— И вот остался я совсем один, — проговорил Бомгю. — Хён, могу я побыть с вами?

— А ты разве не ради этого опять сюда приехал? — ласково спросил Ёнджун.

— Я буду очень по тебе скучать… Теперь нельзя будет тебя увидеть в любое время, когда мне особенно захочется, — омега не сдержался и стиснул старшего брата в объятиях. — Мне будет так тебя не хватать…

— Ты справишься, — заверил его Ёнджун. — К тому же… я дал тебе обещание. Пока меня нет рядом, ты должен сконцентрироваться на том, что важно.

Бомгю зарылся лицом в шею Ёнджуна, глубоко вздыхая. Субин чувствовал, что стал свидетелем чего-то особенно интимного и глубокого, так что отвернулся, но тем не менее всё равно всё слышал. Не прослушал он и новый, незнакомый голос:

— Поздравляю, теперь ты наконец Чхве Ёнджун. Поистине радостное событие. Наконец-то. Наконец-то.

Напротив их троицы появилась сногсшибательной красоты эльфийка с длинном облегающем шёлковом платье белого цвета. Её белоснежно-серебристые волосы были убраны в высокую причёску, украшенную цветами, но даже так всё равно ниспадали вниз до самых лопаток. Иначе говоря, она была похожа на…

— А ты всё ходишь по чужим свадьбам и помолвкам в белом, Исыль, — отозвался Ёнджун. — Не можешь уяснить, что это дурной тон?

— Сам-то ты не в белом, как я посмотрю, — Исыль язвительно усмехнулась, смерив Ёнджуна взглядом. — Даже не знаю, тебе посочувствовать или твоему мужу… Хотя ваш вид с этим половым диморфизмом весь заслуживает сочувствия, — она брезгливо сморщилась и помахала ладонью у носа. Субин поднял брови такой неприкрытой грубости.

— Ты со своим отрощенным диморфизмом, — Ёнджун ладонями обрисовал изгибы женской фигуры. — Пока ещё никого не привлекла. Странно, вроде характер дрянной у нас обоих, но выбрали всё равно меня.

— Вот ты шваль.

— Уродина.

— Поздравляю, ты выиграл пари, — криво усмехнулась Исыль. — Сукин ты сын.

— От суки слышу, — отразил её ухмылку Ёнджун. — Как расплачиваться будешь? Телом? И кстати, извинись перед моим мужем, а то он нежная душа, сейчас в обморок грохнется, ударится головкой, и это будет самый короткий брак. Это моя подруга, — он повернулся к Субину. — И мы в ней поспорили, кто раньше сыграет свадьбу. Как понимаешь, я выиграл.

— Хм, — только и выдал Субин. — Ничего страшного.

— Да у него на лице написано «ого, не знал, что у Ёнджуна есть друзья», — саркастично проговорила Исыль. — А ты, птенчик, теперь я за тобой буду присматривать, — она грубо потрепала Бомгю по щеке, царапнув длинными ногтями, но тот только беззаботно хихикнул:

— Нуна, ты правда так напугаешь хёна.

— На ладно вам, я же не барышня кисейная, — махнул ладонью Субин. — Кто я такой, чтобы судить твоих друзей? Всего лишь муж.

Ёнджун нахмурился, но ничего не сказал. Исыль обернулась, смотря куда-то вдаль, и проговорила:

— Уродец весь вечер с тебя глаз не спускает. Поосторожней с ним.

С этими словами она ушла.

— Я полагаю, она говорила о том мужчине со шрамами на лице? — спросил Субин. — Кто он?

— Технически, мой дядя, — проговорил Ёнджун. — И между нами произошла неприятная история, которой сейчас не время и не место. Но я тебя уведомлю, что его уродства — моих рук дело.

С этими словами он взял бутылку минеральной воды, откупорил её и отпил.

— Не могу больше слышать эти сплетни, — сказал омега. — Думаю, нам пора уходить. В этой ситуации никто нас не осудит.

— Как скажешь.

