Северус с Гермионой мгновенно проснулись и безмолвно призвали свои палочки, когда в окно спальни влетел патронус Кингсли. Люциус продолжал тихонько похрапывать, совершенно не обращая внимания на вторжение.

Рысь присела на край кровати.

— Прошу прощения за беспокойство в столь ранний час, но, боюсь, я вынужден попросить вас троих выйти на улицу.

Наступила долгая пауза, словно Министр стеснялся продолжить.

— Сегодня утром Рональд Уизли обратился в наш офис с просьбой предоставить ему право на дуэль волшебников. Мы все собрались в саду, чтобы вы могли принять его официальный вызов.

Гермиона вылезла из кровати и быстро натянула чёрные леггинсы и футболку, ставшие её униформой с начала седьмого месяца беременности.

— Он что, с ума сошел? Дуэль волшебников? Он хочет быть убитым?

Северус усмехнулся, поднимаясь и начиная одеваться.

— Нет причин для беспокойства, моя Любимица. Мы с Люциусом всегда предпочитали пытки убийству.

Выше упомянутый Люциус, наконец, зашевелился и застонал, потягиваясь.

— Обычно это так, но в случае с Уизли мысль об убийстве все же звучит привлекательнее. Хотя, должен признаться, мне любопытны его мотивы.

Гермиона нахмурила брови, прикусив кончик большого пальца, как делала обычно, пытаясь разгадать головоломку.

— Ну, он не получил денег, когда продал меня, и его уволили из «Пушек Чадли». По всей видимости, он жил в Норе, и единственным источником его дохода была работа на полставки в магазине Джорджа.

Северус задумчиво кивнул.

— По закону, если бы он смог выиграть дуэль, то не только вернул бы тебя, но и получил бы все твое имущество. Несмотря на его склонность резко переоценивать свои возможности, я не думаю, что даже он может настолько обманываться, думая, что у него есть хоть какой-то шанс.

Гермиона занялась тем, что стала помогать Северусу застегивать пуговицы его сюртука.

— Вот именно, и если его цель — не победа, то он должно быть, собрался извлечь выгоду из цирка в прессе, независимо от того, выиграет или проиграет.

Северус приподнял бровь.

— Скитер?

— Вполне вероятно. Он сыграет роль мученика и заработает несколько галеонов, проиграв дуэль, а Скитер получит возможность вынести на всеобщее обозрение наше грязное белье.

Люциус раздраженно фыркнул.

— Как бы то ни было, ты понимаешь, что это не помешает мне уничтожить его?

Гермиона ласково улыбнулась.

— Мы не станем отказывать тебе в этом удовольствии, но нам также нужен план противодействия Рите Скитер.

— Например?

— Луна.

Люциус нахмурился в замешательстве.

— Мисс Лавгуд?

Северус сразу же уловил смысл в ее рассуждениях.

— Да. В действительности людям нужен не Рональд Уизли. Они хотят нас, и мы собираемся дать им желаемое.

Люциус с завистью наблюдал, как Гермиона целует Северуса в щеку, а затем проверяет, надежно ли закреплена его мантия. Он тут же притворился, что борется со своим галстуком, и Гермиона понимающе улыбнувшись, помогла его поправить, а также поцеловала его.

— Мы собираемся дать эксклюзивное интервью «Придире» и ответить на животрепещущие вопросы общественности о загадочной британской магической триаде.

Северус одобрительно хмыкнул.

— Наша питомица собирается украсть его пресловутую минуту славы.

Люциус фыркнул, натягивая ботинки.

— Я думал, мы уже сделали это, украв его жену.

— Видимо, он не усвоил урок с первого раза, поэтому мы обязаны быть более четкими в своих высказываниях. Некоторые уроки стоит повторять, Люциус.

Гермиона прислонилась к Северусу, задрав подбородок, чтобы посмотреть на него снизу вверх.

— Правда? Я давно не твоя ученица, но помню, что ты всегда ненавидел повторяться.

Северус поцеловал ее в макушку.

