— Ты рано, — взглянув на часы, сказал Драко.

— Да, у меня затишье. Как прошла твоя ночь, спокойно?

— Все было спокойно настолько, насколько это возможно. Спасибо погоде.

Драко взмахнул палочкой, и по его желанию на столе появились две чашки кофе.

— Итак, чем ты хотел поделиться? — спросила Гермиона, потягивая кофе.

— Берешь быка за рога? Ну что ж, сразу к делу, так сразу к делу. Я получил ответ из Азкабана. Мне разрешили навестить его в наступающем году. И тебе разрешено пойти со мной, если конечно, захочешь, — добавил Драко.

— Думаю, что, как бы мне этого ни хотелось, я должна пойти с тобой и услышать все из его уст. Я не говорю, что ты что-то скроешь от меня, ты же понимаешь…

— Понимаю, у меня также есть кое-какая информация, с которой ты бы хотела ознакомиться, — Малфой протянул ей стопку бумаг.

— Что это? — спросила Гермиона, принимая бумаги.

— Нууу, возможно, что вчера после окончания смены я навестил одну маггловскую больницу, — ухмыляясь, ответил Драко.

— И что ты сделал? — Не отвлекаясь от перелистывания бумаг, спросила Гермиона.

— Всего лишь применил небольшое заклинание, чтобы они позволили мне просмотреть их архивы. Я нашел много информации, — Драко указал на бумаги.

— Какой? — Спросила Гермиона.

— Второго мая девяносто восьмого года к ним попал человек, подходящий под описание Тобиаса-Северуса. Суть в том, что кто-то случайно нашел его на улице и вызвал маггловскую скорую машину. Его привезли, затем несколько раз прооперировали и добились закрытия ран. В их отчетах написано, что Северус был ужасно инфицирован. Врачи посчитали его жертвой уличного нападения, но не смогли объяснить наличие в крови яда. Они утверждают, что, очнувшись, он ничего не знал и не помнил до того момента, как очнулся, — рассказал Драко.

— Правильно говорить «вызвал скорую помощь». Когда я оставляла Северуса одного, он был без сознания и не мог сам аппарировать. Значит, кто-то должен был его забрать и переместить в маггловский Лондон. Я думаю, что тот, кто это сделал, стер его память, но сделал это недостаточно хорошо.

— Что значит «недостаточно хорошо»? — спросил Малфой, продолжая потягивать свой кофе.

— Ну, он сохранил многие черты Северуса. То, как он пьет кофе и чай. То, что он пьет и когда. А также его любовь к книгам и способность читать их невероятно быстро, — пояснила Гермиона.

— Ты думаешь, что Обливиэйт ослабевает? — словно раздумывая вслух, задал вопрос Драко.

— Нет, вовсе нет. Я просто считаю, что он изначально был наложен недостаточно хорошо, — Гермиона приготовилась размышлять вслух, но тут в кабинете Драко раздался громкий голос, вызывающий его в травматологическое отделение.

— Что ж, я ухожу. Бумаги оставь себе. Завтра у нас обоих выходной, не так ли? Так что я загляну к тебе, — уже подходя к двери, сказал Драко.

— Жду, но, пожалуйста, входи через парадную дверь, — крикнула в ответ Гермиона.

— Хорошо-хорошо! — уже из-за двери ответил Малфой.

Гермиона допила кофе, затем занесла бумаги в свой кабинет и отправилась в Отделение памяти. В ее отделении не было пациентов, и она рассчитывала, что сегодня никого не появится. Хотя у нее было предчувствие, что через пару дней в ее палатах будет полно пациентов, пострадавших от плохо приготовленного праздничного антипохмельного зелья. Войдя в Отделение памяти, Гермиона направилась к кабинету одного хорошо знакомого ей целителя. Постучав, она стала ждать разрешения войти.

— О, целительница Грейнджер, чем я заслужил удовольствие видеть вас? — спросил целитель Снейк.

— Здравствуйте, целитель Снейк. У меня есть несколько вопросов, — ответила Гермиона, присаживаясь напротив старика.

— Да-да, пожалуйста, спрашивайте, — старичок наколдовал для нее еще одну чашку кофе.

— Я хотела бы узнать, имели ли вы дело с людьми, которые ничего не помнили о своей прошлой жизни, в то время как вы многое знали о них? Как вы рассказывали им о том, кто они? — спросила Гермиона, принимая из рук мужчины чашку с кофе.

— Это очень сложный вопрос. Вы интересуетесь гипотетически или у вас есть кто-то, с кем это происходит?

