Субин выезжал в город не так часто, но возвращаться на родину было каждый раз приятно. Кому-то этот край мог показаться неприветливым и, конечно, холодным, но Субин обожал горы. Густые леса, долины с затаившихся в ними молочными туманами и прозрачными речками, склоны, усаженные рисом, скалы, облитые золотым солнечным светом, а по ночам — луну и звёзды, усеивавшие небо так плотно, что никакие драгоценные камни не сравнятся с этим полотном. Чистый воздух, полный пения птиц и аромата трав, ветви деревьев, в которых путаются облака, и лесное дно, усыпанное ягодами. И на горных склонах дома, мастерские, где готовят те самые изумительные украшения и гранят камни, где выделывают шкуры и готовят меха, где сушат травы, режут дерево и прядут шёлк. Ручной труд всегда ценился дороже, но что поделать, если традиции вымирают? Скрепя сердце, родители Субина пошли на компромисс. Субин же пообещал себе, что не превратит своё родное место в индустриальный ад, не разрушит природу и не отравит её. Его пугала одна только мысль об этом, и потому он чувствовал на себе огромную ответственность, как будущий наследник всех этих необъятных территорий.

— Скоро у моей земли появится новый хозяин, — проговорил он, открывая двери родного дома. Судя по запаху, родители уже были внутри; и нечего ждать с объявлением хороших новостей.

Отец-омега встал из-за стола и первым поспешил обнять его и потереться носом о щёку.

— С возвращением, сын мой. Переговоры прошли хорошо?

— Не могу сказать ничего приятного о ваших будущих партнёрах и родственниках, но к счастью, мой будущий супруг не разделяет с ними их неприятных черт, — ответил Субин, доставая письмо. — Через две недели помолвка, и после мы распишемся, и Ёнджун приедет сюда. Через месяц — свадьба. Она состоится здесь.

— Хвала небесам! — всплеснул руками отец-омега. Через секунду появился и альфа:

— Значит, по нраву тебе твой жених? А то я волновался. Он хорош и покладист?

— Не покладист нисколечки, — заверил отца Субин. — Он лютый волк, неукротимый, и здесь ему будет самое место.

— Хмм, — господин Чхве выглядел несколько обескураженным этими словами: — разве он может обратиться волком? Я слышал, городские этого не умеют.

— Не может, — ответил Субин, но с уверенностью добавил: — Но он сможет, когда приедет сюда.

— Значит, вы с ним друг другу полюбились, — проговорил господин Чхве, — был ли он мил с тобой?

— По правде, поначалу мы чуть не подрались, а потом тоже чуть не подрались, — признался Субин. — После чего он меня отчитал, как щенка малого, несколько раз, и с утра добавил к тому же. Но в глубине души он добрый, даже если пытается казаться жестоким. Он мне дал несколько советов, отец, и я склонен к нему прислушаться.

— Значит, этот славный омега не мил с тобой и не покладист, не уважает тебя, и даже в волка обратиться не может?.. — поднял брови господин Чхве, складывая руки на груди, но супруг коснулся его плеча своей ладонью:

— Посмотри на него. Не видишь, наш сын неровно дышит от влюблённости? И разве ты забыл, что я сам тебе в нашу первую встречу чуть голову не отгрыз? Нашему дитя всё будет как нельзя лучше. Давай лучше прочитаем письмо. Субин, иди вымойся и отдохни. Ужин скоро будет готов, ты весь день в дороге.

— Видать, моя кровь играет, и ты тоже любишь трудности, — отец взъерошил ему волосы. — Смотри на него, весь убранный, прилизанный.

Субин рассмеялся и распустил волосы, встряхиваясь и потягиваясь.

— Хочу побегать перед мытьём, — сообщил он, направляясь к внутреннему двору. — И, отец… что-то нечисто. Чутьё.

— И что будешь делать? — спросил омега.

— Наблюдать, — юноша отвернулся и принялся снимать сапоги во внутренней прихожей. — Хён просил поторопиться со связью. А ещё его младший брат очень хочет приехать на свадьбу. Очень миленький чертёнок, Кай в него втрескался по уши, но он уже обещан другому.

— Бедняжка, ну, ни дня без драмы, — вздохнул отец. — Тогда придётся и его жениха позвать. А связь будет на днях, уже невозможно общаться письмами, как в тёмные века, ей-богу… 

— Да ну их к чёрту, видеть не хочу эти провода, — проворчал старший омега. — Их и так тут слишком много.