Субин и сам ловил краем уха разговоры про то, насколько Ёнджун уже «старый» и запрыгнул в уходящий вагон, какой он рослый и грубый, как долго ему искали подходящую партию и как сильно его семья хотела его сбагрить, что аж запихнула на крайний север страны, какие горные оборотни вонючие и невоспитанные, какая пара странная и неказистая, и как теперь дикие северные чудища покажут наглому омеге, где раки зимуют.

— Тебя это не задевает? — спросил Субин.

— А тебя? — вопросом на вопрос ответил Ёнджун, уводя его по коридору в свою комнату, а затем добавил: — если бы нас задевали подобные вещи, свадьба бы не состоялась.

— Да, будь я лет на семь помладше, я бы половине гостей побросал бы вызов, при этом уссыкаясь от страха и плача от обиды, — усмехнулся Субин. — И всё же, какого чёрта они такие злобные? Даже ты злобный.

— Жизнь в городе такая, — Ёнджун отпустил его руку и опустил голову. — Сегодня последний день, когда мы ночуем отдельно… Кстати, ты девственник?

— Внезапный вопрос. Нет, а что? У нас добрачные связи не порицаются, если что, — Субин склонил голову набок. — Так что, если это тебя волнует, не парься. И я не буду с тобой ничего делать насильно.

— Ты и не сможешь, — криво усмехнулся Ёнджун. Субин в этом сильно сомневался, но так как у него не было ни малейшей мотивации проверять, он не стал спорить.

Омега вынул из шкафа несколько предметов одежды и велел:

— Переоденься. Это моя, но не могу же я позволить тебе разгуливать по городу в парадной одёжке уважаемых родителей.

С этими словами он сам принялся скидывать с себя одежду, и Субин, как и в прошлый раз, уважительно отвернулся, подтянув к себе предложенные Ёнджуном вещи и переодеваясь. Плащ и шёлковые одеяния полетели вниз, вместо этого Субин надел свободные джинсы, просторную футболку и ветровку: благодаря большому размеру они ему были впору, да и Ёнджун был по габаритам достаточно близок.

— Отлично, — Ёнджун достал из шкафа коробку и вручил ему. — Туфли свои тоже не надевай. Оставь здесь всё.

В коробке оказались кроссовки. Закончив, Субин без лишних напоминаний перевязал волосы, затягивая их в тугой хвост. Ёнджун тоже сменил шёлковый костюм на свой мотоциклетный, и альфа поинтересовался:

— Мы едем на твоём мотоцикле?

— Да, — Ёнджун открыл неприметную дверь в дальней части комнаты, за которой оказался другой коридор, — следуй за мной.

Омега был немногословен, и Субину, конечно, хотелось завалить его вопросами, возражениями и претензиями, но он выбрал молчать и наблюдать, решив, что в конце концов он получит все ответы. Любопытство и доля авантюризма потянули его вперёд, так что он, не колеблясь, последовал за своим новоиспечённым супругом.

Узенький коридор привёл их к такой же непримечательной лестнице, как оказалось, этот ход вёл в гараж, где и стоял мотоцикл Ёнджуна. Омега достал второй шлем и вручил его Субину, а сам открыл двери и достал ключи.

— Ну, что? — спросил он, надевая свой шлем. — Ах, ты теперь так похож на городского, что я забываю, что на самом деле ты горец. Сейчас помогу.

Он надел на Субина шлем и застегнул замок.

— Садись сюда и держись за меня. Не вздумай высовывать руки и ноги, а если покажется, что ты падаешь, то это всего лишь иллюзия, — проговорил Ёнджун. — Я буду ехать аккуратнее, чтобы ты не напугался, но в любом случае, полагаю, ты раньше не ездил на мотоциклах, верно?

Субин кивнул. Ёнджун продолжил:

— Не волнуйся. Я часто вожу Бомгю, так что мне не привыкать к весу позади меня. Ничего не бойся, — он погладил Субина по плечу, и они оба оседлали мотоцикл. Казавшийся маленьким кавасаки вдруг почувствовался большим и мощным, словно пластиковая игрушка почему-то обернулась настоящим чудовищем.

Мотор негромко заурчал, Ёнджун нажал на кнопку открытия ворот, и мотоцикл сорвался с места.

