Ранним утром на Меридиане Фобос сидел в огромном источнике, облокотившись на каменистый край, чуть прикрыл глаза и расслаблялся в тёплых лёгких волнах. Энергия из ядра его родной планеты поступала в воду через четыре толстых стебля и проникала в каждую клеточку его тела, наполняя его ещё большей силой. Наслаждаясь моментом, Эсканор даже не услышал, как Седрик подошёл к роднику.

      — Мой повелитель, — прошепелявил высокий молодой мужчина с длинными жидкими волосами, стянутыми в низкий мышиный хвост.

      Князь словно проснулся от сладкой дрёмы в приятной воде и, поняв, что не один в купальне, задал вопрос:

      — Седрик, какие у тебя новости? Снова мятежники готовят атаку?

      — Мой князь, они где-то затаились. Залегли на дно и выжидают, чтобы нанести ещё один удар.

      — Рано или поздно они объявятся. Они настырные, но не настолько сильные, чтобы победить нас, ведь на нашей стороне магия, — изрёк Фобос.

      — Они не обладают магией, но их дух нельзя сломить, — продолжил мысль лорд. — Вроде бы очень просто с ними разобраться, но они находят лазейки, чтобы скрыться, а потом напасть исподтишка.

      Краем уха слушая лорда, Эсканор разочарованно выдохнул и опустил взгляд вниз, понимая, что ситуация зашла в тупик. Даже обладая магией, князь не может справиться с толпой мятежников, объявивших ему войну. Они не чародеи, зато могли обхитрить гигантского нага и выйти сухими из воды, не попавшись ему. Если кто-то из повстанцев попал в тюрьму, то другие рано или поздно придут к нему на помощь. Эта игра с повстанцами превращалась в замкнутый круг, и перед Фобосом маячил новый раунд.

      — Боюсь, нам придётся ждать очередного удара, — проговорил Эсканор. — Ты подготовил войска, чтобы отразить атаку в случае нападения?

      — Разумеется, мой князь. Наши войска всегда готовы.

      Расслабляясь от голубых вод озера, Фобос посмотрел на собственное отражение в волнах и вспомнил ещё кое о чём, что произошло неделю назад.

      В тот день в тронный зал пришли два стражника. Склонившись перед ним, Тайнар доложил ему:

      — Повелитель, мы попытались схватить того колдуна в золотой маске, но он нас отшвырнул, обвил стеблями и сказал, чтобы мы передали вам привет от него. Ещё потребовал, чтобы вы перестали его преследовать. Появится только тогда, когда у него будет настроение. Потребовал ждать его каждый день. Когда-нибудь он сам к вам придёт. Потребовал не жечь леса из-за плохого настроения.

      — Он нас освободил, — добавил Эргот. — Мы пытались его схватить, но он не позволил со своим невидимым щитом. И потом скрылся в портале. Повелитель, мы клянёмся, что даже не знаем, куда он пропал. Но то, что не наш, не меридианец, мы поняли.

      — Спасибо, вы сообщили ценные сведения, — поблагодарил Фобос. — Вы думаете, что я вас накажу за то, что не поймали колдуна? Я прекрасно понимаю, что вам с ним не тягаться. Лучше это дело доверить Седрику.

      Вспоминая странного колдуна в золотой маске, Эсканор посмотрел на лорда, ожидающего очередного вопроса повелителя, и поинтересовался:

      — Тот незнакомец в золотой маске не объявлялся?

      — В последнее время о нём ни весточки не было, — ответил Седрик.

      — Знаешь, что меня поражает?! — заявил Фобос, сжимая руки в кулаки. — Непредсказуемость! От мятежников понятно, что ожидать. Их намерения свергнуть меня с трона ясны как солнечный день. Они не сдаются, правда, могут только мечами махать. А что ожидать от того колдуна? Каковы его цели? Какой магией он обладает? Даже не знаю, когда он снова придёт и нанесёт удар. И самое главное — какой силы будет этот удар?

      — Он рано или поздно даст о себе знать. Пока следует подумать о мятежниках. Проблемы надо решать по мере их поступления, — изрёк лорд.

      — Да... Я бы ещё посидел в источнике, но так можно всю жизнь просидеть, — пробормотал князь, выходя из воды.

      Уже через час Фобос гордой походкой пошёл решать дела королевства. Открыв дверь, князь вошёл в тронный зал, и ему в нос ударил резкий сладковатый пряный запах каких-то благовоний. Зашедший следом Седрик ощутил сильную тошноту от тяжёлого приторного аромата, разлетающегося по залу.

      — Это ещё что такое?!! — злобно задал вопрос Фобос, утирая слёзы, выступившие от накуренного дыма.

      — Горящая смола, — пробормотал лорд, махая ладонью перед носом, сжимая губы от подступившего кома к горлу. — В ней ещё какие-то нотки. Похожие на лимонное масло.

      Эсканор одним взмахом руки открыл окна в башне, и в огромный тронный зал ворвался ветер с дождём, обдувая помещение свежим воздухом. Князь шёл к трону, и с кресла прямо ему под ноги упал лист бумаги в клеточку, вырванный из блокнота. Утерев слёзы, Фобос поднял анонимное послание и вслух прочитал:

      «Добрый день, Фобос. Ты не виноват в поджоге своего леса. Сегодня на Земле один колдун из Инферно попытался сжечь лес в Сибири. Он понёс заслуженное наказание за поджоги. Не беспокойся — второй раз он не придёт жечь деревья. Мы его уничтожили. Спасать свою планету от зла должен ты, но это сделал я. А ты только умеешь делать, что тиранить своих подданных вместо того, чтобы помогать им и своему королевству. Какой же ты король после этого? Хочешь оценить подарок от тех, кто мне помог сразиться со злом? Понюхай. Тебе понравится».

      — Спасибо! Очень понравился этот подарок! — возмущённо проговорил Эсканор, отмахиваясь листком бумаги от благовонного дыма.

      — Повелитель! — послышались два громких баса.

      Князь обернулся и увидел перед собой двух стражников. Внимательно взглянув на них, Фобос уже понял, какую новость услышит, поэтому проговорил:

      — Я так понимаю, вы пришли с докладом, что слышали поблизости хлопок крыльев и смешки кого-то невидимого.

      — Повелитель, он ещё что-то шептал, а потом хихикал, — доложил один стражник.

      — Прошу прощения, повелитель, но чем у вас пахнет? Может, это и есть его подарок? Среди шёпота слышал слово «подарок», — догадался другой великан.

      — Похоже, у нас проблема, и мы даже не знаем, где искать этого человека в маске... — изрёк Седрик.

      — Надо заманить его в ловушку, — заявил Эсканор. — Наверняка он заодно с мятежниками. Если это так, то мы убьём двух зайцев — арестуем всех бунтарей и разберёмся с тем крылатым.

      — Мой князь, я лично поймаю этого крылатого, — прошепелявил Седрик. — Но на это нужно время. Мы даже не знаем, заодно ли он с мятежниками.

      — По его посланию понятно, что он с ними заодно! — отрезал Фобос, продолжая размахивать листком бумаги возле носа.

      Стражники смотрели на разгневанного князя и, откланявшись, ушли на свой пост. Эсканор ощутил свежий воздух в тронном зале и, лишь одним взглядом закрыв все окна, потребовал:

      — Седрик! Позови прислугу! Нужно убрать эти благовонные пятна! Запах не совсем выветрился.

      Ничего не говоря, лорд откланялся и покинул тронный зал. Продолжая держать в руке записку, Фобос сел на трон и снова вчитывался в каждую строчку послания от незнакомого колдуна, пришедшего из ниоткуда. Поняв, что обвинение в поджоге леса Еграри снято этим же странным магом, Эсканор тяжело вздохнул и прошептал:

      — Неужели хоть кто-то признал, что я невиновен в преступлении, в котором меня обвинили? Если бы я сказал, что не жёг лес, то никто бы не поверил. Тем более, мятежники, которым только дай повод, обвинят во всех смертных грехах.

      Пока Фобос пытался осознать происходящие события и понять цели неведомого колдуна, его противники тоже не тратили время зря. Этим же утром повстанцы затаились в пещере горы, стоящей в лесу, чтобы затаиться от потенциальных шпионов князя. Молодой вождь Калеб сидел в кругу своих соратников и сообщил:

      — Неделю назад мы унесли со склада Фобоса несколько мешков зерна. Когда услышали рог, нам удалось вырваться и увезти всё зерно в тележке. Когда мы сбежали, мой отец и отец Олдерна так и остались на складе, и до сих пор от них ни слуху, ни духу. Мы условились встретиться возле леса Окулири, если им удастся выбраться, но они так и не появились.