— Проводов не будет, — успокоил его Субин. — От вышки связь беспроводная.

— Много утешения. Зато среди наших ёлочек и дубов будет стоять эта дрянная раскоряка.

— Раз уж решили, чего теперь ворчишь, — Субин разделся полностью и подошёл к отцам, чтобы поцеловать их в щёки. После поцелуев и обтирания носами о щёки и шеи, отец-альфа похлопал сына по плечу и велел:

— Беги, только недолго, ужин вот-вот будет готов! И потом вымойся, от тебя прямо несёт городом.

Субин кивнул, и затем его пальцы вытянулись, коснулись пола уже чёрными лапами, загривок вздыбился густой шерстью, встопорщился хвост, а глаза сменили цвет на кроваво-алый. Чёрный волк, словно громадная собака, обежал вокруг родителей, цокая когтями по деревянному полу, а затем носом протиснулся в приоткрытую заднюю дверь и был таков.

***

«Привет, Ёнджун. Это Субин. Как ты и просил, я пишу тебе, так как у нас появилась связь. Как видишь, мы успели как раз к помолвке. Родители отдали мне шёлковые сорочки, поэтому я привезу их через три дня, когда приеду сам. Первым делом я хотел тебе показать свой дом, где мы будем жить, и ещё наше поселение. У нас очень красиво. Фото прилагаю.»

Субину не терпелось показать Ёнджуну красоты своей родины, поэтому, как только он заполучил номер омеги, он тут же принялся хвастаться, делая фотографии и посылая их Ёнджуну. Омега отвечал очень редко, как правило — раз в день, и очень коротко. 

Субин писал ему пространные письма — не было ещё привычки общаться через сообщения, а взамен получал сдержанное «очень красиво» или «хорошо», но он был рад и этому.

В день, когда они должны были поехать снова в город, Субин сделал фотографию всей своей делегации и оправил Ёнджуну. На что получил ёмкий ответ: «Я вам что про костюмы говорил?»

— Переодеваемся, — со вздохом проговорил Субин. Со стороны послышались вздохи и даже возмущения; альфа думал, что правило костюмов касается только его с Каем, но поразмыслив немного, он пришёл к выводу, что остальных это тоже задело. У всех оборотней были статные фигуры, но сшитые по одному лекалу костюмы на них сидели чёрте как, и это было заметно Ёнджуну, но не Субину.

— Без нытья! — рыкнул Субин. — Кто хочет выглядеть прилично — переодевается, кто хочет быть посмешищем, может пойти встать в поле и побыть там пугалом. Поедем без вас.

— Ходу, ходу! — поторопил Кай. — Нам ещё несколько часов ехать!

— А ты всё к своей зазнобе торопишься, — заметил Субин. Волчонок зыркнул на него:

— Тебе повезло с любовями, так не издевайся.

Сам Кай тоже переоделся в свою любимую нарядную одежду: кожаные охотничьи брюки и сорочку с вышивкой по вороту, а сверху жилетка с традиционными узорами. Остальные, последовав их примеры, нарядились в свои собственные вещи, которые надевали на местные праздники и обряды, и Субин, оглядев свою свиту вместе с родителями во главе, пришёл к выводу, что Ёнджун был прав — так действительно лучше. Чем пытаться строить из себя тех, кем они не являются, и наряжаться в одежду, которая им совсем не подходит, лучше с гордостью надеть то, что им близко к телу и душе, и демонстрировать свою инакость всем назло. Кто не знает, что старший омега семьи Сон выходит замуж за наследника горных северных земель? Зачем тогда скрывать, откуда они, и пытаться слиться с толпой?

«Так-то лучше,» — написал Ёнджун, когда Субин отправил ему новое фото. Альфа в ответ написал: «Мы выезжаем. Я жду, когда мы встретимся. Мне не терпится тебя увидеть в нашей одежде. Я думаю, тебе будет очень к лицу.»

День им предстоял тяжёлый. Хотя господин Сон заверил их, что их небольшая делегация сможет остановиться в их особняке, несколько часов пути на юг, подготовка, небольшая церемония, долгие разговоры и переговоры, договоры и говорки, а затем небольшой перерыв и наутро обратно на север двинется уже целая колонна. Субин дал наказ для всего поселения: встретить его суженого как полагается, и не давить на него, он ведь городской и не сможет прям так сразу влиться в их темп жизни.

