Распорядок дня у Ёнджуна был примерно следующий: сначала в шахты, познавать горную науку из первых рук, затем в ювелирные мастерские, а после перерыва на обед — на тренировочный полигон. Свой телефон, как замечали многие, он постоянно носил с собой, и даже если ему не звонили и не писали, Ёнджун его проверял постоянно; в свободное же время он предпочитал прогуливаться по поселению или же оставаться в своём гараже, где он либо занимался своим мотоциклом, либо тренировался и отбивал кулаки о грушу. Бумажной работы у него было не так много — больше его собственных дел, но сам он не пренебрегал записями, правда, и их тоже в телефоне делал. Одно только было неудобно — в виде волка с телефоном не побегаешь.

— Послушай, Субин, — спросил как-то раз омега, — раз ты можешь превращаться в волка частично, значит, и из волка в человека можно тоже… частично превратиться? Остаться волком с человеческими руками, чтобы сделать нужную работу, или с человеческой головой, чтобы сказать то, что хочешь… 

Субин снял очки, вздыхая, и поднял глаза к потолку.

— Да, можно, — проговорил он неторопливо. — Это вполне реально, и так можно и нужно поступать в случае каких-то непредвиденных обстоятельств. Это можно натренировать так же, как пианист тренирует свои пальцы и запястья. Но в связке есть своя особая прелесть. Точно так же можно жить одному, но мы сбиваемся в стаи. В связке можно образовать особую близость, и я говорю не обязательно про любовь. Это взаимопонимание, которое ты образуешь с партнёром. Азарт охоты, который вы делите на двоих. Торжество и триумф. Командная работа. Всё можно сделать самому. Но не всё и не всегда непременно должно иметь практическую ценность. Это своего рода искусство, понимаешь?

— А искусство… не имеет практической ценности? — спросил Ёнджун. Субин склонил голову набок:

— А как ты думаешь?

— Я думаю, что имеет.

— Я думаю, что может быть и так, и так. Смотря, что считать практической ценностью, — Субин снова нацепил очки. — Так можно сказать, что работа в связке способствует построению общества, стремящегося к иерархии, консумеризму и капитализму.

— Да и чёрт с тобой, — пробормотал Ёнджун.

Тренировки у него не всегда проходили с Субином — как наследник, альфа не всегда мог в нужное время быть на полигоне. В такое время на помощь приходил Чхве Минхо, тот крепкий рыжий волк, что был партнёром Тэмина. Если Субин был большим скорее за счёт длинных быстрых лап и длинного туловища, то Минхо был крупным за счёт сильного тела. Даже едва его касаясь, Ёнджун мог чувствовать каждую мышцу, что перекатывалась под шкурой, на что Тэмин отвечал:

— Минхо у нас ходячий анатомический атлас. На нём всё показываю обычно.

Ёнджун привык к сдавливающей боли к носках, хотя мягкие подкладки препятствовали натиранию, давление всё равно было неприятным, но Тэмин пообещал ему, что это ощущение пройдёт.

— Это как на велосипеде кататься, когда первый день покатаешься, между ног болит, а потом привыкаешь, — проговорил он. — Посмотри-ка, городской, а такие руки сильные! Очень хорошо, очень хорошо.

Руки Ёнджуна от тренировок и правда были очень сильные, и, приноровившись, он довольно быстро смог освоиться в этой особенной езде. Оборотни были сильными и в человеческой форме, поэтому для них не было ничего трудного в том, чтобы поднимать своё собственное тело на руках, прыгать руками так же легко, как и ногами, цепляться за ветви деревьев и забираться наверх, в погоне за добычей, а после спрыгивать волку на спину, как ни в чём ни бывало. А после долгих тренировок это выходило не только ловко, но ещё и красиво, как у гимнастов. Ёнджуну до этого пока было далеко, пусть даже тело его было сильно, но это уже был продвинутый уровень опытных охотников.

— А охота на, скажем, оленей или косуль? — спросил Ёнджун.

— В ней мало чего сложного, — пожал плечами Тэмин. — Технически, самая большая опасность — это их рога и копыта, но, если охотиться на них вот как раз сейчас, когда они их сбрасывают, то в этом ничего сложного. Мы редко охотимся на самок, особенно если они беременны, но иногда это тоже возможно. У кабарги, например, вообще нет рогов, а её клыки слишком малы против волка. Всё дело в наших размерах, — Тэмин похлопал Минхо по боку. — Мы достаточно большие, чтобы сразиться даже с медведем или тигром, а некоторые даже крупнее их. Вот Субин, например.

