесть хоть что-нибудь, получала отчёт от Ричарда по передвижениям в Дублине. 

В этой суете совсем не нашлось места мыслям о Малфое или вчерашнем разговоре с Александром о нём. Как будто бы такое маленькое количество часов сна стёрло напрочь желание переживать об этом, заменив всё вокруг работой. 

Отчёт от Ричарда, хоть и не приносил плохих новостей, не сильно успокаивал. Дублин был относительно тих, но после теракта ничто уже не казалось безопасным.

Гермиона перевела взгляд на часы. Ей следовало быть на выступлении министра магии через час, и, хотя её собственная речь уже была подготовлена, волнение всё равно нарастало. Оставалось столько мелких вопросов, которые требовали её внимания, а времени катастрофически не хватало.

Она закрыла файл с отчётом и взяла кружку с остывшим чаем, раздумывая, стоит ли обратиться к Ирландскому Министерству не через Эйдана. Её взаимодействия с ним и правда было слишком много в эти дни. 

— У нас сильно большой список тех, кто хочет вернуться в Лондон? — она вскинула голову к Алисии, стоящей у барной стойки. 

— Сара сказала, что желающих не очень много. Финансовый отдел напряжён куда больше в связи с отправкой средств в Англию. 

— Однажды они введут маггловскую систему, и всем сразу станет проще. 

— Я бы посмотрел на гоблинов с банковскими картами, — коротко рассмеялся Майкл, заходя на кухню. — Доброе утро, посол, Алисия. 

— Посвятишь меня в отчёт по безопасности, раз уж ты здесь? — Гермиона разочарованно вернула чашку назад на стол. 

— Это работа Малфоя, и вы это знаете, — он весело улыбнулся в ответ, наслаждаясь каждой секундой. — Почему бы вам не спросить у него? 

— Действительно, почему? — с сарказмом переспросила Кларк, опуская взгляд в газету.

Стэнфилд бросил на неё взгляд, полный фальшивого непонимания, в чём дело. Гермиона не стала на это реагировать, решив, что завтрак окончен. Она всё равно не сможет съесть больше ни кусочка. А потому оставила бумаги и остальное на столе и отправилась наверх. 

Ей было некогда препираться сегодня, извиняться или вспоминать о том, что случилось. Что-то внутри подсказывало, что чем дольше Грейнджер будет возвращаться к вчерашним событиям, тем хуже будет всем.

Она постучала в дверь Малфоя дважды, прежде чем он её открыл. 

— Грейнджер, — тут же тихо выдохнул он, делая шаг назад. В каждом его жесте, в каждой интонации сквозила вина и желание извиниться. Их Гермиона чувствовала почти на кончиках пальцев, когда заходила внутрь комнаты. 

Её сразу окружила атмосфера почти стерильного порядка. Комната оказалась большой, но не перегруженной. Ни одной лишней детали. 

Полки вдоль одной из стен заполняли книги, расставленные идеально ровно, как будто Драко провёл часы, следя за тем, чтобы всё стояло на своих местах. Стол у окна был чист, если не считать пары аккуратно сложенных пергаментов и чернильницы. Даже кресло у камина выглядело так, словно его почти не трогали. 

Малфой собирался закрыть дверь, но Гермиона мотнула головой, остановив его. Надолго оставаться наедине и вести личный разговор она, если быть до конца честной, не собиралась. 

— Я хотела получить отчёт по безопасности до того, как мы поедем слушать Уолша, — без эмоций она сложила руки на груди и посмотрела на Драко прямо. 

— И это то единственное, о чём ты пришла поговорить? — его прямолинейность однажды перестанет сбивать с толку, но точно не сегодня. — Грейнджер, послушай… 

— Нет, — она вскинула руку. — Хочешь обсудить то, что случилось? Хорошо, но ты дашь мне сказать первой. 

Малфой сдался, его плечи заметно опустились, и он взмахнул руками, позволяя говорить то, что ей придёт на ум. 

Гермиона не готовила речь. Она была занята тем, чтобы украсть у раннего утра лишний час на сон, а не на то, чтобы придумать, что сказать Драко. Но слова пришли в её голову с такой лёгкостью, будто она думала об этом со вчера. 

