Мне предстояло решить вопрос с Беном лично.

Расскажи я об этом происшествии Маз или доктору Дэмерону, они непременно вступились бы за меня и велели Бену держаться от меня подальше, но чутье подсказывало, что я должна сама разобраться с ситуацией. И поэтому добрую половину ночи я провела, составляя язвительное послание — с использованием таких выражений, к которым обычно не прибегала. Но Бену придется уяснить одну простую вещь: со мной такие штуки не пройдут.

Готовое письмо приятно согревало карман, когда на следующее утро мы с Маз поехали на работу, и я пылала решимостью вручить его адресату.

Страха не было. Он не давал о себе знать и прошлой ночью, пока я спала одна на чердаке. Я тщательно умылась, удалив малейшие следы слюны с кожи щеки. Если понадобится, я запросто всажу ему ручку в лицо еще раз — без проблем.

…но я не спешила к камере Бена. Днем я занималась уборкой первого этажа — к несказанному удовольствию доктора Дэмерона — а потом обучала Джессику некоторым новым жестам. Она была типичной болтушкой и щебетала за двоих, в то время как я помалкивала. Я попробовала пообщаться с Финном, но он был слишком занят, чтобы вести праздные разговоры со мной. Итак, пора было подниматься на второй этаж, в жуткий тюремный блок.

Расставшись с Джессикой, я пошла по лестнице наверх. Я вымыла все камеры в ближней части коридора, но мне нужно было закончить с дальним блоком. Я несколько раз глубоко вздохнула, собралась с силами и подтолкнула тележку вперед. Все в порядке. У меня все получится. Он не причинит мне вреда, пока я вне зоны досягаемости.

Я толкала тележку по пустынному коридору к последним камерам, в которых предстояло прибираться. Единственный другой пациент в блоке спал, поэтому я работала в тишине. Я сразу взялась за дело и, снимая простыни с койки, услышала знакомый тихий свист.

— Слух меня не обманывает, это маленькая мисс Ниима суетится рядышком? — его голос звучал весело, хотя спокойней, чем вчера. — Подойди поближе, пожалуйста. Хотелось бы увидеть лицо, скрывающееся за именем.

Вот еще. Я проигнорировала его, продолжая мыть пол в той камере, в которой находилась. Пусть подождет. Я ему не девочка на побегушках. Получит у меня второй шрам в пару к предыдущему — может, тогда немного научится манерам. Кто-то должен преподать ему урок.

Только полностью закончив уборку камеры, я неспешно побрела к следующей — напротив камеры Бена. Я очень старалась выглядеть по уши занятой и не смотреть в его сторону. Это не займет много времени, мне нужно просто войти и выйти. Он произнес мне в спину, когда я протирала пол:

— Ты ведь немая, да? Снуешь вокруг, точно маленькая зайка, — прогудел он под скрип решетки. — Мне по душе это прозвище. Зайка.

Я выжала тряпку. Бен притопывал ботинком по зеленому кафельному полу, насвистывая песню, чтобы привлечь мое внимание, но я не поддавалась. У меня вообще-то есть работа, и я должна убедиться, что выполняю ее как положено. Доктор Дэмерон мне симпатизирует, я у него на хорошем счету, и я хочу, чтобы так продолжалось и впредь. Соглашусь на сверхурочные по субботам.

На некоторое время коридор погрузился в тишину. Я обернулась, когда закончила с уборкой, и, наконец, встретила взгляд устремленных на меня темных глаз Бена. Другой пациент — дальше по коридору — захрапел.

Бен стоял прямо, опустив руки вдоль тела, уже не наклоняясь к решетке со вчерашней беспечностью. Кончики его черных волос покачивались у плеч, и сам он казался мирным: не выказывал намерений напасть на меня и лизнуть мое лицо. Я вперилась в него неморгающим взглядом.

Я тебя не боюсь.

Бен улыбнулся.

— Привет, Рей. Закончила с уборкой?

Я фыркнула. Мы смотрели друг на друга, пока я провозила тележку через порог в коридор. Она позвякивала, но никто из нас не моргнул.

Я тебя не боюсь.

Он вздохнул и сложил руки на груди.

— Послушай, я сожалею, что Бенджамин тебя лизнул, но я тут ни при чем. В самом деле, думаю, мы могли бы стать добрыми друзьями, зайка.