— Я ещё крупнее Субина, — заметил Ёнджун. — Почему?

— Субин длинноногий, а ты плотно сбитый, — ответил учитель. — Слезай, хватит с тебя на сегодня. Вижу, уже коленки трясутся.

Ёнджун не стал возражать, хотя коленки у него, вроде как, были в полном порядке. Он был благодарен Тэмину уже за то, что тот так часто занимался с ним наедине, до или после прихода учеников, и кроме того, ещё и гарпий учил, даже если такого рода студентов у него никогда не было.

Хонджун, как своего рода выдумщик и изобретатель, всячески подначивал его попробовать тот метод охоты, который он предложил: вспугивать птиц, чтобы гарпии их ловили в воздухе, растревоженных и дезориентированных. Но Тэмин пока что велел ему ознакомиться с основными методами охоты на земле. Что, впрочем, не мешало гарпиям иногда улетать охотиться самостоятельно: вот и сейчас они с шумом приземлились на полигон, держа в руках несколько птичьих тушек.

— Buenas tardes, señores! — прокричал Хонджун, потрясая утиной тушкой. — Как вы относитесь к свеженькой дичи?

— Надо выдать им список запрещённых к отлову животных, пока они не нарвались на неприятности, — покачал головой Тэмин, упирая руки в пояс.

Гарпии приблизились к гаражу, и Тэмин с облегчением вздохнул — видимо, птицы не были под угрозой вымирания.

— Идите, — он махнул в сторону калитки. — Вон, вас уже встречают.

У границы полигона Ёнджун заметил Сонхва с Уёном, которые держали за руки мальчика, лет, наверное, восьми. Ребёнок сохранял настолько серьёзное выражение лица, что уже выглядел старше своих лет.

Хонджун подпрыгнул и припустил по направлению к ним троим, размахивая тушками убитых птиц.

— Я не буду его сдерживать, — вздохнул Юнхо, цепляясь рукой за пальцы Минги. — Пусть сам себе шишки набивает.

— Да ладно, это смешно, — осклабился Минги.

Ёнджун бросил взгляд на Тэмина, запрыгнувшего на Минхо и умчавшегося в перелесок, и присоединился к остальным троим у калитки. Хонджун уже присел и начал ворковать:

— А это что за достойный маленький сеньор? Как тебя зовут?

Но стоило ему протянуть руки к «маленькому сеньору», как тот наградил его пинком в колено. Кречет беззвучно завопил и завалился набок, а ребёнок мрачно выдал:

— Не трогай меня, воробей.

— Пхахахах, — Уён согнулся пополам. — Нашему Сонхо палец в рот не клади!

— Сонхо! Хонджун… — Сонхва немного растерялся, но так ничего и не сказал. Минги и Юнхо тоже покатывались со смеху, а Хонджун только поднял вверх большой палец и перевернулся на спину, хватаясь за сердце.

— Правильно, отлично сработано, сеньор, — проговорил он. — Никто не должен тебя трогать без разрешения, так что, отлично сработано. Но что же я вижу? У вас, кажется, даже уши одинаковые, — он сел на земле, сложив ноги по-турецки. — Неужели твой сынишка? — спросил он Сонхва, поднимая голову вверх.

— Да, — Сонхва коснулся плеча Сонхо, притягивая его к себе. Хонджун задумался, а затем сказал:

— Похож на тебя. И такой же серьёзный.

— Сонхо был в гостях у Ёсана с Чонхо, но он возвращается домой, — чуть мягче проговорил Сонхва. — Я сказал ему, что у нас гости, так что мы решили вас встретить.

— Отлично, так веселее, — Хонджун встопорщил крылья и поднялся на ноги. — А у нас гостинцы!

— Ага, вижу, — хмыкнул Сонхва. — В дом не заноси. Кто всем этим будет заниматься?

— Обижаешь, луна моей жизни! Ощипем, обсмалим, разделаем, всё будет чин по чину! — расплылся в улыбке Хонджун. — Вот прям после обеда и займёмся.