— Тем больше причин, по которым мне просто необходимо заколдовать его яйца, чтобы на этот раз урок запомнился.

Гермиона отправила своего патронуса к Полумне с объяснением ситуации и просьбой опубликовать их интервью в «Придире».

Люциус протянул Гермионе руку.

— Тогда давайте просто покончим с этим, хорошо?

Гермиона сделала паузу, чтобы схватить с прикроватной тумбочки солнцезащитные очки, и только потом приняла его руку.

— Сегодня ты более резок, чем обычно, Люциус.

Северус рассмеялся, следуя за ними.

— У него ломка, Гермиона, он еще не утолил свою жажду кофеина.

Люциус нахмурился.

— Сейчас ты смеёшься, но я сомневаюсь, что тебе будет смешно, когда я прикажу домовым эльфам намазать твои вафли арахисовым маслом.

Глаза Северуса сузились.

— Если ты это сделаешь — мы разведемся еще до того, как ты успеешь намазать яйца тем отвратительным перечным соусом, который ты так любишь.

— Тебе действительно стоит его попробовать, Северус. Я влюбился в него, когда Гермиона впервые привела меня в маггловский магазин. Как он назывался, моя Голубка?

Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться.

— Теско.

— На самом деле мне все равно, где вы его взяли. С яйцами так не обращаются.

— Хватит, вы двое, — Гермиона надела солнцезащитные очки, когда они прошли через входные двери и свернули на выложенную плиткой дорожку, ведущую в сад.

— Я не удивлюсь, если обнаружу, что Рита Скитер ползает тут повсюду в своей анимагической форме. И не думаю, что кому-то из вас понравится, если ваши вафельные баталии окажутся на первой странице «Пророка».

Парочка прекратила свои препирательства, и вся троица побрела по тропинке. Гермиона была частью волшебного мира уже достаточно долго, поэтому знала, чего ожидать, и, следовательно, ее не встревожили мигающие вспышки колдокамер и шквал вопросов от представителей различных СМИ, когда они наконец завернули за угол и вошли во внутренний двор. Присутствие авроров и армии бюрократических приспешников Кингсли также не вызвало у нее особого удивления.

Что стало совершенно неожиданным так — это Рональд Уизли, который выскользнул из толпы и ударил Люциуса по лицу изодранной шёлковой перчаткой. Его голос слегка надломился, но он изо всех сил старался выглядеть храбрым.

— Я… Я вызываю вас на дуэль волшебников.

Люциус, к своей чести, даже не вздрогнул, и только слегка раздувшиеся ноздри служили единственным подтверждением того, что младший волшебник его оскорбил. Когда же он наконец соизволил заговорить, то голос его был похож на голос, которым он разговаривал с Драко, когда тот был ещё совсем маленьким.

— Вы уже закончили вести себя как безнадёжный, привлекающий к себе внимание щеголь, мистер Уизли?

Что-то жалкое, похожее на надежду промелькнуло на лице Рона, когда он ошибочно посчитал, что Люциус отклоняет его вызов.

— Конечно, если вы слишком стары и слабы, чтобы сразиться со мной, я приму ваше поражение, — он взглянул на Гермиону, — и, возможно, даже откажусь от своих прав на вашу жену… за определенную плату.

Люциус уставился на него, а льда в его голосе было достаточно для того, чтобы заставить любого волшебника задрожать от страха.

— Вы угрожали моей семье и усомнились в моей способности защитить их. Я принимаю ваш вызов, но, разумеется, я не могу говорить за Северуса.

Рон взглянул на волшебника, о котором шла речь, и его неприязнь к бывшему профессору стала очевидна.

— А причем здесь он?

Люциус закатил глаза и, проигнорировав вопрос Рона, посмотрел через его плечо на министра.

— Кингсли, вы позволили волшебнику бросить вызов на дуэль волшебников не убедившись, что он понимает, что делает?

Шеклболт нацепил на лицо свою лучшую примирительную дипломатическую улыбку.