— Самое обидное, Малфой, не то, что ты считаешь меня подстилкой Министерства, и даже не то, что ты сомневаешься во мне относительно Флинна. Ты ненавидишь политиков, я это уяснила с первого разговора с тобой, мне не нужно ещё сотню раз это повторять и доказывать. 

— Я так не… 

Она бросила на него взгляд, просящий о молчании. 

— Меня задевает то, что сначала ты задаёшь вопросы, на которые я никогда не прячу ответа, а потом тебе становится на это всё равно. Тебе интересно, и ты спрашиваешь: обо мне, моей работе, и раз за разом я отвечаю тебе честно, не пытаясь что-то утаить, чтобы услышать в итоге все эти ужасные слова, которые ты произнёс. 

Гермиона сдвинулась на шаг в сторону. 

— Я решила, что у нас получается работать вместе, доверять друг другу. Я выполняю то, чего хочешь ты. Ты делаешь то, о чём прошу я. И на какое-то время мне действительно показалось, что мы нашли общий язык. Видимо, я ошиблась, когда решила, что мои честные ответы чего-то стоят. 

Малфой оставался неподвижным, но его лицо выдало больше, чем он, вероятно, хотел. Брови чуть сдвинулись, уголки губ напряглись — он молча переваривал её слова, хотя и старался сохранять привычную маску безразличия.

— Хуже всего было то, что ты отчитал меня, как ребёнка, который не понимает, что к чему, — продолжила Гермиона, хмурясь. — Ты даже не попробовал спросить у меня, а что на самом деле произошло в том кабинете, что я по-настоящему думаю об этом, хотя это моя работа — принимать решения, и твоё мнение вообще не играет никакой роли относительно того, как и почему я это делаю. 

Она сделала один шаг навстречу, теперь стоя почти напротив него, но всё же держа дистанцию. Малфой опустил взгляд на пол, его руки сжались в кулаки, но он не пытался перебить.

— И, в конце концов, не я подписала контракт на бессрочный отъезд с ненавистным мне человеком в другую страну. Я не просила взять тебя сюда и не предлагала, не умоляла, но это я пытаюсь каждый день жить с мыслью, что теперь от моих поступков напрямую зависит жизнь того, кого я знаю со школы, — голос дрогнул, но она не отступила. — Если твоё недоверие ко мне непреодолимо, если тебя терзают сомнения, то может быть не стоило соглашаться на работу с тем, кого ты так презираешь? 

Драко тяжело вздохнул, как будто собираясь что-то сказать, но вместо этого лишь опустил голову, не находя слов. Гермиона посмотрела в сторону, оторвав от него взгляд. 

— Мне жаль за всё то, что я вчера тебе наговорила. Но твои слова были куда более жестокими и несправедливыми.

Малфой медленно поднял голову, его лицо выражало смесь усталости и раскаяния.

— Я действительно не должен был, — начал он неуверенно. — Ты права, я ошибся. Я позволил своим эмоциям и предвзятости взять верх. Это было неправильно — судить тебя в любом случае. Я вспылил, вчера был тяжёлый и долгий день.

— Не смей говорить мне об этом, — резко оборвала его Гермиона. — Я должна им оправдываться, а не ты.

Малфой осёкся, явно ошеломлённый её реакцией. Он помедлил, прежде чем заговорить снова, на этот раз осторожнее:

— Да, Грейнджер. Да. Я не имею права оправдываться. — Он нервно взъерошил волосы. — Я не привык к этому. Особенно к тебе.

— И что это должно означать?

— То, что я облажался, — прямо ответил Драко, встречаясь с ней взглядом. — Но это не значит, что я полностью отказываюсь от своих опасений.

— Это не опасения, Малфой, — парировала Гермиона. — Твоя работа — моя безопасность. Эйдан и его амбиции — только моя проблема от начала и до конца. Не лезь туда, где ничего не понимаешь.

Лицо Малфоя напряглось, в глазах мелькнуло раздражение.

— Не понимаю? Грейнджер, ты действительно считаешь, что я настолько наивен?

— Я считаю, что ты не знаешь всех деталей и делаешь поспешные выводы, — ответила она, стараясь сохранять спокойствие.

Драко фыркнул. 

— Я вижу, как Флинн смотрит на тебя, как он пытается манипулировать. И, честно говоря, меня удивляет, что ты этого не замечаешь.