      — Мой отец тоже как сквозь землю провалился после той вылазки, и от него слуху, ни духу. Мы думали, что они не могут нас найти. Если бы они были на воле, то пришли бы в Окулири, — вставил Олдерн.

      — Даже страшно подумать, что может произойти, если уже неделю от них нет весточки... — взволнованно добавил молодой человек.

      — Знаете, говорят, что пришёл наш спаситель, — вставил Дрейк и, достав свёрнутый в рулон плакат, показал всем изображение крылатого человека в золотой маске. — У него огромные чёрные крылья и горящий зелёным светом взгляд. Это он погасил лес Еграри. Его сжигал Фобос, а он пришёл и погасил этот пожар.

      — Мы не знаем, кто этот странный колдун, откуда он пришёл и каковы его намерения, — изрёк Калеб. — Он может надолго пропасть, а потом появиться. Он как призрак.

      — Но раз он спас лес от пожара, то, может, покарает этого тирана, — высказывали свою надежду молодые люди, надеющиеся вернуть на Меридиан ясный солнечный свет и рай, который не видели с самого детства.

      — Помощь магии нам не помешала бы, — прокомментировал другой повстанец. — Может, этот маг нам поможет.

      — Рано или поздно этот тиран ответит за все свои преступления! — вставил Дрейк. — Он заплатит за всю кровь, пролитую им!

      — Если наши отцы живы, то мы узнаем об этом очень скоро, — отрезал вождь повстанцев, сжимая руку в кулак, словно уже готовясь к битве.

      Готовясь к битве, Калеб взял с собой меч, вышел из пещеры и, не теряя ни минуты, собрался идти во дворец для серьёзного разговора с Фобосом. Надежда повстанцев росла от осознания, что может прийти спаситель и разом прекратить все беды своего королевства, наказав правителя-тирана, незаконно занимающего трон.

      Перед главарём открылся портал; из него вышел тот самый крылатый чародей в золотой маске и осмотрелся, желая понять, где он. Калеб и остальные повстанцы удивились, увидев перед собой того, кто теперь стал призрачной надеждой Меридиана. Внимательно изучив толпу повстанцев, маг словно что-то вспомнил, быстро закрыл портал зелёным драгоценным камнем и сказал:

      — Если вам нужна моя помощь, то на сегодня я к вашим услугам.

      Найджел покинул здание школы и шёл по заснеженной улице к остановке. Дожидаясь автобус, Эшкрофт про себя отметил:

      «Удачно это биологичка заболела, что наш класс на урок раньше освободился. Надо поговорить с дедушкой Мэтта и выяснить, что происходит. Мне его поведение совсем не нравится».

      Нужный автобус подъехал к остановке. Найджел заскочил в салон и через несколько минут уже был в нужном районе. Выйдя из маршрутки, Эшкрофт зашёл в магазин мистера Олсена и смотрел, как старик вычищал клетки, менял воду, а птицы летали по помещению. Услышав звук открывающейся двери и звон «музыки ветра», старик посмотрел на приятеля внука и крикнул:

      — Дверь закрой!

      Школьник быстро захлопнул дверь и ждал, когда продавец наведёт порядок в клетках и запустит птиц обратно. Закончив уборку и смену воды, мистер Олсен закрыл канареек и попугаев в клетки, посмотрел на юношу и задал вопрос:

      — Найджел, зачем ты пришёл? Уроки у тебя так рано закончились?

      — Просто биологичка заболела. Урок отменили, и я пришёл к вам. Надо поговорить, мистер Олсен. Я переживаю за Мэтта. — Найджел решил с ходу начать важный для него разговор.

      Продавец встал за прилавок и посмотрел на юношу, с которым его внук дружит. Сжав руки в кулаки, дедушка задал вопрос:

      — Ты тоже заметил, что что-то случилось?

      — Мне не нравится, что он стал каким-то другим, — затараторил Эшкрофт. — Он всё время о чём-то думает, и я не могу понять, почему он всё время в каком-то трансе. Когда спрашиваю, что случилось, он толком ничего не рассказывает. А вчера пришёл с какой-то царапиной на шее, словно ему ножом полоснули. Говорит, что бритвой порезался, но мы же понимаем...

      Мистер Олсен посмотрел на взволнованного Найджела и осознал, что не только дома Мэтт странно себя ведёт. Старик вспоминал, что уже сам хотел прийти в Шеффилд, поймать где-то лучшего друга его внука и узнать, что с ним происходит. Услышав сбивчивую речь Эшкрофта, мистер Олсен понял — тот тоже ничего не понимает и надеется найти ответы на те же вопросы, что у него, самого близкого человека Мэтта.

      — Найджел, я и сам не знаю, что случилось с Мэттом, — оправдывался дедушка. — Он почти что дома не бывает, если не репетирует с вами. Поможет мне в магазине, сделает уроки, напишет слова да аккорды к песням и убежит куда-то. Говорит, что он где-то гуляет. А где он там ходит? Я не знаю. А теперь эта царапина... Мне хочется верить ему на слово, что он поцарапался от бритвы, но сердце не на месте.

      Эшкрофт стоял в магазине, ощущая себя беспомощным. Он надеялся, что дедушка Мэтта сможет всё объяснить, но мысленно попал в молоко — зато узнал, что поведение приятеля подозрительное ещё и дома, и картина вырисовывалась удручающей...

      — Я даже не знаю, что и думать, мистер Олсен. Куда он может идти по вечерам? Может, он с какой-то шпаной связался и ничего не говорит?

      — Наш Мэтт не такой! — отрезал дедушка. — Он не будет яшкаться со всяким отребьем! Он даже с Урией Данном не дружит.

      — Урия хулиган, но не отребье и не шпана! — заявил Найджел. — Они с Мэттом перебрасываются парой слов время от времени, но они не дружат, но и не враждуют. Мистер Олсен, я больше не знаю, что и думать. Я вижу, что с моим другом что-то случилось, но ничем не могу ему помочь. И дело не в том, что его мама умерла. Тут что-то другое.

      — Он и до смерти мамы целый месяц где-то шлялся, а потом приходил, когда все уже спать ложились, — подтвердил дедушка его догадки. — Я не знаю, что с ним случилось. Я тоже ничем не могу помочь своему внуку.

      Эшкрофт тяжело вдохнул, не зная, что и думать. И он, и мистер Олсен пытались понять, что происходит с Мэттом, и в воображении обоих вырисовывались страшные картины. Дедушка уже сам начал думать, что его внук ввязался в дурную компанию, поэтому где-то гуляет, а потом, возвращаясь домой, не отвечает на вопросы.

      Послышался звон «музыки ветра», и в магазин вошёл Мэтт. Увидев Найджела, Олсен от удивления брякнул:

      — Найдж, а ты что тут делаешь?

      — Что я делаю? — задал вопрос Эшкрофт, исподлобья глядя на приятеля. — Что ты делаешь?

      — А что я делаю? — прикинулся непонятливым Мэтт, хотя осознавал, что от него хотели услышать.

      — Ты так и не понял, что мы за тебя переживаем! — продолжал Найджел. — Я прихожу поговорить с твоим дедушкой о твоих проблемах и что от него узнаю? Что ты вечерами где-то шляешься! Даже я не торчу по вечерам непонятно где. Ты где шляешься допоздна? Я тебя спрашиваю!

      Мистер Олсен строго посмотрел на внука, всем своим видом требуя ответить на вопрос. Мэтт растерялся, понимая, что не может найти нужные слова для оправдания — мысли путались от растерянности. Ему хотелось превратиться в ангела и показать свою силу, но желание сохранить тайну было сильнее. Тяжело вздохнув, юноша опустил глаза в пол и с раздражением в голосе заявил:

      — Господи, почему вы просто не можете успокоиться? Хожу я по городу, расслабляюсь! Просто хочу отдохнуть после уроков, репетиций, работы. Какой ответ вы хотите от меня услышать?

      — Мэтт, ты думаешь, я идиот? — задал вопрос Найджел. — Я же по твоим глазам вижу, что ты врёшь. У тебя на шее царапина, словно тебе глотку перерезать хотели. Только слепой не увидит, что это не порез от тупой бритвы.

      — Мальчик мой, ты хоть своему другу не ври, — вмешался мистер Олсен.

      — Послушай своего дедушку и не ври, — согласился Эшкрофт. — Так что случилось? Где тебя ограбили? Ещё Урия говорит, что вчера ты пришёл на первый урок заплаканный.