Возможно, Субину только показалось, что он сорвался, ведь до сих пор он ездил только на машинах, а сидеть на мотоцикле больше походило по ощущениям на оседлание в связке — но волки, конечно же, не могли двигаться с такой скоростью, поэтому руки альфы плотно сжались вокруг талии Ёнджуна. Ветер хлестал и трепал одежду, мир проносился мимо, съеденный колёсами кавасаки, и прохлада вечера язвительно кусала за открытые участки кожи. Единственным теплом сияли точки соприкосновения их тел, и внутри Субина с урчанием поднялось странное удовлетворение: они сбежали со своей свадьбы, и даже если у Ёнджуна были свои причины, это было забавно и мило.

Поездка длилась недолго, всего минут пятнадцать; как омега и обещал, он довёз аккуратно; сбавив скорость, они проехали сквозь хлипкие ворота и начали взбираться вверх по довольно крутому склону. Мотоцикл, гудя от натуги, довёз их до неизвестной Субину вершины, и Ёнджун заглушил мотор, останавливаясь на песчаной полоске у обрыва, ограждённого поручнем. Смотровая площадка.

— Можешь слезать, — раздался приглушённый голос омеги. Субин повиновался, снимая с себя шлем. Вдвоём, они посмотрели на раскинувшийся внизу под ними город, озарённый лучами садящегося солнца, и на едва видимый голубой контур гор вдали.

— Небесный парк, — проговорил Ёнджун. — Я часто приезжаю сюда ночью, но редко — на закате. Здесь никого нет, так что мы можем поговорить откровенно.

Он повесил шлем на руль мотоцикла и подошёл к поручню, облокачиваясь на него.

— Мне нравится смотреть на город отсюда, — проговорил омега. — Как будто я держу его на ладони. Видно каждую мелочь, и даже самые высокие здания и громады находятся у самых моих ног. Это ощущение приносит мне спокойствие, — он облизнул губы, — и чувство контроля.

Ёнджун обвёл взглядом залитый лучами заходящего солнца городской пейзаж, украшенный длинными пурпурными тенями.

— Что ты мне хотел сказать? — спросил Субин.

— Много чего. На самом деле, у меня для тебя так много информации, что мне придётся выдавать тебе её дозированно, — проговорил Ёнджун. — Я тебя ни к чему не принуждаю. Если ты захочешь, ты тоже можешь со мной поговорить. Окей?

— Окей, — кивнул Субин, прищёлкнув языком.

— Если у тебя есть вопросы, ты можешь их задать, — проговорил Ёнджун. Субин молчал некоторое время, взвешивая все «за» и «против», а затем произнёс:

— Что-то мне не даёт покоя, если честно. В этой сделке есть какая-то загвоздка, которой не должно было быть. Я решил наблюдать. Я только надеюсь, что ты в этом не замешан. Или замешан, но невольно.

— Я обладаю этой информацией, — кивнул Ёнджун. — Ладно, что ж…

Он повернулся спиной к обрыву и опёрся на перила ладонями.

— Субин, я хочу быть с тобой предельно откровенным, потому что мы теперь супруги. Но по определённым причинам я не могу. Я скажу сразу, если бы ты мне категорически не понравился, мы бы здесь не стояли, и свадьбы бы не было. Я собрал информацию о тебе и пришёл к выводу, что ты мне подходишь. Даже если это покажется тебе циничным, я надеюсь, что ты меня не осудишь, — на лице Ёнджуна не было и капли надежды, так что Субин сделал вывод, что в конечном итоге омеге плевать, — как и ты, я решил понаблюдать за тобой, чтобы понять, достоин ли ты моего доверия.

— Ты хочешь доверить мне какой-то из своих секретов? — спросил Субин, облизнув губы.

— Можно сказать и так, — Ёнджун отвернулся. — У нас ещё есть время, и мы с тобой фигурки в одной игре, и если мы с тобой будем играть вместе, то итог будет приятным для нас обоих, а если ты будешь ставить мне палки в колёса, то в выигрыше останусь только я. Мне есть, что тебе сказать. Но не сразу.

— Я тебя понял. Я постараюсь не предать твоё доверие, — спокойно проговорил Субин. — В целом мне нет дела до твоих тайн. Если это не ставит под угрозу мою стаю, я не знаю, почему должен тебя разоблачать или предавать.