— Верно, у меня уже живот от голода сводит, если я сейчас не поем, то лопну, — пожаловался Уён, цепляясь за Ёнджуна и приплясывая на одном месте. — Знаете, чего хочется? Пирогов! С мясом и кимчи! И с сыром! Охохо, пойдёмте к дедушке Ли, у него наверняка есть в таверне уже горячие!

Вся семёрка выдвинулась по улице к некоей таверне дедушки Ли, и Уён прильнул к плечу Ёнджуна:

— Слушай, а правда, что у гарпий омеги… больше альф? — прошептал он на ухо. Ёнджун кивнул согласно. Большинство гарпий принадлежало к хищным птицам так же, как большинство оборотней наземных — к хищным зверям, вроде тигров и волков; и во многом они соответствовали своим прототипам. Что означало, что, в зависимости от вида, «самки» гарпий будут немного или гораздо больше «самцов».

— Значит, Юнхо и Минги, они оба…? — Уён поднял брови, дёргая Ёнджуна за руку. Ёнджун снова кивнул:

— Да, они оба омеги.

— О-чу-меть, — тихо ахнул Уён. — И они вместе?

— Спроси их, — пожал плечами Ёнджун.

— Страшно как-то.

— А меня, значит, не страшно? — улыбнулся Ёнджун.

Уён помолчал, а затем задал новый вопрос:

— А правда, что у гарпий нет… вот этого самого? Как у птиц?

— Чего нет? — поднял брови Ёнджун. Уён ещё понизил тон и прошептал ему на ухо:

— Пениса.

Ёнджун вздохнул.

— А тебе-то какое дело, — пожурил он Уёна. — Ты вроде как при муже, или тебе кто-то приглянулся? Или ты за хёна своего переживаешь?

— Ну пожалуйста, скажи! Я же умру теперь от любопытства! — заныл Уён и чуть не уткнулся в спину Сонхва.

По дороге шли охотники с добычей, вернувшиеся в первой вылазки. Некоторые до сих пор сидели верхом на волках, другие слезли и шли рядом, и сбруи их были увешаны добычей: у кого съестной, а у кого пушной. Это уже были не студенты, а настоящие охотники: кто ещё молодой, а кто уже в возрасте. Весёлые, довольные оборотни радовались удачному улову и перешучивались, готовясь оставить дичь на обработку и пойти насладиться обедом после «смены». Для охоты иногда требовалось забираться далеко, чтобы не выедать начисто одно место, за многие многие мили, а оборотни ели много, поэтому и мяса требовалось немало; и хотя в поселении также были и коровы, и лошади, и козы, и домашняя птица, львиную долю рациона составляло дикое мясо. И сегодня Ёнджун увидел, сколько на самом деле может добыть отряд охотников.

— Салют! — закричал Уён, приветствуя знакомых по очереди. — Как жизнь? Ничего себе боров! Как вы его завалили? Отличная работа, братишка! Увидимся!

Охотники добродушно ему отвечали приветствиями, здоровались с маленьким Сонхо и махали руками остальным. Один из охотников, юный, изящный всадник на сером волке остановился, изучая взглядом Ёнджуна.

— Так это ты, получается, будущий муж Субина? — спросил он, смерив омегу взглядом.

— Настоящий, — ответил Ёнджун. — А что?

Охотник ничего не ответил, только снова придирчиво осмотрел его и пробормотал себе под нос:

— Я думал, он хотя бы какого-то сногсшибательного красавца привезёт из Соуля, а это что… больше на альфу похож, чем на омегу, здоровый, как дуб.

— Не завидуй, Сохён! — крикнул ему Уён. — Некоторые, знаешь ли, предпочитают, чтобы помимо красивого личика были ещё и мозги, но тебе, видно, это незнакомо!

— Тебе незнакомо и то, и другое, — скривился Сохён, но Уён и тут не растерялся:

— Только из нас двоих замужем я, а не ты! — он повернулся к Ёнджуну и быстро прошептал: — Сохён был прошлым партнёром Субина в связке. У него были кое-какие ожидание по этому поводу, как ты понимаешь…

— Да, я могу видеть, что это за компания, — проговорил Сохён холодно. — За одного вышли из жалости, — его взгляд упал на Уёна, затем перевёлся на Ёнджуна, — за другого из чувства долга. Третий вообще ходит с ребёнком без брачной серьги… и ещё трое чужаков, сбоку припёка. 