      Этот допрос чуть ли не с пристрастием утомлял Мэтта. Не зная, что ответить волновавшимся за него близким людям, юноша посмотрел то на приятеля, то на дедушку и разразился гневной тирадой:

      — Я просто хожу вечером пошататься по городу, чтобы отдохнуть и расслабиться! А вы мне мозг выносите! Как мне надоело постоянно оправдываться! Вы что, все сговорились?

      — Мэтт, мы просто желаем тебе добра, — объяснил дедушка. — Мы за тебя беспокоимся. Мало ли, что с тобой происходит. Нам не нравится, что ты где-то гуляешь, а потом приходишь с порезом на шее.

      — И вообще, старик, ты странно себя ведёшь, — добавил Найджел. — Я уже не знаю, что и думать. И твой дедушка не может понять, что с тобой случилось.

      — Достали! — Мэтт развернулся, вышел из магазина и громко хлопнул дверью. От сильного стука и звона «музыки ветра» животные вздрогнули от ужаса.

      — Вот и поговорили! Только разозлили его, — проворчал Эшкрофт.

      — Найджел, оставь его в покое, — ласково проговорил дедушка. — Спасибо за неравнодушие.

      — Вам тоже спасибо, что выслушали, мистер Олсен. Мне нужно идти. У меня дела. — Распрощавшись с хозяином магазина, Найджел покинул уютное помещение.

      Идя по улице к автобусной остановке, Эшкрофт встал у небольшого павильона и, скрестив руки на груди, про себя подумал:

      «Придётся как-нибудь проследить за ним. Не хочется быть шпионом, как в каком-то дешёвом боевике. Но мне надо узнать, что с ним. Может, так пойму, что происходит. А то спрашиваешь-спрашиваешь, но он то уклоняется от ответа, то психует».

      Мэтт шёл по улице, не разбирая дороги, и думал о случившемся. Олсен осознавал, что дедушка и лучший друг за него беспокоятся, переживают из-за его странного поведения. За минутную слабость и вспышку гнева ему было стыдно, словно он разгромил магазинчик для животных так же, как когда-то принёс разрушения на Кондракар и на Замбалу во время службы Нериссе. Тогда Шегон не особо испытывал муки совести, а в этот день по его душе заскребли кошки, отчего ему хотелось убежать куда-то далеко и закрыться от всего мира.

      «Мне не надо было грубить самым близким людям. Я понимаю, что они меня любят, что они желают мне добра. Но если скажу, что отращиваю крылья и превращаюсь в здоровенного верзилу, то они захотят одеть на меня смирительную рубашку. А если увидят, как я это делаю, то захотят уже сами себе вызвать психушку. Ах... Знаю, как спасти мир, но не знаю, что говорить близким, чтобы отмазаться. Они мне уже не верят, что я просто иду гулять, что я порезался бритвой».

      Идя по тротуару, Мэтт свернул за угол и заметил в окне аварийного дома под снос странное свечение. Зайдя в проём, Олсен прошёл вглубь и увидел перед собой небесно-голубой портал в другое измерение. Телепортировав портфель в свою комнату, маг преобразился в боевого ангела и проник в параллельный мир.

      Шегон вышел из портала, осмотрелся и понял, что оказался где-то в гористой местности на Меридиане. Увидев перед собой толпу выходящих из пещеры молодых людей, маг присмотрелся и узнал нескольких — удивлённого от неожиданного явления Калеба, стоящих у входа в пещеру Олдерна, Дрейка и ещё многих, кто в том будущем сражался против Фобоса. Вспомнил, как во время битвы на скалах прикрывал Калеба, Ватека и Дрейка от прихвостней князя, пока сам виновник «торжества» не явился и не показал мощную лавину. Унося двух рослых парней и одного синекожего великана на крыльях, Мэтт тогда про себя смеялся и сравнивал возможности обеих ипостасей — в истинной подростковой форме он ничего тяжелее гитары не поднимал, а в облике Шегона, наверное, смог бы и голыми руками пронести над землёй многотонный валун, не рискуя заработать грыжу.

      За мгновение прокрутив эти короткие моменты в памяти, ангел посмотрел на остановившихся повстанцев, закрыл портал, чтобы не превращать Меридиан и Землю в проходные дворы для всех желающих, и сказал:

      — Если вам нужна моя помощь, то на сегодня я к вашим услугам.

      — Кто ты? — наперебой задавали вопросы повстанцы.

      — Меня зовут Шегон. Я Верховный Маг Земли. Пришёл сюда, чтобы сказать вашему тирану — пусть не лезет на Землю. Кстати, он у вас лес не жёг. Лес жёг другой колдун, и я с другими тайными магами на Земле его наказал, когда он сунулся к нам и устроил пожарище.

      — Говоришь, не жёг лес? Может, ты этого тирана защищаешь? Может, ты с ним заодно? — спросил один из повстанцев.

      Понимая, что ему не верят, Шегон спокойно объяснил, что недавно произошло:

      — Когда я первый раз пришёл на Меридиан, услышал от местных жителей, что горит лес. Нашёл и понял, что огонь непростой, а волшебный. Можно сказать, адский. Я его втянул в камень и сам понял, что это сделал Фобос. Отправил ему этот шар с сопроводительным письмом.

      — Значит, это ты его разозлил? — с усмешкой в голосе задал вопрос один молодой человек, перебивая его. — Теперь я понял, почему он тебя разыскивает.

      — Да, я его разозлил, — с гордостью в голосе ответил Шегон, словно всю жизнь этого добивался.

      — А откуда ты узнал, что он не жёг лес? — продолжал сомневаться другой повстанец.

      — Вы ещё не дослушали! — отрезал маг и продолжил: — На следующий день я пошёл на Меридиан за одним путешественником по порталам. Я его вернул домой, а потом осмотрелся и увидел, что мои портреты висят на каждом столбе. Ещё два орка попытались меня схватить. Но как можно схватить мага, если сам не имеешь ни капельки волшебства? А через неделю я обнаружил, что горел лес на Земле, в Сибири. Конечно, я полетел туда и сразился с колдуном.

      — Это был не Фобос? — задал вопрос Олдерн.

      — Нет, не Фобос, иначе у вас уже вчера была бы анархия, ведь наследницы-то нет, — усмехнулся ангел. — Я с этим колдуном сразился и чуть не погиб. Он меня отравил магическим клинком, и у меня на шее рана. — С этими словами Шегон показал повстанцам царапину от волшебного кинжала и попытался её залечить, но она не исчезала.

      — Как ты выжил? — спросил один повстанец, мужчина средних лет.

      — Меня вылечили. А потом мне дали благовоние, и я с его помощью уничтожил колдуна. Он понёс заслуженное наказание. Но я Фобосу отправил подарочек — благовония, которыми уничтожил того колдуна из Инферно.

      — Мне уже интересно, не задохнулся ли тиран от этих благовоний? — рассмеялся Дрейк.

      — Сам не знаю, — заявил Шегон. — Но понимаю, что он меня ненавидит и жаждет в порошок стереть.

      Сказав это, Мэтт захихикал и осознал, что всё равно не отделался от одной вредной привычки. Шегон вспоминал, как в самом начале злодейского пути всласть напитывался ненавистью Вилл, дразня похищенным парнем. Во время слежки за Стражницами он превращался в подростка, бродил по коридорам Шеффилда и лишь для поддержания своих сил в тонусе продолжал подпитываться от Вандом, словно перехватывал дешёвый фастфуд. В этой жизни у ангела уже нет необходимости в энергетическом вампиризме, но его всё равно неумолимо тянуло на подобные подвиги, только выбрал для этого другую жертву.

      «И вправду. Привычки старые, а трюки новые. Правда, теперь достаю не Вилл по приказу Нериссы, а этого придурка на троне по зову собственной души», — отметил про себя Олсен.

      — Для каких целей ты пришёл сюда? — задал вопрос Калеб, надеясь на нового союзника, а с ним и на увеличение шансов на победу.

      — У меня личная цель, — ответил Шегон. — Я всего лишь за справедливость. Не выношу власть и чистое зло. — Мэтт невольно повторил свои же слова, которые говорил при других обстоятельствах.

      — Тогда ты с нами? — спросил главарь повстанцев.

      — В этой войне я на вашей стороне, — заявил ангел и продолжил: — Но я не смогу быть всё время рядом. Мне важнее Земля, где порой тоже творится зло. Буду помогать по возможности. Только просьба — не лезьте в пекло без крайней нужды. Он не так силён, но вы с ним всё равно не справитесь без помощи магии.