Я закатила глаза. Отдай ему записку, Рей, и уходи не оборачиваясь. У тебя полно дел поприятнее, чем зависать с парнем, страдающим раздвоением личности (если это вообще правда). Но не успела я вытащить письмо из кармана, как он разжал руки, и они задвигались в безошибочном порядке.

«Я знаю язык жестов».

Это ошеломило меня. Я уставилась на Бена, и он с усмешкой показал кое-что еще — все без единой неточности.

«Удивлена? — Он указал на карманный ярлычок «РЕН, КАЙЛО». — Я вторая личность».

Всегда интересно встретить кого-то, умеющего говорить жестами. Я отпустила ручку швабры и ответила, стараясь не выдать своего волнения.

«Где ты этому научился?» — спросила я.

Кайло подтянул свой белый складной стул поближе к решетке и пожал плечами.

— В колледже. Я его посещал в ту пору, когда Бена было легче контролировать, но Бен этой способности не перенял.

«Разве у вас не один… мозг?»

— Да, но мы держимся каждый при своем, — Кайло откинулся на спинку стула и наклонил голову. — Он облизал тебя вчера, хм? Ему нравятся подобные вещи… Он всегда был склонен к излишней театральности. Настоящий садист.

«А ты садист?» — уточнила я.

Он провел рукой по черным волосам и снова пожал плечами.

— Когда в этом есть необходимость.

Мы разговаривали довольно долго. Поскольку я выполнила большую часть рабочих обязанностей, то могла позволить себе понаслаждаться общением с тем, кто понимал язык жестов, а не норовил сбежать от меня, смущенно улыбаясь. Чувствовалось, что Кайло гораздо сдержаннее Бена. Интересно, почему у него две личности — как такое в принципе возможно?

Но меня звал долг, поэтому в конце концов пришлось засобираться. Подобрав свою швабру, я сдвинула с места тележку и улыбнулась, когда Кайло помахал мне. Естественно, я не собиралась к нему приближаться, но с ним было приятно общаться, он же не отвешивал непристойных комментариев.

Я вспомнила про записку.

«Можешь передать Бену письмо от меня?»

— Конечно, — Кайло встал со стула и кивнул. — Не волнуйся, просунь его между прутьями. Я отойду.

Ладно. Я поставила швабру и на цыпочках приблизилась к камере, глядя на спокойную улыбку Бена, присевшего на койку. Его улыбка стала шире, когда письмо скользнуло сквозь решетку, а я поспешно отошла, боясь, что он схватит меня. Но он не шевельнулся, даже когда я занялась своими инструментами и махнула ему рукой на прощание.

Он тихо окликнул меня, когда я почти уже скрылась из виду.

— Приятного вечера, мисс Ниима.

Финн остановил меня внизу. Он казался ужасно занятым, но выкроил пару минут, чтобы поговорить, прежде чем Маз утащила его. Он был таким милым. Понятно, почему она считала, что мы сойдемся.

Но я не могла перестать думать о Кайло, вернувшись домой тем вечером. Я долго смотрела в окно, на звезды, пыталась отыскать знакомые созвездия. Кайло гораздо уравновешеннее Бена, вовсе не отвратительный и не мерзкий. Пожалуй, болтать с ним можно, а вот притрагиваться к нему я не буду. Ни за что.

В последующие дни я спешила поскорее покончить с уборкой, чтобы подняться наверх и пообщаться с Кайло. Обычно он сидел у двери камеры, и я устраивалась в нескольких шагах от него, жестикулируя быстро, как только могла, рассказывая ему о моей жизни. Кое-что оставляла при себе, но мне было так одиноко, что я буквально изливала душу.

Он внимательно слушал, посмеиваясь над мои шутками «жестами», чего никто никогда не делал. Мне не приходилось специально замедляться, потому что он понимал меня с полуслова. Моя настороженность постепенно сходила на нет, но не настолько, чтобы приближаться к решетке. Я призналась, что меня уже тошнит от того, как все обращаются со мной — будто с хрустальной вазой. Кайло согласился, что я совсем не такая.

— Кстати, Бен прочитал твое письмо.

Я подняла голову, отвлекаясь от мытья камеры напротив камеры Кайло — в пятницу днем. Он сидел на своей койке и утвердительно наклонил голову, рассматривая собственные ногти.

— Он был занозой в заднице всю неделю, — вздохнул Кайло, — донимал меня, требовал отомстить. Но ты мне нравишься, маленькая зайка, так что я не буду этого делать.