Всю дорогу до города он сидел, как на иголках, чуть весь ни извертелся, так что даже Кай иногда недовольно порыкивал, когда Субин ненароком отдавливал ему какую-нибудь часть тела. Так как жениху ещё предстояла долгая утомительная ночь, его за руль не пустили: три машины вели посменно другие оборотни. Субин бы, может, вообще волком выскочил и побежал бы вперёд, если бы не понимал, что автомобиль на ровной прямой трассе будет быстрее волчьих лап, как бы это ни было прискорбно.

Леса и горы сменялись полями и посёлками, а затем и мелкими городами, и затем в окне Субин начал видеть силуэт столицы. И это значило, что они уже близко.

Его ноздри раздулись в попытках уловить ещё несуществующий запах, и он достал из кармана коробочку с часами. Кай помог ему застегнуть ремешок на руке, и остаток пути Субин провёл, приглаживая волосы и смотрясь в зеркало заднего вида.

От Ёнджуна пришло сообщение: «Берегись папарацци.»

Субину пришлось загуглить, что такое папарацци, потому что Кай мудрёного словечка не знал. Но всё стало и так ясно, когда у ворот, в прошлый раз совсем одиноких, теперь столпилась куча народу с камерами наготове. Кай передал по рации:

— Будут вспышки фотокамер. Не рычать и не скалиться, мило улыбаться. Волчьих черт не показывать, кроме клыков.

Северная стая принесла с собой кусочек гор. Стоило им открыть двери, и запах асфальта и горячей резины разбавился ароматами свежего воздуха, звонких ручьёв, сосновых игл, полевых цветов, снега и опавших листьев. Словно все сезоны в один миг промелькнули, словно нахлынула и закрутила волна воспоминаний о том, чего никогда не было — невольно каждый затаил дыхание, кто ради того, чтобы не бередить душу, кто, чтобы не вдыхать чужие запахи, кто, чтобы наоборот задержать их внутри подольше. Двери машин распахнулись, и небольшая делегация с севера явила себя. Прежде всех шёл Субин, высокий и привлекательный, уже облачённый в праздничный шёлк и свой длинный плащ с меховой нарядной оторочкой, с перехваченным красным плетёным шнуром волосами; за ним тенью следовал Кай, одетый в лучших традициях северного племени, за ними обоими были, конечно, родители: чета Чхве в парных узорчатых сорочках и длинных турумаги нараспашку; а следом управитель рудников с горным разведчиком, капитан отряда разведки с заместителем, двое искусных ювелиров и глава лесничих с помощником. Все эти люди были товарищами Субина либо его наставниками, кого он посчитал нужным позвать на праздник, чтобы они послушали разговоры о тех новшествах, что им принесёт этот союз, и, если потребуется, внесли свою лепту.

Часть Субина надеялась, что его встретит Ёнджун. Но их встретили только слуги, которые проводили их внутрь особняка и забрали ключи от машин.

— Прошу, господа, за мной, — учтиво проговорил один из них. — Я проведу вас в комнату отдыха.

Он показал им дорогу до залы, в которой было несколько диванов и кушеток, сосредоточенных вокруг столов с напитками и какими-то закусками.

— Здесь вы можете немного отдохнуть и перевести дух с дороги. По левую сторону находятся уборные, если вам нужно освежиться, — витиевато изъясняясь, пояснил слуга. — Зал приёма находится прямо за этой дверью. Если вам что-то понадобится, просто позвоните вот в этот звонок; когда вы будете готовы, мы вас объявим, и вы можете присоединиться в любой момент.

— Постой, — Субин проворно перехватил за локоть торопящегося ускользнуть служку. — Позови моего жениха. Мне ему нужно кое-что передать.

— Вы можете передать это мне, молодой господин, я принесу ему.

— Это подарок, так что это должно быть вручено лично, тем более, что это мой будущий муж, — Субин широко улыбнулся, демонстрируя клыки. На это слуге ответить было нечего, он кивнул и скрылся из глаз.

— Не глазейте, — предупредил он остальных. По пути был проведён подробный инструктаж о том, как не следует себя вести: хотя за пару часов привить манеры «высшего» общества было невозможно, Субин всё равно учился на своих ошибках.

Через весьма короткое время на пороге зала появился Ёнджун, в одиночестве. Первым делом он направился к родителям Субина.

— Почтенные родители, — он поприветствовал их с поклоном. — Я Ёнджун, суженый вашего сына. Мой господин вскоре придёт поприветствовать вас и остальных уважаемых гостей. Пока что я украду ненадолго своего жениха.