— Гипотетически. Я прочла книгу о магической амнезии и задалась парочкой вопросов, — не моргнув глазом, солгала Гермиона.

— Хорошо. Ну, если у вас есть человек, который не знает, кто он, а вы знаете, то вы должны сообщать ему дозированно. Понемногу в день. Если же речь заходит о чем-то важном, то я в течение нескольких дней до и нескольких дней после воздерживаюсь и даю пациенту возможность обдумать уже полученную информацию. Но для начала я бы выяснил причину амнезии, травма ли это головы или последствия наложенного Обливиэйта. Данная информация также помогает понять, что можно говорить пациенту, а что нет. Надеюсь, что мой ответ имеет смысл, — объяснил целитель Снейк.

— Да, большое спасибо. Мне пора идти, — Гермиона поблагодарила старого целителя за кофе и, попрощавшись, покинула кабинет.

День пролетел быстро. Гермиона читала, откладывала и снова перечитывала десятистраничную историю болезни, которую ей дал Драко. Малфой же до сих пор не вернулся, что означало, что он все еще занят травмированным пациентом. Было четыре часа дня, когда Гермиона, наконец, отложила бумаги. Осознав, который час, она схватила пальто и, сложив в карман бумаги, направилась в «Дырявый котел». Ее целью было посещение книжной лавки «Флориш и Блоттс» и присмотренный еще на прошлой неделе дневник с кожаным переплетом. Купив его, Гермиона благополучно вернулась в маггловскую часть Лондона, где заглянула еще в несколько магазинов и направилась обратно в сторону Святого Мунго. Остановившись по пути у китайской лавки с едой на вынос, Гермиона, понимая, что хочет оставить часть еды на завтра, заказала десяток разных блюд. Через двадцать минут она добралась до переулка и, оглядевшись по сторонам, с хлопком исчезла. Появившись в гараже, Гермиона открыла его ворота и тут же их закрыла, сделав вид, что припарковала машину. Войдя в дом и проходя на кухню, Гермиона заглянула в гостиную, где обнаружила лежащих на диване и читающих новую книгу Тобиаса и Жабрика.

— Эй, я дома, — тихо позвала она.

— О, привет, — ответил, медленно садясь, Тобиас.

— Как прошел твой день? — спросила Гермиона, стоя в дверном проеме.

— Хорошо. Я закончил книгу, которую читал вчера, и начал эту. Кроме того, я хотел убраться, но я не знаю, где находятся чистящие средства, — нервно протараторил Тобиас.

— Почему ты решил убраться?

— Я хотел внести свою лепту. Ты кормишь и обеспечиваешь меня жильем, я должен делать что-то взамен, — пожав плечами, объяснил Тобиас.

— Не стоит, все в порядке, ты не должен этого делать. Теперь я собираюсь поужинать, ты голоден?

— Да. Сегодня утром я готовил тост, и это все, что я ел. Спасибо за обезболивающее, оно хорошо помогает. Не будет слишком нагло с моей стороны попросить у тебя пластырь, если он у тебя есть? — С надеждой в голосе спросил Тобиас.

— Эмм, да, он у меня есть. Для чего он тебе нужен?

— У меня сломан палец, и я заметил, что постоянно им шевелю… Поэтому я подумал, что можно было бы зафиксировать его положение, склеив пальцы, — пояснил Тобиас, демонстрируя свой распухший и ушибленный палец.

— О, я такая глупая! Я еще вчера должна была предложить тебе пластырь. Почему ты не попросил? — Воскликнула Гермиона и бросилась вверх по лестнице.

Через минуту, спустившись в гостиную, она схватила Тобиаса за руку и потянула ту к себе, после чего оторвала кусок пластыря нужного размера. Осторожно прижав сломанный мизинец к безымянному пальцу, Гермиона медленно обмотала их, стараясь не причинить Тобиасу еще большей боли. Он смотрел на нее, не понимая, что за чувство возникло у него в животе. Гермиона слишком быстро отпустила его руку и, нежно улыбнувшись, подняла вверх ладонь и почти коснулась его лица, но быстро отпустила и ушла на кухню. Тобиас последовал за ней, не понимая, что только что произошло. Кухня встретила его двумя большими пакетами с едой на вынос, из которых Гермиона медленно доставала и расставляла на столе контейнеры. Он заметил, как по щеке Гермионы катилась маленькая слеза.

— Гермиона… Ты бы хотела, чтобы я оставил тебя в покое? Я могу поесть позже, — спросил Тобиас, отходя от нее.

