Я поднялась на ноги, рассеянность медленно уступала место нарастающему осознанию. Я поняла, что нахожусь на окраине леса, в месте, где встречаются две реки, и образуется небольшое озеро. Вокруг только тишина, нарушаемая лишь отзвуками капель воды. Они разбивались о землю, их падение эхом разносилось в ушах. Ветер стих, и я слышала собственное сердцебиение. Почему я на коленях? Лицо охотника, его кровожадные глаза смотрят на меня. Мои руки содрогнулись на его шее. Когда я успела припечатать его к земле? Он ухмыляется, упиваясь своей победой. Ливень не стихал, а ураган в моей душе лишь набирал обороты.

Как всё это началось?

— Твоим наставником на период тренировок перед испытанием стал столп ветра Санеми! — ворон уз, не переставая, кричал где-то над ухом в то время, как я собиралась с силами перед тем, как встретиться один на один с тем, кто больше всего на свете ненавидел демонов. И так уж вышло, что я одна из них.

— Даже звучит бредово, — я отмахивалась от птицы, мельтешащей перед глазами, — это ты накаркал.

— Ничего подобного! — пташка победно уселась на подоконник, глазки-бусинки сияли в предвкушении.

— Я и не думала, что ты такой злопамятный, — я вышла из дома бабочки, направляясь прямиком на тренировочную площадку.

— Это я злопамятный!? Ты кидалась в меня чем ни попадя, я чуть клюва не лишился! — ворон каркал в самое ухо, усаживаясь на плечо. Его перья были гладкими и черными, словно он был вылеплен из самой ночи, — и это после того, как я единственный согласился быть проводником демона! Я знал, что моя доброта мне боком выйдет.

— Во-первых, я кинула подушку, — я натянуто улыбнулась, смахивая его с плеча, — во-вторых, ты притащил в мою комнату свору каких-то куриц-голубок, которые перьями и не только эту же подушку изгадили, — птиц насупился, взъерошив свои перья. Он хмуро взглянул на меня, словно я нанесла ему глубокое оскорбление. Но между сердючкой и нежностью в его глазах мелькнула неуловимая искорка.

— Ты всегда находишь способ сделать всё еще хуже, — прошипел он, пытаясь скрыть свою обиженность.

Наконец, я заметила видневшуюся вдалеке макушку с белёсыми вихрами на ней. Это был Санеми. Я почувствовала лёгкий ветерок, но как ни странно, на этот раз он был совсем не приветливым. Мой напарник-ворон уже отреагировал на это предзнаменование и мгновенно исчез, оставив меня одну. Я неосознанно притормозила, когда неподвижная фигура вдруг повернула голову в мою сторону, но продолжила идти. Он улыбался, улыбка эта была отталкивающей, его глаза горели каким-то безумным блеском. Внезапно человек сделал шаг и с молниеносной скоростью понёсся на меня, занося клинок для удара. В момент лезвие почти коснулось мои шеи, увернуться не успею. Я выставила руки, послышался отрезвляющий звук разрезанной плоти. Я бросила все силы на последний выпад, мысли зашелестели в голове, словно листья на ветру.

Формирую поток, он всё больше, увеличиваю скорость.

Огромной силы воздушный порыв отбросил меня на несколько метров от мечника, он был готов нанести второй удар.

— Что ты делаешь!? Ты же наставник! — вскричала я, отчаяние пронзало мои слова. Я пыталась уловить его движения, но он быстро приблизился ко мне, готовясь нанести следующий удар.

— Наставляю, — прошипел он, его лицо искажено звериной яростью, — сделаю так, что ты больше не обманешь никого.

Я мгновенно отрастила руки на месте изрезанной в клочья плоти. Он снова отсёк их. Так раз за разом, с каждым шагом назад. Боль была нестерпимой, и этот круг не заканчивался. Я сжала зубы, пытаясь придумать, как действовать. Мои руки дрожали от напряжения, я сосредоточилась на медленном, глубоком дыхании, чтобы успокоиться и собраться с мыслями, хотя получалось хреново.