Несмотря на вежливость его слов, его голос, как обычно, был холоден, как лёд. Субин улыбнулся и сделал шаг к нему:

— Я здесь, — проговорил он и передал ему шкатулку. — Здесь твоя одежда. Пойдём.

— Идите, — кивнул отец, — мы подождём.

Ёнджун снова поклонился и повёл Субина за собой по уже знакомым коридорам. Вскоре они очутились в, судя по всему, личных покоях омеги.

Субин осмотрелся. О том, что здесь живёт Ёнджун, говорили только несколько личных вещей, в остальном было похоже, как будто здесь вообще никто не живёт; да ещё едва уловимый запах. Субн дёрнул носом, чувствуя очевидную горечь.

— Ты злишься, — заметил он.

— Не на тебя, — бросил Ёнджун, стремительно раздеваясь. Субин отвернулся, давая омеге долю приватности, а тот продолжил: — Вас даже не встретили, не говоря о том, чтобы выйти навстречу. Я не просто злюсь, я взбешён, ведь я приказал уведомить меня, когда вы приедете, чтобы хотя бы я вышел вам навстречу. В зал войдём вместе. Чёрт… Застегни.

Субин встрепенулся и повернулся. Омега стоял к нему спиной, уже одетый, всё, что ему требовалось — помощь с небольшой застёжкой на спине. Субин подцепил пальцами петельку и застегнул её, проследив взглядом по коже на позвонках. В небольшой петле мелькнуло какое-то пятнышко и исчезло…

— Ёнджун, — позвал альфа. — Всё в порядке. Плевать нам на эти манеры. Мы не будем частыми гостями в этом доме.

— Зато будете вести бизнес, — едко ответил Ёнджун. — Даже пусть так. Нет в этом ничего хорошего. Вас держат за простаков. И точно попытаются обмануть.

— Поэтому мы с тобой сейчас здесь, — возразил альфа. — Готовимся к росписи.

Омега усмехнулся и обернул свою руку вокруг локтя Субина, подтаскивая его к себе.

— Отлично, — проговорил он, и Субин обнаружил, что они стоят напротив большого зеркала, в котором отражаются они оба. Их парные шёлковые костюмы были свободными, а потому хорошо сидели, струясь и обрисовывая их высокие, худощавые фигуры. Субин — немного выше Ёнджуна, но казался больше из-за плаща, укрывавшего его плечи и придававшего ему немного более суровый облик. Из украшений на них были только — подвеска Субина на поясе, похожая на ту, что он подарил Бомгю, только несколько массивнее, подаренные часы и кольцо Ёнджуна, что омега так и носил с тех пор.

— Мы хорошо смотримся вместе, — сказал Ёнджун, прильнув к плечу Субина. — Да не дёргайся ты, я не буду кусаться. Сегодня я буду к тебе ближе, Субин. На приёме будет много разных личностей, в том числе и тех, кто злословили обо мне, и тех, кто сватался ко мне. Так что давай не будем отказывать себе в мелочном удовольствии утереть им нос, — омега несколько игриво щёлкнул альфу по носу, и тот моргнул.

— Зачем приглашать их на помолвку? — спросил он.

— Глупенький. Чтобы доказать им и всему свету, что они ошибались, — оскалился Ёнджун. — Послушай, кто бы к тебе ни подошёл, с любым намерениями, с любым отношением, относись со скепсисом ко всему, что они скажут, ясно? Я хочу повторить это для всех твоих гостей, чтобы ненароком не вылилось ничего в скандал, потому что у вас души горячие и простые, вами манипулировать проще простого, и для городских вы всего лишь экзотическое развлечение. Всё ясно?

— Ты в этом больше разбираешься, я поступлю, как ты велишь, — проговорил Субин. Ёнджун криво усмехнулся, протянул руку к его волосам и его лишний раз пригладил и так уложенные чёрные пряди:

— А ты у нас хороший мальчик, да?.. Ты ведь не против, что я буду близко?

— Пойдём, — не отпуская руку Ёнджуна, Субин направился к выходу. — Не будем терять время.

В зале Ёнджун ещё раз повторил всё то же самое, что он сказал Субину, и дал несколько дополнительных советов, начиная от сплетен и заканчивая деловыми разговорами. 