— Справедливости ради надо сказать, что правила, регулирующие дуэли волшебников, состоящих в магических триадах, немного туманны, но ваша точка зрения понята, Люциус, — он переключил свое внимание на Рона, — Мистер Уизли, когда ведьма, за которую вы дуэлируетесь, является частью триады, вы должны вызвать на дуэль обоих её супругов.

Все краски отхлынули от лица Рона.

— Двух волшебников? Это неправильно…

Улыбка Кингсли исчезла, а его голос понизился до шепота, не позволяющего толпе его подслушать.

— Нет, мистер Уизли. Что неправильно, так это то, что я потратил последние несколько месяцев на отмену закона, который позволил вам продать свою жену. И все только для того, чтобы вы использовали еще один столь же архаичный ритуал, и вновь выставили себя на посмешище на публике. А теперь, если вы оба не против отойти на минутку от медийного цирка, мы можем обсудить основные правила.

По тому, как Уизли жестикулировал руками, Гермиона поняла, что он злится, но она была так сосредоточена на Люциусе, что не заметила приближения Риты Скитер, пока чуть не задохнулась от приторного запаха женских духов с вербеной и геранью. Скитер оглядела ее с головы до ног со злобным блеском в глазах.

— Так приятно видеть ведьму, достаточно уверенную в себе, чтобы просто позволить себе расслабиться во время беременности. Я бы спросила, что ты ешь во время беременности, но совершенно очевидно, что ответ — «всё».

Северус хотел уже достать из рукава палочку и заколдовать отвратительную женщину, но Гермиона накрыла его руку своей, молча прося подыграть, и одарила репортера слащаво-сладкой улыбкой.

— Действительно. Я обнаружила, что в последнее время получаю гораздо больше удовольствия от еды, особенно от тех блюд, которые раньше мне не нравились.

Скитер, готовая выслушать даже самые обыденные подробности из жизни Гермионы, мгновенно заглотила наживку. Общественность, по-видимому, жаждала услышать хоть какие-то новости о ведьме, которую семь месяцев назад продал её муж.

— Правда? Расскажи.

Гермиона понизила голос и заговорщицки прошептала:

— Ну, я часто слышала, что во время беременности у женщин возникают странные желания, и у меня тоже было приличное количество таких желаний. Однажды во время первого триместра я проснулась с мыслью, что фисташковое мороженое с маринованной редькой — прекрасное сочетание.

Северус вспомнив ту ночь, сморщил нос от отвращения. Ему каким-то образом удалось сдержать рвоту и приготовить ей это отвратительное блюдо, но он отказался оставаться в комнате, пока Гермиона его ела.

Гермиона наклонилась ближе, показывая Скитер, что доверилась ей.

— Но с тех пор всё стало ещё хуже. Я… — Она прикусила большой палец, делая вид, что думает о том, как бы получше рассказать об этом.

— Да, дорогая? Продолжай, — жадно подбодрила ее Скитер.

— Если я тебе расскажу, ты должна пообещать, что никому не расскажешь.

— Конечно. Я — само благоразумие, — Рита махнула рукой, отбрасывая перо для быстрых заметок в сторону, хотя Северус прекрасно видел, как оно продолжило черкать, но уже за её спиной.

Гермиона застенчиво кивнула, и Северус не мог не поразиться тому, как хорошо ей удается внушать Скитер ложное чувство безопасности.

— Если быть до конца честной, то я начала воровать ингредиенты из лаборатории Северуса.

Рот Риты издал восхищённое «о» в знак удивления, а затем расплылся в злобной улыбке, от которой у Северуса зашевелились все волосы на затылке.

— Это… в высшей степени странно.

— Я знаю! Все начиналось довольно безобидно. Я откусывала кусочки от имбиря, который валялся у него в лаборатории, чтобы успокоить желудок. Иногда я брала веточку другую мяты для чая, потому что знала, что ни один покупной травяной чай не сравнится со сборами Северуса.

Гермиона драматично опустила глаза.