      Шегон смотрел на повстанцев и осознавал, что стал их надеждой на скорую победу. В той жизни это были Стражницы, но теперь, с его появлением, обстоятельства изменились — он стал их будущим союзником или конкурентом.

      — Думаю, пора нанести визит этому гаду! — заявил Калеб. — Я выясню, где наши отцы! Я пойду один. Не хочу рисковать жизнями других людей.

      — Будь осторожней! — взволнованно потребовал Олдерн.

      — Я прикрою, — отрезал Шегон. — Займусь этим змеёнышем-переростком, пока Калеб будет проникать в замок.

      — Там полно солдат! — крикнул один повстанец.

      — Вы думаете, я не разделаюсь с кучкой орков? — самодовольно спросил Шегон. — Я и не с такими разделывался. Так что они ещё когда-нибудь будут умолять меня о пощаде.

      Мэтт вспомнил, что все его немногие разборки были либо наказаниями для преступников, не обладающих магией, либо сражениями с тёмными колдунами, в которых он побеждал лишь из-за удачных стечений обстоятельств. Думая, что немного преуспел в этом деле, Олсен встал напротив Калеба и сказал:

      — Есть более быстрый способ добраться до замка. Ни о чём не думай.

      Маг и глава повстанцев по-английски исчезли в воздухе и за долю секунды очутились в районе дворца возле моста перед рвом. Вокруг башен бушевали молнии, словно храня покой повелителя. Над центральным куполом висел огромный сгусток энергии. Удивившись такой скорости перемещения, Калеб задал вопрос:

      — Что мы будем делать?

      — Для начала маскировка. Я расчищаю путь, а ты проникаешь в замок, чтобы узнать про отца. Двигайся тихо и бесшумно. Думаю, прямого ответа ты от него не дождёшься. — Шегон смотрел на молодого человека и понимал, что может случиться ужасное, если тот встретится с князем тет-а-тет.

      Мэтт наслал на себя и на повстанца иллюзию, и оба стали невидимыми. Заметив, что его руки прозрачные как воздух, Калеб побежал по мосту. Взлетев над ним, колдун силой мысли раскидал в разные стороны стоящих у входа в замок двух стражников и обвил их стеблями, связывая их по рукам и ногам. Стражники пытались вырваться из пут. Один великан освободил руку, взял из пояса рог и громко просигналил о нападении. Включив инфракрасное зрение, маг следил, чтобы главарь скрылся за дверями центрального входа.

      В его памяти невольно ожил голос Нериссы. Во время инструктажа перед нападением на Предвечную Цитадель в Кондракаре колдунья сказала своему Ангелу Зла:

      — Калеба можешь только пугать и преследовать, но... чтобы ни одна искра из твоих глаз не вылетела в его сторону, а то тебе несдобровать.

      Шегон тогда хотел спросить, почему колдунья не разрешила атаковать главаря повстанцев, но вскоре тайна сама перед ним открылась — Калеб оказался её сыном. Тогда Мэтт был удивлён — для него было открытием, что даже самый злодейский злодей может иметь свои слабости и свои привязанности, хоть и сильно ограниченные узким кругом самых близких людей. Мэтту вспомнился ещё один эпизод из службы Нериссе.

      После перемещения в другое безопасное место в тёмном лесу, где Стражницы не смогли бы их отыскать, Шегон непонимающе смотрел на Нериссу и задал волновавший его вопрос:

      — Госпожа, почему вы не дали Эмбер их уничтожить? Почему вы сдержались?

      — Какой же ты глупый мальчишка, Шегон... — фальшиво-ласково проговорила колдунья. — Даже у таких, как я, есть брешь в доспехах души. Она и у тебя есть. Я знаю, что ты был близок к победе, к полному уничтожению Стражниц, но ты это не сделал. Почему?

      — Игра слишком увлекательна. Мне нравится ненависть Вилл. Она очень сильна. Она питает меня до головокружения.

      — Ты обманываешь себя. Твоя истинная сущность не даёт тебе окончательно стать злодеем. Ты всё ещё остаёшься тем мальчишкой. Ты не сможешь убить того, кто тебе дорог. Даже ради того, чтобы сохранить те силы и могущество, что я тебе подарила.

      Рыцарь Гибели загорелся азартом и, сжимая руки в кулаки, с вызовом заявил:

      — Я сумею уничтожить Вилл. Она мешает овладеть этим сознанием. Но я смогу убрать её, а с ней и убить в себе эту гадкую добрую сущность, которая не даёт мне стать могущественным.

      Нерисса ничего не сказала на эти слова — только промолчала, и Шегон понял, что в этот исход событий она совсем не верит.

      «Ничего... Я тебе, старуха, ещё докажу, чего я стою...» — тогда думал про себя Ангел Зла, сжимая руку в кулак.

      Прокрутив внезапно возникшее воспоминание в голове, Мэтт пригляделся сквозь двери и заметил, что Калеб скрылся в замке, прижался к стене и, пока все солдаты не выбегут сражаться с напавшим волшебником, дожидался освобождения дороги в мрачном коридоре. Сняв невидимость, маг встал на мост и громко крикнул:

      — Ну что? я пришёл за вашими душами!

      Высокие широкоплечие смуглые воины толпой выбежали из дворца и нестройными рядами мчались ему навстречу. Шегон взлетел чуть повыше и решил немного поразвлечься со стражниками. От его взгляда и движений рук вверх из воды поднимались столбы и обвивали солдат своими щупальцами. Те отмахивались от неведомой силы, разрубая их, но понимали, что проигрывали, видя, как тентакли восстанавливались и снова продолжали атаковать.

      Один из стражников кинул в колдуна копьё. Мэтт переместился за спину того, кто посмел прицелиться в него, и звуковой волной оглушил его; солдат упал на колени и схватился за голову. Шегон потерял бдительность и ощутил резкий удар мечом в плечо. Обернувшись, ангел чуть взлетел и силой мысли раскалил клинок докрасна; стражник ощутил резкую боль и, уронив оружие, заметил, что кожа на его руке покрылась волдырями.

      — Ну что, кто-нибудь ещё выйдет гостя встречать? — громко задал вопрос маг и наколдовал ещё больше тонких водяных тентаклей.

      Великаны отбивались от щупалец, пытаясь защититься от неведомой силы. Мэтт забеспокоился за Калеба и хотел уже броситься в его поиски, чтобы отговорить от этой затеи, но перед ним возник огромный зелёный змей. Взглянув на него, Олсен вспомнил свою первую встречу с ним. Тогда он, ещё слабый подросток, впервые ставший контактёром, был схвачен гигантским нагом, но Вилл хитростью освободила его. Больше ничего он не мог вспомнить о лорде Седрике, кроме жуткого знакомства с ним и проглатывания Фобоса на глазах у всех сражающихся.

      — Кто ты? — прогремел наг и попытался схватить ангела, но тот растворился в воздухе и очутился прямо за ним.

      — Рыцарь твоей гибели, змей подколодный! — отозвался Шегон и, хлопая в ладони, вызвал ультразвук.

      Лорд закрыл уши и скривился от невыносимого шума, звучащего отовсюду. Ангел снова вспоминал, как нападал на Стражниц, как одним махом победил их на станции товарных поездов, как пытал Вилл, рассказывая про похищенного Мэтта, и поглощал столь желанную для него ненависть, ставшую для него личным наркотиком. Шегон летал вокруг места сражения, оглушительно смеялся, издеваясь над ненавистной змеёй, и приговаривал:

      — Ты что, считаешь себя могучим? Давай, кожаный мешок с дерьмом, нападай! Ах, ты не можешь! — С этими словами маг прекратил пытку и, отключив ультразвук, отпустил жертву.

      — Ты заплатишь за это, крылатый! — прошипел Седрик и, махнув хвостом, попытался сбить его как дичь.

      Шегон летал возле войск Фобоса, опутанных водяными щупальцами, и смотрел, как змей размахивает хвостом и сбивает солдат. Продолжая дразнить его, маг вспомнил, как ледяной Рыцарь Гибели Тридарт создал двух своих клонов и упивался испугом Хай Лин, которого хватало аж на трёх поглотителей страха.

      «Ледяной сумел раздвоиться. Чем я хуже?» — подумал Мэтт и, сжав руки в кулаки, создал возле великанов десять своих копий и хихикал над огромным нагом. Седрик продолжал драться с копиями противника, и те растворялись в воздухе.

      — Ты что, слепой? Свои же войска сбиваешь как кегли! — громко гоготал Мэтт, наслаждаясь этим зрелищем, взлетел вверх.