— Боже, такое ощущение, что мы не на помолвку прибыли, а на поле битвы, — проговорил господин Чхве. Субин спохватился:

— Погоди, Ёнджун, давай я тебе всех представлю! Мой отец-альфа Чхве Джунсу, мой отец-омега Чхве Юбин; Хюнин Кая ты уже знаешь… Это мои друзья, глава отряда разведки Бан Чан и его заместитель Со Чанбин, это наш главный лесничий, Ян Чонвон и его помощник Ким Сону, а вот тот, который сделал ваши подарки: Чон Уён, и его наставник и коллега, Пак Сонхва… это наш горный разведчик, Пак Чанёль, и управляющий рудниками До Кёнсу.

— Очень приятно, — Ёнджун пытался казаться сдержанным, но при виде сияющего, как начищенная монетка, Уёна, его каменная маска немного треснула. Уён схватил его за руку и активно потряс:

— Я так рад, что вам понравилось моё кольцо, молодой господин! То есть, кольцо Субина, но я так волновался. У вас такие красивые глаза!

— Вы одного возраста, — со смешком заметил Субин. — Уён талантливый художник, и хороший друг. Если вдруг тебе что-то понадобится, можешь смело обращаться к нему.

— Хорошо, благодарю, — Ёнджун отобразил слабую улыбку, но в его глазах мелькнул интерес. Видимо, не ожидал, что за созданием его помолвочного кольца будет стоять омега его возраста.

— Мне не терпелось с вами познакомиться, — протараторил Уён. — Все говорят, что вы с первого взгляда очаровали Субина, а этому буке не так-то просто понравиться!

— Прям так и говорят? — усмехнулся Ёнджун, смотря на Субина и поднимая одну бровь со скепсисом.

— Так и говорят, — горячо закивал Уён, всё не отпуская руку омеги. Ёнджун ещё мягче произнёс:

— Можно неформально, мы ведь ровесники. Я постараюсь запомнить ваши имена. Объявите о нашем прибытии, — велел он слугам. — Хватит тянуть.

— И верно, в машине уже насиделись, — проворчал Чхве Юбин.

Субин почувствовал, как к его одному боку приклеился Ёнджун, а ко второму — Кай, явно нервничая перед выходом. Двери распахнулись, и Ёнджун уверенно повёл его вперёд, смотря прямо перед собой.

— Семья Чхве с севера прибыла.

Им открылся большой и светлый зал с большими окнами с пола до потолка, открывающими вид на яблоневый сад. Так как ещё был день, натёртые до блеска полы заливал приглушённый пасмурный солнечный свет; а зелёно-голубые цвета залы создавали впечатление, будто помещение было частью сада. Со второго этажа спускалась роскошная двойная лестница, уходящая на небольшие балконы, нависшие над залом. Наверху этой лестницы и стояла чета Сон, беседовавшая с некоторыми из гостей. При объявлении прибытия семьи Чхве они тут же отвлеклись, и господин Сон поспешил вниз с распахнутыми гостеприимно руками.

— Наши дорогие гости! — воскликнул он. — Как я рад наконец поприветствовать вас на этом радостном событии. Надеюсь, ваш путь не был слишком затруднён?

— Мы добрались благополучно и без происшествий, спасибо, — ответил Чхве Юбин. — Благодарим вас за гостеприимство. Всё выглядит просто чудесно.

— Вы не представляете, какая отрада для меня видеть, как прекрасно поладили наши сыновья, — проговорил господин Сон. — Что может сделать родителя счастливее, чем счастье его ребёнка? И всё складывается как нельзя лучше.

— Всегда и тяжко, и радостно смотреть, когда птенец вылетает из гнезда. Мы позаботимся о вашем сыне, как о своём собственном, — заверил Чхве Юбин. — Но не буду ходить вокруг да около. Церемония помолвки?..

— Я думаю, ещё около получаса, — господин Чхве посмотрел на свои часы. — Мы ожидаем последних гостей, немного создадим атмосферу и приступим. Позвольте пока познакомить вас кое с кем…

Субин держался близко к родителям — его так же представляли, как будущего наследника и скорого преемника остальных ветвей добычи горных территорий, Ёнджун же взял на себя развлечение его друзей, за что Субин был ему благодарен. Кай с тяжёлым сердцем отлепился от своего брата и пошёл сопровождать Ёнджуна, чтобы кое-как сглаживать те недопонимания, которые могли произойти между городским омегой и более простоватыми гостями. Они старались держаться неподалёку друг от друга, чтобы в случае чего позвать. В конце концов, они стая.