— Но потом желания стали более странными.

Скитер практически гудела от возбуждения.

— Насколько странными?

— Меньше чем за неделю я уничтожила все его запасы крыльев пепельнокрылых, мотыльков и мокриц, а в последнее время… Ну, в общем, в последнее время у меня появилась жуткая тяга к…

— Да? — Глаза Скитер расширились от предвкушения.

Гермиона встретилась с ней взглядом, легкая ухмылка тронула уголки ее рта.

— Жукам.

Скитер шокировано уставилась на неё и впервые с момента их знакомства её перо перестало двигаться. Воспользовавшись случаем, Северус вмешался в разговор:

— О да. Гермиона израсходовала мои запасы жуков-скарабеев, зеленых тигров и розовых жуков-чародеев, не говоря уже о жуках-оленях. Моя жена весьма ненасытна, — он по-хозяйски провел рукой по выросшему животу Гермионы, — но награда, несомненно, стоит всех причиненных неудобств. И вообще, я обещал своей маленькой ведьме, что поймаю любого жука, которого она захочет съесть.

Скитер наконец-то начала приходить в себя, и гневная усмешка исказила ее черты.

— Мне не нравится, когда мне угрожают.

Гермиона притворяясь невинной, посмотрела через плечо на Северуса.

— О чем это она говорит, Северус? Я просто хотела рассказать об особенностях моего деликатного состояния сочувствующему слушателю. Я совершенно не понимаю, что могло ее так сильно расстроить.

Лицо Скитер приобрело неподобающий багровый оттенок, и она, развернувшись на каблуках, бросилась прочь от хихикающей парочки. Северус, чтобы скрыть улыбку от посторонних глаз, зарылся носом в волосы жены, а Гермиона обняла его за талию и уткнулась носом в шерсть его сюртука. Ее тело сотрясалось от плохо сдерживаемого смеха.

Их веселье было прервано сообщением Кингсли о готовности начать дуэль. Вместе с остальными зрителями они двинулись к месту, где на лужайке расположились два волшебника. Авроры расчистили для них дорожку, чтобы они могли пройти и встать в первых рядах ожидающей толпы.

Кингсли настороженно смотрел на двух волшебников, совершенно не уверенный в том, что участники поединка будут придерживаться принятых правил.

— Джентльмены, вы можете начинать.

Гермиона была поражена контрастом между двумя волшебниками, стоявшими лицом друг к другу с поднятыми в приветствии палочками. Обычно мальчишеские черты лица Рона были осунувшимися и измождёнными. Судя по фиолетовым кругам под его глазами, Рон не спал несколько дней. Его вьющиеся рыжие локоны отросли и беспорядочно падали на лицо, и, хотя Гермиона сомневалась, что кто-то ещё это заметил, она видела, как дрожала его рука, когда он поднимал палочку. Если бы он не угрожал двум ее самым любимым людям, то она бы, наверное, даже пожалела его.

Люциус же, напротив, являл собой образец аристократической элегантности. Несмотря на утреннюю спешку в сборах, ни один волосок не выбился из его прически. Он выглядел ухоженным, собранным и немного раздраженным происходящим.

Когда они только объединились в триаду, Гермиона, честно говоря, была шокирована тем, что ее так привлекает более классический в своей красоте Люциус. Ей давно нравились угловатые черты лица Северуса и его острый, как бритва, интеллект, но мысль о том, что её также может привлечь блондин с патрицианским шармом, никогда не приходила ей в голову.

За прошедшие месяцы Гермиона успела оценить обоих своих альф. Она обследовала языком каждый дюйм тела Люциуса и теребила его льняные локоны так часто, что было просто чудом, что у него вообще остались волосы.

Когда Люциус крутанулся на каблуках, готовясь принять дуэльную стойку, Гермиона почувствовала, как влага просачивается сквозь ее леггинсы. Голова Северуса резко повернулась, а ноздри раздулись, принюхиваясь к воздуху. Его рука прошлась по всей длине ее позвоночника, остановившись на задней части шеи.

