Дин просыпается и пару минут блаженно лежит в кровати, прежде чем до него доходит, каким именно способом он в ней оказался, и как, собственно, вообще уснул.

Он глубоко вдыхает, выдыхая через плотно стиснутые зубы, не в силах избавиться от мысли, какой Гаара все-таки говнюк. Древний, несомненно сильный, но засранец.

— Ты чем-то недоволен? — Слышит он голос рядом с собой и открывает глаза, медленно поворачивая голову.

Гаара лежал с ним в одной кровати.

Что.

Нет, не так.

Что?

— Подожди, какого хрена ты в моей кровати? — Спросил Дин, потому что его это действительно волновало. А вот Гаару, похожу, не особо.

Он лежал на боку, подперев голову ладонью и смотрел своими чарующе-пустыми глазами.

Ладно, хорошо, Дину кажется, или тут внезапно стало жарко?

— Охраняю твой сон, — как само собой разумеющееся, ответил тот. Дин моргнул. Ага. Ага. Сон, значит, охраняет. — Мы уже спали вместе, в прошлый раз тебя это даже не волновало.

Дин только хотел спросить негодующе, мол, “Да когда такое было?”, как вспомнил, что оно действительно было. Только тот раз был куда более смущающим, потому что Дин проснулся у Гаары в объятиях, из которых тот его, видимо, всю ночь не выпускал. Более того, похоже, вообще даже не шевелился, чтобы хоть немного сменить позу.

Дин поэтому и не хотел об этом говорить что-либо, потому что та ситуация вышла… достаточно неловкой и щекотливой, чтобы о ней вообще не вспоминать, спасибо. То есть, да, Дин был благодарен Гааре, но он не хотел вспоминать, за что именно он был благодарен.

Потому что это, черт его дери, вгоняло Дина в краску.

Его.

В краску.

Как хренов, мать его, помидор.

Дин вдохнул. Выдохнул.

И все это под непрерывным взглядом Гаары, который, кажется, даже не моргал. О, боже блядь…

— Это… была несколько иная ситуация, — все же нашел он, что ответить.

Гаара ничего не ответил, однако взгляд его стал более… скептическим, что ли.

Лежа так близко, Дин мог в подробностях рассмотреть его лицо. Бледное, точно фарфоровое, совершенно без изъянов.

Идеальное.

Гаара был похож на фарфоровую куклу, хрупкую-хрупкую, и было странно осознавать, что именно он с легкостью сдавливал людей, точно фарфоровые статуэтки.

В это все еще было сложно поверить, пускай Дин и мог наблюдать это в первых ряда…

И тут он слегка завис. Потому что осознал, что, вообще-то, еще ни разу не видел Гаару в деле. Он видел его в начале и в конце, но именно ту самую середину, самый разгар бойни, он еще никогда не видел.

Что ж, вот еще одна мечта-цель.

Потому что увидеть Гаару в деле было страсть, как любопытно.

— Ты странный человек, — тихо сказал демон, начав выводить только ему одному известные узоры на щеке Дина.

Дин неловко рассмеялся, ощущая, как начинают гореть уши.

— Уж кто бы говорил.

— Я не человек.

— О, это делает картину еще веселее, поверь.

Гаара на это недоуменно нахмурился, от чего Дин весело фыркнул. Он однозначно был тем еще очаровашкой.

— Что ты делаешь? — Все же спрашивает Дин, когда ледяные пальцы невесомо касаются его горячих ушей.

— У тебя уши красные. Тебе плохо?

— Нет, мне хорошо.

Гаара недоуменно моргнул.

— Поэтому уши красные? — Спросил он.

Дин, прикрыв глаза, ответил:

— Да. Поэтому уши красные.

— Странные вы, люди. У вас уши краснеют, когда вам хорошо. Я такого не помню.

Эти слова заставили Дина заинтересованно посмотреть на Гаару.

— Ты был человеком?

— Когда-то очень давно, — задумчиво проговорил Гаара, кажется, погружаясь в воспоминания. — А может, и не был. В деревне меня избегали, называя демоном. Только это я хорошо помню.

И Гаара замолк.

Дин сглотнул.

— Сколько… сколько тебе тогда было?

Гаара, кажется, сумев выбраться из пучины воспоминания (или тех ошметков, что от них остались), осознанно посмотрел на него, ответив:

— Не помню. С самого рождения, кажется.

Дин поджал губы.

Это… не звучало, как что-то хорошее.

И не сказать, что Дин не хотел узнать Гаару ближе, но столь… личную информацию он услышать не ожидал. Пускай Гаара, скорее всего, даже не понял, что информация была, вроде как, личной. Может это и не была полноценная и красочная история, но Дину вполне хватило пары фактов, чтобы понять, насколько все получилось.