Хм, да как он вообще мог мне отомстить? Но тем не менее я в ответ жестами выразила свою благодарность. Стало любопытно, что Бен думает насчет моего письма, но он скрывался в глубине разума, который делил с Кайло. Не зная, как у них так происходило, что они менялись личностями, я боялась спросить об этом доктора Дэмерона. У меня же наверняка возникнут проблемы из-за то, что рассиживаюсь без дела и болтаю с пациентом.

Я прикусила щеку.

«Что значит, он садист?»

Кайло вгляделся в меня, зажав ладони коленями.

— Он любит причинять боль и унижения.

Что ж, это был скверный ответ. Вероятно, мое неудовольствие отразилось на лице, поскольку Кайло встал и бесцельно прошелся по камере, прежде чем занять свое привычное место у двери. Я дважды оглядела пол в камере, где работала, и только потом покатила тележку. Кайло наблюдал за мной с улыбкой. Его камеру всегда мыл Финн. Мне не разрешалось заходить внутрь.

Я отряхнула униформу и снова вскинула руку.

«Поэтому ты здесь?»

— Да, по причине безумия. Бену нравится насиловать доверчивых женщин, оставляя меня подчищать за ним, — Кайло задумчиво почесал подбородок. — Он любит связывать их, душить… Он не раз заходил слишком далеко, и мне приходилось прятать тела.

«А ты когда-нибудь творил такие вещи?»

Кайло засмеялся и покачал головой.

— Нет, это не по моей части. Бену нравится ощущение власти. Вот почему его разум распался на нас двоих. Меня не интересует подобное.

«Готова биться об заклад, мое письмо заставило его почувствовать собственное бессилие».

— О, да.

Хм. Я попрощалась и ушла.

Финн пригласил меня на свидание — завтра, субботним вечером — а Маз настояла, чтобы он пришел к нам на ужин. Он согласился, хотя, наверное, скорее из боязни сказать «нет». Перед сном в постели я улыбалась, взволнованная предстоящим ужином и тем, во что это может в конечном счете вылиться. Мне хотелось замуж: я мечтала о семье и детях. Равно как и Финн, между прочим.

В субботу утром я отправилась в госпиталь на сверхурочную смену. Мне предстояло познакомиться с доктором Хаксом и другой дежурной, Фазмой — они оба работали по выходным и иногда выходили в ночную смену. Я одернула форму, убедилась, что выгляжу прилично, и сделала ручкой Маз, когда она высадила меня у госпиталя. Она помахала в ответ и смотрела мне вслед, пока я не исчезла в здании.

Фазма, очень высокая блондинка с короткой стрижкой, встретила меня в приемной. Она была одета в такую же форму, как Финн, но, в отличие от него, у нее был серьезный, какой-то печальный взгляд. Пожав мне руку, она ушла по своим делам. Она не владела языком жестов, поэтому пришлось написать для нее мое имя. Впрочем, это не доставило особых хлопот.

Я двинулась к кабинетам, чтобы представиться доктору Хаксу. Но его дверь оказалась заперта, хотя я слышала, как он разговаривал внутри по телефону. Голос звучал резковато, не так легко и жизнерадостно, как у доктора Дэмерона. Я робко постучалась.

Через мгновение дверь открылась. Доктор Хакс был худощавым и статным, с рыжими волосами, разделенными аккуратным пробором. Зеленые глаза сразу же уткнулись в мой блокнот, и я поспешно повернула его, демонстрируя написанное имя. Было понятно, что язык жестов ему тоже незнаком.

Он сунул руки в карманы белого халата.

— А, немая. Я — доктор Армитаж Хакс. Рад знакомству, — он быстро оглядел меня. — Значит, вы совершенно не способны говорить?

Я кивнула. Доктор Хакс поднял брови и, бросив на меня еще один пристальный взгляд, с извинениями исчез в своем кабинете.

Выходные получились менее увлекательными, чем будни. Я почти управилась с работой еще до полудня и подумывала спросить у доктора Хакса разрешения закончить чуть пораньше. Хотелось пойти домой и немного порисовать красками или карандашом. Из окна на моем чердачке открывался замечательный вид на деревья и небо.

Последней моей остановкой была камера по соседству с камерой Кайло. Я толкала тележку, громыхая по выбоинам на полу и скрипя колесами, пока не приблизилась к камере, где находился мой новый «друг». Поставив тележку, я тихим шагом направилась к нему, чтобы посмотреть, в настроении ли он поговорить.

Длинные ручищи протянулись сквозь решетку еще до того, как я успела встать перед камерой. Я встретилась с ним глазами и поняла, что на меня смотрит не Кайло.