      Порхая над ним, ангел из хищных растений вокруг замка вырастил ещё больше стеблей и обвил ими многометрового змея. Обездвижив Седрика, Шегон щёлкнул пальцами, и огромные колючки впились в твёрдую чешую.

      — Ты заплатишь за это, крылатый! — прокричал лорд и попытался вырваться.

      Колдун, не мигая, смотрел на стебли, и они превратились в прочный металл. Мэтт убрал трёх оставшихся своих клонов и превратил щупальца в твёрдый лёд, заключив войска Фобоса в плен. Летая над своими пленниками, Шегон проговорил:

      — Я бы замуровал вас в стену, чтобы как следует наказать, но вы не на моей земле совершаете преступления. Пусть ваш Верховный Маг с вами разбирается, но... насколько мне известно, его у вас нет, а исполняющий его обязанности сам возглавляет вашу преступную шайку. Торчите тут, придурки. Может, ваш князь вас освободит, если ему не жалко терять столько союзников.

      Громко смеясь на весь двор, маг полетел в сторону центральной башни, оставив своих пленников на мосту перед входом в замок. Включив сквозное зрение, Мэтт смотрел на происходящее во дворце и заметил, что невидимость Калеба давно пропала; переждав всю бегущую к выходу роту солдат, главарь повстанцев спокойно прошёл по коридорам и уже добрался до тронного зала.

      Став невидимым, Шегон телепортировался и очутился возле входа в тронный зал. Калеб приблизился к цели; Мэтт невольно вспомнил уроки сражений из той жизни, осознавая, что так и не овладел навыками рукопашного боя, зато стал могущественным и делает всё, что захочет.

      Главарь повстанцев распахнул двери и уверенной походкой вошёл в тронный зал. Невидимый маг на цыпочках пробрался следом и решил подстраховать его в случае нападений. Фобос сидел на большом чёрном зубчатом троне, за которым вились лианы с чёрными розами, и читал какие-то свитки. Отложив очередной документ, Эсканор посмотрел на посетителя и нарочито суровым голосом спросил:

      — Как посмел сюда явиться, мятежник?!

      — А мне приглашение не нужно, — дерзко ответил Калеб, глядя правителю прямо в глаза. — У меня, как у подданного королевства, которым ты правишь, к тебе претензий выше крыши. Заметь — не твоего королевства, а которым ты правишь. Понял смысл?

      Князь посмотрел на повстанца сверху вниз презрительным взглядом, словно увидел перед собой огромную коровью лепёшку. Сжимая в руке свою косу платинового цвета, Фобос потеребил её большим пальцем и голосом, полным желания уничтожить мятежника на месте, заявил:

      — Я и так ваши жалобы слушаю и читаю. И так делаю всё, чтобы хоть что-то дать людям. Но вы грабите склады с запасами и раздаёте только своим. А почему в других регионах жители должны голодать?

      — Этим чудовищам ты даёшь больше, а мы голодаем. Вот и выхватываем свою долю. Была бы здесь наследница, то она бы по справедливости всё распределила и прислушалась бы к нам, а не к своим желаниям и хотениям.

      Эсканор слушал жалобу и разразился громким истерическим смехом. Мэтт слушал взаимные претензии правителя и его подданного, пытаясь понять, что вообще происходит в этом королевстве; Шегон осознавал, что слышит две стороны конфликта, и обе могут быть по-своему правы. Справедливости тут нет — и князь, и главарь повстанцев не собираются идти ни на какой компромисс. Каждый отстаивает своё.

      Фобос успокоился и, взяв себя в руки, внимательно посмотрел на повстанца и проговорил:

      — Как всегда. Если Меридианом управляет женщина, если в Меридиане светло и красиво, если нет хищных растений, то всё хорошо. Пусть эта королева будет хоть распоследней тираншей хуже меня, хоть накрашенной дурой, которую заботят только наряды, то вы будете ей поклоняться — ноги ей мыть и воду с них пить. А если правит мужчина, если он превратил Меридиан в обитель мрака, то всё... Он плохой, и неважно, что он может многое сделать для королевства.

      — А что ты сделал для королевства? Ты погасил солнце, лишил нас света, ведь хочешь, чтобы все жили в таком же мраке, в каком живёшь ты. Ты незаконно сидишь на этом троне и портишь жизни всем! Кроме тех, кто тебе кланяется! А мы не собираемся кланяться незаконно сидящему на троне тирану!

      — Что мне тебе объяснять, если ты всё равно не будешь слушать? Я же тиран, угнетающий вас. Я только время потеряю, втолковывая что-то в твою пустую голову. А теперь убирайся отсюда, пока ветер без камней! А то я могу приказать своим стражам, чтобы они тебя наказали. Ты этого хочешь? Что ты выберешь? Изнурительную каторгу на каменоломне или в подводной шахте? Длительное заключение в яму или в Кавигор? Публичная казнь через отрубание головы или повешение? Какое наказание достойно мятежника?

      Мэтт всё это время слушал разговор и не подавал признаков жизни, понимая, что пока ничего страшного не происходит, но подстраховаться не мешает. Князь ещё спокоен и только предлагает выбор из предложенных вариантов наказания.

      — Заткнись и слушай сюда, тиран! — потребовал Калеб и, достав меч из ножен, постучал клинком по полу. — Я выбираю свободу и жизнь нашего народа под ясным солнцем и с цветущими полями и лесами, а не твои проклятья и угрозы! И вообще, я пришёл сюда с другой целью! Неделю назад мой отец проник в замок, чтобы забрать пшено для бедных людей, и сгинул у вас, когда мы почти всё вывезли. Говори, где мой отец?! Я отсюда не уйду, пока не узнаю, что с ним!

      — С какой стати я тебе что-то должен? — зло усмехнулся князь. — Хорошо. За то, что пришёл ко мне лично с повинной, скажу, что твой отец жив и здоров. Только ты его больше никогда не увидишь.

      — Лжёшь! Ты его убил! И я к тебе не с повинной пришёл. Я не подчиняюсь законам самозванца. Я требую правды от тебя, преступника на троне!

      — Хочешь — верь, хочешь — нет. Я не собираюсь убеждать тебя в обратном.

      Слушая эту перепалку, Мэтт смотрел на Фобоса и внезапно для него в памяти ожили картинки, когда он ещё в той жизни до перезагрузки «жёсткого диска» сломанного «компьютера» приютил свергнутого тирана в своём доме.

      Спустя неделю после заселения под крыло Шегона уже вернувшийся после уроков Эсканор сидел за столом, пил какао с бутербродами и продолжал буравить взглядом сидящего напротив него Олсена. Не глядя в его глаза, юноша сделал глоток сладкого напитка, откусил кусок сэндвича и задал интересовавший его вопрос:

      — Почему ты такой?

      — Какой «такой»? — сделал вид, что не понял Фобос, хотя прекрасно понимал, что имел в виду его собеседник.

      — Такой злой и безжалостный. Какой тебе смысл захватывать власть и тиранить жителей своей планеты?

      — Тебе это знать необязательно. Ты всего лишь мальчишка, чьи силы открыла старая колдунья. Ты даже не задумываешься, что мир не делится на тёмное и светлое. Я не буду ни перед кем оправдываться и что-то объяснять. Ты всё равно ничего не поймёшь.

      — А что тут понимать? — продолжал гнуть свою линию Мэтт, держа сэндвич и чашку с какао. — Ты творил зло. Ты морил людей голодом.

      — Ты не подумал, что на это могли быть причины? — задал вопрос Фобос и продолжил: — Я не корчу из себя святого, хоть и уверен, что всегда прав, только не все меня поддержат. А ты сам можешь похвастаться только добрыми поступками? Сам не творил зло?

      — Творил... — растерянно произнёс Олсен и, опустив голову, смотрел то на бутерброд с ветчиной, то на коричневый напиток на донышке. — Нерисса вселила в меня Шегона, и я нападал на Вилл, а один раз чуть не убил её. Мне нужна была ненависть, чтобы поддерживать свои силы. — Тогда он решил не рассказывать своему врагу все «шегонские подвиги», ведь чем меньше знает — крепче спит.

      — Зачем ты мне это рассказываешь? Я ведь тебе не приятель, как тот рыжий, с которым ты в едальне болтал о новых песнях да репетициях, — не понимал Эсканор, рассматривая юношу, словно увидел перед собой преступника на допросе.