— Я замечаю! — возразила Гермиона, её голос зазвенел. — Как раз я и замечаю и знаю, что он делает, и говорю с ним об этом. Ещё раз, Малфой, я не наивная дура, которая не видит ничего у себя под носом.

— Ты ни слова не сказала о том, что должно «остаться между вами», — он изменил голос, пародируя Флинна, и мазнул в воздухе пальцами, рисуя кавычки. — Это доверие? Это не идти на поводу у манипуляций?

— Потому что заставить тебя это услышать — тоже часть грёбаной манипуляции! — она дважды мотнула головой, отмахиваясь от его слов. — Ты ведёшь себя как ревнивый подросток!

Эти слова, казалось, стали последней каплей. Лицо Малфоя исказилось от ярости, он резко шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними.

— Ревнивый? Ты это серьёзно, Грейнджер? — прорычал он, его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Да пойми ты наконец! Я, чёрт возьми, забочусь о тебе!

Гермиона отшатнулась, ошеломлённая его вспышкой.

— Заботу проявляют совсем не так! 

— А как? — огрызнулся Малфой, его глаза сверкали от гнева и чего-то ещё, что Гермиона не могла точно определить. — Как мне её проявлять? Сидеть сложа руки и смотреть, как ты раздвигаешь ноги перед ним? Аплодировать каждому твоему решению?

Он провёл рукой по волосам, явно пытаясь взять себя в руки. 

— Изумительное предложение, просто феерическое. 

— Для начала — прекратить возвращаться к тому, что я пытаюсь с ним переспать! — прошипела Гермиона. — Что за гиперфиксация такая, я сказала тебе, и не раз, что не собираюсь этого делать. 

— Что произошло в том кабинете? — прямо и резко спросил Драко. — Расскажи мне, раз ты так честно отвечаешь на все мои вопросы. Тебе ведь нечего скрывать. 

Он загнал её в ловушку и знал об этом. Если сейчас она попробует уйти от вопроса и снова ткнуть в то, что он не её начальник, чтобы требовать таких ответов, он сделает собственные выводы. Выводы однозначные. Такие же, как если бы Гермиона сказала правду. 

И именно поэтому она выбрала честность: 

— Он попытался поцеловать меня. 

Малфой застыл, его лицо побледнего от ярости. Кулаки сжались так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Он что? — прошипел Драко.

Гермиона вздохнула, готовясь к неизбежному.

— Ты слышал. Он попытался поцеловать меня. Я отказала и обозначила ему, где проходит граница наших отношений.

Драко провёл рукой по лицу.

— И что теперь? — спросил он, его голос звучал устало. — Ты продолжишь работать с ним, как ни в чём не бывало?

— А что ты предлагаешь? Он нужен мне, как политик. Я не могу всё бросить только потому, что он видит другую выгоду в этом. 

Малфой издал короткий, резкий смешок. 

— Ты называешь это выгодой? Грейнджер, он пытается использовать тебя!

Гермиона вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие.

— Я знаю, что делаю, Малфой. Я могу справиться с Флинном.

— Ты играешь с огнём, и прекрасно это понимаешь.

— А у меня есть выбор? — резко ответила она. — Мы слишком далеко зашли, чтобы всё бросить из-за... личных неудобств.

— Люди вроде Флинна не останавливаются. Они берут то, что хотят, любой ценой, и он пойдёт по головам, когда ты ему понадобишься.

— Я не беспомощная.

Гермиона вскинула голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. Ей хотелось напомнить о том, что она никогда не была дамой в беде, и точно не собиралась ей становиться. Хотелось рассказать, сколько знает способов сделать больно, сравнить, насколько её более жестоки, чем те, что могут прийти в его голову. И что, в конце концов, дипломатия являлась её оружием, а не грубая сила, но это не означало, что она не умела пользоваться вторым. 

До того, как Грейнджер открыла рот, чтобы всё это добавить, в дверь постучали. Они оба обернулись на резкий звук, напомнивший, что комната так и оставалась открытой. 

Смущённый Ричард стоял на пороге. 

— Мисс Грейнджер, нам пора ехать. 

— Дай нам ещё минуту, — она кивнула и повернулась назад к Малфою. — И я хочу тебе напомнить, что ты всегда где-то рядом во время моих разговоров с ним. И он об этом осведомлён. 