— Нет, пожалуйста! Не надо! Я не должна была делать то, что только что сделала. Прости, я не должна была позволять себе такие вольности… прикасаться к тебе, — прошептала Гермиона, глядя на него заплаканными глазами.

— Я не знаю, что произошло между тобой и тем, кем я был раньше, но я могу тебя выслушать… Может быть, я больше не являюсь им, но я все еще могу слушать… Не могла бы ты рассказать мне о ваших отношениях? — попросил Тобиас, направляясь за тарелками.

— Я расскажу тебе немного позже. Давайте сначала поужинаем, — Гермиона медленно накладывала еду в свою тарелку.

Они ели молча. Гермиона гоняла еду по своей тарелке, пока, наконец, сделав глубокий вдох, не заговорила:

— Я очень сильно его любила… Он был моей первой и настоящей любовью. Он умер, точнее, я думала, что он умер десять лет назад. Я видела, как он умирал… И я бы все отдала, лишь знать, что все эти годы он был жив, даже если он — это ты, Тобиас, — рассказала Гермиона, умолчав о большем количестве информации.

— Я соблазнил тебя, когда ты была студенткой? — Обеспокоенно спросил Тобиас.

— Нет, это было взаимно. Ты не сделал ничего плохого.

— Понятно, а другие знали? — Продолжил задавать вопросы Тобиас.

— Нет. Нет, до тех пор, пока я не поняла, кто ты. Потом, той ночью, я все рассказала Драко, — заявила Гермиона.

— Хорошо. Я сожалею о твоей потере. Мне жаль, что я — он, но в то же время не он, — сказал Тобиас, мягко накрыв ее ладонь своей, но отстранившись так же быстро, как она.

— Все в порядке. Мне становится лучше, просто это тяжело.

— Понимаю. Я слышал, как ты кричишь во сне. Это из-за меня?

— Прости, я не хотела тебя будить. И нет, это не из-за тебя, — солгала Гермиона.

— Ты ответишь на последний вопрос? — спросил Тобиас, забирая тарелки и ставя их в посудомоечную машину.

— Если это касается тебя, то нет, — строго заявила Гермиона.

— Нет, не обо мне. Ты сказала, что расскажешь мне о своих родителях, — явно нервничая, спросил Тобиас.

— Мои родители переехали в Австралию между моим окончанием школы и поступлением в медицинский колледж. Они умерли девять лет назад, в их новом доме взорвался неисправный газопровод. Они оба погибли, но я рада, что они хотя бы умерли вместе, — рассказала Гермиона, закрывая контейнеры с едой.

— Мне жаль, Гермиона, — искренне ответил Тобиас.

— Все в порядке. Я смирилась с этим. Как насчет того, чтобы убрать еду и почитать? — Меняя тему разговора, спросила Гермиона.

— Хорошо, — Тобиас забрал из ее рук контейнеры и поставил их в холодильник.

Разобравшись с остатками ужина, они направились в гостиную. Гермиона могла с уверенностью заявить, что Тобиас стал выглядеть здоровее. На его лице все еще были синяки, но тело уже начало набирать массу, а под кожей благодаря полноценному питанию появилась жировая прослойка. Они сидели, читая и слушая звучащие по радио тихие рождественские гимны. Гермиона наблюдала за тем, как Тобиас, дочитав третью книгу, поднялся и подошел к книжному стеллажу. Она уже знала, что обычно он игнорирует почти всю художественную литературу, предпочитая медицинские учебники, но сейчас Тобиас снял с полки томик произведений Уильяма Шекспира и уселся за стол. У нее перехватило дыхание: книга, которую он держал в руках, была той самой книгой, которую он подарил ей на их первое совместное Рождество. Гермиона смотрела, как Тобиас медленно открывает обложку и читает послание Северуса.

Гермиона

Не знаю, как сказать тебе это, но я люблю тебя. Это наше первое Рождество в качестве пары, и я считаю, что эта книга станет достойным подарком.

Я всегда, что бы ни случилось, буду тебя любить.

Твой Северус

Гермиона смотрела, как Тобиас раз за разом перечитывает записку. В ближайшее время она не планировала сообщать ему его имя, но забыла о вложенной в книгу записке. Она заметила, как Тобиас прошелся пальцем по надписи, медленно обводя буквы, словно заново переживая процесс их написания. Устремив взгляд на Гермиону, Тобиас аккуратно закрыл книгу и заговорил:

— Меня зовут Северус?

— Да, — только и смогла вымолвить Гермиона.