      — Чтобы ты понял, что я вёл себя даже хуже тебя. По крайней мере, ты не делал то, что делал я. Ты не трогал родственников своих врагов. Тем более, тех, кто самый беззащитный — стариков и маленьких детей. Да, Фобос, ты, возможно, не такой конченный, каким был я. Только ты пытаешься придумать себе оправдание, а я не строю из себя святого.

      — Ты это делал не по своей воле. Ты же сам сказал, что тебе нужна была ненависть. Особенно от той рыжей. Только, прежде чем кого-то осуждать, посмотри сначала на себя. Так ли ты безгрешен, чтобы судить других?

      Ничего не ответив, Мэтт понимал, что свергнутый князь в чём-то прав. Фобос смотрел на него, ухмыляясь, и допил какао.

      Прокрутив очередные воспоминания в голове, Шегон увидел, что происходит на самом деле. Фобос ненавидит своих подданных за то, что они его не уважают и не считаются с ним из-за отсутствия у него прав на меридианский трон; Калеб и остальные повстанцы пытаются свергнуть этого тирана, угнетающего их народ за несовпадение во взглядах.

      — Что ты сделал с моим отцом?! — громко задал вопрос главарь повстанцев, сжимая руки в кулаки. — Признавайся, что ты приказал тайно убить моего отца и отца Олдерна!

      — Если бы я приказал их убить, то об этом узнал бы весь Меридиан. Я бы приказал их публично казнить. А если они мертвы, то не я отдавал приказ их убить.

      — Лжёшь! — крикнул Калеб. — Ты лжёшь!

      Фобос начал терять терпение и, сжимая руки в кулаки, поднялся с трона. Спускаясь вниз по лестнице, Эсканор готовился уже сам лично расправиться с мятежником. Мэтт решил не прятаться и снял невидимость. Остановившись на полпути, шокированный князь рассматривал того самого крылатого мага в золотой маске, ставшего причиной его недавних беспокойств, и удивлённо воскликнул:

      — Так это ты тот самый колдун, что посылал мне записки, огненные шары и благовония?! Как ты сюда пробрался?!

      — Секрет фирмы, — дерзко ответил ангел. — Вы играете с огнём. Причём оба. А я всего лишь наблюдатель.

      — Зачем ты сюда пришёл? — возмущённо спросил главарь повстанцев, не понимая намерений пришельца. — Я думал, ты с нами, что ты против этого тирана. Ты же могущественный. Почему ты его не накажешь, как наказал того поджигателя лесов?

      — Я сурово наказываю тех, кто ступил на мою планету с недобрыми намерениями, — отрезал Шегон. — А Фобос пока не пришёл захватывать Землю.

      — Какое благородство, — усмехнулся Эсканор, продолжая спускаться вниз. — Сначала снял с меня обвинение в поджоге леса, а теперь у меня презумпция невиновности. Если я не приду захватывать Землю, то ты меня не тронешь. Первый раз встречаю такого судью.

      — Если придёшь захватывать Землю, то это будет последний день твоей жизни. Я тебя повешу на лиане и заживо замурую в скале. Я серьёзно! Двух таких колдунов я наказал, чтоб не творили зло. Ты будешь следующим, если сунешься на Землю, — угрожал Шегон.

      — Думаешь, меня испугают твои угрозы? — продолжал смеяться Фобос.

      — Я ничего не думаю, — отозвался маг. — Я действую. Знаю, что ты не сможешь попасть на Землю без пробивания Завесы. Просто тебе лень. Ты слабак, привыкший прятаться за спину своего змеёныша-переростка.

      Калеб захихикал над фразой незнакомца, понимая, что он прав насчёт правителя. Фобос зло посмотрел на Шегона и крикнул на весь замок:

      — Ты что, смеешь дерзить тут? Я не понимаю, что ты тут забыл! Иди на Землю и там разбирайся со своими мятежниками! Стража!

      — На Земле мятежников нет, — отрезал ангел. — Я не тираню землян. Они меня даже не знают. Кстати, вся твоя стража в глубокой заморозке, а змеёныш-переросток — в металлических стеблях с твоей клумбы. Сам освобождай, раз без них ничего не можешь сделать. Выйди на улицу и освободи.

      Эсканор от злости метнул молнию, и Мэтт с Калебом переместились на улицу Меридиана. Оказавшись где-то в подворотне, Олсен про себя подумал:

      «Раньше я уносил тебя и других повстанцев на крыльях, а теперь перемещаю куда-то...»

      — Куда ты меня переместил? — возмутился главарь. — Я так и не узнал, где мой отец!

      — Думаешь, он так просто возьмёт и сообщит тебе все сведения?! — сказал Шегон. — Я знал, что он тебе не ответит. Тем более, ты тело не видел. Раз не видел тело, значит, твой отец может быть жив.

      — Не будь так оптимистичен, Шегон. Кстати, если ты колдун, то сможешь найти моего отца? Сумеешь?

      — Я посмотрю в иллюзии. Они подскажут, где твой отец, — ответил колдун, поглаживая пальцем ярко-зелёный камень. — Только помоги мне — открой своё сознание и посмотри мне в глаза. Вспомни, когда последний раз видел своего отца. Так я попытаюсь найти его.

      — А это не опасно? — спросил повстанец, опасаясь серьёзных последствий от магии незнакомца.

      — Я хочу тебе помочь. Поверь мне.

      Калеб оживил в памяти последнюю вылазку во дворец Фобоса и посмотрел прямо в загоревшиеся зелёным светом глаза ангела. Мэтт просматривал всё, начиная от побега вождя повстанцев до ареста Джулиана. Получив нужную информацию, Шегон отпустил парня, «спросил у воздуха», вновь посмотрел Калебу в глаза и показал ему картинки произошедшего. Главарь повстанцев наблюдал за тем, как его отца и ещё одного смахивающего на Олдерна гуманоида средних лет увозят под конвоем в деревянной карете с решётками на окнах к океану, останавливаются на берегу и, надев на них оковы, уводят в какое-то помещение, размещённое под водой.

      Мэтт и Калеб продолжали смотреть иллюзии из воздуха: Джулиан, закованный в кандалы по рукам и ногам работает на шахте — кайлом разбивает крупную породу, превращая её в щебень.

      — Это где? — задал вопрос Шегон.

      Повстанец рассмотрел в иллюзорной картинке кроме своего отца ещё вагонетки с углём, закованных в кандалы людей в касках с фонариками. Среди них он заметил отца Олдерна.

      — Это подводная шахта, — ответил Калеб. — Туда многих отправляют на каторжный труд.

      Сняв с главаря повстанцев иллюзии и вернув его в реальный мир, Мэтт спрятал свои крылья и хвост, преобразился в мага и, взяв в руки Змеиное Око, шёпотом проговорил:

      — Покажи координаты подводной шахты.

      Перед парнями возникла проекция меридианского шара с океанами, материками, островами. Где-то в океане загорелась яркая точка, а рядом с ней координаты из цифр и букв. Наблюдая за этим действием, Калеб задал вопрос:

      — А почему ты раньше это не сделал? Зачем я шёл к Фобосу скандалить?

      — Я сам решил посмотреть на князя в действии. Скажу одно — у него свои понимания справедливости. Непохожие на ваши.

      — Ты что, этого тирана защищаешь? Почему ты не разнёс его прямо на этом троне?

      — Я не хочу убивать человека. Это не в моих принципах. Я предпочитаю обрекать грешника на вечные муки. Я не хочу его смерти. Я хочу увидеть Фобоса стоящим на коленях и молящим о пощаде. А этого змеёныша-переростка хочу в порошок стереть! Но он неуязвимый. Со змеями надо бороться их же оружием. Хитростью. Надо только знать его слабое место.

      Повстанец задумался над словами пришедшего из ниоткуда мага и снова спросил:

      — А ты сможешь толпу переместить?

      — В этом у меня опыта нет, — честно признался Шегон, надевая на шею талисман. — Но попробовать надо...

      Думая о координатах, маг щёлкнул пальцем; парни тут же очутились в подводной шахте, откуда сложно выбраться неподготовленному человеку, и свалились в наполненную углём вагонетку.

      — Я не представляю, как с таким умением телепортироваться смогу переместить толпу каторжников, — прокомментировал свои возможности маг, поднимаясь с горки угля.

      — Да... Зато ты для нас сделаешь многое. Я надеюсь на тебя.

      Услышав эти слова, Мэтт ощутил себя героем. В прошлой жизни он постоянно нуждался в чьей-то защите до поры до времени, но теперь под другой личиной стал надеждой повстанцев. Больше всего он боялся их подвести и оказаться бесполезным неудачником, каким был ещё до превращения. От этих мыслей Олсен боялся, что не сможет всех переместить, но должен спасти людей от тяжкого каторжного труда. Сейчас именно это было важнее всего.