— Ему понадобится ровно три секунды, чтобы всадить тебе нож в сонную артерию, и я ничего не смогу сделать. 

— Когда мы перешли от моей интрижки с ним к убийству? — Гермиона выгнула бровь. — По-моему, он не собирается меня убивать. 

— Непредсказуемость — худшее, что есть, знаешь ли.

— Он не непредсказуем.

— Он не заслуживает твоих оправданий. 

— Мерлин, Малфой! — она с трудом удержалась от того, чтобы не ударить его по груди. — Я его не оправдываю. Я признаю, что он придурок, который пытается мной манипулировать, сколько раз это нужно повторить? 

На его губах расплылась такая довольная улыбка, что Гермиона всё-таки легко ударила его ладонью. Он потёр место, где ещё секунду назад была её рука, и улыбнулся ещё шире. 

— Я просто рад, что ты наконец-то признала очевидное, — ухмыльнулся Драко.

— Знаешь что? Иногда ты ничем не лучше.

— О, я гораздо лучше, — самодовольно заявил он. Она открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Малфой был прав, и это бесило её ещё больше. 

В двери постучали вновь с напоминанием. Гермиона ткнула в Драко пальцем, пытаясь придать своему лицу грозный вид. 

— Этот разговор не окончен. 

— Отчёт по безопасности-то не нужен? — он уже откровенно веселился, когда разворачивал её за плечи к двери и подталкивал на выход. — Принести вам кофе, посол? Пальто? Чувствуйте себя как дома и в полной безопасности. 

Он уводил всё в шутку, разрушая тяжёлую атмосферу разговора, и Гермиона вынуждена была признать, что это работало. Она не заметила, как закрыла глаза и тихо засмеялась, выходя из комнаты. 

Она буквально почувствовала, как напряжение медленно отпускает её, сменяясь тем же спокойствием, как и всегда в его присутствии, и это было почти магией. Казалось, злиться на Малфоя, стоя так близко, просто невозможно. 

Драко приподнял бровь, его губы изогнулись в полуулыбке, когда он видел её рассуждения в голове, явно отражавшиеся на лице. 

— Только не говори, что начинаешь находить меня очаровательным, Грейнджер. Я этого не переживу.

Гермиона закатила глаза, но не смогла сдержать лёгкую улыбку.

— Не льсти себе, — бросила она через плечо, выходя в коридор. — И не забудь про отчёт. Он нужен мне до конца дня.

— Как прикажете, госпожа посол, — донеслось вслед, и Гермиона была почти уверена, что слышала в его голосе смех, пока он забирал свои вещи. 

Она быстрым шагом направилась к выходу из здания, где их уже ждал автомобиль. Малфой нагнал её у самых дверей, на ходу застегивая форму и переговариваясь с Александром. 

Майкл протянул Гермионе одно из писем, открывая машину для неё. 

— От кого? — она покрутила конверт в руках, чуть хмурясь. 

— Ирландское Министерство, — заметил он холоднее обычного. 

— Снова Флинн? — с насмешкой поинтересовался Малфой, заглядывая через её плечо. 

Она перевернула конверт, замечая собственное имя. 

— Не его почерк. 

— С каких пор ты разбираешься в почерке Флинна? 

— У меня хорошая память, — Грейнджер ткнула его локтем в бок и всмотрелась. Создавалось ощущение, что короткая строчка была написана женской рукой, и она не могла объяснить, почему так думала. 

— Залезай в машину, прочитаешь по дороге. 

Они могли и опоздать, так что пришлось прислушаться и занять своё место. Драко устроился рядом, Александр и Майкл заняли передние сиденья, и машина тронулась, вливаясь в поток дублинского транспорта.

— Ну? — нетерпеливо спросил Малфой, кивая на конверт в её руках. — Открывай уже.

Гермиона надорвала бумагу и достала письмо. Короткое, написанное аккуратно, но в то же время явно в спешке. Пробежав глазами по строчкам, она нахмурилась ещё сильнее.

Мисс Грейнджер, я не уверена, что эта записка успеет дойти до вас вовремя. 

Пожалуйста, избегайте посещения выступления Министра сегодня любой ценой. Не приезжайте к Министерству, это может стоить вам жизни. Будьте осторожны. 

— Кто отправитель? 

Она вскинула голову, на секунду замирая, прежде чем ответить: 

— Эмили Роше.