Ёнджун не удостоил его ответа, поворачиваясь к Сонхва и Уёну:

— А что, Субин, стало быть, отказался охотиться в связке теперь?

— Да, он теперь только командует и занимается всей организацией, — хмыкнул Уён. — По крайней мере, так говорят. Кроме того, он стал чаще выделять время, чтобы позаниматься с тобой.

— Да уж, в няньки мужу заделался, — улыбнулся Сохён. — Интересно, когда эта белоручка взвоет и убежит обратно в свой город, поджав хвост.

Ёнджун и не посмотрел на него, только потёр подбородок и пробормотал:

— Надо будет с ним опять съездить в лес… мы с ним тогда там славно покувыркались…

Уён только погрозил Сохёну кулаком и обернулся к Ёнджуну, пихая его в плечо:

— Защищайся!

— От чего? — омега поднял бровь. — От этой мухи? Так он и не нападает. Детский сад, трусы в горошек.

— Сам ты муха! — разозлился Сохён. — Надо уметь принимать критику!

— Ты даже не знаешь значения этого слова, — протянул Хонджун. — Сам с волка не слезаешь, потому что от горшка два вершка? Нравится смотреть на мир свысока? Понимаю. Отпадное чувство.

Уён прыснул, а волк Сохёна зарычал на Хонджуна, оскалив зубы.

— Как можно при ребёнке! — возмутился Сонхва. — Что вы тут устроили!

Разозлённый Сохён спрыгнул со спины партнёра и приблизился к Ёнджуну. Хотя он был действительно ниже, ростом примерно с Уёна, силы в нём было не занимать, как и в любом охотнике:

— Критика — это когда тебе говорят о твоих недостатках, которых у тебя, городская фифа, предостаточно. Не один я такого мнения, чтоб ты знал. Ты не выдержишь местной жизни, таких, как ты, тут было много, — он остановился в шаге от Ёнджуна, тыкая ему в грудь пальцем. Ёнджун мягко, игриво ухмыльнулся и вдруг схватил его за пояс, резким движением притягивая к себе и обхватывая за талию, а второй зарываясь в волосы на затылке Сохёна.

— Что за красивый ребёнок, — втянув запах у его виска, проговорил Ёнджун. — О нет, ты не ревнуешь к Субину. Может, немного да, но, малыш, я знаю, что я похож на альфу. А ещё знаю, как выглядят запавшие на меня омеги.

Уён распахнул рот, а Сонхва округлил глаза и закрыл Сонхо уши. Сохён возмущённо запыхтел, но, видимо, сказанное Ёнджуном было настолько возмутительно, что слова просто вылетели из головы. Ёнджун наклонился к его уху и прошептал с улыбкой:

— Любишь унижение? Вспомни об этом, когда будешь трогать себя сегодня ночью, а если будешь вести себя хорошо, то, может, я тоже тебя потрогаю. А Субини будет смотреть.

С этим он коснулся своими губами уголка губ Сохёна, прижимаясь так кратко и мимолётно, что со стороны ничего этого как будто и не было. Сохён, красный, как рак, из последних сил отпихнул Ёнджуна, задыхаясь одновременно и от гнева, и от смущения, пулей взлетел на своего партнёра и мгновенно скрылся из глаз.

— Ну что вы тут устроили, — с негодованием повторил Сонхва. — Особенно ты, Уён!

— Но он нападал на Ёнджуна! — возмущённо потряс кулаками Уён. — Да все знали, что он уксус бадьями пьёт, с тех пор, как было объявлено о свадьбе Субина! Вот же кислая морда! Уши бы ему поотрывать!

— Достаточно, — Сонхва отвесил подзатыльник Уёну. — Продолжаешь ругаться при ребёнке!

— Да мне по барабану, — пожал плечами Сонхо.

— О, моя лапушка, — Уён переключил внимание на Сонхо и предложил: — Хочешь к дяде Уёну на плечи?

— Уён, он уже не маленький, — запротестовал Сонхва, но тот только отмахнулся:

— Не говори глупостей. Волк я или не волк? Давай, забирайся, я заглажу свою вину. Пока идём до таверны, едешь в карете! Давайте, поторопимся, пока не пришёл Сохён после охоты и не съел все пироги!

Так как Уён полностью был поглощён общением с ребёнком, Ёнджун отклеился от него и приблизился к гарпиям:

— Мне нужно, чтобы завтра вы кое-что сделали, — проговорил он.