— Если бы ты знал, то ты бы так не говорил, — хмыкнул Ёнджун. — И дело не только в твоём доверии. Ещё и в твоём отношении, потому что… как я понимаю, ты парень традиционный, — он снова повернулся к Субину, ожидая, что тот подтвердит или опровергнет это утверждение. Но Субин ответил:

— Я не совсем понимаю, что значит «традиционный»…

— Ты привык к тому, что омега слабее альфы, — пояснил Ёнджун. — Уязвимее. Зависимый, хрупкий, беззащитный, всё вот это дерьмо.

— Хм… я… так не думаю. Мне кажется, это стереотип о горных оборотнях, но… у нас нет… — Субин поколебался, выбирая слово, — хрупких. Кого бы то ни было. Это скорее городские бинарные стереотипы, которые пошли от людей. Не от нас.

— Но если сравнивать альфу и омегу?

— Есть незначительная разница, — признал Субин. — Как ты сам сказал, у оборотней любого вида несильно развит половой диморфизм, так что в человеческом облике мы оба выглядим, как мужчины, так что… может, поэтому у нас нет таких проблем с сексизмом.

— Хорошо, если так, значит, ты не невыносимый душнила, которого хочется прибить на месте, — улыбнулся Ёнджун. — Но ты ведь мой муж. Боюсь, что ты будешь бросаться меня защищать.

— От меня того требует долг.

— А если я тебя буду защищать? От того, что мне покажется опасным.

— Хм… — Субин мог понять, к чему он клонит. Если омега защищал альфу, значит, альфа был не в состоянии себя защитить, это предполагало, что либо альфа болен или ослаблен, либо омега не доверяет ему и не уважает его силу. Это были устои, с которыми личные идеалы Субина не могли тягаться. Ёнджун проследил за изменениями на лице альфы и усмехнулся:

— Ага, значит, суть ты уловил. Что я хочу сказать, Субин, это что я — самый сильный. И самый влиятельный. Я сильнее тебя. Я сильнее тебя в форме волка. Я влиятельнее своих родителей. Я влиятельнее наших родителей, вместе взятых. На шахматном поле я — королева. Я самое сильное существо на свете во всех отношениях. Вот такой вот кот в мешке. Что я говорю сейчас — это то, что меня немного раздражает, когда ты меня опекаешь. Это мило, но — правда — раздражает. Тебе придётся мне поверить.

Субин не смог удержаться от смешка. Ёнджун сразу изменился в лице:

— Чего смешного?

— У тебя… хорошая самооценка.

— Я знал, что ты мне не поверишь, — Ёнджун покачал головой. — Особенно ты, лесной мальчик, думаешь, что горы мне не по зубам.

— Потому что ты там ещё не был, — резонно заметил Субин. — Прости, Ёнджун, это слишком по-детски звучит, как если бы ты молотил кулаками гору или кричал на море.

— К счастью, море и горы мне не враги, — пожал плечами Ёнджун. — Но я не хочу, чтобы мы становились врагами. У меня тоже есть своя история. И не все её детали я открыл. Я просто… хочу, чтобы ты понимал, с кем ты связался.

— Ты жалеешь меня?..

Ёнджун взглянул на него печально:

— Я же именно так уже тебе и говорил, нет?..

Субин почувствовал себя странно. Внутри него уже трепетало безмерное влечение к этому омеге, сильному и загадочному, который мог бы стать ему хорошим мужем и верным соратником, но проблема была в том, что этому сильному омеге был никто не нужен, а такой простой юноша, как Субин, ему был совсем не интересен… То, что они стали мужьями, было лишь удачным стечением обстоятельств.

— У меня есть бизнес, — проговорил Ёнджун. — Я пока не могу тебе раскрыть деталей. О нём никто не знает, особенно мои родители. Но именно об этом я и говорил, когда сказал, что замужество мне не должно помешать.

— И что? Тебе нужно особое отношение? — Субин склонил голову набок.

— Не нужно. Я тебе это говорю, потому что ты мой муж, — ответил Ёнджун. — Всё, чего я прошу — это не сюсюкаться со мной.