— Сколько ещё ты будешь подставляться? — надменный голос зашёлся в остервенелом крике, когда мечник оказался за моей спиной.

— Чёрт, — прошептала я, осознавая, что сейчас придётся сражаться за свою жизнь.

Я повернулась вокруг оси, формируя лёгкий круговорот, который вывел его из строя лишь на секунду. Бросившись прочь, я избегала его ударов.

— Хватит убегать! Слабачка! — кажется, тренировка началась быстрее, чем я ожидала.

Круг за кругом пересекая площадь, пробую оттолкнуться. Ветер поднялся и словно подхватил меня, будто стал моим союзником. Он шептал мне своим лёгким прикосновением, направляя мои движения и помогая мне сохранять баланс.

Потоки воздуха пересекались вокруг меня, создавая вихрь энергии и наполняя воздух напряжением. Температура менялась, а я внимала каждому шороху.

Я видела, как люди выходили из дома бабочки, мечники, лица которых застыли в гримасе ужаса. Санеми был поднят водоворотом. Если я не покончу с ним, он покончит со мной безжалостно. Без раздумий. Шёпот внутри нарастал, превращаясь в крик об опасности. Но когда огромное облако приблизилось к дому настолько, что доски отрывались от постройки, ветер стих по моей воле. Мечник приземлился наземь. Я стояла посреди единичных обломков и покосившихся деревьев, моя рука была выставлена вперёд, а разум чист, как белый лист. Я смотрела на мечников, приходя в себя. Сработал инстинкт самосохранения — отвратительная штука, благодаря которой ты превращаешься в животное.

Перед глазами возник образ моих же окровавленных рук. Я схватилась за голову, жмурясь от накатывающей тошноты.

Меня резко встряхнули, поднимая над землёй. Я схватилась за руки Санеми, больно царапая, но он продолжал держать, не шелохнувшись.

— Почему ты остановилась!? — я нахмурилась, сжав зубы. Две долгие секунды он смотрел на меня прежде, чем откинуть на землю. Будто бы невзначай вытирая руки о ткань брюк, мечник повернулся спиной, — я не буду тренировать тебя, — в этот раз голос прозвучал спокойнее, — твоя сущность в том, чтобы убивать таких, как мы.

Он обвёл взглядом собравшуюся толпу мечников, среди них были и знакомые мне лица. Ренгоку с мальчишками стояли поодаль. Охотник начал отдаляться. И с каждым пройденным шагом от меня отдалялась возможность. Возможность уничтожить Доуму.

— Но я не убила, — тихо шепнув, я упрямо смотрела в спину Санеми.

Он неестественно дёрнул рукой, останавливаясь. Мечник обернулся, и на меня снова смотрела наглая ухмылка. Слова, режущие острее ножа, пронзили тишину.

— И что же, можешь поклясться, что не убивала никого до этих пор? — в горле образовался ком, я поджала губы, а в памяти снова всплыли образы, картинка за картинкой. И вся эта череда раз за разом приходила к неизбежному: к воспоминанию всё тех же окровавленных рук.

Мечники перешёптываются, глаза, полные презрения глядят отовсюду. Для них моя заминка уже выглядела красочнее любого ответа. Но их воображение вряд ли сравнится с тем, как всё было на самом деле.

— Убивала, — как только я открыла рот, помимо меня зазвучали возгласы страха и неодобрения. Я помню каждую отнятую жизнь, более того, каждого я знала лично, все они были моей семьёй, друзьями и любимыми. Я сказала правду, но меняло ли это что-нибудь? Для всех здесь я с самого начала была просто монстром. Но я не хотела быть тем, чем меня сделали. Бросив взгляд на Санеми, я знала, что он думает обо мне. Но внутри бушевал шторм эмоций - я была обижена и ранена, но в то же время понимала, что он был прав.