Мозолистые кончики его пальцев собственнически впились в ее пахучую железу, а его голос понизился до низкого рычания, слышимого только ей.

— Осторожно, моя маленькая Любимица. Продолжишь в том же духе, и я возьму тебя прямо здесь, на глазах у всех… Твоего бывшего, авроров, всех этих репортёров. Хочешь этого? Я натяну тебя на свой узел и напомню всем, кому ты принадлежишь… омега.

Зрачки Гермионы расширились, она отчаянно боролась с желанием застонать и потянуться вслед за прикосновением Северуса, когда он переместил свою руку на ее поясницу.

— Альфа… — Тихо прошептала она.

Его ответная усмешка была пронизана мрачными обещаниями.

— Скоро.

— Экспеллиармус!

Первая попытка Рона атаковать вывела Гермиону из оцепенения, вызванного похотью.

Люциус встретил атаку скучающим движением запястья.

— Мистер Уизли, вы ведь понимаете, что это дуэль волшебников, а не урок ЗоТи для первокурсников?

Лицо Рона тут же покраснело от смущения.

— Ты украл у меня всё, жадный ублюдок!.. Конфринго! — Прорычал Рон, но по дрожи в его голосе было понятно, что заклинание вышло не совсем удачным. Люциус с легкостью его отразил, и ближайшая живая изгородь резко взорвалась.

Люциус покачал головой.

— Тебе так повезло, Уизли. У тебя была работа, которая приносила хороший доход и определённую известность, уважение сверстников, и самая яркая ведьма вашего поколения в качестве жены. Ты сам разрушил свою жизнь, не оценив ее по достоинству, это ошибка, которую мы с Северусом никогда не совершим.

Лицо Рона исказилось от гнева.

— Ты это серьезно? Ты утверждаешь, что будешь защищать её, но ты годами называл её грязнокровкой и верил в это настолько, что позволил Беллатрикс Лестрейндж вырезать это поганое слово на её руке в этом самом доме.

Непрерывная болтовня зрителей, которая, естественно, сопровождает любое публичное зрелище, резко стихла, и все глаза настороженно уставились на Люциуса. Малфой эффектно взмахнул палочкой и из ее кончика без труда вырвалась волна дьявольского пламени. Рон наложил Протего, но его глаза наполнились ужасом, когда пламя пробилось сквозь его защитный щит.

Гермиона вздрогнула, вспомнив их последний опыт общения с дьявольским пламенем во время охоты за диадемой Ровены Равенкло. Ей было трудно простить Рона за то, что он продал её, но всё же, учитывая те страшные воспоминания, которые, несомненно, вызвало заклинание Люциуса, она испытала к нему некоторое сочувствие. Рон инстинктивно вскинул руки, пытаясь защитить лицо, но за мгновение до того, как пламя почти коснулось его кожи, оно послушно отпрянуло назад, и стало угрожающе кружиться вокруг него. Палочка Люциуса была высоко поднята, удерживая пламя на расстоянии.

— Если бы ты вызвал меня на дуэль и разговаривал со мной в таком тоне до войны, я бы убил тебя, Уизли, но люди меняются. Ты прав, я допустил, чтобы здесь произошли ужасные вещи. Я подвергал свою семью постоянной опасности и…

Его голос прервался. Перо Риты Скитер бешено скрипело, документируя это редкое проявление уязвимости патриарха Малфоев.

Люциус сделал глубокий вдох и продолжил:

— Я не защитил Нарциссу. Это еще одна причина, по которой я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Гермиону и Северуса, — Люциус опустил палочку и погасил пламя, — ты совершил ошибку, придя сюда, но ещё не поздно раскаяться.

Рон, казалось, не был тронут его речью, отчасти потому, что его отвлекал едкий запах, витавший в воздухе вокруг него. Он сморщил нос, коснувшись сначала своих рук, а потом лица, и быстро понял, что сильный жар заклинания Люциуса опалил волосы на его руках и обжег рукава рубашки. Даже часть бровей была принесена в жертву.