— Я и не собирался, — усмехнулся Субин. — Тебе до этого только два типа альф встречались? Те, которые с тобой сюсюкаются, и те, которые пытаются указать тебе твоё место?

— Не говори так, как будто сам не пытался указать мне моё место, — заметил Ёнджун.

— Я будущий вожак стаи, я должен показывать клыки в такой ситуации.

— Ты эту ситуацию сам на себя навлёк, — резонно ответил Ёнджун. — Потому что ты привык, что у тебя есть сила? Потому что ты привык, что тебе всё прощают? Или потому что привык, что все омеги без ума от твоей красивой мордашки? Не знаю, да и не интересно. Но ты пренебрёг моими границами. Именно поэтому я тебе говорю, Субин, я сильнее тебя, и ты не можешь просто так отмахнуться от того, что я требую. Мы в дальнейшем будем делать многое, в чём нам надо прийти ко взаимному согласию, поэтому давай уважать друг друга.

— Это на меня тоже распространяется? — спросил Субин. — Ты не станешь меня унижать перед всей стаей? Ты ведь можешь. Может, даже просто ради развлечения. И если ты такой сильный, то для тебя это не составит труда.

— Я не унижаю ради развлечения, — ответил Ёнджун. — И не нападаю первым. Так что тебе не о чем переживать.

Субин промолчал, изучая омегу взглядом. Насколько он силён? Это бравада? Блеф? Но зачем?.. Есть ли возможность проверить его настоящую силу? Он действительно сильнее даже волка? Даже Субина?.. Какое это отношение имеет к его бизнесу?

— Это невероятно, твои эмоции все как на ладони, — пробормотал Ёнджун. — Нельзя же быть таким открытым…

Он подошёл вплотную к альфе и провёл рукой по ветровке на груди.

— Субин, те крупицы сведений, что я дал тебе сегодня, важнее, чем могут показаться, так что не болтай об этом, ладно? — словно вдруг смягчившись, проговорил он. — Даже если тебе это не кажется важным, всё равно не болтай.

— Ладно, — Субин закрыл глаза, принимая это, как разрешение ткнуться в чужой висок. Теперь к этой близости можно будет привыкать… И если он выполнит условия и пройдёт это испытание, Ёнджун не только сам ему откроется, но и предоставит ценную информацию.

— Больше ничего не спросишь?

— Как и ты, я буду наблюдать за тобой, Ёнджун, — Субин коснулся пальцами его челюсти. — Для меня важнее всего благо моей стаи и моей семьи. Поживём — увидим, сможем ли мы сработаться. Я прислушаюсь к тебе, но, опять же, я не твой инструмент, и у меня есть своя воля и свои интересы.

Он вздохнул и продолжил:

— Даже если бы я этого не хотел, ты всегда сможешь вернуться в город и жить своей жизнью, даже будучи связанным со мной брачными узами. Единственное, что я буду просить: оставить мне детей, если они у нас появятся. Мне нужны наследники.

— Не проблема, забирай всех, правда, их пока ноль, — усмехнулся омега. — Договорились. Я могу отвезти тебя обратно, если ты хочешь.

— Я бы остался здесь ещё ненадолго, или надолго, потому что дом твоих родителей совершенно невыносим, — честно признался Субин. — От сплетен уши вянут. Лучше давай ещё поговорим…

— О чём?

— Чем ты хочешь заняться в горах?..

— А я могу выбрать, что угодно? — Ёнджун поднял брови.

— Да. Я буду владеть всеми этими территориями и заведовать ими, но если ты будешь моим заместителем, это снимет часть бремени с моих плеч, — Субин уселся прямо на песок у мотоцикла, наблюдая за тем, как последние закатные лучи гаснут, оставляя на небе сиреневатые отблески, ночной холод постепенно расползается по земле, а спину печёт ещё не остывший корпус, согретый горячим железным сердцем. — Следить за всем везде и сразу невозможно, так что разумеется, в стае есть люди, которые заведуют теми или иными отраслями. Ты можешь стать одним из них.

Ёнджун поколебался, но в конце концов сел рядом с ним. После довольно долгого, вдумчивого молчания он проговорил:

— Я бы хотел заниматься камнями.