      Идя по подводной шахте, молодые люди заметили нескольких смуглых великанов, следящих за работой. Усмехнувшись, Шегон махнул рукой и усыпил всех стражей, заметивших посторонних на охраняемой ими территории.

      — Ну что? — самодовольно говорил колдун. — Я расчистил путь. Правда, не думаю, что это все орки, которые тут есть.

      — Да, сейчас ещё полезут, — проворчал Калеб, ища глазами хоть одного раба.

      Вдалеке звучали звонкие удары кайла, мерный стук колёс об рельсы и повороты какого-то огромного тяжёлого механизма. Мэтт внимательно прислушался и, поманив повстанца одним махом руки, пошёл в сторону цехового шума. Вскоре маг заметил смахивающего на Калеба бородатого мужчину средних лет. Закованный в кандалы по рукам и ногам каторжник продолжал рубить горную породу кайлом, превращая её в мелкий щебень. Присмотревшись, главарь повстанцев тихо позвал его:

      — Отец!

      Джулиан повернул голову, чтобы увидеть, кто его отвлекает от работы. Шегон невольно вспомнил о ещё одном члене этой маленькой семьи. Отогнав от себя эти мысли, маг оглянулся и заметил ещё нескольких смуглых великанов, пришедших на подозрительный шум. Мэтт не мигая посмотрел на стражников и, выставив ладони перед собой, вырастил огромные стебли; растения обвили ноги нападавшим, не давая сдвинуться с места.

      — Калеб, это ты? Как ты сюда попал? — не понял Джулиан, отпустив рабочий инструмент.

      — Мне помог ангел-хранитель. Он здесь. — Вождь указал на колдуна.

      Маг посмотрел на кандалы: свет в его очах мигнул, отчего замки сами собой открылись, а цепи и браслеты с громким звоном упали на пол. Взглянув на незнакомца, Джулиан задал вопрос:

      — Кто ты, неизвестный чародей?

      — Я Верховный Маг Земли. Меня зовут Шегон. Пока нет времени на знакомства. Где остальные рабы?

      — Идём. Они там. — Повстанец указал в сторону, откуда доносился стук колёс о рельсы.

      Шегон, Калеб и Джулиан побежали на источник звука. Десятки одетых в рубище измождённых рабов с закованными руками и ногами стройным рядом под конвоем вывозили уголь из месторождения. Махнув рукой, Мэтт усыпил стоящих на страже трудового процесса солдат Фобоса и, усилив громкость, похлопал в ладони. Каторжники обернулись и поняли, что за ними пришло спасение от тяжкого изнуряющего труда на шахте. Шегон снова мигнул глазами и освободил пленников от оков.

      — Это все каторжники? — задал вопрос колдун.

      Рабы подошли ближе к своему спасителю, сбросив с себя открывшиеся кандалы. Маг смотрел, чтобы люди собрались, и продолжал задавать вопрос:

      — Все здесь? Не хочу, чтобы кто-то тут оставался. Мы должны держаться все вместе.

      Звук рога, оповещающего о вторжении, раздавался по всей шахте. Мэтт вспомнил, как Нерисса телепортировала Рыцарей Гибели во время очередных стычек, и сконцентрировался. Солдаты Фобоса приближались, жаждая напасть на нарушителей и всех заковать в кандалы; колдун в золотой маске, главарь повстанцев, его отец и все рабы растворились в воздухе, оставив лишь недоумевающих конвоиров.

      Шегон, Калеб и все пленники подводной шахты очутились в той самой горной местности, где находится тайная база повстанцев. Материализовавшись в воздухе над травой, маг, вождь повстанцев и спасённые им люди дружно упали на землю с небольшой высоты.

      — Простите-простите, я только учусь... — смущённо пробормотал Шегон, вставая с травы.

      Остальные повстанцы услышали шум, выбежали из укрытия с оружием, словно готовясь напасть на врагов, но и убрали мечи в ножны, заметив, вернувшиеся пленники Фобоса что поднимаются с земли. Глядя, как освободившихся каторжников встречают их друзья, близкие и родные люди, оставшиеся на воле, Мэтт невольно улыбнулся в маску и задал вопрос:

      — Я всех переместил? Никого не забыл?

      — Все здесь. Ты переместил всех, — ответил Калеб, радуясь очередной маленькой лёгкой победе.

      — Мой отец на свободе! Спасибо тебе! — поблагодарил Олдерн, обрадовавшись встрече, на которую начинал переставать надеяться с каждым днём.

      — Где твои крылья? — поинтересовался Дрейк, заметив метаморфозу нового знакомого.

      — Я их убираю, когда считаю нужным, — уклончиво ответил маг. — Не везде я могу ходить с крыльями. Они могут быть нужны как никогда, но не в каждом месте с ними удобно ходить. Особенно в узком проходе.

      Остальные повстанцы тоже пожимали руки беглым рабам, чудом получившим свободу. Кивнув головой, Шегон снял Змеиное Око и, открыв портал, скрылся в другом измерении по-английски. Проход закрылся, и повстанцы, глядя на деревья, комментировали случившееся:

      — Что это было?

      — Кто он?

      — Он нас всех спас от каторги.

      Все радовались освобождению от рабского труда в подводной шахте. Но Калеб отчего-то усомнился в искренности намерений незнакомого волшебника и задавал сам себе вопросы, не дожидаясь ответов:

      — Кто этот странный колдун? Почему он не уничтожил Фобоса, хотя мог бы? Зачем он пришёл из другого мира и спас нас всех? Почему он скрывает своё лицо под этой маской? Почему он не присоединился к нам?

      — Калеб, самое главное, что он помог нам, — ответил Джулиан. — Он освободил нас из подводной шахты от рабского труда на этого тирана.

      — Пусть это только начало, но он всё равно подарил нам надежду, — вставил Олдерн.

      Повстанец понимал, что его отец и его друг были правы, но всё равно какие-то сомнения и подозрения по поводу мага-спасителя возникали, не давая мыслям покоя.

      Выйдя из портала, Шегон обратился в подростка, спрятал в карман кулон и, посмотрев в разбитое зеркало, стоя к нему спиной, заметил на плече следы крови и порезанную одежду. С помощью магии Мэтт залатал дырки, очистил с ткани алые пятна и про себя посмеялся:

      «Наверное, меня ждут семь лет неудач. Да ладно! Мне, колдуну, такие приметы до лампочки. Я сам на кого угодно такие неудачи и без разбитых зеркал нашлю, что чёрный кот, перебежавший через дорогу, покажется добряком».

      Выйдя на улицу, Олсен осмотрелся и понял, что уже наступил поздний вечер. Хлопнув себя по лбу, юноша проворчал:

      — Блин! Скоро спать, а я ещё не дома! Сейчас приду и получу очередной нагоняй от отца...

      Мэтт телепортировался в заброшенный дом на своей улице и вышел на свежий воздух. Идя по тротуару, Олсен ощущал себя не в своей тарелке — ему казалось, что отец ждёт его, держа в руке ремень, и скандал неминуем. Ускорив шаг, юноша сжался, ожидая разборок за длительное отсутствие дома.

      «Даже уроки не сделал...» — пронеслось в голове у школьника.

      Через несколько минут Мэтт добрался до родного дома. Войдя в коридор, юноша столкнулся взглядом с отцом. Тот строго смотрел на припозднившегося сына и начал серьёзный разговор:

      — Ты где опять шляешься?

      Снимая кроссовки и куртку, Мэтт посмотрел виноватым взглядом и ответил, как можно спокойнее:

      — Я просто ненадолго вышел погулять. А что? Погода чудесная.

      — Конечно, чудесная! — проворчал мистер Олсен. — Ты на часы смотрел? Уже одиннадцать часов, а ты где-то шляешься. — Оттянув ворот свитера сына, отец заметил ровную царапину и, тряся его, как непослушного котёнка, задавал вопросы, срываясь на крик: — А это что? Это что?!

      — Я неудачно побрился, и у меня на шее царапина... — оправдывался Мэтт.

      — Не ври! Будто я не знаю, как выглядят царапины от лезвия! Ты где-то шлялся, и на тебя грабители напали. Сколько ещё ты будешь так шляться? Мне хватило того, что твоя мама погибла. Ещё не хватало тебя потерять. Ты о дедушке подумал? У него больное сердце, а ты ему сегодня нагрубил! Мэтт, ты нас убиваешь! На тебя уже грабители напали, а ты продолжаешь где-то шляться по вечерам! Может, ты потом вообще домой ходить перестанешь?