Кривая усмешка исказила его лицо. Охотник швырял эти ядовитые слова, отчего захотелось зажмуриться. Но я не отвела глаза.

— О, Вы только гляньте! И ты, демон, смеешь говорить это мне прямо здесь, на территории охотников?

Я уже не слышала шёпот назревающих сплетен или обвинения в свой адрес. В ушах шелестел только ветерок, утренний бриз ласково перебирал пряди серебристых волос, какие-то из них уже были окрашены моей собственной кровью. Я невольно коснулась щеки, прикосновение жжением отозвалось на раненной коже. На пальцах расцвёл алый отпечаток. Демоны не чувствуют боли, ведь так? Но если я демон, то почему тогда становится сложно дышать, а сердце сжимается до боли в рёбрах?

— Я родилась не в том месте, не в то время. Если бы Вы пережили хоть половину того, что пережила я, Вы бы давно сломались, — всё также сидя на голой земле, я подняла взгляд на Санеми, он кажется разъярённым. Я нашла в себе силы только слабо улыбнуться в ответ.

В прошлой жизни я перебиралась в притонах, где каждый день был одинаковым и непредсказуемым. Единственной задачей в моем расписании было сохранить свою жизнь: не заснуть в опасном месте, не стать жертвой или не умереть от голода. И я с треском провалилась. Даже после перерождения, я оказалась в том же замкнутом круге. Но кое в чём я соврала: наверняка если бы кто-то другой оказался на моём месте, он бы справился лучше.

В следующий миг только блеск клинка бросился мне в глаза, и внезапно крепкая спина озарилась лунным светом. Я моргнула, поднимая взгляд на сцепившихся охотников. Рука Ренгоку Кёджиро казалось немного подрагивала, но он не шелохнулся, удерживая меч, чтобы отразить удар Санеми. Я не могла увидеть выражение лица мужчины, но услышала спокойствие и непоколебимую решительность в голосе.

— Это нарушение приказа, господин Санеми, — противник с легкостью отмахнулся, они оба вложили мечи в ножны. Столп ветра недовольно фыркнул.

— Защищаешь демона, Ренгоку Кёджиро? Мало того, что ты позволил ей спасти себя? — всё та же безобразная ухмылка виднелась на его лице. Санеми подошёл настолько близко, что, кажется, они вот-вот столкнутся лбами.

— Я защищаю то, во что верю.

— Ты слаб. У тебя нет права что-либо защищать.

Внезапно рядом оказалась троица. Танджиро и Иноске прямо напротив Санеми будто прикрыли собой столпа. Поразительная храбрость. Зенитсу же бормоча что-то о придурковатости тех двоих, встал позади них, не отставая. Даже вспомнились деньки в лаборатории. Наблюдая, как за Танджиро присоединяются с таким же рвением и остальные, я невольно улыбнулась. Сестра тоже так умела — вести всех за собой.

— Вы не имеете права говорить так о господине Ренгоку! Он рисковал жизнью, чтобы спасти нас! — мальчишка со шрамом на лбу нахмурился, горячо защищая своего наставника.

— Конечно! Ренгоку классный мужик! — Иноске не мог устоять на месте, настолько он был полон энергии.

Я встала на ноги, усталости и след простыл. Мой новоиспечённый наставник нахмурился, но точно морщинка пролегающая меж бровей исчезла, как выражение его лица стало и вовсе нечитаемым. Он говорил спокойно и вкрадчиво, враждебность утихла, остался только мёртвый штиль. Но как всем известно, когда не слышно ветра, грядёт буря.

— Я всё сказал. Тренировать её не стану, — Санеми обернулся и ушёл, не оборачиваясь. Вот и поговорили.

Я отвернулась, не желая более сталкиваться с этим заносчивым придурком. Я знала с самого начала, что тёплого приёма ждать не стоит. Это и не нужно. Моя цель остаётся прежней. И на этом пути мне не понадобится чья-либо помощь.