Бен улыбнулся. Он прижимался лбом к металлическим прутьям, его волосы были скручены в пучок. Не верилось, как же я раньше не заметила разницы: взгляд Бена был хищным — словно он выжидал момент, чтобы наброситься. И он постоянно улыбался — а Кайло делал это редко.

Я прищурилась. Он просиял.

— Приветик, солнышко, — Бен повернул руку ладонью вверх. — Почему бы тебе не подойти поближе?

Я с раздражением вернулась к тележке и прошла мимо его камеры. Он следовал за мной вдоль решетки, не переставая смеяться.

— Мне понравилось твое письмо, — сказал он. — Ты дерзкая маленькая стерва, да? — Он достиг края камеры и недовольно застонал, когда я, не останавливаясь, продолжила двигаться дальше. — Да ладно, Рей! Ты не можешь вот так вот меня завести и смыться! Мы не болтали целую неделю!

Но я не была заинтересована в общении с Беном. Я спустилась на первый этаж и спросила доктора Хакса, нельзя ли мне уйти. Он поворчал и пожал плечами.

Маз забрала меня. На ферме мы поухаживали за домашними животными: накормили коз и насыпали зерна курам. Я старалась не думать о Бене. Он настоящий ублюдок. Неудивительно, что из-за него бедный Кайло попал за решетку. Как жаль, что я не могла выдернуть Бена из мозгов Кайло и оставить ему тело.

В тот вечер я впервые взялась за мольберт — подарок Маз. Сначала мне хотелось написать пейзаж, но руки словно обрели собственную волю. Длинное бледное пятно начало приобретать форму, и я, как завороженная, наблюдала за проступавшими чертами Кайло. Я рисовала его сама, собственными руками, но все было так странно, что я с трудом верила в это. Я подчеркнула изгиб его челюсти и добавила цвета темным волнам волос.

Я остановилась, когда стало слишком темно, чтобы рисовать. Кайло Рен — или, возможно, Бен Соло. Я не знала наверняка. Разница крылась в изгибе губ — и была такой мимолетной, что мне не удавалось уловить ее в рисунке. Но, когда я смотрела на них в реальности, это было ясно как день. Я научилась отличать их друг от друга.

Теплый душ вогнал меня в сонное состояние. Я уютно и безопасно устроилась под одеялом — лестницу я заблаговременно втянула на чердак — и вздохнула. Портрет наблюдал с другой стороны темной тихой комнаты. Мое сердце нервно застучало, странное желание разливалось в животе.

Я поколебалась, поерзала на животе, а затем неуверенно скользнула рукой вниз. Мои пальцы проникли между бедер и пробрались под край нижнего белья. Я никогда не делала этого. Это неприлично. Но в последнее время…

На ощупь кожа была гладкой и мягкой, такой же, как после воды, когда я мылась. Кончики пальцев скользили по влажной плоти, и я окунула один на дюйм или около того в средоточие влаги внизу живота. Повернув ладонь, я нажала ей на местечко повыше, и мои глаза расширились. Ох, как же… хорошо. Невыразимо приятное чувство.

Вокруг ни души. Никто не услышит меня. Я продолжала гладить себя, медленно покачивая бедрами в такт движению ладони — покалывающее удовольствие росло, и мышцы затрепетали. Я задышала чаще, пряча лицо в подушку, и прикусила губу при влажном хлопке. Сколько прошло? Сколько часов? Я потеряла счет времени. Все, что имело значение — это напряжение, заставлявшее меня сжимать пальцы на ногах.

Я представила, как Кайло проводит своими длинными пальцами по моему телу, нашептывая мне в ухо. Он будет нежен. Он коснется моих волос и скажет, какая я красивая. Это моя самая заветная мечта. Мне так одиноко. Мне все чаще начинало казаться, что я не на своем месте, и это приводило меня в отчаяние.

Я резко — в голос — выдохнула, когда удовольствие нашло выход из комка напряжения. Вся потная, я вжала бедра в ладонь и крепко зажмурилась в темноте. Кайло. Я хочу, чтобы он делал это со мной, пусть даже это пустые фантазии, пусть даже он никогда не сможет их исполнить. Но я имела право мечтать.

Я сопела в подушку, вытирая руку о бедра. Меня охватила приятная дремота, уже не хотелось отрывать головы от подушки. Улыбаясь и тяжело дыша, я повернулась на бок и свернулась клубочком.

Я могу мечтать. А мечтать никогда не вредно.