Его лицо медленно побагровело от ярости.

— Может, ты и одурачил Гермиону, но ты никогда не изменишься. Ты всегда будешь Пожирателем Смерти, — он поднял свою палочку, — Экспульсо!

Люциус легко парировал удар и направил свою палочку на участок земли у ног Рона.

— Депримо!

Лужайка под Уизли взорвалась, отчего Рон отлетел назад, а на зрителей посыпались куски грязи, дерна и живой изгороди. Несмотря на всю серьёзность ситуации, Гермиона не смогла удержаться и рассмеялась, когда Северус медленно повернулся к ней с торчащими из черных шелковистых волос комьями земли и приподнял одну бровь.

— Имей в виду — ты скоро станешь вдовой, Гермиона. Я собираюсь убить нашего мужа.

Гермиона потянулась и стала выбирать из волос Северуса более заметные комья грязи, но тут резкий голос Рона вернул ее к обсуждаемой проблеме. Рон поднялся на ноги, держась за бок, и снова поднял палочку.

— Петрификус Тоталус!

Люциус подавил желание закатить глаза. Было ясно, что младший волшебник не намерен прислушиваться к голосу разума. Люциус отразил Петрификус, ответив заклинанием, побудившим обнажившиеся корни вырванной живой изгороди разрастись и обвиться вокруг лодыжек и икр Рона, пригвоздив того к земле. Уизли дико и отчаянно смотрел прямо на Люциуса, напоминая Гермионе загнанное в угол животное.

Его губы дрожали, но он снова поднял палочку.

— Сектумсемпра!

Гермиона услышала резкий вздох Северуса, и только её хватка на его руке удержала его от вмешательства в поединок. Защитный щит Люциуса серебристо поблескивал на свету, не поддаваясь нападению младшего волшебника. Рон выглядел так, словно вот-вот рухнет, поэтому Люциус сжалился над ним, решив завершить дуэль.

— Лэнглок!

Язык Рона прилип к небу, фактически сделав его немым и бессильным, поскольку у него никогда не было способностей к невербальной магии.

— Релашио!

Палочка Рона вылетела из его руки и закатилась в одну из близлежащих клумб.

Кингсли шагнул вперёд, когда Люциус опустил свою палочку, освободив Рона от связывающих его чар. Северус и Гермиона бросились к Люциусу и заключили его в крепкие объятия, вызвав очередной поток фотовспышек со стороны прессы.

Люциус обхватил одной ладонью щеку Гермионы, а другой потянул за кончик одного из локонов Северуса. Несмотря на все усилия Гермионы, в их волосах все еще были комки грязи и травы. Люциус одарил их дерзкой ухмылкой.

— Что с вами двумя случилось? Похоже, что стадо фестралов протащило вас через всю грязную речушку Коукворта.

Северус прищурился.

— Это результат одного очень глупого взмаха палочкой. Я как раз размышлял над тем, как наказать виновного.

Люциус провел большим пальцем по кончику носа Северуса.

— Не сердись. Я обещаю тщательно вымыть вас обоих после того, как это грязное дело будет закончено.

Момент был прерван голосом Кингсли.

— Вы проиграли первую дуэль, мистер Уизли. Желаете прекратить?

Поначалу Рон, казалось, игнорировал вопрос, но потом недолго думая, он достал из клумбы свою палочку и подошел к Северусу. Гермиона преградила ему путь.

— Тебе не кажется, что ты создал уже достаточно проблем и достаточно опозорился? Просто иди домой зализывать раны.

Он едва не получил проклятие от Люциуса, когда положил руки на плечи Гермионы и отодвинул ее со своего пути. Его глаза были пусты, когда он встретился с темными, непреклонными глазами Снейпа.

— Я вызываю вас на дуэль волшебников.

Северус кивнул.

— Я принимаю вызов, но ссылаюсь на Право Претендента.

Рот Кингсли скривился в усмешке.

— Твое право признано, Северус.