— Госпожа Рена, не беспокойтесь! Господин Санеми всегда такой! Он всем говорит гадости, но я уверен, что не со зла! — не смотря на сомнительные речи, на лице юноши сияла искренняя и доброжелательная улыбка. Хоть капля света в этом котловане со змеями. За последние дни со мной говорил разве что ворон, остальные только кидали опасливые взгляды.

— Не сомневаюсь, — я недовольно процедила сквозь зубы, однако мальчишка, словно и не видя изменений, продолжил вдохновлённо.

— Мне кажется, это было частью тренировки! Продолжая в том же духе, Вы точно будете готовы к любой атаке!

Многозначительно переглянувшись с Ренгоку, нам обоим было очевидно, что никакой тренировки не было: если и не попытка убийства, то явно намерение изувечить. Надевая маску безразличия, я лишь пожала плечами. В голове пусто: сказался переизбыток впечатлений за последние дни.

— И что теперь? Мне поменяют наставника? — вместо ответа столп улыбнулся, отводя взгляд.

— Ха! Неужто ты думаешь, что по одному твоему зову столпы изменят свои планы? Наглый демон, думай, о чём спрашиваешь, пришла на всё готовенькое и надеялась, что все будут с тобой нянчиться? — верещание Зенитсу ударило по ушам. По-идиотски ухмыльнувшись и закатив глаза, он ещё некоторое время насмехался, пока столп не решил прервать этот словесный поток, что из него льётся.

— Даже самым красивым цветам приходилось терпеть ветер, когда они цвели. Так что не позволяй временным трудностям влиять на свой путь слишком сильно, — такой взгляд я замечаю не впервые, невозможно понять, что творится в этой светлой голове. Но одна только надоедливая до скрежета зубов мысль зажглась с осознанием: “Без обучения я здесь застряла”. А значит с заносчивым придурком встретиться ещё предстоит, уж я всё организую.

— Что если устроить тренировку на четверых в этот раз, Ренгоку-сан? — Танджиро сиял от нетерпения, глаза его искрились, словно две звездочки на ясном небе. Он не мог скрыть своего желания проверить себя в настоящей битве с демоном. Даже кабан воодушевился, достав клинки и уже направляя их в мою сторону.

Не смотря на энтузиазм ученика, столп мельком взглянул на меня, скрещивая руки на груди и торжественно заявляя:

— Не по уставу! — послышались вздохи разочарования, его широкая и такая доброжелательная улыбка казалась мне издевательской. Но ничего не поделаешь.

Я стояла поодаль, наблюдая за тем как раз за разом их клинки встречались друг с другом в спарринге. Это была не ожесточённая борьба, я видела отточенные движения, и с каждым шагом столп словно дирижёр направлял мальчишек, словно огонь на ветру он вырисовывал замысловатые узоры, встречая атаки. И этот странный танец не оставлял им и шанса попасть в цель. Это так отличалось от того, к чему привыкла я.

Услышав шелест листьев, я прикрыла глаза, концентрируясь. Это было моей тренировкой. В лаборатории я боялась закрывать глаза, потому что тогда обостряются совсем иные чувства. Сквозь тихий шелест понемногу слабый перезвон клинков в ножнах охотников становился громче, и за ним следовали слова их хозяев. Эти голоса звучали наперебой в голове:

“Чудовище..” “Мне так нравится это место”

“А что ты будешь на обед?” “Я не выкладываюсь на все сто”

“Она чуть было не разрушила всё” “Она может убить нас всех”

“ПустЬпрОвалиВает Отсюда”

“Сколько можно тренироваться” “Это мой шанс”

“Я не чувствую рук” “Он открылся”

“Демон здесь” “Интересно, каково это — быть камнем”

Я невольно открыла глаза, снова ничего не вышло. Раньше бы никогда не подумала, какую силу имеют одни только слова. Это сводит с ума.

