Одно из многих качеств, которое Первый любил и одновременно ненавидел в леди Гоуст — её завидная пунктуальность. Это было очень удобно, но невероятно скучно. Никакой тебе спонтанности и непредсказуемости. Немыслимо, но, казалось, она способна подогнать под заунывное расписание даже все эти “великие божественные знамения”. Иногда размах её занудства вынуждал Первого почти восхищаться этим. В этом отношении она была чем-то схожа с Верховным септоном Вильгельмусом. Хотя… Всё же нет. До уровня дотошности этого вонючего старика любому в Красном замке как до Стены пешком идти.

Впрочем, Первый многих при дворе считал занудами, снобами и ханжами. В ранней юности только Танэрис разделял такую же неутолимую тягу к авантюрам, но “постарел” раньше, чем лист успел упасть с дерева. Первый понимал, что это навалившаяся ответственность, брак и корона полностью утопили его брата в государственной бюрократии, постоянных заседаниях и бесконечных пелёнках. Подумав о последнем принц брезгливо дёрнул плечами. Рано или поздно его ждёт такая же незавидная участь, и, возможно, он даже сможет с этим когда-нибудь смириться, но сейчас Первому было просто необходимо сделать какую-нибудь глупость, чтобы к полудню не начать говорить архаичными присказками местного септона.

Первый проснулся довольно рано, чтобы до часа соловья успеть застать леди Гоуст в Богороще. Она бывала там каждое утро и часто Первый составлял ей компанию, однако сегодня он вознамерился пробраться в её покои, пока леди Гоуст там нет. Вид на рощу открывался с высокой стены замка и, слегка выглянув за край каменного балкона, Первый увидел сновидицу мирно сидящую у корней чардрева в рассветных лучах. Сегодня пунктуальность леди Гоуст как нельзя кстати.

Стараясь не слишком привлекать к себе внимание давно снующих слуг, Первый направился в ту часть замка, где жила древовидица. Всё это было нелепым маленьким предприятием, но лёгкое предвкушение подняло ему настроение. Порой он не мог найти себе места, пока не выкинет какой-нибудь номер. Иногда это были безобидные шалости как эта вылазка, но чем старше он становился, тем более рискованные и серьёзные вещи ему хотелось совершать. Как будто алчность до острых ощущений, словно древнее тёмное божество, с каждым годом требовала всё больше подношений.

Дойдя до нужной двери, Первый опасливо огляделся по сторонам. К его удаче коридор был пуст. Неожиданно он вспомнил, как лет в семь украл с берега одежду служанки, которая купалась в речке, а потом наблюдал, как полностью нагая она возвращается в замок. Или как сам лет в пятнадцать выпрыгивал из дома одной деревенской девки в чём мать родила, потому что её разъяренный отец не собирался разбираться в том, пастух его дочь оприходовал или “прынц”. Или как через сетчатые окна в купальнях он подглядывал за румяными княгинями, которые приезжали в Красный замок на смотрины к его брату. В общем, Первый вдруг испытал те возбуждающе щекотливые ощущения, коих не испытывал уже давно, потому что как-то перестал попадать впросак в таких ситуациях, а может просто потерял чувства стыда где-то по дороге. Он смущённо улыбнулся и, отворив тяжёлую дубовую дверь в покои Гоуст, ловко проскользнул внутрь.

Скрестив руки за спиной, Первый стал прогуливаться по комнате, рассматривая её вещи. У Гоуст была просторная, богато обставленная комната. Второй позаботился о том, чтобы она не ютилась в монашеской конуре, а жила достаточно привольно. Хотя было отчётливо видно, что древовидица скромно обжила только небольшой угол комнаты. Первый медленно провёл рукой по подушке и аккуратно заправленному пледу на кровати. За несколько лет та сторона, на которой спала женщина слегка просела. Даже на ковре была еле заметно протоптана тонкая тропинка, по которой она постоянно ходит — от двери к правой стороне кровати и ближайшему окну. 

Другая же половина комнаты выглядела заброшенной, даже окна в той части были затворены ставнями, которые, судя по всему, не открывались всё это время. Это было очень похоже на саму леди Гоуст. На часть её души проливался естественный свет из единственного открытого окна, обличая для окружающих её простую и скромную натуру. Но другая часть была сокрыта холодным тенями, в которой без свечи и знания того, где и что лежит, было бы невозможно что-то разглядеть. Первый редко бывал в покоях Гоуст и уж точно никогда не задерживался, так что впервые у него было столько свободного времени, чтобы всё изучить.

На длинном столе напротив кровати покоился небольшой алтарь, рядом так же была посуда, в которой Гоуст готовила отвары и мази. Пара медных чаш, глиняные ступки, стеклянные пузырьки и ёмкости с маслами беспорядочно стояли на столе, но насколько Первый знал леди Гоуст, даже в этом маленьком хаосе была своя упорядоченная система. Принц поднял и слегка обнюхал каждый пузырёк, чтобы попробовать угадать, что за микстура внутри. Один запах особенно напомнил о Гоуст: смесь из загустевшего горьковато-сладкого сока сердце-древа, масла пряного багульника и других диких полевых растений, которыми она обмазывала его лицо во время сновидческих сеансов. Это помогало войти в транс и лучше “видеть”, соприкасаться со старыми богами. Он открыл пузырёк и осторожно вытянул пальцами пару промасленных бутонов. Плотно завернув их в платок, юноша спрятал его за пазухой, после чего бережно закрыл ёмкость, протёр и вернул на место. Леди Гоуст не раскрывала рецепт этой смеси Первому и не одобряла его самодеятельность. Она считала, что принц всё ещё недостаточно ориентируется в своих снах, чтобы пытаться вызывать видения самостоятельно, так что проводила такие ритуалы только под личным наблюдением.