Он задумался, а хотел ли знать, что-нибудь еще?

И…

Что ж, он слишком любопытный засранец. Если что, Гаара просто может не отвечать.

— А родители? Тебя никто не защищал? — Спросил он, но отчего то было ощущение, что Гаара был сиротой.

— Мать умерла, — безразлично ответил Тануки. — Отец пытался убить меня шесть раз. На седьмой получилось.

Дин замер.

Какого хрена?

— Ты… ты так стал демоном?

Гаара безразлично пожал плечами.

— Видимо.

— И сколько тебе было?..

— Шесть, может семь. Не помню точно.

Дин плотно сжал губы.

Это… это была дерьмовая история. Конечно, не стоило ожидать чего-то радужного от подобного создания. Как показывала практика, сильные люди (и не совсем люди) чаще всего несли за собой тяжелое (читай, дерьмовое) прошлое.

— Вот дерьмо, — прошипел он. А после, в порыве эмоций, притянул Гаару к себе, от чего тот замер, словно задеревенел, напрягшись всем телом, но Дин на это внимания не обратил. — Мне… мне жаль, что твой отец был таким ублюдком.

Дин ощущал, как постепенно расслаблялись мышцы демона под его руками.

— Ничего страшного, я все равно его почти не помню, — спокойно произнес Тануки, словно для него это действительно больше не имело никакого значения. — Если бы не он, я бы не встретил тебя.

Дин в очередной раз за это утро замер, кажется, слегка сломавшись.

Он чуть отодвинулся от Гаары, ослабляя объятия, и глядя тому прямо в глаза, чтобы следующая фраза была как можно более… серьезной и внушающей.

— Слушай, пожалуйста, не говори подобные вещи.

Гаара моргнул.

— Почему?

— Это смущает, — честно ответил Дин, потому что уже успел понять, что с Гаарой лучше действовать именно так — говорить максимально честно, не увиливать и не говорить загадками, потому что с Тануки станется принять все это за чистую монету. — И похоже на какой-то дерьмовый клишированный момент из драматично-романтичных фильмов.

Тануки моргнул снова.

— Не знаю такого.

Дин замер.

— Знаешь… думаю, прогулка подождет, — на этих словах Гаара нахмурился, от чего Дин едва не фыркнул. — Не переживай. Вместо этого закажем вкусную еду и устроим марафон.

— Марафон?

— Ага. Посмотрим кучу классных (и не очень) фильмов, кучу классики, без которой прожить сложно.

— Но я же живу.

— Да, но ты не понимаешь множество шуток и отсылок.

— Отсылок?

— Это когда…

“Это надолго”, — мысленно вздохнул Дин, а после продолжил объяснять, культурно просвещая самого страшного и древнего демона Ада.

- -

Когда Сэм возвращается в комнату, он замирает.

На одной кровати сидели Тануки и Дин, а напротив них стоял ноутбук (и, боже, это что, гребаный Бэтмэн?). Дин так вообще безбожно удрых, прижавшись к демону всем телом и положив голову ему на плечо.

А Тануки, будто не замечая это, со всей серьезностью и внимательностью следил за происходящим на экране.

Рядом, на тумбочке, стояла куча закусок (в том числе и пирог, куда же без него).

Сэм, конечно, ожидал многого. Но точно не такого, нет.

В номере он не ночевал по той простой причине, что там вились эти два голубка, так что Винчестер предпочел снять еще один, отдельный номер, а то градус неловкости для него был превышен. И вот, когда он решает заглянуть к Дину, он… Сэм не ожидал увидеть чего-то подобного.

Возможно.

Сказать по правде, он уже ни в чем не уверен.

— Ты… ты смотришь Бэтмэна? — Решает уточнить он шепотом, чтобы не разбудить брата.

Гаара, даже не поворачивая головы, отвечает:

— Да.

— И как оно тебе? — Не может сдержать Сэм любопытство (и в этот момент Гаара думает, что видимо, у Винчестеров это своеобразная семейная черта).

— Наверное, хорошо? Не знаю. Но Дину это нравится, и я пытаюсь понять, почему.

Сэм кое-как сдержал смешок.

— Не буду мешать, — произнес он, а после вышел из номера, тихо прикрыв за собой дверь.

Все равно они никуда не спешат, выехать куда-то можно хоть завтра, хоть послезавтра.

Сэм вздохнул.

А он, наверное, пойдет прогуляется, да.

По крайней мере, звучало это как очень хороший план.