— Бездельница.

Я обернулась так быстро, что и сама не заметила, как была уже готова к атаке. Абсолютно точно не почувствовала его присутствия, парень с перебинтованным лицом стоял в отдалении. Это место делает меня параноиком. Спустя несколько долгих секунд, он так и не заговорил, одни только его глаза неестественно светились в полуосвещённой мгле. Я уловила еле заметное движение, и из складок одежды на его шее показалась змея. Её тонкий раздвоенный язык мелькнул, послышалось тихое шипение. Я нахмурилась.

— Слабая.

Признаться, такие речи уже порядком надоели.

— Если это всё, что ты хотел сказать, мог бы и не стараться.

Развернувшись, я побрела в неизвестном направлении, желая только наконец остаться одной.

— Так и будешь продолжать жалеть себя?

Что-то заставило меня остановиться и до побеления костяшек сжать кулаки, но это была не злость.

— Если умная, давно поняла.

Я не видела его лица, и, к счастью, он не видел моего. Захотелось поднять глаза к небу. Так мы и стояли в то время, как заливистый смех той троицы звучал так неестественно на нашем фоне.

— Я делаю всё, что в моих силах.

— Недостаточно.

— Что мне остаётся, если нигде мне места нет? Так легко рассуждать со стороны? — я обернулась, прерывисто дыша, как будто кто-то перекрыл кислород. Я спорила, сама не понимаю, для чего.

— Ты спрашиваешь у меня? — впервые я наконец уловила эмоции в его голосе, — почему думаешь, что кто-то должен принимать тебя?

“Потому что даже я сама не могу принять себя”

Я молчала упрямо, хотя уже знала ответ. Мой вопрос был адресован вовсе не ему.

— Догадливая. Если бы у нас был шанс переродиться и очистить свою испорченную кровь, — на мгновение столп замолчал, его слова не несли сочувствия или горечи, — но это невозможно.

— Зачем ты говоришь мне это? — такой приступ искренности заставляет насторожиться.

— Ты меня бесишь, — ответ оказался более впечатляющим, — если собираешься и дальше быть тут лишней, можешь проваливать, здесь не место для детских игр.

На этом он прервал разговор, неторопливо удаляясь, а я не нашла в себе сил ответить. И вместо того, чтобы о чём-то и дальше думать, пора было действовать. Гомон чужих слов вновь преследовал, но он стал больше похож на белый шум на старом дребезжащем телевизоре. Такие остались только где-то на задворках моей памяти, а значит, они давно уже не имеют веса, хотя бы в этом мире.

— Она и дальше будет сидеть так?

— Не знаю.

— Сколько уже времени прошло?

— Не знаю.

— Как думаешь, чего она добивается?

— Да не знаю я!

До меня донёсся смешок Шинобу, когда вдруг разъярённый Санеми вышел из дома бабочки, яростно хлопая дверью так, что хлопья снега свалились с громоздкого навеса. Я медленно подняла глаза, и вот мы уже смотрели друг на друга. Помню, в первый день он избил меня, окрашивая кружившие вокруг снежинки первого снегопада в красные оттенки. Я решила идти до конца, потому теперь не сдвигалась с места. Сколько бы ударов не прилетело, я не уйду.

Так прошла неделя.

И вот теперь мы смотрим друг на друга. Не смотря на то, что желудок давно от голода прилип к позвоночнику, я сидела прямо. Не сказать, что меня это сильно беспокоит, давным-давно я привыкла к такому. Я видела как кулаки его сжались, брови сдвинулись, на чуть выступающих скулах играли желваки. Но теперь он не пытался ударить. Из дома, тихо скрипя дверью, словно порхая, вышла Шинобу. Алые следы рядом со мной ещё виднелись на белоснежном полотне из снега, они словно собирались в общую картину. Это было похоже на цветущую розу, слабо мерцающую в окружении льда. Протеста колючий цветок.