Тут же лежала книга, которую леди Гоуст писала. Тяжёлый фолиант в угольном переплёте, но с пустой обложкой без каких-либо обозначений. Книга эта являлась её сновидческим откровением и неизменно была закрыта на старый браавосский замок. На возмущения Первого о том, что между ними не должно быть тайн, Гоуст ответила, что есть вещи, которые он пока не готов узнать, и, когда придёт время, она обязательно подарит ему ключ от Книги Сновидений. Если придёт. Иногда Первый думал, как велика была бы ирония, если бы по итогу все страницы в этой таинственной книге оказались пустыми. Очень в духе леди Гоуст. Он слабо улыбнулся и поддел пальцем уголок толстого переплёта на случай, если книга всё же вдруг не заперта, но та не открылась. 

Его взгляд упал на прикроватный сундук. Вот он-то точно не заперт. В сундуке хранились немногочисленные одеяния Гоуст. Он дарил ей множество роскошных платьев просто в знак доброй воли, но леди Гоуст всё равно ходила в одних и тех же. Пошарившись в сундуке, он не нашёл ни одного подаренного им наряда. И куда она их все дела? Наверняка, отдала беднякам. Первый недовольно цокнул языком. Он продолжил копаться в чужих вещах и в самом углу сундука всё же нашёл одно его скомканное платье, чему очень обрадовался. Правда, леди Гоуст совсем не носила его, потому что то, по её словам, было чересчур открытым. На секунду Первому захотелось сжечь все её платья кроме этого, чтобы она наконец надела его хотя бы раз, но слишком по-детски это бы выглядело.

Вдруг в коридоре послышались шаги и принц замер с женским платьем в руках, стоя в чужих покоях, словно какой-то вор-извращенец. Вот потеха-то будет, если сейчас кто-то войдёт. Но прохожий пошаркал по своим делам мимо двери, и Первый облегчённо выдохнул. Он прошерстил сундук и достал один из её повседневных нарядов. Это была тонкая полупрозрачная серая ткань, но обычно сновидица носила под ней плотное нижнее платье, тогда как верхние одежды служили лишь фактурной накидкой.

Принц представил Гоуст без этой дурацкой сорочки, в одном только летящем прозрачном одеянии. Его воображение вырисовывало линии её виднеющихся бёдер и оголённой груди, которая мягко колышется от движения. Он прикрыл глаза и, уткнувшись носом в ткань платья, почувствовал аромат трав и слабый запах самой Гоуст. От буйства фантазии и ольфакторных ассоциаций в его штанах стало теснее, так что Первый решил закругляться со своей непрошенной ревизией, пока она не вернулась из Богорощи и не застала столь небогоугодное зрелище. Хотя ничего такого уж небогоугодного он сам в этом не видел, конечно, но древовидице бы всё это однозначно не понравилось.

Их последний разговор закончился… неприятно, мягко говоря. И с тех пор они так и не беседовали. Иногда Первому хотелось отвести душу, но ни с кем кроме самой Гоуст он не собирался это обсуждать, а та будто рак-отшельник захлопнула свою ракушку и теперь оставалось только ждать, пока она вновь выползет на берег. Ну, либо снова открывать эту ракушку стальными щипцами. Об этом он тоже думал, но как показала практика, ни к чему хорошему это не привело. И это ещё Танэрис не знает о случившемся. Наверное. Наверное, если бы знал, уже отсёк бы мне голову. Отсёк бы, интересно?

В общем, всё было запутанно и сложно, так что Первый изобрёл решение попроще, пока не нашёл выход получше. Он скомкал шифоновое платье и запихал тонкую ткань к себе в рукав. Юноша осторожно выглянул в коридор, приоткрыв дверь, и когда убедился, что там никого нет, покинул комнату и направился к себе. Он бы мог отправить в покои леди Гоуст кого угодно и наказать принести её платье кому-нибудь из слуг, но это было бы слишком просто. К тому же он не мог отказать себе в удовольствии соприкоснуться с личными вещами и побывать в её спальне.

Оглядываясь по сторонам, Первый сильно врезался в выходящего из-за угла пожилого худощавого мужчину:

— Кхм, лорд-десница. Собрались выбить из меня все кости?

— Прошу прощения, принц Визар. Зрение подводит. — Десница почтительно поклонился.

— Ну, так протрите глаза, — Первый возмущённо хмыкнул и, задрав голову, направился дальше. Охваченный лёгким раздражением он не заметил, как тонкая серая ткань выскользнула из его рукава и беззвучно порхнула на пол.

— Принц Визар. — Высокий мужчина обернулся, элегантно скрестив руки за спиной.

— Что? — не оборачиваясь ответил ему Первый.

— Я протёр глаза. Кажется, вы обронили… платье.

Юноша схватился за рукав и резко обернулся. Под ехидную ухмылку Десницы он быстрым шагом вернулся и поднял ткань с пола. Первый почти испепелил его взглядом, пряча стыд под молчаливым негодованием.

— Надеюсь, ваши безусловно важные, — насмешливо акцентировал Десница, — планы не повлияют на ваше присутствие на сегодняшнем Малом совете.

— Не доставлю вам такого удовольствия, лорд Фамиас. Я не опоздаю. Случайно, по крайней мере, — небрежно кинул Первый и развернулся на пятках.

— Разумеется, — слишком тихо ответил мужчина, чтобы принц его услышал. — Вы всегда опаздываете только намеренно.