— Камнями?.. — Субин не стал скрывать своего удивления. Он думал, что Ёнджуну была больше по душе охота, это единственное, к чему он выказал интерес за всё время их общения.

— Ты выглядишь почти шокированным.

— Просто ты никак не отреагировал на мой подарок, — Субин кивнул на кольцо. — Я ведь замечаю, кто и как смотрит на блеск самоцветов, и практически никого он не оставляет равнодушным. Поэтому я не думал, что ты вдруг захочешь заниматься именно этим.

— Именно поэтому я и подхожу, — веско возразил Ёнджун. — Меня не развратить богатством, и я не поддамся жадности. Я разбираюсь в человеческом ресурсе, и стоит мне познать ресурс природный, и я стану неплохим кандидатом. Тем более, что я разбираюсь в технике, которую вы будете использовать.

— Вынужден признать, звучит резонно, — улыбнулся Субин. — Тогда отправлю тебя на рудники, как только освоишься у меня на родине.

— На севере всё не так, верно? — негромко проговорил Ёнджун. — Нет этого огромного мегаполиса. Как думаешь, сколько там под нами людей?

— Несколько миллионов, — ответил Субин. — В горах живёт только несколько тысяч. Поэтому перед свадьбами приходится ещё проверять, не родственники ли вы друг другу…

— Я думал, при населении в несколько тысяч уж как-то можно разбежаться?..

— У нас большие семьи, — покачал головой Субин. — Если в одной семье десять щенков, и у каждого из этих щенков ещё по десять щенков, то уже получается семья из ста десяти родственников всего в двух поколениях.

— Но как так получилось, что ты единственный ребёнок? — в голосе Ёнджуна мелькнуло удивление. Бьёт не в бровь, а в глаз. Субин облизнул губы.

— Хочешь секрет? — улыбнулся он. Ёнджун кивнул. Субин продолжил: — Мой отец-омега из тех, кого называют «нечистокровными». Я не знаю своих дедов с его стороны, и никто не узнавал, что за кровь течёт в его венах. Но ты и сам знаешь, что это значит. Полукровки, даже если всего ненамного, обладают либо бесплодием, либо низкой фертильностью. Поэтому родился только я. Но знаешь, папа всегда мог обернуться волком, поэтому никто и не сомневался, что однажды получится ребёночек. И получился я, — Субин улыбнулся. — Самый волчий волк. Так что… я, получается, тоже не чистокровный. Не знаю, как это работает. И в каком поколении получается моя примесь… но, видишь, на мне это никак не сказалось. Поэтому я и говорю, что гибриды меня не пугают. Если кровь приживается, потом это только во благо.

— А если нет? — спросил Ёнджун. — Разве тебе не грустно иногда думать, что было бы, если бы твой отец так и не…? — он подтянул к себе колени и обнял их. — Особенно, если учесть, что он супруг вожака. Ведь ответственность за детей всегда прежде всего падает на тех, кто их вынашивает. Это несправедливо, рассматривать кого-то только как пробирку для смешения реагентов и наблюдать, сработает или не сработает.

— Я не знаю. Я никогда об этом не спрашивал, — Субин тоже обнял себя за колени. — Думаешь, отец сильно переживал об этом?

— Я не знаю. Я не переживаю, — ответил Ёнджун.

— Ты сегодня очень откровенный.

— Не откровенней тебя.

— Спорно.

— Я потому тебя сюда и привёз, — слабо улыбнулся Ёнджун. — Чтобы пооткровенничать.

— Тут очень красиво, дышится даже легче, — заметил Субин. — И людей нет.

— Потому что я так велел, — Ёнджун снова вытянул ноги, облокачиваясь на свой мотоцикл.

— Ты так велел?

— Да, — Ёнджун достал из кармана чупа-чупс, развернул его и засунул в рот. — Хочешь тоже? Раз уж я бросаю курить из-за тебя, подсел на карамельки.

— Спасибо.

Субин тоже засунул конфету в рот, посматривая, как её рассасывает Ёнджун. Многие месяцы спустя он поймёт, что всё, что омега сказал тогда, имело смысл.