      «Я всех спасаю, а вы кричите на меня», — пронеслось в голове у юноши, но вслух высказал всё, что думает, повышая голос в ответ: — Господи, у меня и так стресс от всего этого, так ещё вы с дедушкой мне все мозги вынесли! Ещё Найджел всё время ко мне пристаёт с вопросами, что даже к дедушке в магазин пришёл разбираться. Оставьте меня в покое!

      Мистер Олсен дал Мэтту оглушительную пощёчину, отчего тот схватился за горящую от удара щёку. Глядя на растерявшегося от неожиданности сына, мужчина суровым голосом от избытка чувств высказал:

      — Ты как с отцом разговариваешь? Марш в свою комнату! Ты под домашним арестом на месяц! Будешь ходить только в школу и в дедушкин магазин! Репетиции под запретом на месяц! Надеюсь, что за это время подумаешь над своим поведением и сделаешь выводы. Ты меня достал! Понял?

      Опустив голову, Мэтт прошагал в свою комнату и, громко хлопнув дверью, ударил кулаком по косяку, отчего сбил костяшки пальцев. Олсен сел на кровать и заплакал от боли и обиды на отца, закрыв лицо руками. За дверью послышался разговор, и маг прислушался.

      — Трент, ты зачем на ребёнка руку поднял? — задал вопрос дедушка.

      — Он меня довёл своими выходками! — продолжал пылать от праведного гнева отец. — Совсем от рук отбился! Я уже не знаю, что с ним делать! Что за ребёнок?

      — Вспомни себя в тринадцать лет! — заявил мистер Олсен. — Помнишь, как ты нам с мамой покоя не давал? Но я ни разу тебя не ударил. Даже ремень не вешал на видное место. Трент, ну разве так можно? Ты до чего ребёнка довёл? Он и так замкнулся, а теперь ещё сильнее закроется.

      — Чёрт это, а не ребёнок! — отрезал мужчина и отправился к себе.

      Мэтт сидел на кровати и плакал от обиды и мук совести из-за своей несдержанности. В прошлой жизни отец никогда ни за какую провинность не поднял на него руку. В его голове ожила очередная картина из прошлого, когда он, став рабом Нериссы, решил «успокоить» родных и написал дедушке прощальное письмо о поездке в Голливуд, где якобы каждые пять минут создают новую рок-группу, а он верил, что всё-таки в одной из них станет солистом.

      Тогда же Шегон решил вернуться домой, чтобы родители и дедушка ничего не заподозрили и не начали разыскивать Мэтта, ведь ни ему, ни Нериссе не нужна была лишняя шумиха. Тогда, придя домой, он объяснил это странное письмо тем, что просто разыграл их. Родные спокойно выслушали школьника и сказали, чтобы больше никогда их так не пугал, а не то его с собаками по всему Голливуду разыскивать будут. Позже были отлучки на очередное задание Нериссы или сражения с войсками Фобоса; вечером, после прогулов в школе и поздних возвращений, родители расспрашивали о том, где он опять задержался; Олсен объяснял это тем, что был с друзьями или на свидании с Вилл... Но до скандалов или рукоприкладства не доходило, как случилось в этой жизни.

      Юноша плакал и не услышал, как дедушка вошёл в его комнату. Сев на кровать, мистер Олсен положил руку на плечо внука и задал вопрос:

      — Тебе больно?

      — Да... — ответил Мэтт и посмотрел заплаканными глазами на дедушку. — Я сам виноват. Не надо было грубить отцу. Я его понимаю — мы оба пережили одно и то же горе. Ему и так тяжело — проблемы на работе, траур по маме, а я только нагнетаю и приношу ещё больше проблем... Дедушка, прости меня. За то, что я сегодня на тебя накричал.

      — Мальчик мой, мы все тебя любим. Мы за тебя переживаем. Если бы мы тебя не любили, мы бы не беспокоились о том, куда ты пошёл. Прости своего отца. За грубости я тебя простил, хоть я тебе всегда говорил, что не надо хамить людям. Они не виноваты в твоих проблемах.

      — Дедушка, я не держу на него зла. Он сорвался из-за того, что я надолго ушёл из дома и заставил вас переживать. Мне всё равно на домашний арест. Его можно пережить. Но он на месяц лишил меня музыки.

      Ничего не говоря, мистер Олсен обнял внука. Перестав плакать, Мэтт прижался к нему и вспоминал детство. В пять лет он с соседскими мальчиками и девочками бегал по тротуару возле дома, споткнулся об расщелину между плитками, упал и разбил коленку. Мальчик рыдал от боли в ноге, сидя на асфальте; дедушка взял его на руки, принёс в дом, где подул на ранку и смазал какой-то жгучей мазью, отчего нестерпимо щипало.

      «Жаль, что не лечатся мои раны после сражения со злом. Одни сами исцеляются, а другие оставляют шрамы. Разбитая коленка пустяк по сравнению с тем, что получал во время сражений со злыми колдунами на Земле. По сравнению с ними Фобос просто ангел», — пронеслось в голосе у Мэтта.

      Мистер Олсен успокаивал внука, понимая, что он нуждается в поддержке близкого человека. Юноша отстранился и проговорил:

      — Мне надо делать уроки. Хоть уже поздно, но я быстро справлюсь. Ты же знаешь.

      — Ты у нас умный мальчик. Я верю — ты справишься.

      Дедушка покинул комнату. Мэтт сидел перед учебником, но думал не о домашнем задании, где ещё конь не валялся. Его мысли занимало пережитое: вспышка гнева в зоомагазине, проникновение на Меридиан через случайно открывшийся портал, знакомство с Калебом и остальными повстанцами, разборки с Фобосом, освобождение рабов из подводной шахты... Олсен вытянул руки, положил на столешницу и, опустив на них голову, задремал.

      Шегон очутился в той самой тюрьме на вершине Горы Танос, где Нерисса заперла его незадолго до той трансформации. По ту сторону слышались какие-то голоса, словно что-то обсуждали, но маг не мог разобрать ни слова. Ангел стрелял в энергетические решётки, пытался снять колдовство, но ничего не получалось — его магия не срабатывала. Мэтт наносил удары в скалу, но она стояла намертво, и даже крохотный камешек не упал, и даже трещинка не появилась.

      — Что мне делать? — не понимал Шегон, опираясь ладонью на стену.

      Мэтт увидел за решёткой своего дедушку, стоящего в холодной пещере. Мистер Олсен непонимающе смотрел на огромного человека с крыльями, пытаясь понять, кто это.

      — Дедушка, это я! Я твой внук! Я Мэтт! Это правда я! — звал его Шегон, словно умолял чем-то помочь.

      — Ты чудовище. Ты не можешь быть моим внуком, — отрезал старик, не веря своим глазам.

      — Дедушка! Не бросай меня! Это же я! — продолжал настаивать Мэтт.

      — Нет! Ты мне не внук. Наш Мэтт не такой. Он не монстр с крыльями.

      Шегон продолжал кричать и звать на помощь, пытаясь достучаться до близкого человека, но тот его не слышал, ибо не верил собственным глазам. Мэтт беспомощно опустился на колени и понял, что стал изгоем даже в собственной семье. Схватившись за волосы, маг громко закричал и тут же проснулся на кресле за своим столом.

      — Опять! Приснится же такое... — проворчал Олсен, сидя перед учебником.

      Выстрелив в воздух, Фобос смотрел на опустевший тронный зал и понял, что глава мятежников и тот самый крылатый колдун в золотой маске исчезли по-английски. Эсканор сжал кулаки, его сердце колотилось как бешеное, словно рвалось выпрыгнуть из груди. Тяжело дыша, князь хрипло пробормотал:

      — Откуда же ты, крылатый, взялся на мою голову?

      Фобос вышел на балкон и увидел весьма живописную картину: его солдаты запутались в водяных щупальцах, а Седрик стоял посреди остальных и не мог выбраться из колючих оков. Эсканор вытянул руки и разрушил тентакли, отчего смуглых великанов обдало брызгами. Силой мысли князь медленно сломал на стружку металл, сковывавший Седрика, и змей освободился, разбрасывая обломки своих гигантских кандалов.

      — Этот крылатый ещё поплатится за это! Я его ощипаю, как куриную тушку! — ворчал Фобос, сжимая руки в кулаки.

      Но князь пока не знал, что это не единственная беда, случившаяся по вине незнакомого крылатого колдуна — скоро до него дойдёт весть об остановке производства в подводной шахте из-за массового побега рабов, которые как сквозь землю провалились.